«Мелодия розового снега»
Глава 1
«Лесная семья»
-Товарищ майор, у меня небольшие неполадки, - передавал по рации молодой лётчик, копошась у своей машины на опушке заснеженного леса. – Сейчас устраню и поднимусь.
Он вновь принялся за работу, бережно осматривая свой бело-розовый самолёт. Вроде бы всё просто, но ничего не получалось: аппарат никак не желал взлетать.
-Хорошо, Олег, - раздался голос майора, - Я покружу поблизости, а заодно разведаю некоторые участки. Пока вроде всё чисто, не волнуйся и продолжай чинить свою «птицу».
Самолёт майора промчался в ста метрах над головой Олега. Молодой старший лейтенант проводил глазами улетающую машину начальника и с крыла спрыгнул в снег. Тот нежно захрустел, будто что-то хотел сказать человеку на неведомом языке, таком баюкающем и одновременно резком, а порой и громком. Какой же он всё-таки прекрасный, этот розовый снег! Оттого и самолёты раскрашивают именно в такие тона: пролетая сверху ни за что не разглядишь бледно-розовый истребитель на фоне розоватой пустыни с причудливыми лесами-оазисами.
-Может быть, спуститься к тебе и помочь? – предложила Олегу рация.
Лётчику пришлось вскарабкиваться обратно на крыло, чтобы ответить:
-Не нужно, товарищ майор. Да тут и места не так уж много для второй машины. Летите домой, я через пять минут управлюсь, а ещё через десять буду на базе с вами чай попивать. Нечего горючее тратить!
-Хорошо, - согласился командир, - Возвращайся скорее, не волнуй нас попусту.
Его самолёт устремился к видневшимся горным вершинам. Олег восторженно провожал истребитель взглядом: машина, словно мужественная птица, летела под нависавшим покрывалом из пыли. Серое небо лишь изредка выглядывало из-за облаков, скрывавших солнце и делавших этот летний день ужасно похожим на продолжительную полярную ночь, характерную для данных мест. Оттого-то всё и казалось тусклым, лишённым радости и будто застывшим в сказочном сне.
-Кажется, всё в порядке, - сказал Олег сам себе, удовлетворённо потирая скрытые тонкими перчатками руки. – Сейчас будем дома.
Он хотел было перелезть в кабину, но увидел какой-то силуэт на выходе из леса. Только бы не диверсанты, снующие туда-сюда в поисках противника! Тут уж они не будут церемониться: перед ними ведь офицер Северной армии, повстанец. Олег потянулся было к передатчику, чтобы вызвать подкрепление, но мгновенно передумал, увидев среди деревьев фигуру охотника. Это точно не военный: всё выдаёт в нём обитателя леса – поэтому тревогу трубить не стоит. Лица Олег пока не виде, но даже улыбнулся, рассмотрев забавную шапку, надвинутую на лоб. Не менее смешная шуба и ружьё дополняли наряд.
Старший лейтенант ловко достал из прикреплённого в кабине чехла свою белую скаутскую винтовку и через миг слился со снегом. Он посмотрел на фигуру через снайперский прицел и не смог не улыбнуться: к самолёту приближалась девушка лет шестнадцати-семнадцати. Хотя мало ли что она таит в себе. Девушка осторожно пробиралась к замеченному самолёту, но Олега, как он понял, не видела. Ещё бы! В своём розово-белом наряде он мог сойти разве что за сугроб, при этом лежал в глубоком снегу около шасси.
Охотница испуганно хлопала глазами, то и дело сдвигая смешную шапку себе на затылок. Н оружьё она держала почти уверенно, показывая невидимому оппоненту, что с ним обращаться умеет. Олег отвёл глаза от прицела: девушка подошла вплотную к летательному аппарату. Её ножки в меховых сапожках раз за разом проваливались в глубокий снег, но она продолжала свой авантюрный путь и приблизилась к носовой части.
-Есть кто живой? – колокольчиком зазвучал голос девушки. Олег на секунду даже заслушался, провожая её шаги вдоль фюзеляжа. Она была уже метрах в пяти от спрятавшегося лётчика. «Хорошо, что самолёт довольно глубоко погрузился в снег», - думал Олег. Это позволяло ему видеть почти каждое её движение, только голова девушки была скрыта от глаз. А сама юная особа, видно, под самолёт заглядывать опасалась. Её ружьё методично носилось вверх-вниз, вселяя уверенность Олегу. Ему уже порядком надоело лежать в снегу, следя за смешной незнакомкой.
-Тут есть кто-нибудь? – во второй раз спросила незнакомка.
-Да есть, есть, - лётчик молниеносно выполз из-под крыла и неловко повалил девушку в снег. Ружьё выскользнуло из рук, несомненно прекрасных, но, правда, скрытых под тёплыми перчатками и шубкой. – Привет, красавица!
Охотница забилась, пытаясь вырваться. Смешная шапка слетела на снег. Олег увидел ангельское личико с маленькой родинкой над верхней губой. Волосы были собраны в два озорных хвостика по бокам испуганной головки. Вот-вот из больших глубоких глаз должны были брызнуть слёзы отчаяния.
-Да не бойся ты, дурёха! – хмыкнул старший лейтенант. – Ничего тебе не будет, глупая.
Олег встал на ноги, а девчушка так и осталась сидеть в продавленном снегу.
-Ну что молчишь-то? – попытался разговорить незнакомку лётчик. – Тут ведь война, а вы всё бегаете. Опасно здесь, пойми…Ну, успокойся.
Он обнял девушку и помог ей подняться.
-Мой отец тоже лётчиком был, - всхлипнула она.
Начало диалога было положено. Олег снял перчатки и ласково снял слезинку с девичьей щеки.
-Ты уж прости, что напугал. Мало ли что. Война всё-таки.
-Здорово ж вы меня напугали, - поднимая шапку, сказала девушка. – Тут ведь редко кто ходит, только самолёты летают и летают. Иногда разбиваются, правда. Но это где-то дальше.
-Я прямо здесь приземлился! – улыбнулся Олег. – Ой, извини. Подожди минуту.
Он забрался в кабину и начал связываться с базой:
-Приём. «Телец», приём.
-Ну наконец-то, Олежка, - скрипнула рация. Лейтенант узнал голос старшины Гаврюхина.
-Со мной всё в порядке, - успокаивающим тоном начал Олег. – Всё починил и скоро буду. Я предупрежу, когда открывать «створки».
-Хорошо, ждём.
-Конец связи, - пилот выключил передатчик и обернулся к девушке. Та уже полностью привела себя в порядок, отряхнулась от снега и гордо держала ружьё.
-Зовут-то тебя как? – мигнул лётчик.
-Надею, - скромно ответила юная охотница. Из-под шапки задиристо торчали два прекрасных хвостика. Родинка уже не подрагивала, а зелёные глазки глядели смело. – Мы тут с мамой и сестрой живём.
-Как же вы в этой неразберихе управляетесь?
-Не знаю, - повела бровями Надя. – Потихоньку как-то. Я вот, как видите, на охоте.
-Что ж тут наловишь особо? – весело возмутился Олег. – Всё зверьё-то повымерло почти. А остальные в большинстве своём больные. Как же вы без лекарств и аппаратуры тут обходитесь?
-Мы не болеем почти. Только вот дедушка в прошлом году умер. Теперь мы втроём живём.
Она как-то загадочно и даже страшно улыбнулась. Олегу на секунду сделалось неудобно: что-то его сковало, вероятно, нестандартное поведение молодой красавицы. Говорит о смерти и улыбается. А тут не до шуток, когда люди гибнут сотнями и тысячами. Хорошо хоть в прошлом те времена, когда исчезали с лица земли народы, историей становились миллионы и миллиарды. Сейчас об этом напоминают лишь розовый снег, развалины городов да причудливой формы организмы. Включая и некоторых людей.
-Провести тебя до дома? – спросил Олег.
-Спасибо, не нужно, - вежливо попыталась отказать Надя.
-Пойдём всё-таки. И мне интересно посмотреть на вашу приспособленность.
-Маме не понравится, - возразила девушка.
-У меня для неё подарок есть, - улыбнулся глазами лейтенант, и через минуту после того, как Олег предупредил о задержке, они уже шагали между деревьев.
Вскоре лётчик увидел снежный холм средних размеров. Сразу стало понятно, что это и есть дом Нади и её семьи. Очевидно, большая часть конструкции находилась под землёй: видно, делали её, когда дед был ещё жив.
-Вот тут мы и живём, - указала на холм Надежда.
-Я уже понял, - мягко ответил Олег. – Вы под землёй обустроились?
-Да, верно, - шепнула девушка. – Пойдём вниз.
Она скрылась внутри холма, Олег последовал за нею, спускаясь по гнилым деревянным ступенькам.
-Мам! – позвала Надя. – Она, наверное, в следующей комнате.
-У вас тут ещё и комнат несколько? – восхитился пилот.
-Две. Плюс ещё чуланчик. Там обычно Любочка, младшая сестрёнка, обитает. А мама, скорее всего, пошла доить олених.
Внезапно в комнатушке появилась маленькая девочка лет девяти. Её тёмные, как и у сестры, волосы растопырились во всех направлениях, чем-то напоминая лучики солнца.
-Привет, Люба, - старший лейтенант присел на корточки, чтобы выровняться с девочкой.
-Здравствуйте, - уныло ответила та. Было видно, что вся эта жизнь тяжело ей даётся. – Хотите, я вам ёжика покажу?
-Конечно, хочу, - согласился Олег.
Люба увлекла его за собой в чулан, проведя через вторую комнату: четыре неуклюжие кровати, какая-то износившаяся одежда, пара еле держащихся полок с деревянной посудой. Негусто. Надя следовала за ним, сглаживая тишину короткими комментариями:
-Вот это дед Сергей сделал. Тут он спал. Смотрите, какая тонкая работа.
Олег невольно кивал головой.
-Смотрите. Вот и ёжик, - Люба ловко зажгла спичку. – Ягодой зовут.
В темноте что-то зашуршало.
-Большой? – поинтересовался Олег.
-А не знаю. Приходит вот, живёт.
-Забавный.
Послышались шаги. Это, наверное, мама вернулась с молоком. Надежда выскочила ей навстречу.
-Мам, ты только не ругайся, - тихо произнесла девушка. – Тут лётчик…
-Здравствуйте, - в «прихожую» вышел Олег. – Старший лейтенант Олег Любителев.
Женщина устало взглянула на него, села на трёхногий обшарпанный табурет. Ей должно быть около сорока, но выглядела на все шестьдесят, даже голубые глаза постарели от нелёгкой жизни, превратившись в почти бесцветные.
-Извините, пожалуйста, если потревожил, - робко обратился к женщине лейтенант. – Просто война. Неспокойно. Дочь вот вашу, Надю, привёл.
-Хорошо, - сухо сказала она. – Война. Война непонятно для чего… А люди уходят и уходят на тот свет.
Мать Нади и Любы взглянула на Олега, вернее, куда-то вглубь его, будто рассматривая душу.
-За кого воюешь, солдатик? – с оттенком нежности произнесла эта рано постаревшая женщина. – Не понимаю я этой войны. Раньше хоть государствами бились. А теперь, когда и стран-то толком нет, пошли брат на брата. У меня муж тоже лётчиком был. Героем был, - она гордо посмотрела вверх, раскрыв глаза и криво улыбнувшись. Маленькая слеза быстро скатилась по щеке. – Слава Богу, ещё восемь лет назад в небе Италии погиб. Вернее, говорили, что без вести пропал. Пропал – сгинул. Просто тела-то, скорее всего, и не нашли. Ждали мы его, Любы совсем крошкой ещё была. В Мурманске мы жили. А потом эта нелепая бойня, - вторая слезинка соскользнула с ресницы. – От города почти ничего не осталось. Кто там, «северяне», кажется?
-Да, - тихо, пугаясь испортить рассказ, сказал Олег.
-Нас отец-то мой сюда и забрал, - продолжила женщина. – И жилось довольно сносно, пока не умер он в прошлом году. Теперь тяжелее, голодаем порой. Хотя кто сейчас не голодает? Всё заражено, промышленность стоит, технологии забыты. Человек пока ещё парит в небе. Правда, не так высоко, как раньше, о космосе и не думает почти. И самолёты уже не те, что сто лет назад, и оружие не то. Но пока Человек ещё летает. Пока. Потом, если друг друга совсем не изничтожим, человек будет ползать, вернётся к первобытному строю. И сейчас, если бы не старые задумки, что бы творилось? Ведь толком ничего не производится, а старое бесследно исчезает…
Трогательная речь. Олег понимал, что всё по делу. Не выйдем сейчас из этого замкнутого круга – сгинем все, оставив пустую выцветшую Землю. Она и сейчас не блещет уже, но всё-таки по-прежнему кормит, вернее, старается что-то дать, говоря при этом: «Остановитесь, неразумные!»
-Молока хотите? – неожиданно спросила женщина, наливая беловатую жидкость дочкам.
-Нет, спасибо, - Олег хотел было сказать «бабушка», но вовремя опомнился: этой несчастной нет и сорока пяти. – Вам надо больше, у нас на базе есть.
-Ладно, упрашивать не стану, - устало прошептала она. – Я пойду прилягу. Наденька, помоги-ка.
-Извините, - обратился к женщине Олег. – А как вас зовут?
Было странно, что разговор уже подходил к концу, а имени её он не знал.
-Вероника Вячеславовна.
-Красивое сочетание, - искренне ответил Олег. – Возьмите, пожалуйста, на память.
Он бережно протянул красивую серебряную зажигалку с нарисованным сбоку шахматным конём.
-Возьмите. Нужная вещь в хозяйстве.
Вероника Вячеславовна спорить не стала: вещь, действительно, стоящая, да и устала женщина спорить. Она медленно склонила голову и через пару минут заснула.
-Чёрт возьми, - тихо выругался Олег. – Уже полдевятого. Я порядком вам надоел, да и на базе уже бесятся, я думаю.
-Проводить? – глазами спросила Надя.
-Я помню дорогу к самолёту, - предугадал её мысли лётчик. – Ну ладно, увидимся. И ты, Люба, держись.
Похлопав по плечу маленькую девочку, Любителев выскочил из землянки и поспешил к своему крылатому другу.
Глава 2
«Звезда»
На базе все уже давно волновались из-за того, что Олега нет так долго. И когда он наконец приземлился на первой площадке, предвиделась не совсем приятная встреча с майором Пошехонским и помощником начальника базы майором Васильковым.
-Ну где ты всё крутишься? Что тебе надо больше других? Куда ты в этот лес сунулся? – набросился на старшего лейтенанта Васильков.
-Виноват.
-Да тебя за такие вольности под суд бы, - в голосе Василькова чувствовалась перемена настроения к лучшему. – Вояка. Ты же прекрасно понимаешь, что лётчики дороже золота и нефти! А ты на охоту за дикими жителями!
Синие глаза майора блестели, на лице высвечивался задор.
-Виноват, товарищ майор. Сергей Геннадьевич, вы поймите: там семья в лесу еле живёт.
-Семья, семья, - ворчал Васильков, но понимал ситуацию. Его брови то опускались, то поднимались. – А что прикажешь делать? Война! У нас секретнейшая база. Ты тут и десятой части не знаешь. Что, их сюда прикажешь привезти, что ли? То-то.
-Две девочки, мать, - оправдывался Любителев.
-Да понимаем всё, Олег, - вмешался в беседу Пошехонский. – Но сами иногда крыс едим, да ещё жизнью рискуем каждый день. Везде сейчас не сладко: что Мурманск, что Кола. Хорошо хоть с Востока продовольствие по морю доставляют. Живи и радуйся. А там уж доборемся – поживём вдоволь, восстановим города, поможем Земле.
-Шалопай шалопаем! – усмехнулся повеселевший Васильков. Его глаза уже стали привычно добрыми. – Ладно, отдыхай и жди указаний. Тебе вот Евгений Сергеевич кое-что скажет.
-Да, это уж точно, - поддержал Пошехонский. – Скажу вот что: иди отдыхай пока, я тебя вызову. Ранним утром, пока спутник не прошёл, обследуем южную границу: там сейчас какие-то перестановки, и, разумеется, неспокойно. Будь готов!
-Так точно, товарищ майор!
-Ступай, - покровительственным тоном сказали оба майора.
Их, на первый взгляд, разные голоса сливались, создавая прекрасную музыку. Твёрдый говор Пошехонского и мягкая, редко бывающая гневной, речь Василькова. Евгений Сергеевич был двухметровым брюнетом тридцати шести лет с едва проступавшей щетиной и выцветшими глазами. Со странной манерой пощёлкивать пальцами. Поговаривали, что лет пятнадцать у него на глазах погибли три его брата, поэтому иногда он мог внезапно уходить в себя. Южане боялись Евгения Сергеевича как огня и редко выходили с ним в открытый бой, даже если численное превосходство было на их стороне. Белый самолёт с красной розой на фюзеляже знали все уважающие себя пилоты от Заполярного до Диксона. А восточнее уже и летать было некому.
Сергей Геннадьевич Васильков был среднего роста, сантиметров сто восемьдесят пять. Часто улыбался, но редко давал противнику шанс спастись. Конечно, он был менее искусен, чем Пошехонский, но всё же инструкторы южан, готовя бойцов, советовали стороной обходить белые машины с красной, притягивающей взор розой и не менее яркими пятиконечными звёздами. Семья Василькова находилась на Востоке, Пошехонский, напротив, был одинок.
Они оба провожали глазами высокую, крепкую фигуру Олега. Тот попал к ним на базу около четырёх месяцев назад и практически сразу вошёл в доверие. Правда, иногда поступал безрассудно, но старался изо всех сил. А старание здесь всегда было в почёте.
-Ефремов! Осмотри машину Любителева. А то у него были какие-то проблемы.
-Хорошо, товарищ майор, - выпалил механик, отвечая на приказ Пошехонского, и отправился в сторону многострадального самолёта. Тем временем, майоры пошли в другую часть подземного лётного поля, намереваясь проверить грузовой аппарат, который должен был пригодиться при проведении послезавтрашней операции. На первой площадке затихли голоса: только пара механиков бесшумно копошилась около истребителя да офицеры приглядывались к транспортнику.
В этот момент Олег, миновав отделение радиационного контроля, поудобнее устраивался на дрезине, которая должна была доставить его в центр базы. База неформально звалась «Звездой» из-за своей необычной конструкции. Первая площадка, на которую пятнадцать минут назад приземлился старший лейтенант, была лишь одной из пяти подобных ей. Правда, сейчас работали только три, ещё третья и пятая. Две оставшихся находились в запустении, и лишь изредка кто-то из персонала базы позволял себе их посещать. Все пять подземных взлётных площадок были соединены с центральным корпусом при помощи сложной системы железнодорожных тоннелей. Так, например, первый отсек с центральным соединяли три главных дороги, не считая многих тупиковых. Расстояние до «центра» было примерно два километра, иногда пилоты проделывали этот путь пешком, но из-за экономии времени и риска потеряться в непростой подземной системе всё же предпочитали дрезины, курсирующие по главным веткам.
Центральный, основной, отсек находился чуть ниже взлётных площадок. Под ним располагалась небольшая атомная станция, которую сейчас обслуживали три специалиста. Существовал также и пешеходный выход на поверхность в районе дороги «центр»-«первая». Всё было довольно удобно, а главное, сделано в период расцвета военных технологий. Гордо выбитые цифры на стенах сооружения говорили, что станция была построена в 2060 году. Удобно скрытая в Хибинах, она предназначалась для противодействия атакам внешнего врага, а также для внезапного нападения. Сверхсекретная, почти никому не известная, спустя много лет она попала к северянам, которые раздобыли важнейшие архивные документы. Подобная база была и недалеко от Диксона. Обе они играли существенную роль в войне, сдерживая без особых проблем выпады лучше оснащенной Южной армии. Несмотря на свой ещё болтающийся спутник, правительственные силы, который повстанцы называли «южанами», никак не могли обнаружить «Звезду» и её сестру. Хотя даже при обнаружении эти базы было весьма сложно уничтожить: помимо естественных горных преград имелось убежище с режимом полной изоляции.
Олег увидел фонарик приближающейся дрезины – в тоннелях было темно. Чуть слышно, постукивая колёсами, встречный вагончик пронёс мимо Любителева следующую смену – лейтенанта Иванова и капитана Зельского. Они поприветствовали Олега и скрылись за поворотом. Старший лейтенант лениво махнул рукой в ответ, рассматривая еле освещённые стены. Они таили в себе много неизведанного. Где-то среди этих тоннелей раньше располагались лаборатория, библиотека, тир. А сейчас точного их местоположения, наверное, и Пошехонский не знает. По крайней мере, не распространяется на эту тему. Было бы интересно взглянуть на старые книги, изучить передовые схемы и технику, окунуться в таинственный мир вековой давности. А возможно, все эти ценности были вывезены спецслужбами повстанцев сразу же после второго рождения базы.
Сейчас здесь только новая техника. Новая – не значит лучшая. Все теперь прекрасно знают, насколько шагнуло назад человечество в своём развитии. Космос практически потерян, уровень культуры и качество техники падают. А что уж говорить об искусстве после двух мировых атомных войн, когда зловещая пыль и холод постоянно напоминают о былой ошибке?
В данное время на станции двадцать шесть самолётов: двадцать три истребителя и три транспортника размером побольше. Все с вертикальным взлётом и посадкой, хотя на случай аппарата, требующего разбега, существует третья площадка со взлётной полосой, разумеется, более масштабная. Там теперь одиннадцать истребителей и один «грузовик», ещё десять машин, все истребители, на пятой площадке. Оба этих поля предназначены для боевых вылетов. Первая площадка служит больше для разведки, там и самолёта всего четыре: два транспортника и два боевых. Все грузовые корабли модели «Сова» – сейчас других и не сыщешь ни на севере, ни на юге. Большинство истребителей – «Шмели», хотя есть парочка «Птерозавров» МиГ – 119А, а также старый корейский «Даоян». Все лётчики ужасно много шутят по поводу ещё одного самолёта. Он странный, добыт в каком-то музее и давно не летает. Так, стоит в уголке, иногда привлекая внимание своей формой и цветом.
Лётчиков пока шестнадцать, хотя вскоре ожидается пополнение. Сейчас вообще с этим тяжело: сносного пилота днём с огнём не сыщешь. Но на «Звезде» коллектив подобрали профессиональный, да и конфликтов нет. Ничего удивительного: на лучшей базе – лучшие в своём деле.
Помимо классных пилотов – двадцать человек персонала, включая девятерых механиков, трёх атомщиков, двух диспетчеров, радиста, рабочего, повара, путевика, доктора и его восхитительной медсестры Ниночки.
Именно об этом нежном создании думал в данную минуту Олег. Вспоминал розовые щёки и пушистую белую шевелюру. Пришли на память и её смелые губки, поцелуи, которыми она одаривала пилотов. А что поделаешь: она ведь одна на целую толпу мужчин. После в голове всплыли Надя и Люба. «Приодеть, накормить – будет первая красавица», - подумал о Надежде лётчик, незаметно добравшись до входа в центральный отсек.
Главный отсек представлял из себя круг, в центре которого находился зал для отдыха. К нему вели пять коридоров от входов из тоннелей. По бокам коридоров располагались «каюты»: одна одноместная а две двухместных с каждой стороны. Таким образом, центральная часть была способна принять до пятидесяти человек, но сейчас здесь проживало только тридцать шесть, компактно занимая четыре сектора. Сектор В, находящийся между третьим и четвёртым коридорами, был приспособлен для приёма прибывающих на станцию. Также там расположились тренажёрный зал и кухня.
Олег жил в секторе Б в одной комнате с поваром Евгением Куницыным, весёлым парнем лет двадцати пяти. Любителеву повезло, потому что часто Женя давал пробовать ему самые изысканные блюда раньше всех. И, главное, больше всех. Пройдя из первого коридора через зал и поприветствовав находившихся там пилотов, старший лейтенант очутился в третьем коридоре и ловко прошмыгнул в свою «каюту».
Молодого повара дома не было, и Олег, включив радиоприёмник, устало плюхнулся на койку. Было ещё только начало десятого, но Олегу ужасно хотелось спать. При этом завтра утром, как сказал Пошехонский, его ждало важное задание. Но перед сном надо было послушать радиосводку: что там происходит в различных областях страны.
Милый женский голос бойко извещал об успехах северян на разных участках фронта: «У озера Байкал в неравный бой с противником вступило отделение сержанта Баскакова. Несмотря на десятикратное превосходство южан, бойцы геройски оборонялись, заняв удобную позицию. Потеряв четырёх товарищей, воины уничтожили до сорока солдат противника, продолжая оборону до тех пор, пока не подоспела помощь. Героев ждут заслуженные награды… У посёлка Диксон отличились наши лётчики, сбив истребитель противника. Это уже шестой успех доблестных пилотов Севера за последний месяц… На Белом море продолжаются небольшие стычки…»
В комнату тихонько вошёл повар.
-Привет, Олежка. Я тут тебе супчика принёс.
Но Олег уже не слышал: лётчик крепко спал.
Глава 3
«Встреча»
- Па-адъём! Па-адъём! – раздавался в динамиках громкий голос Пошехонского. – Время не ждёт. Весь персонал базы, умываться – и на кухню!
Звонок побудки дребезжал, подгоняя поднимавшихся людей. Олег моментально оказался на ногах, потрогав лицо: щетина была едва ощутимой, и можно было не бриться. Вернувшись из туалета, он скинул с себя сапожки и лётный комбинезон, оставшись в трико и водолазке. Мигом к комбинезону присоединилась и вязаная обтягивающая кофта: старший лейтенант обдавал себя водой из умывальника, фыркая и безжалостно разбрызгивая ледяную жидкость по комнате. Выдавив немного пасты, Любителев энергично принялся чистить зубы, вместо щётки используя указательный палец. За дверью уже была слышна суета торопившихся к большому столу, который стоял на кухне. Там, наверное, уже вовсю носился с тарелками Женя Куницын. Чем он сегодня порадует?
Олег взглянул на часы. Шесть сорок восемь. Отлично. Есть ещё немного времени, чтобы не спеша успеть к завтраку и выслушать указания начальства. Любителев уже натягивал на себя комбинезон. Через минуту лётчик был полностью готов, сразу прихватив с собой винтовку, пистолет, бутылочку с чистой водой и ампулу с ядом: мало ли что может произойти там, за крепкими стенами станции.
Кухня располагалась почти напротив каюты Олега и Евгения, что было особенно удобно повару. Когда четыре месяца назад Любителев попал на «Звезду», Куницын жил один, и начальник решил подселить лётчика к добродушному кулинару. Дела у них ладились, их даже можно было назвать хорошими друзьями.
Олег прошмыгнул на кухню, на входе поздоровавшись со старшим лейтенантом Шульгой. Этот здоровенный мужик, весело похлопав по плечу Любителева, уселся рядом. Слева от Олега разместился лейтенант Шонин, бодро потирая хилые руки. Тарелки уже стояли на столе, источая довольно сносный запах. Куницын был воистину мастером своего дела: вечно из какой-нибудь ерунды создавал неплохие блюда. Сейчас повар копошился за тонкой полупрозрачной стенкой, приготавливая чайную настойку.
- Суп из птичек! – восторженно проговорил Шульга, наслаждаясь вороньей похлёбкой.
Его ложка сновала по тарелке с бешеной скоростью. Эти пернатые были будто заговорены и не позволяли никакой заразе одолеть себя. Потому-то повара часто и использовали чёрных птиц в своих профессиональных целях.
- А мне лепёшка ой как по душе! – хвалил стряпню Куницына капитан Калинин, сидевший неподалёку от Олега. – А начинка в некоторых из овощей оранжерейных что ли?
- Да. Сейчас ещё чаёк будет! – отозвался из-за перегородки повар.
Народ всё прибывал и прибывал. Приплыла очаровательная Нина, ввалился медведеподобный Чистов, прихромал рабочий Руслан Чехов. Сидевшие за столом приветствовали входивших, одаривая милыми улыбками медсестру. Та весело хихикала и прятала огромный карие глаза под ресницами.
Наконец, пришли и майоры.
- Кушайте, товарищи, кушайте, - сказал Пошехонский. – Набирайтесь сил и переходите в зал, где мы с товарищем Васильковым постараемся каждого проинструктировать должным образом.
Начальник хлебнул из кружки, взял лепёшку и вышел в коридор. За ним последовал и Васильков, по пути уничтожая похлёбку.
- Сейчас семь пятнадцать, - начал Пошехонский, когда все пилоты собрались в зале. – Вылетаем через двадцать пять минут, в семь сорок. Каждый, кого назову, пойдёт на своём самолёте, не делая ничего лишнего. Не надо геройствовать – вы нам ещё живыми пригодитесь. Так, - лётчики внимательно слушали командира, - Я с Любителевым иду вдоль южной границы нашей территории с запада на восток до побережья и возвращаюсь на исходную. За нами в сорока километрах пойдут Калинин и Грелебежкин. Сейчас на юге очень жарко: противник готовит мощное наступление вдоль всей линии фронта. Вы знаете, что Натансон с Эккелем с нами особо церемониться не будут, поэтому возможно всякое. В бой с превосходящими силами не вступать, внимания к «Звезде» не привлекать. Когда пройдёт спутник, напомню, это будет в десять пятнадцать, никому не высовываться, повторю, не привлекать внимание.
Майор взял небольшую передышку, запихав в рот последний кусок лепёшки.
- Ефимов и Шонин пойдут с юга на север вдоль границы Скандинавского Союза. Генерал предупредил, что около западных рубежей скапливаются танки скандинавов. Мало ли что может из этого выйти. Будьте начеку. За ними в сорока километрах пойдут Шульга и Дальний. Смотрите в оба и чуть что – помогайте!
Пошехонский перевёл свои белые глаза на другую половину зала:
- Недоев и Чистов пройдут по морскому пути. Там практически полный наш контроль, но всё же оценить обстановку нужно. Остальные свободны и могут отдыхать, слушайте приказания майора Василькова. В экстренном случае он поднимет вас по тревоге.
Пошехонский не первый раз отдавал подобные приказы, и лётчики уже успели к ним привыкнуть, ставя повторяющиеся слова командира на один уровень с каким-нибудь ритуалами или обыденными принятиями пищи.
Евгений Сергеевич вгляделся в молодые лица пилотов:
- Вопросы есть? Вопросов нет. По машинам!
Лётчики бесшумно сновали по полю. С третьей площадки должны были взлетать Пошехонский с Любителевым, Калинин с Грелебежкиным и Недоев с Чистовым.
- Ну всё, ребята, - подбадривал товарищей майор. – Мы с Олегом сейчас, сразу за нами Рустам с Семёном, а вы выходите вслед за нами через восемь минут. Идём со скоростью триста на высоте триста пятьдесят.
- Так точно.
Олег забрался в свой «Шмель», кинув механику Воронову значок на счастье и поместив винтовку в чехол.
- Счастливо оставаться, Миш! Не спи – скоро встретишь.
- Удачи, Олег! Смотри там, не рви особо, но и не трусь!
- Как прикажешь! – весело крикнул Любителев. – Ну всё, от винта! Евгений Сергеевич, я готов!
- Молодец. Поехали! – шепнула рация.
Створки подземного поля открылись, и пара самолётов выскользнула из уютного тайника. Природа сразу же встретила их проливным дождём с градом. Стёкла моментально превратились живые потоки воды, заставляя пилотов невольно чертыхаться.
- Ничего не видно! Дьявольская погода. Я думал, что будет поспокойнее.
- Да уж, Олег. В воздухе плюс три, вот снега и нету. Лучше б снег.
- Точно-точно, - согласился Любителев, пристроившись сразу за майором.
- Придётся лететь ниже, на двухстах метрах. «Телец», приём, это «Лебеди». Как слышите? – связался с базой Пошехонский. – Как слышите?
- Это «Телец», - из передатчика донёсся спокойный голос диспетчера Козлова. – Мы вас поведём, пока не ушли из зоны обнаружения.
- Хорошо. Видимость ни к чёрту. Идём на двухстах метрах. Приём.
- Вас поняли. Действуйте по приборам.
- Отлично! – отозвался майор. – А как там «Коршуны»? Приём. «Коршуны», приём.
- «Коршуны» на связи. – Это был капитан Калинин.
- Идите на высоте двести метров. Как поняли?
- Поняли вас, - вторая пара вот-вот должна была подняться в воздух.
Со стороны могло показаться, что машины шли около самой поверхности, которая быстро превращалась в бесформенную массу из воды и снега. Небо издевалось над землёй, проливая ядовитые потоки, разрушая красивые снеговые фигуры и будто упрекая человека в содеянном. В считанные минуты внизу земля стала огромным розоватым озером, вредным для всего живого.
- «Лебедь-1», что мы там сейчас пролетели? – спросил Олег.
- Это наши копошатся внизу, укрываются в убежищах. Мы «Зарю» миновали!
- Понятно, – удовлетворённо заключил Любителев.
- Мы на связи, - пропела рация голосом Калинина. – «Коршун-1» на связи. Идём за вами. Ни хрена не видно. Скоро пройдём у «Зари».
- Вас понял, – буркнул Пошехонский. – Скоро выйдем на главный участок. Пока всё чисто.
- Ребята, - крикнул диспетчер. – Всё, вы уходите из зоны обнаружения, рядом никого нет. Дальше сами!
- Спасибо, Гера!
Пошехонский просто обожал Козлова за его размеренный, успокаивающий голос. Сразу ощущалась уверенность, будто ангел-хранитель находился где-то рядом и в любой момент мог тебя выручить. Внизу промелькнула еле заметная застава «Ключ». Дальше можно было встретить уже кого угодно, по такой погоде хоть чёрта рогатого. Тут и ангелы бессильны.
Олег тщетно пытался разглядеть внизу что-нибудь стоящее. Самолёты плелись, как черепахи, почти касаясь земли. Они, наверное, были сейчас хорошей мишенью. Хотя южане тоже ни черта не видели и, конечно, не собьют. С их-то радиоразведкой. Да ещё темным-темно из-за нависших над поверхностью облаков – руку собственную не узнаешь.
- Там было внизу что-то, - услышал Олег по рации. – Только не разберёшь, что именно. Но крупных скоплений пока не наблюдается. Может, это кто из диверсантов бродит. А может, и просто мирные шатаются.
- Хорошо, что народу там немного – большой беды не натворят. А это уже хорошо, – вглядывался в розовое озеро Любителев.
- У нас чисто пока, - ответили «Коршуны».
- Отлично! В случае чего помогайте.
- Вас понял.
В хорошую погоду в этом месте самолёты северян могли уже давно обстрелять, но пока, видимо, никто и не думал встретить здесь машины разведчиков. Страшная сказка всё никак не хотела кончаться. Обороняющимся вдвойне несладко: и видеть толком не видят, и ударить не могут. В такую кутерьму самое время забрасывать диверсантов. Часто так и поступают: а потом можно встретить противника чуть ли не на улицах Мурманска.
И тут Олег понял, что их наконец засекли, но никак не ожидал подобного хода событий: южане подняли с близлежащей базы три истребителя – «Лебеди» видели их у себя на радарах.
- Калинин! У нас три гостя, движутся с юга, расстояние двадцать, скорость примерно семьсот. Через пару минут будут у нас. Мы уходим к северу, поднимаемся и ускоряемся. Догоняйте нас, мы постараемся привести их ближе. Вас ещё не видят – у нас лишняя машина, неплохое преимущество.
- Так точно, «Лебедь-1». Идём! – решительно произнёсла рация.
Калинин с Грелебежкиным спешили на помощь, но они были в два раза дальше от места схватки.
- Поворачиваем на северо-запад. – Пошехонский хотел быстрее встретиться с подмогой.
Теперь уже, наверное, и противник понял, что повстанцев четверо против тройки южан. Но, как ни странно, возвращаться они не собирались и уверенно нагоняли отходивших «Лебедей».
- Есть.
- Давай на четыре километра.
- Так точно. Расстояние пять километров, а с двух уже можно будет атаковать.
- Подождём Калинина, - дрожала рация. – До него восемь.
Теперь надо не дать противнику сесть на хвост, поэтому необходимо уходить в сторону, а потом, может быть, и вступать в бой.
- Крутим назад, - донёсся голос Пошехонского. – Как раз атакуем вчетвером.
Их машины повернули обратно, поддерживаемые подоспевшими «Коршунами».
- А вот и мы!
- С Богом! – выдохнул Олег.
Расстояние стремительно сокращалось, рьяно заплевали пушки, желая уничтожить врага. Теперь, несмотря на мерзкий дождь, всё было видно неплохо: три «шмеля» неслись прямо на них. Красные, будто снятые с показательных выступлений. Про них ходили легенды: возглавляемые майором Крестиковым, эти бойцы редко терпели неудачи.
Пушки не умолкали, Олег почувствовал резкий толчок и понял, что его задели: на крыле осталась ровная обгоревшая дырочка. Слава богу, царапина!
- Расходись, - скомандовал Пошехонский.
- Я легко задет.
- Ничего, сейчас мы им покажем! – с Здором кричал Грелебежкин.
Самолёты противников разбежались на бешеной скорости. Мимо Олега пронёсся красный красавец-самолёт с чем-то чёрным на фюзеляже – Любителев не успел разобрать, да и погода не дала.
- Тут сам Крестиков, – сказал майор. – Мимо прошмыгнул с зелёной спиралью вокруг корпуса.
- Понял, – отозвался Калинин.
Тем временем, ловко сделав разворот, две красные машины сели северянам на хвост.
- Расходимся.
Пары разошлись в разные стороны, увлекая по одной машине врага. Третий красный самолёт последовал за Любителевым.
- Возьмёшь себе? – спросил Пошехонский.
- Да. Уводите Крестикова. А я один на один против второго. А Калинин с Егором добьют последнего.
Теперь бой разделился на своеобразные дуэли: Крестиков гонялся за Пошехонским, второй красный самолёт играл в кошки-мышки с Олегом, а третий издевался над парой «Коршунов».
- Задели. Серьёзно. Вынужден отходить к базе, – послышался голос Калинина.
- Разрешаю. Мы постараемся прикрыть тебя.
Тем временем Пошехонский ловко избавился от преследования Крестикова и уже сам догонял красно-зелёный самолёт южанина, яростно пытаясь угодить в того из пушек. Манёвр удался и Олегу: теперь машины неслись параллельно друг другу на расстоянии трёхсот метров. Затем Любителев резко повернул, пострелял из пушек и ушёл вверх – противник начал спускаться. Олег хорошо выбрал позицию, и теперь красный «шмель» находился спереди снизу. Как на ладони! В пяти километрах к северу лётчики уже сражались пара на пару, а потрёпанный истребитель Калинина скрылся из виду.
Оппонент Любителева пытался оторваться, но Олег цепко сел ему на хвост. Бойко заработала пушка. О чём-то спорили между собой Пошехонский и Грелебежкин, доносились невнятные голоса южан, но старший лейтенант не обращал внимания. Он не обращал внимания и на резвые струи дождя: стрелял и стрелял. Красный «шмель» обречённо вилял туда-сюда и вдруг нырнул вниз. Олег разглядел серый дымок.
- Я его задел. Не крепко, но сейчас добавим.
- Хорошо, Олег! Первый твой! – обрадовалась рация. – Мы тут их дожимаем тоже: они либо смоются, либо погибнут!
Любителев снизился, наблюдая за покачивающимся южанином. Тот пытался выправить машину, но не справился с управлением и, зацепив дерево и пробороздив снежную кашу, остановился на пустыре.
- Я спущусь посмотрю его.
- Ладно, но не лихачь, - согласился Пошехонский.
Самолёт Олега приземлился около разбитого аппарата. Покорёженная машина лежала на боку, слегка уткнувшись носом в снег. Стекло кабины дало трещины.
- Я выхожу, - Олег достал пистолет и открыл кабину.
Противный дождь облил мгновенно.
- Не теряйся! Мы их гоним уже. Давай осторожно!
- Не переживайте! – Любителев перелез на крыло и закрыл купол, уберегая оборудование от дождя и града. Капли жестоко барабанили по шлему и комбинезону. Хорошо хоть за шиворот не попадало: а то мало ли что там в этой воде. Однако лицо, несмотря на очки, дождь уже слегка смочил. Олег выбрал на земле место потвёрже и спрыгнул. Ноги по щиколотку ушли в рыхлый снег. Лётчик осторожно направился к красному «шмелю». На фюзеляже красовалась чёрная слеза. Именно её он мельком видел в воздухе. Мысли в голове шли одна за другой, отрывисто, медленно, вгоняя лётчика в какое-то подобие сна. Олег ступил на мокрое крыло и поскользнулся. Вторая попытка оказалась более удачной, и он открыл крышку люка. Вода начала наполнять место пилота, сам лётчик лежал, скрытый шлемом с большими зеркальными очками. Это была женщина, лейтенант. Любителев попытался снять её шлем, но получил резкий удар в грудь и свалился в снежную жижу. Лётчица выпрыгнула из кабины и вновь повалила поднявшегося Олега. Любителев с силой оттолкнул лёгкое тело и поднял упавший в снег пистолет.
- Ни с места! – закричал он. – Шлем! Сними шлем! Быстро! Никаких движений.
Южанка стала медленно подниматься, здоровой рукой (вторая была повреждена при посадке) расстёгивая ремешок лётного шлема. Женщина отползала в сторону разбитого самолёта.
- Так и убьёшь меня здесь, - сухо произнесла она.
- Не спеши! Не бойся. Снимай шлем, живо! И без фокусов.
- Постой, сейчас, - простонала лётчица и добавила:
- И зачем тебе мой шлем?
Шлем упал в снег, позволив дождю мигом намочить голову. Светлые волосы мгновенно слиплись на лбу. На Олега смотрела симпатичная девушка с сине-зелёными глазами и тонкими губами. Во взгляде чувствовались усталость и боль. Хрупкая фигура, грудь еле угадывалась под плотным розоватым комбинезоном, сливавшимся со снежной поверхностью. Комбинезон такой же, как и у Олега, не считая нашивок: в форме у северян с южанами существенных различий не было – все костюмы были старого пошива, из хорошей ткани, морозоустойчивые и непромокаемые. Таких сейчас не шьют.
- Маша? – на пилота смотрело знакомое лицо.
Любителев откинул зеркальные очки своего шлема.
Она его тоже сразу узнала, но не понимала, как себя вести: такая встреча в ужасную погоду. Но это мелочь по сравнению с тем, что они воюют друг против друга. Улыбнёшься – а он внезапно тебя застрелит. И будет прав: врага необходимо уничтожать, пусть он тебе хоть отец родной.
- Как ты тут оказался? – удивлённо пролепетала Маша. – Уж никак не думала встретиться с тобой вот так, на этом залитом пустыре. Удивлена, что ты повстанец.
- Надень шлем, а то совсем промокнешь, - Олег бережно вытер её мокрое лицо. – Сейчас не время для долгих разговоров. Тебе надо уходить. – Олег показал рукой на юг. – На базе уже, наверное, переживают не на шутку. А поболтать мы как-нибудь ещё успеем.
- Вряд ли, - тихо усмехнулась Маша, убирая со лба мокрые волосы и вставая на ноги. – Только если так же, в небе, гоняясь друг за другом.
- Как рука?
- Ничего, спасибо. Подлечат. А помнишь детство?..
- Конечно, помню. Такое не забывается.
Ещё десять лет назад они учились в одной школе, делали первые шаги в покорении воздушных просторов. И любили друг друга. Олег много раз с тех самых пор задавал вопрос, что он нашёл в этой нескладной девчушке. Помнил её грустную улыбку и задумчивый взгляд. Теперь она не такая. Лучше или хуже, неизвестно. Олег не понимал, что его так влекло к ней. Они любили друг друга. Нежной юношеской любовью, которая когда-то должна кончиться. И вот судьба развела их, чтобы столкнуть на снежной поляне, утопающей в озёрах заражённого дождя. Годы ушли, но даже в эту минуту проскальзывала какая-то искра между ними, несмотря на долгую разлуку и неведение.
- Иди.
- Постарайся меня больше не сбивать. – Мария провела мокрой перчаткой по влажной щеке Олега.
Поцеловала в губы. Как десять лет назад.
- Иди-иди. А то всё будет выглядеть неестественно. Береги руку.
- Увидимся.
- Даст Бог.
Она отстранилась от Олега и зашагала по рыхлой каше в сторону родной авиабазы. Хрупкая, омываемая дождём фигурка постепенно уменьшалась.
- Спасибо, - крикнула Мария.
Любителев взмахнул на прощание рукой и устремился к своему истребителю, попутно взглянув на номер красного «шмеля». Самолёта Маши Соловьёвой, некогда его возлюбленной. Олег снова посмотрел вслед удалявшейся лётчице. Она помахала ему в ответ.
Через минуту её фигуру скрыли чёрные деревья.
Глава 4
«Пополнение»
- Как она могла так быстро ускользнуть? – говорил Любителеву Пошехонский, стягивая перчатки и шагая к дрезине. Он всё равно был счастлив за своего молодого коллегу, даже его холодные глаза искрились радостью. – Ну ладно. Сегодня надо отметить: как никак твой первый сбитый.
- Держи значок, старина! Молодчина! – похлопал Олега механик Воронов. – Сегодня будем по радио слушать!
- Иди-иди, - весело смущался старший лейтенант. – А то загоржусь. Нарисуй-ка мне лучше звёздочку!
- Будет сделано, виртуоз.
Поспешили поздравить Олега и вернувшиеся только что Недоев с Чистовым:
- У нас всё чисто, как и ожидалось. А ты, браток, слышали, отличился. Шикарно! Так их и надо, этих сволочей!.. Страну развалили – до сих пор расхлёбываем… Но ничего: скоро придёт наше время!
- Спасибо, ребята. Сегодня надо отметить.
- Точно-точно.
- Как у Калинина-то, всё в порядке? – спросил у Воронова майор.
- Расстроился только. Отдыхает сейчас. А машину поправим – ещё налетается.
- Ты герой просто! – подоспел приземлившийся последним из тройки Грелебежкин, его улыбка растянула лицо до неузнаваемости. – Мы будем на тебя равняться.
- Да брось ты, Егор. Что тут такого? На майора вот равняйся.
- Ну, майор он и есть майор.
- Ты мне тут не умничай, - засмеялся в ответ Пошехонский.
Все пятеро лётчиков удобно устроились на дрезине, оставив счастливого механика. Пусть самолёты осмотрит, заправит горючим и боеприпасами – пилоты-то своё дело сделали. Вскоре отважную пятёрку поглотила тьма железнодорожных коридоров.
В центре уже ожидали молодого героя: нечасто удаётся сбить машину противника, да ещё в такую скверную погоду. Приехавших лётчиков встретили аплодисментами. Кинулся жать руку Олега сам Васильков.
- Молодчина. Уже сообщили, куда следует. Сегодня по радио должны сказать. Герой! – заливался Сергей Геннадьевич. – Женя побежал готовить фирменное блюдо: несмотря ни на что, должны мы это дело отметить.
- Спасибо, товарищи. Горжусь, что вы рядом.
Зал оглушили повторные аплодисменты, разбавляемые восторженными возгласами пилотов и сотрудников базы.
- Идите переодевайтесь, а то всю мебель испортите, пусть и «чистку» прошли, - обратился к прилетевшим Васильков, хотя мокрым был только Любителев. – Отдохните немного, скоро перекусите. А пока на дежурстве вас заменят не менее достойные.
- Скромняга! – подколол товарища Пошехонский.
Ведь сейчас наступал черёд дежурить самому Василькову и его подопечным.
- Вставай, Олег! Нечего зря валяться. Я тут такого приготовил! – растормошил Любителева Куницын.
- Ты замечал, что всех на станции зовём по именам, не обращая внимания на звания? Только майоров по имени-отчеству.
- Да не! – запротестовал повар. – Ефимов с Рустамом майоров по имени зовут. Да ещё старшина Гаврюхин. Не забивай голову, проснись давай. Лучше пойдём на кухню, народ, кто не на дежурстве, соберём. Там вина концентратного по особому случаю сделал. Да оленину. Пойдём! Когда ещё таких деликатесов вновь отведаем? Надо ведь ждать, чтоб ещё сбили: экономия.
- Ну, пошли-пошли.
Такого рода мероприятия случались не часто. При Олеге два раза: в одном случае поздравляли Пошехонского, в другом – капитана Ефимова. Традиция собираться в зале отдыха соблюдалась и при потере боевых друзей. Говорят, что за шесть лет войны на станции не досчитались двадцати трёх человек, включая двух механиков, сбитых потерявшим управление самолётом. Казалось бы, немного, но погибли-то высококлассные лётчики, ценнейший ресурс войны. Особенно тяжело дались первые два года противостояния: в небе нашли смерть двенадцать человек. И ещё два механика. Теперь, когда война стала позиционной, потери среди авиаторов случались реже: массированных воздушных сражений, уносивших жизни пилотов, практически не происходило.
На кухне царила мирная обстановка. И не скажешь, что это секретная военная станция: лейтенант Дальний читал какую-то дряхлую книжку, Шонин возился с радиоприёмником, а Недоев пробовал вино из концентратов:
- Недурно. С каждым разом оно как будто более выдержанное. Хотя какая у концентрата может быть выдержка? Попробовать бы настоящего!
- Успеем, Рустам. Победим – не только вина сделаем – сады посадим всюду. Будем ходить и срывать понравившийся плод, - помечтал Куницын.
- Сказки! – не согласился Шонин. – От этой зимы долго не избавиться. Правда, пыль потихоньку уходит. Если только в теплицах будем выращивать.
- Сперва в теплицах, потом – под открытым небом!
- Нескоро это будет, - вмешался Любителев. – Где остальные-то?
- Сейчас позову. – Дальний отложил книгу в сторону и вышел.
- «Преступление и наказание». Хорошая? – поинтересовался Олег. – Старая, еле держится. Две тысячи восемьдесят восьмой. Музейный экспонат прямо.
- Лейтенанту от отца досталась. Говорит, что хорошая. Он её уже на моих глазах раз пятый перечитывает. Достоевский написал. Раньше-то писателей много было. Там, говорит, парнишка какой-то бабку зарубил. В школах изучали когда-то – теперь-то всё совсем по-другому: мельчаем…
- А за что зарубил-то?
- Да за то же, что и мы южан бьём.
- А… Странная. – Любителев вернул книгу туда, где её оставил Дальний. – Что там по радио-то?
- Да пока не передают, - ответил Шонин. – Про тебя если только к вечеру скажут. Сейчас ещё наверняка не успели подготовить.
- Послушаем-послушаем.
Минут через десять все не занятые на данный момент собрались на кухне. Даже атомщики поднялись из своего глубинного кабинета. Выпили за здоровье Олега и улетучились. Посидел немного Гаврюхин: его в радиорубке заменил диспетчер Исправник.
- Не напиваться только! – предупредил Пошехонский. – Война как никак.
А напиться таким вином было и нельзя. Когда варёная оленина и остатки напитка подошли к концу, компания перебралась в зал для отдыха. Все неторопливо разговаривали друг с другом, улыбались, стараясь растянуть милые сердцу мгновения. Кто-то решил позаниматься на тренажёрах. Весёлый, из облёта вернулся Васильков.
- Ребята, закругляйтесь. Дела есть! Ефимов с Шониным на всякий случай на первую площадку: в случае чего дадим приказ на вылет. Остальным, желательно, спать: у нас нет понятия «день» и «ночь». Потом на смену выйдут Недоев и Чистов. Дальше – по графику, он всем хорошо знаком. Любителев, готовься к ночному полёту в Мурманск в два часа. Поведёшь транспорт, я с тобой буду: возьмём продовольствие и примем пополнение, вроде четыре человека, точно не знаю. Так что иди ещё отоспись.
- Только что спал.
- Неизвестно, когда вернёмся.
- Так точно.
- Вы уж извините, что разгоняю праздник: причуды военного времени.
Любителев отправился к себе, завёл будильник на час ночи и долго пытался заснуть. Перед глазами плыли эпизоды прошлого: любовь, полёты, со всеми разочарованиями и успехами, Маша.
«Я люблю удивлять людей. Ты ведь удивлён, правда? Очень, очень долго я не получала весточек от тебя, в общем, я поняла, что порвалась та ниточка, которая нас соединяла. Не знаю, что было тому причиной, не знаю и понимаю, что это, в сущности, не моё дело.
Сначала я расстроилась и обиделась. Но всё это прошло… Знаешь, я очень изменилась с тех пор, как мы в последний раз виделись. Многое изменилось в моих взглядах на жизнь. Я стала менее беспечной и более… целеустремлённой, что ли. Появились абсолютные ценности, которым не изменю никогда (если новые не появятся), а значит, определились и ценности относительные, те, которыми можно поступиться ради абсолютных. Это, наверное, глупо или, напротив, слишком заумно. Но я не считаю нужным делать из себя кого-то другого.
Я определила, чего хочу от жизни. Нашла себя. И, думаю, уже окончательно.
Изменилось и моё отношение к людям. Именно поэтому ты и читаешь сейчас эти строки…»
Потом она нежно касалась его груди, целовала, говорила приятные фразы, снова целовала. Это был уже сон.
- Залезай в левую «сову». Там всё приготовлено для получения провизии и экипажа, - скомандовал Васильков. – Я поведу истребитель.
Оба механика в последний раз осматривали «шмель» перед отлётом:
- Удачи! Возвращайтесь скорее. Привозите побольше вкусненького.
- Постараемся. – Любителев махнул рукой. – Вы тут готовьтесь к приёму. Не подкачайте, ведь пополнение прибудет.
- Чтоб не стыдно было за «Звезду», - поддержал майор, устраиваясь в самолёте. – А продуктов привезём. Уж что дадут. Майонеза и настоящего хлеба не обещаем.
- Ну, давайте, - механики отошли от готовых взлететь машин. – Открываем створки.
Самолёты один за другим поднялись в воздух.
- Погодка сегодня хоть куда: даже пыли нет – светло, как днём.
Действительно, не верилось, что ещё несколько часов назад бушевало ненастье.
- Хоть один раз удастся полетать по-человечески. Пусть и на этой бандуре, - пропел Олег.
- Можно подумать, что и нет никакой войны, а мы мирно летим в посёлок за молоком.
- Ну это уж вряд ли. Скорее, как туристы.
Их тепло встретили на подземном пункте неподалёку от Мурманска, Олег был здесь во второй раз, но сразу узнал залихватский чуб сержанта Кривоногова.
- Давайте-давайте, - подзадорил Кривоногов. – Привет, Любителев. Здравствуйте, товарищ майор. Продукты уже готовы. Уж не судите строго, не мы их делаем, но погрузим добротно. В этих ящиках консервы, тут порошок для шампанского и пива. Сухое молоко. Дрожжи…
- Хорошо-хорошо, - прервал его Васильков. – Где наши доблестные новые вояки и что это за красный истребитель стоит на площадке?
- Это капитана. Своим ходом с вами пойдёт.
- Где они? – переспросил майор.
- Не предупредили вас разве? – изумился Кривоногов. – Они сейчас в самом Мурманске, получают указания, проходят проверку. Кстати, генерал хочет встретиться и с вами. Какие-то указания.
- Ладно.
- Понятно, что не генерал сюда приедет – вам его навестить придётся.
- Как мы туда попадём? На самолёте что ли? – вмешался Любителев.
- Да нет. Туда самолёты не пускают в последнее время, потому что стоящей защищённой авиабазы нету. Диверсанты-то вовсю лютуют. Придётся на колёсах. Полчаса, не больше. Ну чуть больше. Вас туда доставит сержант Крамаренко со своей командой. Антоныч!
На зов Кривоногова отозвался высокий мощный мужчина с гладковыбритым лицом и короткой стрижкой.
- Здравствуйте, товарищи лётчики. – Он крепко пожал руки Василькову и Любителеву, его большая челюсть заходила ходуном. – Несмотря на ваши звания, вынужден взять вас под своё начало. Так спокойней, а то внезапно можем встретить горстки неприятеля: в таких делах у меня опыта побольше. Я сержант Крамаренко.
- Хорошо, Крамаренко. Я майор Васильков, а это старший лейтенант Любителев.
- Наслышан, - вежливо процедил сержант. – Пойдёмте.
Троицу поджидали два небольших бронированных автобуса с бойницами вместо стёкол. Внутри уже сидели десять бойцов, включая водителей.
- Поедете со мной в автобусе, - сказал Крамаренко. – Вы у нас люди важные – потерю начальство мне не простит. Гончаров, переберись в другую машину!
Молодой резвый парень, волоча за собой тяжёлый пулемёт, пересел в соседний автобус. Моментально дуло его «пушки» выглянуло из задней бойницы.
- Сюда.
Любителев забрался в салон, обшарпанный, с небольшими скамейками вдоль бортов. Васильков залез следом, уселся рядом с Олегом и проверил свой пистолет. Любителев уже прислонил свою скаутку к стенке, спокойно осматривая автобус и его экипаж. Напротив сидел совсем молодой солдатик, сжимая в руке выглядывающую наружу снайперскую винтовку. Справа от Олега примостился Крамаренко. Водитель бодро спрашивал командира глазами, ехать, мол, или нет? Около двери сидела парочка ефрейторов. Один, заросший, теребил в руках «Калашников» семнадцатого года, другой бережно удерживал гранатомёт, свободной рукой поигрывая с трофейным пистолетом. Оставшиеся шестеро заняли места во втором автобусе.
- Поехали! – отрезал Крамаренко.
Машины медленно поползли по наклонной плоскости и вскоре очутились на поверхности. В утрамбованном снеге сквозь бойницы угадывалась дорога.
- Мин нет! – гордо крикнул шофёр. – Только что бригада вернулась.
От внезапной атаки его укрывали бронированные листы по бокам и пуленепробиваемое стекло спереди.
- Минут через сорок будем!
Время пролетало за короткими, но ёмкими беседами с пехотинцами. Лётчики окунулись в жизнь, совершенно не похожую на их собственную, со своими проблемами и способами выжить. В последние месяцы участились случаи прорыва диверсионных групп, поэтому всегда приходилось путешествовать из центра на окраины, вооружаясь полным боекомплектом, припасая еду: всех превратностей судьбы не предугадаешь.
- Случай у нас был, - рассказывал небритый ефрейтор. – Ребята сержанта Семёнова на неделю пропадали. Ни слуху, ни духу. Думали, что сгинули. А народу искать и нету вовсе: все заняты. Похоронили уже мужиков… А через неделю вернулись. Злые, уставшие, но живые. Напоролись говорят на какую-то группу, друг за другом гонялись, заплутали. Но пленного добыли всё же.
- Видите сбоку. – Крамаренко показал в сторону пальцем. – Там наши ребята здорово окопались, никогда не скажешь, что там кто-то схоронился!
Здесь снег был белее, Олег всматривался в указанный сержантом холм, но ничего не смог заметить.
- Они весь этот участок держат. Вот мы их хоть убей не видим, а они, даю руку на отсечение, сейчас наши физиономии через снайперские прицелы изучают.
- Да. Круто засели, - пробурчал молодой рядовой с винтовкой.
- Долго ещё? – поинтересовался Васильков.
- Минут пятнадцать.
Майор уставился на свои часы.
До центра добрались без происшествий. Кое-где вдоль домов сновали фигуры мирных жителей, пахло костром, разведённым тройкой солдат. Повсюду летали кусочки старой бумаги. Здания в центре города более менее сохранились. Конечно, электричества и воды не было, но народ не роптал. Кто покажет точку земного шара, где ситуация намного лучше? А вот продукты регулярно выдавались, принося счастье в сердца немногочисленных жителей. Как и всё остальное, еда привозилась с менее пострадавшего от войн Востока, хотя было нельзя сказать, что там лучше: Мурманск многое пережил, но неплохо сохранился. Сквозь бойницы на воинов гордым взглядом смотрели уцелевшие многоэтажки, не терялись и дома поменьше: все они играли громадную роль, спасая от ненастий переживший лишения народ. Военные же в большинстве своём обстроились в подземных коммуникациях. Лишь патрульные группы бродили по улицам да снайперы искали среди подозрительных фигур диверсантов.
Автобусы остановились у неприметного двухэтажного дома. В чёрных окнах показались знакомые розовые каски. Пара солдат выскочила из дверного проёма, уводя лётчиков и Крамаренко под крышу. Их встретил капитан в парадной чёрной форме и увлёк лётчиков за собой в подземелье, оставив сержанта у входа.
- Я Ивакин. Как мне сообщили, вы Васильков и Любителев. Жаль, что раньше не пришлось встречаться: каждый воюет на своём месте. Наслышан о вас. Вчера вечером по радио сводка была – хвалили.
- Очень приятно, товарищ капитан.
- Генерал Прядин уже ждёт вас.
Они проходили по тусклым коридорам, изредка встречались люди в чёрной форме, едва различимой на фоне тёмных стен. Майору, может, и приходилось бывать здесь раньше, но Любителев, оказавшись тут впервые, внимательно изучал творившееся вокруг, впитывая витавшие повсюду тайны.
- Вот сюда, товарищ Васильков. А вы, товарищ Любителев, подождите здесь. – Ивакин указал на табурет, который стоял в углу небольшой комнаты, где они только что оказались. – Я распоряжусь, чтобы вас накормили, пока идёт совещание у генерала.
Олегу пришлось прождать полтора часа, пока из кабинета генерала не вышел задумчивый Васильков. В руках он сжимал пакет, из-за его спины показались пятеро лётчиков в парадной форме, каждый с небольшой сумкой с предметами первой необходимости и запасной одеждой.
- Знакомьтесь, товарищи! – предложил Васильков.
- Лейтенант Андреев. Андрей. – Олег почувствовал крепкое рукопожатие.
Высокий, темноволосый, на вид года двадцать три. Гладко выбритый, модная причёска. Но в боях-то наверняка участвовал, и неплохо, если его перевели на «Звезду».
- Один сбитый. Учился под Самарой, воевал на Востоке.
- Очень приятно. Я Любителев. Тоже сбил вот вчера своего первого.
- Сергей Марков. – Олега удивили в нём огромные брови и довольно маленькие глаза.
- Лаците. – Мелодичный голосок и нежное рукопожатие молодой красотки.
Любителев не дал бы ей и двадцати лет. А уже капитан! Невысокая, около ста семидесяти сантиметров, с тёмными роскошными длинными вьющимися волосами, большими синими глазами и манящими ресницами. Улыбка могла сломить и опытного донжуана. Таких обворожительных женщин Олегу видать ещё не приходилось. Вроде не из Прибалтики, а фамилия характерная. Неужели замужем? Как таких красавиц пускают воевать? Им надо сидеть в глубоком тылу и хранить уют, а не отвлекать бравых бойцов. Парадная форма только подчёркивала её неотразимость, сглаживая недостатки. Недостатки? Их Олег старательно желал выявить при беглом осмотре, но никак не находил. Они вообще были? Мысли забегали в его голове с бешеной скоростью. Надо было как-то отвлечься, чтобы не влюбиться вот так сразу:
- Очень приятно, - любезно ответил он.
«Попрошу Пошехонского посмотреть её досье», - успокоил себя Любителев. – «Зовут-то её как?»
- Клевский, Сергей. Обучался в Балашове, до недавнего прошлого воевал на Урале, - поприветствовал Олега высокий худощавый лейтенант. – Рад знакомству.
- Я тоже.
- А я Михаил Шведов.
Любителев вежливо ответил Михаилу, похлопав того по плечу.
- Надеюсь, сработаемся, - подытожил знакомство Васильков. – Олег, зайди к генералу на минутку. Он тебя поздравить хочет.
Серый кабинет средних размеров встретил Любителева. У двери дежурил гвардеец, а за столом сидел совсем ещё молодой генерал. Энергия так и струилась из него, возраст – лет сорок пять, не больше.
- Товарищ Любителев. Рад вас видеть. Присаживайтесь.
- Спасибо, товарищ генерал.
- Хочу поздравить с успешным боем. – Прядин привстал и пожал руку Олегу. – Возможно, как-нибудь вас даже поощрим. Корреспондентов там, фото и тому подобное. Но это чуть позже. А пока возьмите это.
Генерал вложил в ладонь Любителева маленький белый брелок с гербом Мурманска.
- Спасибо, товарищ генерал, - отчеканил поднявшийся Олег. – Рад стараться! Служу Отечеству!
- Ну ладно, был рад знакомству. Не буду задерживать: вас там уже товарищи заждались. Идите, товарищ старший лейтенант.
Внезапно появившийся Ивакин провёл лётчиков обратно на поверхность, где их уже устали ждать пехотинцы. От безделья они даже принялись играть в «ножички» внутри ветхого здания.
- Наконец-то, - обрадовался Крамаренко. – Собираемся, ребята! Здравствуйте, товарищи. Парочка ко мне в автобус, в три остальных – в другой.
Шведов и Клевский сели с Олегом. Любителев даже обрадовался, что ехать придётся с ними, а не с Лаците: больно уж его пугала случайная встреча взглядом с притягательным капитаном.
- Давай, Крамаренко! Мы все готовы, - сказал Васильков.
- Поехали!
Минут через пятнадцать автобусы подошли к холму с засевшим на нём отрядом – и вдруг радиомолчание прервалось.
- Ребятки, привет! Это ты, Крамаренко?
- Сысоев?
- Я, кто ж ещё?! Быстрее проезжайте перекрёсток: тут с запада движется кто-то, ещё не разобрали. Где сейчас Маркушевич?
- На юге, на западе его точно нету. Бригада его до вечера ушла.
- Тогда это кто-то из «гостей»! – обрадовалась рация, хотя радоваться особо было нечему. – И что мост никто не держит?
По автобусам пронёсся шум волнения.
- Какие такие гости? – удивлённо проскрипел Крамаренко, остальные молчали, боясь помешать сержанту.
- Сейчас всё узнаем точно, - рассудительно заявил Сысоев. – Чуть что, доложу в Мурманск, попрошу помощь, но пока вы мне нужны – одни мы не справимся.
- У меня тут лётчики, Иван! Не могу! Никак!
- Да брось ты, Крамаренко! Лётчиков подальше спрячь – без тебя не сможем. Проезжай быстрей за второй холм, укрывай автобусы и жди указаний.
Крамаренко выругался, но подчинился: дело было серьёзное. Автобусы в мгновенье ока были замаскированы – и все восемнадцать человек устремились на холм. Вместе со вторым, где расположилась засада, он нависал над проложенной внизу дорогой.
- Крамаренко! Враги! Как знал! Я уже сообщил на базу – придут минут через двадцать.
- Подробней! Кто там? – крикнул в рацию Крамаренко.
- Скандинавы. Восемь танков, человек семьдесят, включая экипаж.
- Откуда они там взялись, чёрт возьми? – возмутился сержант. – Как прошли?.. Видно, про мост все забыли…
- А я знаю? – ответил Сысоев. – Восемь танков, чёрно-серые. Точно скандинавы, там ведь снег другой немного. Мы их пропустим, вы берёте на себя первую машину. Мины есть? Чёрт, ну тогда из гранатомёта. Распределите людей на броне между собой, чтоб каждый по своему бил. А мы их сбоку накроем.
Олег припомнил слова Пошехонского о том, что около западных границ стягиваются силы скандинавов. Вот они и пожаловали! Хотят воспользоваться тем, что северяне отвлечены борьбой с Югом, захватить ресурсы и выгодное положение.
- Всем укрыться! Лётчики, назад! – скомандовал Крамаренко. – Обнаружат – сразу меняем позицию, а не то снарядами сметёт. Гончаров, справа! Шаповалов, возьмёшь на себя первый танк. Бить по тем, кто высунется. Не давайте опомниться. Нас всего двадцать против семидесяти.
- Можно мне помочь? Спросил Любителев, показывая свою скаутку. – Я пригожусь. Обещаю быть осторожным.
- Не стоит, лейтенант. Убьют – назад не вернуть.
- Разрешите!
- Ну чёрт с тобой. Иди к Гончарову и держи «броню»!
- Можно и мне? – обратился к Крамаренко и Шведов.
- Хватит и одного героя. У него хоть винтовка, а ты что тут со своим пистолетом сделаешь? Остальные спускаются в низину. Не высовываться!
Лётчики ушли на менее опасное расстояние и залегли, пехота приготовилась к встрече танков.
- Идут. Готовьтесь, - отрывисто произнёс Сысоев.
- Поняли. Ждём.
Через полминуты первый танк показался из-за поворота. На броне сидело пятеро серых фигур.
- Пусть ближе подойдут.
Показались ещё три стальных чудовища, среднее оказалось боевой машиной пехоты, броню остальных облепили вооружённые до зубов солдаты.
- Три-четыре, - произнесла рация.
В мгновение ока началась страшная пальба. Граната угодила в гусеницу первого танка, тот закружился на месте, перегородив дорогу. Громкие выстрелы оглушали и хватали за сердце. Олег никак не мог привыкнуть к такому грохоту: уши не слышали ничего, кроме предательского звона, голова гудела. Он стрелял из своей бесшумной винтовки: мазал, попадал, снова мазал. Солдаты внизу падали, кто из-за попавшей в цель пули, кто - желая скрыться за бронёй танков. Скандинавы беспорядочно отстреливались, толком не понимая, откуда пришло болезненное нападение. Постепенно они пришли в себя, стали действовать более решительно, башни танков угрожающе завращались. Машины были заперты между двух холмов и никак не могли отойти назад, но к несчастью засевших северян открыли огонь из орудий. Первым содрогнулся холм Сысоева. Стрельба скрытых северян стихла: либо они меняли позицию, либо нашли свою гибель. Вскоре послышалась автоматная очередь, а рация тихо сказала:
- У нас всё нормально. Слегка задели.
Тем временем Шаповалов послал вторую, последнюю, гранату из гранатомёта. Оставались лишь лёгкие противопехотные – они тоже пошли в дело, забирая с собой на тот свет вражеских бойцов.
- Уходим. – Крамаренко увидел поворачивавшееся в их сторону дуло. – Быстрее. Их больше, чем ожидалось.
Снежная волна накрыла их, неся с собой убийственные осколки. Молодой солдатик со снайперской винтовкой упал в снег и больше не поднялся. Задело Шаповалова.
- Гошу берите! Быстрее! Быстрее! – кричал Крамаренко.
Его слегка ранило, и красное пятнышко на его розовой форме потихоньку увеличивалось.
Олег с Гончаровым прихватили раненого в ногу гранатомётчика и понесли вниз, к лётчикам. Пехотинцы переместились в сторону и снова открыли огонь. Раздался орудийный залп – холм тряхнуло с ужасной силой. Послышались душераздирающие крики раненых.
- Попали мы в переплёт, - шепнул Васильков Олегу.
- Если что, сейчас придётся отходить к базе, - вмешался Гончаров. – Терпи, Гоша!
Любителев побежал обратно на холм, пытаясь найти хоть кого-то живого. Крамаренко уныло лежал на спине и смотрел в небо стеклянными глазами. Вокруг него снег был слишком красным, не розовым, а пропитанным кровью. Рядом, уткнувшись лицом в снег, лежал шофёр. Олег кинулся на помощь – бесполезно: воин уже отошёл в мир иной. Снова послышался выстрел танка – крошки снега разлетелись во все стороны. Где выжившие? Олег увидел ползущего вниз ефрейтора. Тот не отпускал автомат, волоча за собой покалеченные ноги.
- Браток, - чуть слышно говорил он.
- Сейчас. Сейчас. – Олег вскинул пехотинца на спину и поспешил к автобусам, сзади ощущая всё новые и новые залпы. Они звучали необъяснимо часто. Вернее, именно Олег пока не находил этому объяснения. Но оно было: подоспела подмога с севера.
Глава 5
«Вечер»
Любителев уныло сидел и рассматривал выпрошенные у Пошехонского личные дела прибывших на базу. Утренний бой взял своё: на душе было неспокойно, голова ныла от стоявшего в ушах звона. Нечасто ведь вот так приходится видеть войну в другом ракурсе, не из кабины самолёта.
По радио как раз сообщали о жестокой стычке со скандинавскими танками у южных границ Мурманска: «Горстка доблестных бойцов, выполнявших важнейшее задание, была вынуждена изменить свои планы, чтобы предотвратить прорыв скандинавской пехоты и восьми танков. В неравном бою наши воины проявили мужество и героизм, остановив продвижение противника до прихода помощи. Потери северян составили двенадцать человек убитыми, шесть – ранеными, вышла из строя одна боевая машина. У противника уничтожены все восемь единиц бронетехники и большая часть личного состава…»
Всё точно и коротко. О каких-то эмоциях слегка напоминают пышные прилагательные. Скоро они забудутся, но бой в памяти останется очень надолго.
«Так. Шведов, Михаил Игоревич, лейтенант. Дата рождения – 11.04.2165. Место рождения – г. Зеленодольск. Холост. Лётному делу обучался в Казани. В 86-88 годах воевал под Новосибирском, в 88-91 годах – у озера Байкал. В 91 году переведён на Кольский полуостров. Увлекается книгами, любит стихи, интересуется астрономией. Мать, Ирина Юрьевна, биолог. Отец, Игорь Станиславович, инженер. Благонадёжны.
Астроном, значит», - улыбнулся Олег и, не дочитав до конца анкету Шведова, взял в руки следующий листок. «Марков, Сергей Валерьевич, старший лейтенант. Дата рождения – 26.02.2164. Родился в городе Ангарск, где и обучался азам лётного мастерства в аэроклубе. Холост. В 85-87 годах готовил юных лётчиков на нескольких базах в Сибири, в 87-91 годах служил на базе около Диксона. В 91 году переведён в район Мурманска. Хобби – рыбалка. На счету два сбитых самолёта южан. В 89 году получил медаль «За героизм». Родители погибли. Брат воюет под Пензой в составе одной из диверсионных групп…
Крутой парень. Крутой. Что тут дальше?
Клевский, Сергей Вячеславович, лейтенант. Ясно… Десятого мая шестьдесят восьмого. Военное училище в Балашове. Урал… Шахматист»
Любителев оживился, поскольку следующим лежало досье прекрасного капитана Лаците. Криво приклеенная фотография напомнила впечатление от первой встречи.
«Лаците, Марина Олеговна (урожд. Хрусталёва), капитан. Дата рождения – 29.09.2157. Ничего себе! Ей тридцать три года! А выглядит-то на двадцать… Ну а я чего хочу: капитаном в двадцать лет не становятся. Всё равно странно. Как она умудрилась так сохраниться?.. Так. Место рождения – Москва. Замужем, детей нет. Закончила Московский государственный авиационный институт (системы управления). В 85 году проходила переподготовку. В 86-91 годах воевала в западных районах страны. В 91 году переведена на Кольский полуостров. Область интересов: электроника, кулинария.
Приготовила бы чего-нибудь на пару с Женей», - весело подумал Любителев и вернулся к изучению досье: «На счету три сбитых самолёта южан. Особо отличилась в воздушном сражении под Петроградом, где уничтожила две машины противника. Имеет орден Покрышкина второй степени».
После этого читать характеристику лейтенанта Андреева как-то даже не хотелось, но Любителев всё же пробежал взглядом по измятому листку:
«Андреев, Андрей Александрович, лейтенант… Как и говорил, Самара и война на Востоке. Один сбитый. Неплохо».
Олег вышел в коридор осмотреться – не век же находиться в комнате. Тем более интересно понаблюдать за расселявшимися лётчиками. Все они уже практически освоились в соседнем В-секторе. Напротив комнаты Олега разместились Андреев и Клевский, по другую сторону от кухни – Марков. Лаците получила в своё распоряжение одноместную «каюту» напротив жилья Нестеренко. Больше всего повезло, наверное, Шведову. Он устроился в двухместной комнате один, да ещё в таком удобном месте: напротив медсестры Ниночки. Уже сейчас Любителев слышал в коридоре шутки на эту тему. Да, парень – счастливчик, но что, переворачивать всю станцию из-за этого? По отношению к Марине Лаците всё гораздо сложнее: шутка шуткой, а капитан – второй по званию после майора. Плохо пошутишь – и потеряешь не только расположение очаровательнейшей женщины, но и уважение одного из командиров. Кто знает, может, и муж у неё не подарок.
Куницын снова суетился на кухне, наверняка пытаясь удивить новых лётчиков и порадовать старых товарищей.
- Ну как, всё в порядке? – спросил Любителев у стоявших около противоположной открытой двери Андреева и по довольному виду последнего предугадал ответ.
- Всё отлично. – Лейтенант указал за спину. – Клевский только вот что-то тормозит.
- Да это пустяки.
- Точно! По сравнению с тем, что мы увидели утром. Летая где-то в небе, даже и не представляешь, что творится внизу. Но всё уже в норме. Повар даже прорекламировал свой ужин и сказал, что скоро всё уже будет готово. Поедим, отдохнём – и порядок! Главное, отбросить подальше то, что увидели под Мурманском.
- Ну ладно, парни! Я к командиру пошёл. Надо кое-что отдать. – Олег имел в виду досье лётчиков.
Любителев прошёл через зал. Там что-то ремонтировал Руслан Чехов, а лейтенант Дальний вновь перечитывал Достоевского. Олег кивнул в их сторону и прошёл в пятый, «майорский», коридор. Пошехонский был у себя.
- Привет, Олег! Ну как тебе наши новенькие?
- Хорошие ребята. Честно говоря, не думал, что капитан моложе, чем на самом деле. Только, чёрт возьми, какая разница, сколько тебе лет, если выглядишь на двадцать?
- В точку. Тебе ничего не показалось подозрительным?
- Нет. А у вас какие-то сомнения? По поводу Лаците?
- Даже и не знаю, - было видно, что майор не хотел отвечать на вопрос, который он сам только что задал. – Документы вроде не врут. Да и проверить сейчас всё так тяжело.
- Ну ладно, я тогда пойду. Скоро вечеринка намечается. Тем более продукты привезены прямо сегодня. Там дрожжи были, шампанское, пиво, мясо какое-то. Думаю, Куницын знает, как всё это лучшим образом приготовить.
- Спасибо, Олег. Я уже знал. Приду, посижу, послушаю. Оценю и новичков.
- Мне тоже интересно, хоть и устал ужасно. До свидания.
- Увидимся.
Любителев зашёл на кухню проведать Куницына. Тот уже практически всё приготовил и теперь давал снять пробу диспетчеру Козлову. Тем временем лейтенант Крицис разводил пивной порошок.
- Неплохо тут у вас пахнет, - похвалил повара Олег. – Рыба?
- Уху сварил. Лепёшки сделал, сейчас ещё шампанское с пивом разведу – и готово. Народу-то много?
- Знаю, что Зельский с Ивановым по расписанию должны летать. Механиков с первой площадки нету.
- А Исправник с Гаврюхиным ведут лётчиков, - добавил Крицис. – Остальные должны быть.
- Получается тридцать четыре человека, - подсчитал Любителев.
- Хорошо. Понял. А этим семерым еды оставлю: освободятся и покушают. Помогите-ка.
Угощения встретили на «ура»: освободившийся Чехов взял свою порцию и уселся на диван, рядом примостились Клевский и отложивший чтение Дальний. Пилоты и сотрудники станции занимали места, получали порции и пока сидели молча, ожидая выступления майора Пошехонского. Наконец, все собрались: пришёл доктор с Ниночкой, втиснулся Андреев, появилась словно из воздуха Лаците. Последними в зале оказались оба майора.
- Здравствуйте, товарищи, - обратился к собравшимся Пошехонский.
Кто-то даже не успел ещё сесть и слушал стоя.
- Сегодня необычный день. Пополнение «Звезды». Целых пять наших новых боевых друзей с сегодняшнего дня на станции. Конечно же, возможно, вы уже бегло познакомились с ними, но я всё же представлю их ещё раз.
Евгений Сергеевич по очереди поднял новичков. Они улыбались, получали улыбки взамен, что предсказывало крепкую дружбу в будущем. Всех поразила своей красотой Марина: мужчины то отводили взгляды в сторону, будто опасаясь её ослепительности, то сопровождали малейшие движения женщины, лишь Нина надула губки: появление несравненной конкурентки понижало её рейтинг.
- Можно? – Это Лаците спросила разрешение сесть рядом у задумавшегося Олега.
- Да-да, конечно, - смутился старший лейтенант. Здесь же будто невзначай сели Нестеренко, Чистов и Богданов.
- Я Ваш сосед, - сощурился и улыбнулся Нестеренко.
- А я уже Ваш поклонник, - хмыкнул Чистов, закрывая огромной рукой собственную физиономию.
- Мой муж будет весьма рад. – Глаза Марины заблестели.
Остальные косо взглянули на Чистова.
В других частях зала народ тоже разбился на небольшие компании. Люди жизнерадостно обменивались информацией, приобщая новичков к устоявшимся традициям, громко нахваливая шампанское и чуть слышно – Лаците. Механики с третьей площадки что-то бойко доказывали Шведову, доктор Беликов инструктировал старшего лейтенанта Маркова, рассерженную Ниночку обхаживал Грелебежкин.
- А как вам наша станция? – поинтересовался у Марины Богданов.
- Нравится. Я нашла, что хотела.
- Вы нам тоже очень понравились. – Чистов снова поймал взгляды товарищей.
- Семён, сходи-ка за шампанским, - настоял Нестеренко. – Сходи-сходи. В шахматы вон поиграй. Давай-давай. Давай!
Марина не смогла не засмеяться, когда медведеподобная фигура Чистова обиженно поплелась к столику. Звонкий смех на секунду привлёк почти всю аудиторию. Даже игравшие в блиц Клевский и Чехов обернулись.
- Почему решили стать лётчицей? – спросил Любителев. – Не так уж часто увидишь женщин-пилотов.
В его голове невольно промелькнула встреча с Машей.
- Сначала и не думала летать: хотела управлять с земли. Но потом определённые обстоятельства заставили. Уж извините, пока я не хочу говорить на эту тему. Может быть, потом. – Марина загадочно взглянула в глаза Олегу.
- Ладно, согласились лётчики. – Это Ваше право. Как давно не были на родине?
- С тех пор, как закончила институт. Я ведь довольно долго училась. До восемьдесят третьего, целых восемь лет. А теперь в Москве южане, и когда я вновь там появлюсь, неизвестно.
- Это уж точно. Война – штука непредсказуемая, - согласился Нестеренко. – Ещё шампанского?
Марина кивнула. Опередив Нестеренко, Олег решительно поднялся и пошёл к столику с напитками, около которого постоянно кто-то крутился. В данный момент за добавкой примчались Чехов, Недоев и Шонин. В зале возник недавно пропавший Пошехонский, осторожно окинул взглядом комнату, хлебнул пивка и молча отправился к себе.
- Странный майор сегодня, - поделился мыслями Богданов, медленно отпивая шампанское.
- Не знаю, - засомневался Олег. – Находит на него иногда.
- А обычно он какой? – спросила Марина.
- Часто задорный и открытый. А моментами ходит угрюмый, щёлкает пальцами и молчит.
- Ясно. – Лаците опустила глаза, но моментально перевела взор на Любителева. – Олег, покажите мне тренажёры.
В тренажёрном зале Олег с Мариной оказались одни: ещё никому не надоело общение, подкреплённое пивом и шампанским.
- Вы давно здесь? Слушайте, Олег, а давайте будем на «ты».
- Хорошо, Марина. Вам здесь нравится?
Олег ощутил весёлый укоряющий взгляд обворожительного капитана. Любителеву сделалось неловко, он сглотнул слюну и на секунду замолк.
- Тебе здесь нравится?
- Ты ещё не ответил на мой вопрос.
- Четыре месяца. В последнее время летаю вместе с командиром.
- Интересно, - хлопнула ресницами Марина.
- Вам… Тебе интересен я или Евгений Сергеевич?
- Мне всё интересно. – Она провела пальцами по обшивке тренажёра. – Даже вот этот тренажёр, вся эта атмосфера.
- Странная ты какая-то, - шепнул Олег. – Чистова отшила. Почему с тобой в данную минуту именно я?
- Ха. Отшила? – Послышался короткий смешок. – Я люблю быть странной. Не обращай внимания. А ты мне понравился, - она снова улыбнулась и повторила:
- Не обращай внимания.
- Это очень нелегко.
- Что нелегко?
- Очень нелегко не обращать на тебя внимания.
Она должна была смутиться, но только таинственно посмотрела в ответ.
- Почему ты позвала сюда именно меня? – продолжил Любителев.
- Я же сказала: ты мне понравился. Думаю, мы найдём общий язык. Не считай меня сумасшедшей – просто мне одиноко, я здесь никого толком не знаю и хочу найти в твоём лице друга.
- Приятно слышать, - Олег приблизился к Марине на совсем крохотное расстояние. Её лицо было совсем рядом. Её синие глаза. Синие-синие с великолепными ресницами. Её нежные чувственные губы, такие яркие и манящие. Любителев случайно прикоснулся к её мягкому белому костюму. Через нежную ткань ощущалось нежнейшее тело.
За приоткрытой дверью послышалось хихиканье Ниночки, чуть позже – громкие комплименты Грелебежкина и звук страстного поцелуя.
- Мне пора. – Марина осторожно отстранилась и направилась к выходу. – Рада, что мы вот так поговорили. Завтра, я надеюсь, пообщаемся ещё. А сейчас спать хочется. Сам знаешь, что почти целые сутки не спим. Пока!
Она выпорхнула в коридор и бесшумно исчезла. Любителев уселся на тренажёр и уставился на незакрытую дверь. Действительно, день был весьма насыщенным и утомительным, однако отнюдь не усталость – причина ухода Марины. Так подумал Олег и решил, что не ошибся.
Глава 6
«Убийства»
Пошехонского разбудил резкий стук в дверь. В комнату влетели доктор Беликов и Егор Грелебежкин.
- Сергеич! Поднимайся, - начал Беликов.
- Что случилось-то? Я поспать хоть немного планировал, - уныло пробурчал майор.
- Труп тут у нас, - огорошил Пошехонского доктор.
- Как труп? Какой такой труп?
- Калинин, Александр, - вмешался Грелебежкин.
- Вот те на! – вскрикнул Евгений Сергеевич. – Парень что надо был… Ночью в дежурстве?
- В том-то и дело, что нет, - возразил лейтенант. – Мы не летали никуда.
- Постой-постой. Как это не летали?
- Я поехал на площадку – его там не было. Погода отвратительная была, там и сейчас метель. Вот и подумал, что Калинин это узнал и вернулся в центральный сектор. Правда, механики мне сказали, что Саша у них не появлялся. Решил зайти к нему – он лежит. Гляжу, холодный уже…
- Мы незаметно его ко мне в операционную перенесли. Пока ещё не знает никто.
- Вот чёрт! – На Пошехонском лица не было, его тусклые глаза заслезились. – Война, а он вот так… Здоровый ведь был. Почему? Фёдорыч, ты тело осмотрел?
- Слегка только. Когда ж всё успеть?! Сразу сюда прибежали.
- Вот что, посмотри внимательно, вскрытие проведи. Мало ли что. Еда, инфекции, эпидемия…
- Что думаете, товарищ майор? – спросил Грелебежкин.
- Подозрительно как-то. Ни с того ни с сего…
- Я тоже так думаю, - согласился доктор. – Постараюсь всё проверить.
- Хорошо, я с тобой пойду. А ты, Егор, иди к себе. Ничего никому не говори. Паники нам тут ещё не хватало. Я тебя позову потом.
- Так точно, товарищ майор.
Грелебежкин вышел из комнаты, опираясь рукой о стену.
- Может, отравился чем-нибудь? – предположил Пошехонский. – Ты ж в этом должен соображать.
- Сейчас всё узнаем, - взволнованно прошептал Беликов.
Они тихонько вышли в коридор и проскользнули в операционную, закрыв за собой дверь на замок. На столе лежало прикрытое белой простынёй тело капитана Калинина. Доктор снял покрывало, показав полураздетого лётчика.
- Давай полностью разденем.
- Хорошо. – Они, несмотря на нервозность, витавшую вокруг, довольно ловко освободили тело Калинина от остатков одежды.
Майор уселся на стул, повернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы не видеть крови и внутренностей, Беликов же принялся за работу.
- А внешних проявлений нету? Симптомы какие-нибудь должны быть.
- Чёрт его знает, - ответил врач. – Так сразу вроде не заметно.
Время тянулось медленно, несколько раз Пошехонский поворачивался и спрашивал о результатах, получая непонятные ответы.
На дверь операционной надавили.
- Кого тут черти носят? – бесшумно выругался Евгений Сергеевич, но тихо спросил:
- Кто там?
- Это я, Грелебежкин. Впустите.
Майор быстро открыл дверь и впустил лейтенанта.
- Чего тебе?
- Дома не силится. Лучше уж тут, с вами.
- Ладно, - успокоился Пошехонский, закрывая дверь. – Только не паникуй, сиди тихо, Беликову не мешай.
- Сюда, - позвал их врач. – Кажется, я понял.
- Что там?
- Отравление. Странное отравление, - сухо сказал Беликов. – Его отравили. И мутация небольшая. Но это, я думаю, из-за окружающей среды. Неизвестно, что у нас самих внутри творится.
- Отравили? – удивились лётчики.
- Да, думаю, что да. Яд необычный, почти незаметный. Вот, видите – посинение. И не такой, какой дают нам на крайний случай. Этот сразу и не выявишь. Всё выглядит, будто человек умер без посторонней помощи.
- Уверен, что его отравили? – переспросил Пошехонский.
- Не на сто процентов. Может, он сам отравился, - горько улыбнулся доктор. – Мог он отравиться?.. Но яд в организме есть. Яд замедленного действия. Точно утверждать не буду, но, по-моему, что-то типа «Десны» тридцатого года. Или «Энигма».
- Подробней можешь?
- Смерть наступила примерно в четыре утра, Грелебежкин нашёл его в пять с мелочью. «Энигма» действует спустя шесть часов, смерть безболезненная и быстрая: будто в сон клонит – и конец. «Десна» - что-то подобное, но действует через шесть с половиной часов. Примерно, конечно.
- То есть отравление наступило на вечеринке? Так что ли? – высказался Пошехонский.
- Наверное, да. Но нужен более детальный анализ. Однако точно не после... Раньше десяти часов, когда праздник был в самом разгаре.
- Чертовщина! – выругался Грелебежкин. – Это что, кто-то его отравил?
Пошехонский снова сел на стул и начал размышлять вслух:
- Мы имеем труп. Калинин умер от отравления каким-то странным ядом. «Энигмой» ли, «Десной» ли… Причём отравился, скорее всего, на вечере в честь прибытия пополнения. Так?
- Так, - согласились Беликов и Грелебежкин.
- Сам он вряд ли бы стал себя травить. Человек строил планы и радовался жизни, какой бы она ни была. Недавняя неудача в воздушном бою вряд ли довела бы Сашу до суицида. Хотя вариантом один можно считать самоубийство.
- Откуда только он яд такой раздобыл? – заметил доктор. – Это ведь не простой яд – такие дают в разведывательных и шпионских операциях.
- Второй вариант – несчастный случай, - продолжил рассуждение Пошехонского Грелебежкин.
- И третий… Убийство, - закончил Беликов. – Что-то очень странное совпадение: прибытие пополнения и смерть капитана. И яд диверсионный…
- Я тоже так думаю, - согласился майор. – Версия номер два имела бы место, если бы каким-то образом продукты, которые привезли вместе с пополнением, были отравлены заранее.
- Но тогда мы имели бы больше трупов, - возразил врач.
- А разве их не может быть больше?! – вмешался Грелебежкин. – Мы что, во всех комнатах были? Если б нам не надо было на дежурство, о смерти Калинина ещё до сих пор бы не узнали!
- Точно, Грелебежкин, - ужаснулся майор. – Надо проверить всех. И никого никуда не выпускать.
- Да там и так погода нелётная.
- Давай, лейтенант, буди всех, кто здесь, дежурных пока не трогай. Я распоряжусь, чтоб никто не перемещался по станции без моего ведома. Причину пока не говори, просто собери всех в зале. А ты, Беликов, на кухню. Проверь всё, что завезли из продуктов. Если там всё чисто, то убийца где-то среди нас. В принципе, нас троих тоже можно подозревать.
- Обрадовали, - хмыкнул Грелебежкин.
- Ну всё, давайте. А я к Василькову. Тут надо серьёзно подумать.
Любителева растормошил Беликов. Сквозь сон Олег увидел, как доктор забрал с собой Куницына. За дверью слышались громкие призывы Грелебежкина, требовавшего от лица Пошехонского немедленно вставать и собираться в зале.
Олег умылся и быстро почистил зубы. Накинув военную рубашку, он отправился в зал, где было уже полно народу. Напротив Олега сидел сонный Исправник. У пятого коридора стояли Васильков с Пошехонским и напряжённо шептались. Рядом с ними на стуле угрюмо сидел Иванов и смотрел в пол, будто пытаясь что-то там обнаружить. Тут же, около них, стоял и запыхавшийся Грелебежкин с испуганными глазами. На диване своим грустным видом выделялся Дальний. По соседству с ним разместился лейтенант Шведов.
Вдруг Любителев отыскал глазами только что появившуюся Марину. Она была не причёсана, но, несмотря на непродолжительный сон, светилась жизненной энергией и красотой. Улыбнувшись окружающим, она присела на край дивана.
Из третьего коридора показались доктор с поваром. У обоих – задумчивые глаза и суровые лица. Беликов обмолвился с майорами парой фраз, те медленно закивали в ответ. Было заметно, что ждали они именно доктора. Теперь эта внеплановая встреча должна была начаться. В центр зала вышел Пошехонский и начал своё выступление:
- Сегодня, совсем недавно, были обнаружены два трупа. Капитана Калинина и рядового Чехова. – По залу прошёл вздох удивления, смешанного с ужасом. – Их отравили, отравили вчера вечером. В продуктах, доставленных на базу, яда не обнаружено. Значит, яд был подсыпан непосредственно в порции погибших. Поэтому очень вероятно, что убийца среди нас, если, конечно, оба умерших не решил одновременно покончить жизнь самоубийством. Лично я такую версию отвергаю и утверждаю, что среди нас объявился предатель.
Все молчали, боясь пошевелиться. Олег водил глазами по комнате и наблюдал за поведением каждого из присутствующих. Чистов нервно дёргался, руки у него дрожали. Капитан Зельский осторожно смотрел по сторонам, Ниночка поглядывала на Грелебежкина. Волновалась и Лаците, опуская свои обворожительные глаза.
- В момент убийства, не побоюсь этого слова, - хладнокровно продолжил Пошехонский, - в центральном секторе находилось тридцать шесть человек. Капитан Зельский, лейтенант Иванов, сержант Шерстнёв, рядовые Ефремов и Ганин находились на взлётной площадке, а то и в воздухе. Также капитан Исправник и старшина Гаврюхин дежурили и не отлучались из диспетчерской. Таким образом, подозреваемых остаётся тридцать два.
- Можно мне вставить пару слов? – попросил капитан Ефимов. – По-моему, подозреваемых у нас не тридцать два, а только пять. Именно те, кто вчера впервые оказался на «Звезде». Ведь до их появления ничего подобного не происходило.
- А не слишком всё легко? – не согласился Васильков. – Ведь ясно, что мы сразу заподозрим новеньких. Им это тоже ясно, поэтому слишком рискованно так поступать.
- Это, может, и правильно, - сказал Ефимов, - но не учитывает одного. А вдруг капитан Калинин или, с меньшей вероятностью, Чехов знали кого-то из новичков? Вернее, поняли, что под именем знакомого ему человека скрывается совсем другой. Этот другой тоже понимает ситуацию и устраняет помеху.
- Я согласен с капитаном! – гаркнул Шерстнёв.
Было видно, что ему стало легче после того, как Пошехонский оставил его вне подозрения.
- Мы тут сейчас всё в базар превратим, - крикнул Недоев. – Так ничего не решить. Это всё версии, не более.
- Однако неплохие версии, - возразил лейтенант Шонин.
- По-моему, это довольно грубые выводы. – Голос лейтенанта Андреева подрагивал: ему явно не хотелось вот так сразу попадать в число пяти главных подозреваемых. – Проверьте нас, узнайте в Мурманске, найдите людей, кторые подтвердят, что мы – действительно мы, а не предатели.
- Тихо, - прервал спор Пошехонский. – Из этой болтовни ничего толкового не выйдет. Молчите, пожалуйста. Проверить новичков по картотеке – идея, конечно, хорошая. Но, во-первых, документы теперь подделываются намного легче, чем раньше, даже фотографии не у всех есть, а, во-вторых, на улице такая ерунда творится и по прогнозам будет твориться ещё долго. Так что ни документов, ни следователей сюда мы не привлечём. Только по радио можно консультироваться, да и то, если погода позволит.
- Будем рассчитывать на свои силы, - сказал Любителев.
- Точно, Олег, - согласился Шульга. – Предлагаю выбрать тех, кто будет расследовать убийства. И ещё бы подробности узнать не мешало: кто где был, какой яд и тому подобное.
- Надо выбирать из тех, кто вне подозрения, - вмешался Крицис. – А то всякое бывает. Так будет объективнее.
- Не согласна! – звонко крикнула Лаците.
Услышав её голос, все засомневались, надо ли подозревать эту очаровательную женщину.
- Объективности не будет, - продолжила она. – Вот, например, товарищ путевик заранее нас подозревает.
- И не без оснований! – ответил Шерстнёв. – Что-то она бойкая слишком.
- Легко вам говорить – сами-то вне подозрений…
- Помолчите вы! – вновь остановил спорщиков Евгений Сергеевич. – Не хватало тут ещё разобщённости и взаимного подозрения! Убийца отчасти этого и хотел: деморализовать нас… Так не поддавайтесь!.. Сейчас выберем следователей. Правда, тут у нас не все: не хватает дежурных Гаврюхина, Козлова, Малинина, Свириденко, Ганина и Ефремова. Из них три подозреваемых, как видите.
- Они не основные подозреваемые! – встрепенулся Богданов.
- Выбери сам, Сергеич, - предложил Беликов, его поддержало большинство аудитории.
- Ладно. Расследовать буду я, со мной будут работать капитан Беликов, капитан Зельский, лейтенант Иванов и, пожалуй, лейтенант Грелебежкин.
- А почему именно такой состав? – недоверчиво поинтересовался Чистов.
- Могу объяснить, - сказал Пошехонский. – Себя я не подозреваю. Конечно, подозревать можете вы, но мне, как начальнику станции, человеку проверенному, вовсе не интересно устраивать здесь чёрт знает что… Кто-нибудь меня подозревает?.. Беликов – специалист, к тому же он выявил яд в организме, что убийца скорее всего не сделал бы, стараясь скрыть преступление. Иванова и Зельского вообще не было в тот момент на станции.
- Но они ведь могли заранее отравить ребят, - высказался Клевский. – Вы уж не обижайтесь, но такую возможность нельзя исключать.
- Отравили около десяти часов вечера – это установлено исходя из характеристики яда.
- А что за яд? – спросил Недоев.
- «Десна» или «Энигма», - вмешался врач. – Очень похожи друг на друга.
- А Грелебежкина беру, так как он первым узнал о случившемся, обнаружив тело напарника, - закончил объяснение Пошехонский.
- Первым обо всём узнал сам убийца, - не согласился с коллегой Васильков.
- Товарищ майор, - угрюмо выдавил из себя Иванов. – Не могу я. Может, как-нибудь без меня?
- Управимся вчетвером, хорошо.
В центр зала вышел и Васильков:
- Буря бурей, убийства убийствами, но все мы должны работать – как никак войну никто не прекращал. Думаю, логично было бы поместить под домашний арест новичков, как наиболее вероятных подозреваемых. А остальные будут докладывать о каждом своём перемещении.
- Почему сразу новичков? – протестовал Шведов. – Мы тоже можем докладывать о своих передвижениях по станции, а не сидеть под замком.
- Новички на «Звезде» ещё ничего не знают, и если среди вас диверсант, он сможет узнать только свою комнату. А старожилы и так больше чем знают, не узнают, - ответил на протест Беликов.
После непродолжительного совещания предложение майора было принято.
- А что, если предатель действовал не один? – высказал предположение Олег. – И почему вы думаете, что убийца обязательно должен скрываться под чужим именем и простая более тщательная проверка документов прояснить ситуацию?
- Ничего пока мы не думаем ещё, - ответил Зельский. – Всё предстоит выяснить в ближайшее время.
- Всё, товарищи, - быстро заговорил Пошехонский. – Дела не ждут, поэтому надо действовать решительнее. Грелебежкин проконтролирует арест новичков, Зельский будет наблюдать за перемещением остальных, мы с доктором проверим предположения. Обо всём необычном докладывайте нам немедленно. Сергей Геннадьевич будет временно управлять станцией. Потом всех допросим.
- Вопросы есть? – спросил Васильков. – Вопросов нет.
Хотя вопросов у каждого хватало.
Народ начал неторопливо расходиться: кто на дежурство, кто на отдых, если его можно было так назвать после всего случившегося, а кто и под арест.
Глава 7
«Расследование»
- Здравствуйте, Марина. – Олег вошёл в комнату Лаците, женщина сидела на кровати и что-то перебирала в памяти. – Мне Грелебежкин разрешил. Вот я и здесь.
- Опять на «вы»? – обиженно выпалила Марина.
- Извини, просто в голове столько всего скопилось.
- Садись-садись. – Любителев разместился на стуле, стоявшем около кровати. – Скажи честно, ты тоже думаешь, что это кто-то из нас, новичков на «Звезде», совершил убийства? Думаешь, что я? – Марина скромно посмотрела в глаза Олегу, рассчитывая на отрицательный ответ.
- А как я могу знать, Марина? Я хотел у тебя спросить. Что скажешь?
- Не веришь, - расстроено прошептала Лаците и опустила глаза.
- Да верю, верю, - попытался успокоить её Олег. – Верю.
- Да ладно ты, - не переставала Марина. – По глазам вижу, что не веришь. Но это не я!
- В моих глазах сложно что-либо понять, - улыбнулся Олег. – Так что ты не слишком переживай, если что-то там увидишь… Я пришёл тебя проведать. Спросить ещё хочу, что ты думаешь обо всём этом.
- Думаю вот, думаю, а толку нет. Знаю точно, что я их не трогала. Посуди сам: первая встреча. И мотив быть должен. – Она на секунду затихла. – А без мотива такие преступления не совершают.
- Точно, - согласился Любителев. – Ты ведь встретилась с этими четырьмя парнями чуть раньше, чем все мы. Ничего такого не заметила?
- Всё-таки нас подозреваешь? – Марина встала с кровати и начала ходить по комнате, Олег уловил в потревоженном движением воздухе лёгкий аромат духов.
- А что тут необычного? – не выдержал на этот раз Олег. – На станции почти все придерживаются такого мнения. А что прикажешь думать, когда ни с того ни с сего сразу после вашего приезда мы имеем два трупа?!
- Ты прав. – Марина вернулась на кровать. – Это всё, конечно, логично. Но я не убивала их, ты пойми. Вполне могли убить старожилы, имеющие старые счёты с ребятами, и свалить всё на нас.
- Может, и так. Ну а если рассматривать новичков? Об остальных можешь что-нибудь рассказать?
- Да я их знаю часа на три больше, чем ты! Я в Мурманск своим ходом добиралась, а их с разных концов страны свезли.
- А почему у тебя красный истребитель? – Казалось, вопрос смутил лётчицу.
- Ну. Сейчас ведь каждый летает на том, что под руку подвернётся. Какая разница, что мой самолёт – красный?
- У нас-то на базе у всех белые, с небольшими бледно-розовыми пятнами. И везде так.
- Ты на что это намекаешь? – Марина бросила подушку прямо в лицо Олегу и разрыдалась.
Сквозь слёзы угадывались некоторые фразы:
- Не веришь… Никто мне не верит.
Её прекрасное личико исказилось от душевной боли и разочарования. Лаците уткнулась лицом в скомканную постель и зарыдала с новой силой. Олег поднял Марину и крепко обнял, шепча на ушко тёплые слова:
- Не плачь так, милая. Прости дурака за эти глупые вопросы. Ну не плачь, а то и я сейчас заплачу вместе с тобой. Ты видела, как здоровенные мужики плачут? Не бойся меня, я тебя больше не обижу.
Марина продолжала плакать, крепче и крепче прижимаясь к Олегу. Любителев чувствовал её маленькую головку. Роскошные волосы щекотали ему щёку.
- Успокойся, Мариночка, успокойся. Успокойся, миленькая. Ну вот и умница!
Лаците прекратила лить слёзы и принялась вытирать мокрые синие глаза. Любителев смахнул с её бледной щеки последнюю слезинку и улыбнулся. Марина тоже улыбнулась и неожиданно засмеялась. Лицо её мгновенно порозовело и через минуту пришло в то состояние, которое с такой силой всегда привлекало толпы мужчин.
- Начал тут допрос, - с весёлым укором произнесла лётчица. – По большому счёту ты такой же подозреваемый, как и я!
- Согласен, - повёл бровями Олег и нежно поправил растрепавшиеся волосы Марины. – Только я пока не под домашним арестом.
- В данную минуту ты со мной. Значит, тоже под арестом! – пошутила Лаците, дотронувшись своей рукой до поглаживающей её локоны сильной, но удивительно ласковой руки старшего лейтенанта.
- У тебя муж строгий?
- Не очень. Он ведь всё равно далеко и ни о чём не узнает. – Марина прильнула к Олегу, осторожно куснула его за нижнюю губу и едва ощутимо поцеловала.
Олег молниеносно отреагировал на атаку и впился в губы очаровательной женщины, находившейся в считанных сантиметрах от него. Марина тихонько застонала, обвивая чуткими руками шею Олега:
- И никаких отговорок, милый: я ведь старше по званию.
Любителев и не думал спорить, но их идиллию всё-таки нарушили: стучал уставший стоять под дверью Грелебежкин. Парочку будто током ударило, Марина резко отпрянула и уселась на кровати, поправляя волосы и одежду. Олег быстро занял место на стуле.
- Ещё раз привет! – с задором пролепетал Егор. – Олеженька, пора тебе, а то мне надоело уже в коридоре торчать: дела есть, майор к себе звал. Дверь-то закрыть надо.
- Ещё минуточку, - мелодично попросила Лаците, и Грелебежкин не смог устоять, скрывшись от её чарующего взгляда в коридоре.
Марина обратилась к Олегу:
- Ты спрашивал, не заметила ли я что-нибудь подозрительное в других новичков. Так вот. Меня почему-то настораживает Андреев: всё со своей внешностью носится и нервный какой-то. Это я даже за пару часов успела заметить… А ещё Клевский из Балашова. Он всё время в тот вечер около Калинина и Чехова крутился.
- Спасибо, Марина. Ну ладно, пойду я, а то Егор сам заждался.
Любителев чмокнул Лаците и вышел.
Пошехонский развалился в удобном кресле, разместив длинные ноги на столе. Рядом, на краю этого же стола, сидел Беликов и молча перебирал записи, полученные в результате опроса персонала станции. Благодаря строгому интерьеру и мягкости красок уютная комната майора помогала думать с большей эффективностью, и поэтому была выбрана не случайно.
- Ну как, перечитал?
- Да, - откликнулся доктор. – Уточняю вот детали.
- Давай-давай, Фёдорыч. Дай-ка мне начало перечитать.
- Более менее понятно. Большинство, конечно, не запомнило деталей, потому что никто, кроме убийцы, не предполагал такого развития событий.
- Из показаний ясно, что и Калинин, и Чехов практически весь вечер провели в компании Андреева, Клевского и Дальнего. Изредка к ним подходил Крицис, а так же один раз Шведов.
- Да, Сергеич. Сам я с Марковым всё время сидел. Он вряд ли убивал. Ну а меня, надеюсь, ты не подозреваешь, - ухмыльнулся Беликов. – Нестеренко, Любителев, Богданов, Лаците и Чистов сидели своей компанией. Правда, Чистов потом пошёл играть в шахматы с Клевским и Чеховым. Механики с третьей площадки Шведова с конструкцией станции знакомили.
- Правильно, согласился майор. – Атомщики выпивали вместе с механиками пятой площадки и Геной, а Грелебежкин разводил шашни с Гузеевой. Осталась ещё компания Ефимова, Недоева, Шульги, Крициса и Шонина.
- А вы с Васильковым туда-сюда ходили.
- Точно так. Ну что, Фёдорыч. По-моему, можно делать уже какие-то выводы. Это в детективах всё очень запутано, а у нас… Подай-ка фляжку, пожалуйста.
- Бери. Она у тебя валяется везде, а ведь ценная, именная!
- Да кому ж она нужна! Все же свои, - сказал Пошехонский, отхлёбывая ликёр, и осёкся. – Теперь уже не все.
Майор поставил флягу на стол и опасливо мигнул Беликову. Тот пожал плечами в ответ:
- А почём я знаю? Лучше вылей этот ликёр от греха подальше.
- Ладно, так и поступим, - поднялся было Евгений Сергеевич, но остановился. – Хотя, может, пробу возьмёшь? Теперь надо быть осторожным.
- Верно. Что-то я сразу не подумал. Поставь на место – я посмотрю потом. – Беликов снова уткнулся в листочки и еле слышно буркнул:
- Ты сам-то как? Не повело?
- Да нет, вроде. Ничего там во фляге и нет необычного. Просто у страха глаза велики, да и меры предосторожности не лишние.
Пошехонский взглянул на настенные часы и покрутил радиоприёмник. Тот лишь изредка пробуждался м произносил отрывистые новости с фронтов, в остальное время пугая громким шипением.
- Погода, вроде бы, постепенно налаживается, - сказал майор, в этот момент в комнату вошёл капитан Зельский:
- Здравствуйте, товарищи.
Беликов и Пошехонский молча кивнули, ожидая информации из уст Петра.
- По-моему, надо уже что-то менять, - начал тот. – Нужно освобождать некоторых из них.
- Кого хочешь отпустить? – спросил Пошехонский, желая сверить свои догадки с мнением Зельского.
Вмешался Беликов:
- Ясно тут всё, Сергеич. Ты и сам уже понял.
- Ну давайте, давайте, я жду. – Майор выключил шипящий приёмник. – Вас сперва послушаю.
- Так вот, - продолжил Зельский. – У нас под арестом пятеро: Марков, Лаците, Шведов Андреев и Сергей этот. Фамилию забыл.
- Клевский, - подсказал доктор.
- Точно, - согласился Пётр. – Но что мы имеем? Марков весь вечер был с тобой, Никита. Так? Отравить их он не мог. Это трудно отрицать, потому что убийство осуществили именно на нашем своеобразном банкете, не после него же… Получается, что сидит парень зря.
- Продолжай, - хладнокровно сказал майор.
В дверь постучали, вошёл Грелебежкин. Стараясь не прерывать беседу, он сделал кивок и сел на стул у выхода.
- Лаците. У неё вообще куча свидетелей. Шведова тоже глупо подозревать: механики его не отпускали.
- Но он всё же пересекался с будущими жертвами по ходу праздника, - возразил Беликов, стукнув по фляжке. – Ну а Андреев и Клевский всё время были с Калининым и Чеховым.
- Согласен, - кивнул Пётр. – Два стопроцентных кандидата и ещё Шведов.
- Лаците мне тоже подозрительна, - вмешался Пошехонский. – Однако, похоже, она тут ни при чём. Согласен.
- Извините, - руку поднял Грелебежкин. – Не знаю, важно ли это. Лаците навещал минут двадцать назад Олег Любителев.
- Это говорит мне лишь о том, что они потихоньку сближаются, - прыснул Беликов, но тут же принял серьёзный вид.
- Она старше его на несколько лет. И замужем, - вставил слово Зельский.
- Но выглядит превосходно, - добавил Грелебежкин. – Молодо очень.
- Да. Мы тоже с Олегом это заметили. Вам не кажется это подозрительным?
- Её внешний вид? – спросил Пётр. – И возраст?
- Она могла так хорошо сохраниться, - громко проговорил Егор, но тихо буркнул:
- В условиях мирного времени, при косметологах, пластиках и тому подобное. Но теперь женщины к сорока годам вообще выглядят старухами, чёрт возьми!
Вся четвёрка на минуту замолкла. Только часики тикали с завидным постоянством. Не успела секундная стрелка пойти на второй круг, как вдруг из зала донеслись громкие крики. «Следователи» повскакивали со своих мест и ринулись в коридор.
В зале их ждала довольно необычная картина: Крицис и Чистов стояли с направленными друг на друга пистолетами и наполняли пространство ругательствами. Самая большая комната станции вмиг собрала всех услышавших эти крики. Всех, кто не сидел под домашним арестом. Те тоже, скорее всего, всё слышали, о чём говорили протяжные встревоженные вопросы Марины:
- Что там у вас, чёрт побери, случилось?
Никто не торопился ей отвечать: все наблюдали за конфликтом между лейтенантами.
- Что вы тут устроили? – Пошехонский негодовал. – Базар нам тут не нужен, а то быстро отправлю куда подальше!
Крицис опустил пистолет и, растолкав собравшихся, скрылся в первом коридоре. Чистов проскользил спиной по стене, уселся на пол и внезапно заплакал.
- Расходитесь, товарищи, - спокойно приказал находившийся тут же Васильков. – Расходитесь.
Народ не спеша начал возвращаться в комнаты. Пошехонский ощутил плечом лёгкое прикосновение, обернулся и увидел Олега.
- Евгений Сергеевич, мне надо вам кое-что сказать.
- Хорошо, только чуть позже, Олег. Вечером у меня.
- Спасибо.
Любителев поднял плачущего Чистова, заметив, что Пошехонский последовал за Крицисом:
- Успокойся, Семён.
- Он меня обвинил. – Чистов утёр слезу. – А я не виноват. Это он, раз на меня наседает…
- Брось. Иди к себе, отдохни. – И Семён побрёл домой.
Олег пару секунд смотрел ему в спину – потом погас свет. В кромешной тьме Любителев отчётливо слышал новую волну криков. Похоже, боевой дух на станции постепенно падал: в обычном состоянии никто не бросался ругательствами направо и налево. И хотя через две минуты всё пришло в норму и поднявшийся атомщик лейтенант Малинин успокоил людей, ропот ещё долго не утихал. Вот прошла Ниночка, потирая ушибленный лоб, и насупилась в ответ на улыбку Олега. Она тащила за собой пылесос и, по-видимому, хотела начать запланированную уборку со второго коридора. Любителев жестом предложил помочь, но взгляд медсестры быстро остудил рвение лётчика. Не хочет – не надо. Он пошёл к себе, чтобы отдохнуть до вечера. Всё равно погода нелётная, да и пешком вряд ли кто-то сейчас осмелится гулять по заснеженным лесам. Обе стороны практически бездействуют. Начальство, правда, строит планы. А остальным нечего делать: приходится отдыхать. Отдыхать и думать. О чём – дело каждого в отдельности.
- Вот дьявол! – ругался Пошехонский, вернувшись в свою «каюту» от Крициса и Чистова. – Вздумали друг на друга с пистолетами бросаться!
- Надо это всё побыстрее распутать, - заметил сидевший на прежнем месте Беликов.
Зельский и Грелебежкин тоже были здесь и, прихлёбывая, пили горячий чай.
- Ситуация скверная, - согласился Зельский. – Погибли наши товарищи, и нам надо за них отомстить этой сволочи. Мы, конечно, не профессиональные сыщики. Может, что и упустили, но, по-моему, даже несмотря на это, близки к цели.
- Найдём убийцу – все успокоятся. Хорошо хоть активных боевых действий сейчас нет. А то с таким моральным настроем, когда даже в близком друге начинаешь видеть предателя, путь в могилу не долог, - было видно, что все поддерживали точку зрения Пошехонского. – Только б информацию о «Звезде» диверсант не передал в штаб южан! Пока такого точно не было: отсюда этого сделать нельзя, новички не успели бы, а остальные тщательно проверяются, и их полёты подконтрольны, ведётся учёт всех данных. Теперь врагу будет ещё тяжелее. У диверсанта есть выход – перелететь линию фронта к своим. Но наши его без предварительной согласованности не пропустят: слава Богу, линию обороны мы держим неплохо. Так что нужно бить его, пока он не ушёл.
- Давайте вернёмся к тому, на чём остановились, - предложил Зельский. – По-моему, подозревать Марину только из-за того, что она хорошо выглядит, глупо. То, что женщины сорока лет – старухи, всё же преувеличение. Да и документы вроде бы у неё в полном порядке, проверяли же, Центр вызывали.
- Документы у всех в порядке, - прервал капитана Пошехонский. – Не думаете же вы, что парни сами отравились? Под именем Лаците, женщины уже немолодой, может скрываться юная диверсантка, находящаяся якобы в «хорошем состоянии»…
- Надо, по-моему, тщательно проверить биографию Александра и Руслана, посмотреть, не могли ли они пересекаться в прошлом с нашими новичками, - с долей гордости за свою идею сказал Грелебежкин и подлил в стакан ещё кипятку.
- Хорошо, Егор, - похвалил лейтенанта Пошехонский. – Я тоже об этом думал, правда, ничего не нашёл. Может, искал плохо, да и отсутствующих в досье мелочей из жизни парней я не знаю. Посмотрим внимательнее. Убийцу следует в первую очередь искать среди Андреева, Клевского, Чистова, Дальнего, Крициса и, вероятно, Шведова. Всего шестеро вместо тридцати с лишним. Круг сузился.
- Постойте, товарищ майор, - прервал командира Зельский. – Мне сейчас это кажется странным: с час назад я Лёшу Дальнего пустил на пятую площадку. Он сказал, что самолёт посмотрит, а потом свяжется со мной, чтоб я его обратно впустил. Двери-то в туннели запер.
- А его всё нет, - подозрительно процедил Беликов. – При этом он в числе подозреваемых. И зачем ему сейчас самолёт, когда погода ни к чёрту?
- Что-то я сразу не подумал, - растерялся Зельский. – Да я его и не подозревал особо.
Пошехонский уже успел соединиться с пятой площадкой – по словам Саакяна, Дальний давно отправился обратно.
- У него рация, - выпалил Зельский и попытался связаться.
Тщетно.
- Едем, Пётр! – бросил Пошехонский, проверив пистолет. – Мы будем держать с вами связь. Закройте за нами дверь. А потом, если ещё будет надо, продолжим. Где фонарик?
Через минуту Зельский и Пошехонский уже сидели в небольшом полуоткрытом вагончике, готовом пуститься в темноту таинственных коридоров.
- Ну всё, Беликов, ждите. Скоро будем.
Дрезина тронулась с места и довольно быстро набрала приличную скорость. Лётчики поехали по основной колее, рассчитывая встретить Дальнего. Но машина лейтенанта на этом пути не обнаружилась: дрезина пилотов без происшествий добралась до взлётной площадки. Лётное поле с центром связывало ещё два больших коридора, по которым, разделившись, решились пройтись пешком Евгений Сергеевич с Петром, чтобы, несмотря ни на что, отыскать пропавшего Дальнего.
- Что у тебя? – спросил майор, обшаривая фонариком свой коридор и его ответвления. Пошехонский смотрел на старые пугающие стены, угадывая в полустёршихся символах номера подземных отсеков.
- У меня всё тихо, - отозвался Зельский. – Прохожу мимо 5-61-В2.
- Всё понятно. – Майор непроизвольно осознал, что за этими цифрами и буквами скрывается участок туннеля рядом с заброшенной библиотекой. Пошехонский помнил, как пять лет назад оттуда в спешке вывозили книги и многие другие предметы искусства. Взяли и ещё кое-что интересное. Что именно, Евгений Сергеевич не знал – не пустили. И вообще, этот участок подземных коммуникаций был наименее изучен командиром станции: большое количество фактов говорило о том, что в недрах «Звезды» скрыты огромные участки, попасть в которые, не зная секрета, было невозможно. Но ужасно хотелось.
- Я у 5-11-Д4, иду чуть вправо, - услышал по рации Пётр и предложил:
- Встретимся в зоне 5-33-Е11.
- Хорошо.
Пошехонский бесшумно водил фонариком, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Ничего. Только звуки собственного пульса, стучащего в висках. Спустя минуту майор почувствовал какое-то слабое движение в конце осваиваемого коридора – но луч света нашёл в том месте лишь тёмно-серую мышь средних размеров. Напряжение росло, лётчик ощущал необъяснимую усталость. Что-то скрипнуло совсем недалеко. Майор замер, боясь пошевелиться. Он услышал осторожные шаги прямо за ближайшей дверцей, справа от себя. Пошехонский старался даже не дышать, но получалось это у него довольно плохо: лоб покрылся потом, глаза заслезились, дыхание превратилось в сипение.
- Что у вас там? – неожиданно спросила рация, так, что майор тихонько вскрикнул.
Шаги за дверью стихли в доли секунды.
- Сюда, - шепнул Пошехонский и надавил на дверь.
Она почему-то не поддавалась, но неприятно дребезжала. В таком заброшенном месте даже слабенький шум, словно гром среди ясного неба – поэтому обладатель скрипящей походки поспешил удалиться: звук шагов затихал. Майор беспомощно пытался открыть проклятую дверь, задыхался от утомления:
- Быстрее, - позвал он Зельского и глянул на слабо освещённую стенку. – Участок 5-17-А1х. Быстрей! Дальний здесь!
Пошехонский закашлял и прислонился к стене, постепенно съехав на холодный пол. Майор уставился на зайчик света, испускаемый фонариком, и понял, что тот стал почему-то менее ярким.
- Чёртовы батарейки, - хотел было выругаться Евгений Сергеевич, но почувствовал, что дело отнюдь не в них: это глаза отказывались видеть. Лётчик ещё раз поднял взгляд на сложный номер отсека и ощутил, как символы начали медленно, с противным хлюпаньем, стекать вниз. Перед глазами проплыло обеспокоенное лицо Дальнего, вместо его вскриков послышалась странная заунывная музыка…
А потом наступила темнота.
Глава 8
«Выводы»
Олег резко, но бесшумно скинул с себя одеяло и быстро оделся. Куницын мерно посапывал и даже не думал обращать ни малейшего внимания на перемещения Любителева. Лётчик потрогал лицо: надо было побриться, что он в скорости и сделал. Затем, как обычно, пальцем почистил зубы, щёток ведь в такое трудное время днём с огнём не сыскать. А тут три часа ночи!
Олег вышел в коридор и прошмыгнул в зал. Там, неуклюже устроившись в кресле, дремал Грелебежкин.
- Егор, - тронул лейтенанта Любителев. – Егор, пусти к Лаците, а?
Грелебежкин поднял веки, похлопал глазами, будто осознавая, что от него требуют, и, наконец, полностью проснулся и ответил:
- Пошли.
Они прошли в четвёртый коридор, Грелебежкин бережно пошуршал ключами – и нужная дверь отворилась.
- Спасибо, Егор.
Лейтенант словно откликнулся глазами. Мол, не за что. И странным подмигиванием будто бы добавил:
- Я буду на прежнем месте.
Любителев кивнул в ответ и проник в комнату. Марина спала. Ей можно было любоваться часами: вьющиеся волосы с непередаваемой нежностью трогали плечи, и пусть те были скрыты измятой розовой формой, зрелище потрясало до глубины сердца. Очаровательная женщина лежала на кровати, обнимая подушку и опустив одну ногу на пол. Лицо Марины одновременно выражало умиротворение и гложущую тревогу. Любителев, стараясь не нарушать раньше времени её сна, сел на стул, запоминая каждый изгиб, каждое непроизвольное движение, каждую чёрточку облика Лаците. По движениям глазных яблок прекрасной лётчицы Олег понял, что ей снится сон, причём довольно страшный – пальчики Марины судорожно дёргались. Вдруг женщина принялась что-то шептать, но старший лейтенант не разобрал ни слова. Он бережно погладил Марину по голове и тихо произнёс:
- Марина. Маринушка.
Лаците мгновенно встрепенулась и уселась на кровати, протирая свои синие глаза. Взмахнув ресницами, Марина увидела в полутёмной комнате прямо перед собой Олега.
- Привет.
- Как ты? Прости, что разбудил. Просто хотел тебя увидеть. И поговорить.
Она грустно улыбнулась и сжала его руку. Олег хотел было поцеловать Марину, но она поднесла свой пальчик к его губам и мелодично шикнула:
- Тсс. Не шали.
- Что тебе снилось, Марина?
- Да так. – Она опустила глаза и куснула губку. – Страшный сон, просто обычный кошмар.
- Что-то ты сегодня печальна, - заметил Любителев.
Она не ответила и неожиданно предложила:
- Давай убежим! Убежим туда, где будет светить солнце, петь птицы, радовать цветы. В вечное лето. – Лаците мечтательно блеснула глазами. – Там буду я и… ты. Давай! Ведь не везде так безлико и уныло, ведь должен быть уголок на этой ещё живой планете, где можно слушать не только уже успевший осточертеть хруст розового снега! Соглашайся! Олег, миленький.
Любителев смотрел в её расцветающее с каждой секундой личико и не мог удержать душу от накатывающих страданий. В горле запершило – будто организм понимал нестерпимую душевную боль, будто осознавал невозможность этой милой детской мечты, может быть, навеянной незаконченным сном.
- Мы не можем, - сухо ответил Олег и моментально заметил, что огонь в её чудесных глазах гаснет, переходит в неведомое промежуточное состояние и превращается в маленькую слезинку. Однако на этот раз она не соскользнула по щеке, а осталась на реснице. – Ты ведь и сама всё прекрасно понимаешь… Ну не переживай так, это всё от того, что ты взаперти. Сегодня из Мурманска приедут специалисты, они разберутся. Да и я кое-что предполагаю. Пошехонский к вечеру, думаю, очухается. Я поговорю с ним – и тебя выпустят. Похоже, твои предположения относительно убийцы оправдались…
- Про Пошехонского Егор сказал… Андреев?
Олег обнял её, не ответив, вновь хотел поцеловать, но Марина отстранилась, соскользнула с кровати и зашагала по комнате.
- Послушай меня.
- Да, хорошо. Но, по-твоему, чем я сейчас занимаюсь? – усмехнулся Олег.
- Ты когда в город поедешь?
- Не знаю. А что?
- Хотела тебе кое-что показать. Вернее, ты сам должен будешь посмотреть. Если что, потом могу объяснить подробнее.
- Ладно. А сейчас не скажешь?
- Нет, не скажу. – Марина загадочно и заманчиво посмотрела на лётчика. – Но ты пойми: то, что ты увидишь, мало кто знает. Почти никто. Не бойся. И сам факт, что мы сейчас говорим об этом, подчёркивает, что ты стал мне очень дорог. Не смейся и не удивляйся раньше времени.
Олег понимающе кивнул. Марина, будто ожидая подобного жеста, с разбега бросилась на Любителева. От такой прыти старший лейтенант не удержал равновесие и вместе с нею оказался на полу. Лаците принялась покрывать Олега страстными, теребящими сознание поцелуями, нашёптывая приятные слова. Он с радостью отвечал на ласки, параллельно расправляясь с пуговицами на её комбинезоне.
- Будешь в Мурманске – зайди в библиотеку, - порывисто, задыхаясь от переполняющих чувств и нахлынувших событий, произнесла она, - и найди газету «Совпадения» за 11 мая семьдесят девятого и 6 августа восемьдесят второго.
- Думаешь, я это запомню?
- Запомнишь, - промурлыкала Марина.
- Договорились, - пообещал Любителев и продолжил ласкать её идеальное тело.
- Как поживаете, Евгений Сергеевич? – спросил Олег у лежащего в постели Пошехонского. – Мы тут все из-за вас ой как переволновались.
- Да уж. Это точно, - произнёс сидевший за столом Дальний и подмигнул Любителеву. В удалённом углу комнаты закопошился Беликов:
- Жить будет – и хорошо. Главное, расследование до конца довести. Честно говоря, что-то тут не стыкуется, - начал он и вопросительно взглянул на майора – тот одобрительно кивнул. Мол, все свои, делись, чем хочешь.
- Так вот, одного не пойму. Яд, который был во фляжке, совершенно не похож на тот, что убил Калинина и Чехова. Я, правда, не понял, какая именно эта отрава, но, думаю, специалисты всё выяснят. Сейчас Васильков с Богдановым за ними улетели.
- Да, слышал, - ответил Олег. – Они, может быть, многое прояснят. Но по-моему…
- Кстати, ты мне что-то хотел рассказать, - перебил его Пошехонский. – Помнишь?
- Да, конечно. – Любителев уселся на диванчик и осмотрел комнату, остановив взгляд на майоре. Лицо у того всё ещё было бледным, однако оттенок смерти, отчётливо просматриваемый пару дней назад, исчез. – По-моему, я знаю, кто убил парней и чуть не убил вас, Евгений Сергеевич.
- Ух ты, - присвистнул Беликов.
- Интересно будет послушать, - бодро произнёс Дальний.
Олег только сейчас заметил, что с тех пор, как чуть не погиб Пошехонский, Алексей почти от него не отходит.
- Ничего себе! – удивился Пошехонский. – Давай, конечно.
- на базе появилось пять новичков, - начал Олег, - и сразу же отравились двое бойцов, а потом и майор чуть богу душу не отдал.
- Но яд-то разный, - возразил Дальний.
- А вы что, всерьёз думаете, что у нас на секретной станции разгуливает две группировки маньяков? Один человек вполне может убивать разными способами. Ну и что, что яд разный. Приехали пятеро, и один из них убил наших товарищей.
- Ну так мы тоже рассуждали, - засомневался доктор.
- Не торопитесь, товарищи. На протяжении всего вечера Калинин и Чехов находились в одной и той же компании, поэтому случайно могли отпить не из своего стакана. То есть, я хочу сказать, что яд предназначался одному, а второй оказался случайной жертвой. Как мы знаем, оба они играли в шахматы или же следили за игрой. Вместе с ними были Андреев, Клевский и ты, Алексей.
- Да, потом ещё Чистов пришёл играть.
- Точно. – Любителев встал с дивана и прошёлся по комнате. – Четыре главных подозреваемых, среди которых двое новичков. Можно ли подозревать повара? Он, если бы и травил, сделал бы это со всей едой – у нас же отравление явно направленное, сделанное в зале, где повар практически не появлялся. Остальные, если и общались с жертвами, то очень недолго и вряд ли что-то смогли бы сделать.
- Так кто же, по-твоему? – не вытерпел Пошехонский. – Мотив нужен.
- Мотив есть, - успокоил собравшихся Любителев. – Просто большинство считает, что убийца охотился на Сашу Калинина. Я же думаю иначе. Лёша, как вёл себя Чехов в тот вечер, не помнишь?
- Весёлый был очень, - удивлённо ответил Дальний. – В шахматы играл, по-моему, даже выигрывал, радовался, смеялся.
- А сам ты играешь?
- Нет, смотрел просто. Фразами перекидывались. А играли, в основном, все, кроме, Калинина. Тот просто, как и я, сидел и пиво попивал.
- Хорошо. Понятно. Но ведь Чехов плохо в шахматы играет?
- Играл, - мягко поправил Олега Пошехонский. – Да, плохо. Помню, даже Ниночка его обыгрывала.
- А с кем он больше всего играл? – Любителев вновь обратился к Дальнему.
- Да вроде бы с Клевским.
- И выигрывал?
- Не обратил внимания. По-моему, да.
Пошехонский и Беликов изумлённо переглянулись.
- Лёш, не путаешь?
- Да не знаю. Сейчас уже сомневаюсь. Но Чехов точно радовался, когда играл с Клевским.
- А с другими Чехов играл? – вмешался Олег. – Кто ещё с клевским соревновался?
- Да все они между собой. Андреев и Чистов тоже играли.
- Всё ясно, - сказал Любителев и пересел с дивана на стол. – Мы все прекрасно знаем, что Чехов ужасно хотел стать лётчиком, но детская травма сделать ему это не позволила – пришлось выбирать другой путь. Чисто случайно он попал на базу и влился в коллектив лётчиков. Для него это было одновременно и отдушиной, и мучительной болью: жить, наблюдая за полётами, наслаждаться необычной атмосферой, но в то же время понимать, что самому в небо не подняться. Мало кто знает, что любовь к самолётам Руслану привил его дядя, боевой лётчик.
- А не мог Чехов сам себя с горя отравить и по случайности прихватить на тот свет Сашу? – спросил Дальний.
- И отравил себя диверсионным ядом в толпе людей… Он нас всех любил и на такой риск бы не пошёл: гораздо легче отравиться в своей комнате. Тем более, «Энигму» рабочим так просто не дают.
- Конечно, это интересно, - согласился Беликов, - но, на мой взгляд, ты немного ушёл в сторону.
- А этот дядя до недавнего времени работал в Балашове, учил молодых лётчиков…
- Постой-ка, - вскрикнул майор. – Но ведь Клевский учился именно в Балашове.
- Именно так, - кивнул Любителев, - и был ведущим шахматистом. Первый разряд. Вы и сами читали его досье.
- А тут он берёт и проигрывает Чехову… - Пошехонский задумался, Беликов тоже повёл бровями, бросив взгляд на размышлявшего Дальнего.
- Вы хотите сказать, что Клевский – и не Клевский вовсе? – недоумевая, спросил лейтенант.
- Моя версия такова, спокойно сказал Олег. – Шпион перехватил настоящего Клевского, перворазрядника-балашовца, и попал вместо него на «Звезду», чтобы рассекретить станцию и уничтожить вас, Евгений Сергеевич. Что он, в принципе, почти и сделал, отравив ликёр во фляжке. Однако его планы несколько спутал Чехов, увлёкший «Клевского» за шахматный стол. Алексей, они говорили о Балашове?
- Не знаю. Может быть, - засомневался Дальний. – Про то, кто откуда родом, точно.
- Думаю, и про Балашов речь тоже зашла, - продолжил Любителев. – В этом диалоге шпион понял, что Руслан может догадаться о подставе и решил убрать его. А Калинин случайно выпил из того же стакана.
- Всё логично, - заключил доктор и отхлебнул из фляги, поймав встревоженные взоры лётчиков. – Не бойтесь, тут яда нет.
- Согласен. Во-первых, опасно было оставлять рабочего в живых – он мог случайно понять, что Клевский – это не Клевский, поскольку наверняка бывал у дяди. Во-вторых, шахматы. Если ты плохо играешь, а в досье написано, что ты перворазрядник, лучше избегать партий.
- Кто-нибудь из вас хоть немного играет в шахматы? – спросил Олег и, не получив утвердительного ответа, предложил:
- Тогда проверю Клевского я. Сыграем пару быстрых партий. Будь он перворазрядником, шансов на победу у меня мало. А если нет… Никита Фёдорович, пойдёмте со мной, засвидетельствуете.
Через двадцать минут они вернулись в комнату Пошехонского. Беликов с порога заявил:
- Это не Клевский. Три-ноль в пользу Олега.
Дальний почесал затылок, а Евгений Сергеевич даже присел на кровати:
- Вот как оно, оказывается, бывает! Он сознался? С минуты на минуту приедут спецы. Думаю, более правдоподобных версий у них не будет.
- Пока не сознался, - ответил Любителев. – Думаю, его надо отправить в Мурманск – там проверят на мозговых детекторах, что да как.
- Да уж. – Пошехонский тоже почесал затылок. – А остальных придётся выпустить. Тем более, что жестокие бои не за горами – нужны люди. Люди, знающие своё дело.
Профессионалы повстанцам действительно требовались: южане стягивали огромные силы и готовились к широкомасштабному наступлению. И их не волнует, что за детективная история разворачивается на «Звезде». Им всего навсего надо уничтожить станцию. Другое дело, что сперва её надо отыскать.
Пусть попробуют.
Глава 9
«Девушки с белыми волосами»
Через час на «Звезду» в сопровождении двух истребителей приземлился транспорт. В высоких фигурах, в чёрной форме с белыми погонами, угадывались офицеры контрразведки. Спустя несколько минут все они, а их было шестеро, уже находились в комнате Пошехонского.
Внимательно выслушав доводы майора касательно совершённых убийств, специалисты рассыпались по всей станции, чтобы проверить полученную информацию и, быть может, получить новую.
- Есть тут Исправник и Любителев? – крикнул кто-то из контрразведчиков. – Почту с нами передали. Возьмите.
Олег получил конверт и начал наблюдать за происходящим, попутно распечатывая письмо. Начальник контрразведчиков, статный седоватый подполковник, понимающе кивал головой, а потом отвёл в сторону лейтенанта Дальнего. В голове смотревшего за ними Олега промелькнула мысль: «С Дальним беседует. Он что, контрразведчик? То-то он в последние дни не отходит от Евгения Сергеевича».
Любителев побежал глазами по строчкам:
«Здравствуй, милый мой Олеженька!
Как поживаешь? Жив ли? Я, да и мама, ужасно волнуемся: у вас ведь там не спокойно. Почему не пишешь, неужели разлюбил свою Леночку? Пиши, пожалуйста, милый, а то уже несколько месяцев от тебя ни слуху, ни духу. Будет возможность, приезжай. У нас тут мало что изменилось: часто видим китайцев и индусов. Последние, говорят, перебросили к нам двести танков на помощь. Не знаю, помогут ли. Надеемся, да, а то с южанами дела обстоят очень сложно. Слушала, что и с запада скандинавы норовят напасть. Держитесь! Мы очень верим, что Индия сможет помочь: она ведь сейчас передовая держава, после того, как Америку сравняли с землёй… Другое дело китайцы: от них не знаешь, что и ждать. Но мы верим в лучшее! Говорят, что индусы даже живую силу, тысяч пятьдесят, перебросят.
Мама сейчас в Старогорске-17, там теперь все пожилые люди. Слышала, что у вас на Кольском полуострове есть такой же. Слышал что-нибудь о нём? Или вам, наверное, и не говорят всего, вы же у себя, а другие – у себя. Ещё слухи идут, что наша армия скоро отступать будет, особенно у вас. Держитесь! Мы ещё хотим пожить нормальной жизнью.
Мама говорит, что вам, чуть что, надо отступать к своему Старогорску: южане бомбить его не посмеют. Но мы надеемся, что до этого не дойдёт. У нас тут корабли постоянно к вам уходят, везут помощь из Индии. Если будет шанс – приезжай. Я тебя очень жду.
У нас всё пока без особых изменений. Только Женю Курёхина убили. Помнишь такого? Но этим тебя, наверное, не удивишь… Ещё сейчас народу много подозрительного отлавливают. Не знаю уж, что с ними делают, но обстановка пока спокойная, даже на юг немного продвинулись.
Ах, да. Ещё бабка Уля умерла. Помнишь её? А Надька девочку родила, Машей назвали. Жаль, отца у малышки убили…
У меня всё хорошо, по-прежнему работаю на заводе. Мама сейчас, как уже сказала, в Старогорске. Им там вроде тоже хорошо: и нам не мешают, и вместе всё-таки веселей. Да и безопасно у них.
Ну всё, пиши. Жду. Целую.
Твоя Лена».
Любителев прочёл письмо ещё раз, скомкал и выбросил в урну. В это время начальника станции обследовал прилетевший вместе с контрразведчиками доктор:
- Всё будет хорошо. Товарищ Беликов – молодец, сделал всё необходимое, чтобы вы не погибли и быстрее пошли на поправку.
- Это точно, - согласился майор, на его щеках даже появился еле заметный румянец. – У нас плохих не держат!
Вскоре вернулся подполковник и живо включился в беседу:
- По-моему, всё более или менее ясно, хотя, конечно, белые пятнышки присутствуют. Мы опросили остальных, но ничего существенно нового не накопали. Однако, думаю, и того, что выявили вы и, в особенности, старший лейтенант Любителев, нам хватит сполна. – Он крепко пожал руку Олегу. – Готовься к награждению, тем более, что недавно ты и вражеский самолёт сбил. Народ должен знать своих героев! Выявить диверсанта на секретном объекте дорогого стоит! Кстати, как семья? Я видел, тебе письмо пришло.
- Всё нормально. Спасибо, товарищ подполковник.
- Это тебе спасибо, сынок, - он моментально перевёл взгляд на Пошехонского и будто возникшего из воздуха Василькова. – Потенциального шпиона мы заберём с собой, чтобы провести тщательную экспертизу. Вы, наверное, знаете, как она тяжела для организма, но это всё-таки необходимый шаг. Если же Клевский не виновен, восстановится месяца через три. Правда, вероятность ошибки, исходя из полученных данных, невелика: процентов пять-десять.
- А что, если всё-таки мы ошиблись? – спросил Васильков.
- Об этом мы вам сообщим в течение двух-трёх дней – не беспокойтесь. Информацию мы добываем быстро, хотя восстановление и проходит довольно болезненно. Не будь сейчас войны, - он усмехнулся, - мы бы вас всех через это пустили. Но кто ж нас поймёт, когда мы на три месяца выведем из строя ведущих лётчиков Севера? Поэтому будем действовать осторожно и вам не помешаем – работайте. Но бдительность соблюдайте. Кстати, четверых новичков надо отпустить: они не будут лишними в канун наступления южан. Всё ребятам, конечно, пока не показывайте и не рассказывайте. Предвидится большая заварушка, генерал Эккель готовится наступать, мы даже дополнительные силы из Мурманска перебрасываем к линии фронта. Думаю, и в небе будет жарковато. Так что готовьтесь.
- Куда уж нам деться? – иронично произнёс Евгений Сергеевич. – Будем сражаться!
- Ну вот и хорошо, - подытожил подполковник, ущипнув себя за щёку. – Счастливо оставаться. Мы тела тоже забираем: тщательное исследование действия этого яда не помешает. «Энигма» ли, «Десна» ли… Кстати, вторая разновидность, которой были отравлены вы, товарищ майор, для нас уже сейчас более или менее известна. Но всё равно проверим. Ясно, что первый встречается гораздо реже. «Дельта», «Десна», «Десна-М», «Энигма»…
- Спасибо за информацию.
- Ну всё, значит. Увидимся ещё, может быть. – Подполковник пожал руки Пошехонскому, Любителеву, Василькову и Беликову, вместе с приехавшим врачом направившись к двери, за которой его ожидали остальные контрразведчики.
- Товарищ майор, - обратился Олег к начальнику станции. – Знаю, что транспорт будет сопровождать кто-то из наших… Можно мне?
- Можно, если товарищ подполковник не против. – Контрразведчик утвердительно кивнул:
- Конечно. Сейчас только вот перенесём тела и доставим на борт Клевского.
- А можно мне ещё некоторое время побыть в Мурманске? Одно дело есть. Вы, Евгений Сергеевич, не беспокойтесь, это ненадолго – туда и обратно. А когда назад лететь буду, покружусь в окрестности, проведаю обстановку.
- Ну ладно. Правда, сейчас там Иванов с Зельским летают… Делай как знаешь, только не лихачь, прошу тебя. Это не связано с нашим делом?
- Нет. Разрешите идти?
- Разрешаю, - улыбнулся Пошехонский.
Личный состав станции молча провожал уезжавшую бригаду: кто-то смотрел на подтянутых офицеров в чёрной форме, кто-то – на мешки с телами, кто-то – в испуганные глаза лейтенанта Клевского. Обвиняемый затравленно глядел по сторонам, желая найти хоть капельку сочувствия, но в душе понимал – ему никто не верит.
Шерстнёв подогнал дополнительную дрезину, чтобы было удобно всем, включая Калинина и Чехова. Олег уселся вместе с подполковником и двумя другими контрразведчиками. Лица офицеров были задумчивы, но излучали уверенность, несмотря ни на какие невзгоды – они знали, на что идут, и жалеть об этом не собирались.
- Ну всё, удачи, - бросил им вслед Васильков. – Берегите себя. Возвращайся побыстрее, Олег.
Довольно быстро крылатые машины добрались до подземного перевалочного пункта близ Мурманска. Любителев сразу же угадал в грузной чубатой фигуре сержанта Кривоногова. Тот опасливо смотрел на суровых офицеров конрразведки, обращая особое внимание на два больших мешка, которые только что вынесли из транспорта и положили на холодный пол.
- Привет, Кривоногов! – крикнул Олег сержанту.
- О, Любителев, - послышалось в ответ.
Кривоногов бодро махнул рукой в сторону старшего лейтенанта, вылезавшего из своего верного «шмеля». Ещё через двадцать секунд военные живо начали обмениваться информацией. Кривоногов говорил о переброске больших сил на юг, о распоясавшихся диверсантах, о недавней лютой погоде – Любителев вскользь упомянул о происшествии на «Звезде», исказив некоторые детали. А зачем Кривоногову знать все тонкости? Меньше знаешь – лучше спишь.
- Эй, Олег, - позвал лётчика подполковник контрразведки. Любителеву на мгновение стало стыдно, что его называют по имени, а он не знает даже фамилии этого статного, сурового на вид, но милого в общении человека.
- Ну ладно, я пошёл, - обратился Олег к сержанту и быстрым шагом направился в сторону людей в чёрной форме с белыми погонами.
- Ну что, Олег, с нами поедешь? Сейчас прямо сюда подгонят нашу специальную машину…
- Вы же тоже в центр?
- Да, - кивнул подполковник. – А тебе куда конкретно надо?
- В библиотеку.
- Без проблем. Доставим почти ко входу. Но не обольщайся: «библиотека» - слишком шикарное название для того, что ты увидишь. Так… Обычный склад всякой дребедени, но, конечно, и стоящие книги там имеются. Короче говоря, сам увидишь.
Их беседу прервал въехавший на площадку бронированный автобус, подобный тому, на котором Олегу уже приходилось ездить. Лётчик направился было к нему, но подполковник спокойно заметил:
- Не наш. Не торопись.
Из стальной машины начали выпрыгивать солдаты. В одном из них Олег узнал пулемётчика Гончарова из бывшей бригады Крамаренко. Казалось, он выглядел испуганно, но спустя мгновение рассмеялся и вместе с новыми боевыми товарищами скрылся в небольшом на первый взгляд помещении.
- А вот и наша машина. – Подполковник толкнул Любителева в бок. – Как тебе?
С виду аппарат контрразведчиков был похож на небольшой танк, за исключением одного факта: у этой машины не было ни гусениц, ни колёс. Она просто висела в воздухе! Учитывая то, что за последние годы человечество существенно шагнуло назад, данная модель смахивала на чудо.
Наши новые разработки, - гордо заявил подполковник. – Ну всё, пошли. Матвийчук, давай и Клевского сюда!
Военные моментально разместились в машине, положив тела убитых в узком проходе. Изнутри «автомобиль» ничем не отличался о своих собратьев, но двигался существенно быстрее. Олег уже хотел сделать подполковнику комплимент, но вдруг весь экипаж очень резко встряхнуло – это машина упала на дорогу. Потирая ушибленный затылок, подполковник отдал приказ покинуть аппарат. Внутри остался только Клевский. Шофёр выпрыгнул раньше всех и уже открывал дверцу на боку машины, вскоре ему принялась помогать пара офицеров: доставали из отсека обычные колёса.
- Ещё не до конца довели, - разъяснил ситуацию подполковник. – Иногда бывают сбои, поэтому и возим с собой колёса на всякий случай: без них, поверь мне, никуда. Надеюсь, скоро конструкцию отладят на сто процентов, и «запаску» с собой возить не придётся.
Олег только улыбался, наблюдая за тем, как в считанные минуты «чудо» постепенно превращалось в обычный бронированный автомобиль.
Высадили Любителева почти в самом центре Мурманска, перед этим подробно объяснив ему, как добраться до библиотеки. Подполковник долго сокрушался по поводу поломки и беспокоился за Олега: возвращаться-то на базу придётся одному – задача непростая. Но старший лейтенант уверил контрразведчика в том, что всё будет в порядке, и помахал вслед быстро уменьшавшемуся автомобилю.
Улица была довольно людной: то и дело встречались небольшие группы солдат, вдоль домов сновали усталые женщины и худые дети. Они внимательно смотрели на Олега, будто оценивая, что привело его сюда, и вообще, кто он такой, этот высокий, сильный, красивый человек в комбинезоне пилота и снайперской винтовкой в руках.
Любителев поймал пристальный взгляд одной немолодой женщины: она изучающе глядела на пилота своими белыми глазами. При этом щека её слегка подрагивала. Лохмотья не могли скрыть тот факт, что голод в Мурманске имел место. Может быть, решающую роль сыграли разбушевавшиеся морозы, приостановившие даже ход войны.
Олег попытался найти в глазах этой женщины хотя бы малейший огонёк, искорку надежды, веры в завтрашний день – ему показалось, что что-то похожее он видит. Внезапно этот огонёк стал гаснуть, пробудив задумавшегося о жизни Любителева.
- Врача сюда! Живо! – крикнул Олег, наблюдая за тем, как женщина сползает по стене дома в снег. – Доктора!
Проходившие мимо солдаты бросились на помощь, через двадцать секунд вокруг женщины столпилось уже довольно много народу, в основном гражданские, укутанные во что попало, с осунувшимися лицами.
Рассмотрев нашивки на рукавах пришедших помочь военных, Олег понял, что все они из сапёрных частей и медицину знают не очень хорошо, поэтому спросил у старшего из группы, рослого заросшего сержанта:
- Где тут доктор?
- Сейчас будет, - ответил сержант. – Я послал за ним одного из своих ребят. Не волнуйтесь. А вы тут что столпились? А ну-ка назад!
Зеваки испугались, отпрянули, но продолжали смотреть на то, как несколько здоровых парней пытаются привести несчастную в чувства.
- Эй, расступитесь! Расступитесь, - в толпе послышался охрипший голос. – Дайте лорогу!
Олег заметил продиравшегося сквозь серую массу зевак военного доктора. Тот наконец-таки оказался в центре живого круга и, сбросив на снег рюкзак с медикаментами, принялся осматривать умирающую женщину:
- Что случилось? – спросил доктор у Любителева.
- Стояла-стояла – и упала, - передал свои ощущения лётчик.
- Отлично, - захрипел медик, нащупывая пульс у пострадавшей. – Спасём!
оказался в центре живого круга и, сбросив на снег рюкзак с медикаментами, принялся осматривать умирающую женщину:
- Что случилось? – спросил доктор у Любителева.
- Стояла-стояла – и упала, - передал свои ощущения лётчик.
- Отлично, - захрипел медик, нащупывая пульс у пострадавшей. – Спасём!
На его молодом лице мелькнула улыбка, блеснуло веселье, именно блеснуло, затем уступив место сосредоточенности. Небольшой пар, исходивший из уст женщины, говорил о том, что не всё ещё потеряно – врач ловким движением сделал инъекцию.
- Что с ней, братец? – на этот раз спрашивал уже Любителев.
- Обморозилась жутко.- Доктор указал на посинение. – Да и не ела ничего, наверное. С едой-то в последние дни вообще ужас! Надеюсь, всё обойдётся. – Он хотел было перевести беседу в другое русло, но внезапно вскрикнул:
- Чёрт возьми!
Женщина не дышала – пара у её рта не было. Наступила гнетущая тишина, медик принялся делать искусственное дыхание, затем, обессилевший, сел:
- Плохо дело. Только Настя может помочь, - и шепнул сапёрам. – Ребята, машину. Быстро!
Парочка военных побежала по направлению к центру города, остальные развернули было складные носилки, но молодой медик резким окриком их остановил. Врач с надеждой смотрел в конец улицы, разглядев знакомую фигуру: на помощь спешила Настя.
Она ловко проникла сквозь поредевшее сборище зевак, поставила на снег чемоданчик с красным крестиком, смахнула с головы лёгкую армейскую шапочку и, встав на колени, не произнося ни единого слова, приступила к выполнению своих прямых обязанностей – спасению жизни. Олег любовался её работой, нежными, отточенными до совершенства движениями, серьёзным выражением лица – Любителеву нравилось, когда человек ответственно подходит к тому, чем занимается. Волосы Насти, белые-белые, почти как чистый снег, которые легко можно спутать с седыми, слиплись на лбу: девушка взмокла от напряжения, будто бы вбирая всё плохое в себя. При этом действия её были далеко не стандартными: если бы не чемоданчик и небольшие пятна крови на комбинезоне, в данный момент никто бы не сказал, что Настя – врач. Скорее, целитель: быстрые, но плавные перемещения рук по всему телу пострадавшей делали облик докторши и вовсе загадочным. Нечасто увидишь красивую девушку-врача со снежными волосами, которая способна творить чудеса… Тем не менее, она была здесь, рядом, на занесённой улице Мурманска. Олег ощутил какое-то щемление внутри себя, испытал радость от любования этой юной богиней, увидел чудо… Да, чудо, если можно так выразиться: умиравшая женщина очнулась и попыталась подняться на ноги.
- Не стоит, Елена. – Настя одарила женщину своей улыбкой. – Не так сразу, нужно прийти в себя – сейчас здесь будет машина, она отвезёт тебя в госпиталь. Совсем ненадолго. Обещаю.
Женщина не могла скрыть удивления. Рядом, разинув рты, сидели сапёры, а Олег и молодой врач изумлённо качали головами. Лишь Настя встала на ноги и, отряхнув шапку, заметила:
- А вот и машина.
Докторша осторожно открыла дверцу и, жестом пригласив внутрь уже полностью пришедшую в себя женщину, бросила остальным:
- Всем спасибо! Мы поехали. Счастливо оставаться!
Солдаты, действительно, оставались на том месте ещё очень долго: увидев такое, нелегко войти в обычный ритм жизни. Только медик бодро зашагал вдоль домов. Он-то наверняка наблюдал подобные чудеса раньше!
Олегу ужасно захотелось есть, несмотря на то, что он скушал несколько булочек прямо в самолёте. Пилот улыбнулся: забавно было бы посмотреть на себя в тот момент со стороны. Но гораздо полезнее для здоровья было бы съесть сейчас тарелку супа.
Благо, что сапёры тоже хотели перекусить, и Любителев присоединился к ним. Сержант принёс чистую воду и концентрат, так что вскоре похлёбка была готова, а ещё через считанные минуты полностью уничтожена за интересными разговорами. Олегу понравилось общаться с солдатами, но дела не ждали, поэтому пришлось наспех попрощаться и идти в библиотеку. Жаль, конечно, но лётчику интересно было узнать и то, о чём сказала ему Марина.
Книги разместились в бывшей бане: здание самой библиотеки разрушили ещё в мировую войну. Любителев скрипнул дверью и очутился в довольно уютном помещении. Здесь даже свет горел: видно, работал автономный генератор. Прямо у входа Олега встретили полки с литературой: места было мало для всего этого огромного количества книг и их электронных копий! Последние, к сожалению, сейчас не могли пригодиться из-за отсутствия подходящей аппаратуры. Лётчик и не подозревал, что после всех таких разрушительных войн осталось так много духовного в этом жестоком мире. И хотя взятая наугад книга о плесени на звание памятника всемирной литературы явно не претендовала, Любителев своего мнения не изменил. Если эти книги существуют, значит, они кому-то нужны, иначе давно бы пошли на растопку помещений. Может быть, даже книжонка, посвящённая плесени сделает столько шума в мировой, например, биологии, что Олег будет до конца жизни гордиться, вспоминая, как держал её в руках. Хотя какая там мировая наука, когда на планете и государств-то почти нет? Так, одни остатки. Кусочки могущественных ранее держав.
Старший лейтенант осторожно прошёл мимо стеллажей к центру зала, где стоял небольшой деревянный столик. Любителев вздрогнул: за столом, надев поверх военного комбинезона полушубок, сидела Настя. Настя? Что она тут делает?
Девушка разглядела в глазах молодого лётчика недоумение и приветливо к нему обратилась:
- Здравствуйте, товарищ старший лейтенант. Что вам угодно?
- Извините. Мы разве с вами сегодня не встречались? Вы ещё спасли женщину от смерти.
- Нет, - махнула она рукой, - это Настя была.
- А вы тогда кто?
- Катя. – Она хлопнула ресницами. – Её сестра.
- Очень похожи.
- Знаю, - согласилась девушка. – Так что вам принести? Как вас, кстати, зовут?
- Я Олег. Лётчик. Мне нужны газеты «Совпадения». У вас есть?
- Да. Какой год нужен?
- Семьдесят девятый, май, одиннадцатое число. И восемьдесят второй, август… М-м-м…
- Число забыли? Шестое?
Олег оторопел:
- Да. Как вы узнали?
- По глазам прочитала, - лукаво ответила Катя и неторопливо отправилась в путешествие между полками.
Минут через пять девушка вернулась, держа в руках две небольшие подшивки:
- Здесь май семьдесят девятого, а тут восемьдесят второй… Что ищем?
- Пока ещё не знаю, - правдиво ответил Любителев.
- Если хотите, пройдите за стол. Он за этим стеллажом.
- Спасибо.
Майский номер был очень интересен: репортаж о сражении в Египте, рассказ о судьбе одного известного художника, трагическая история о пропаже двух девушек, сообщение о похищении вождя повстанцев в Центральной Африке…
«На что нужно обратить внимание?» - думал Олег, вдыхая приятный запах чернил. – «Может быть, девушки?.. Египет вряд ли, вождь тоже. Художник? Нет. Что тут ещё интересного? Скульптура Козлова? Связана с чем-нибудь, но только не с Мариной.»
Окончательно потеряв веру в правильный выбор из первой газеты, Любителев перешёл ко второй подшивке. Здесь всё казалось гораздо понятнее: целая полоса была отведена рассказу о трагедии лётчика, потерявшего своих братьев.
«Пошехонский! Точно Пошехонский. Только эта трагедия случилась не пятнадцать, как считают многие, а около двенадцати лет назад. Откуда Марина знает всё это? Да ещё с такой поразительной точностью! Дату, когда вышла газета, знает! Вот чёрт… Каким образом она замешана в деле майора и его братьев? К чему майский номер?»
- Вам помочь? – прервала мысли Любителева Катя.
- Нет, пожалуй, - буркнул Олег, но отговорка не подействовала.
- Читаете про лейтенанта Ильинского? Занятно. Вы знаете, что в статье все фамилии и имена изменены?
- Догадываюсь, - ответил лётчик и не выдержал:
- Вы-то откуда об этой статье так осведомлены? Её что, каждый посетитель читает?
- Нет, - шепнула она, поправив свои красивые волосы. – Вы один из немногих, кто её читал.
- Да? – резко бросил ей Олег. – А те остальные кто? Тайна, небось?
- Я, например, читала. Настя тоже.
Любителев чуть окончательно не вышел из себя:
- Да уж. Сидите, сидите здесь, и в голове у вас возникает мысль: «А не почитать ли мне газету за август восемьдесят второго?» Интересно.
Девушка хлопнула глазами и повела бровью:
- Действительно, интересно. Насколько я помню, именно вы пришли сюда сорок минут назад и попросили именно эти подшивки. Вам не кажется это странным?
Олег понял, как глупо он выглядит со стороны в данный момент:
- Вы правы. Извините. – Лётчик почесал нос и отвёл глаза. – Мне просто посоветовали прочитать…
- Марина? – Вопрос просто ошеломил Любителева.
- Откуда вы знаете? – выпалил старший лейтенант. – Не дурите голову: по глазам такое не читается.
- Вообще говоря, читается, - улыбнулась Катя. – Но на этот раз вы правы: мы с Настей знаем Марину. Кстати, вы прочитали майский номер?
- Да. Ничего необычного не нашёл. Разве что пропажа девушек.
- Вы не ошиблись. Одной из них была Марина, - библиотекарь села на стул и взяла в руки подшивку. – Мы с Настей случайно обнаружили её и спасли от верной гибели. К сожалению, подружке повезло меньше.
- Как? – Олег сгорал от нетерпения. – Расскажите, что произошло, пожалуйста. Вы с сестрой, наверное, тога ещё совсем маленькими были.
- Возможно. Но это неважно, - оборвала его Катя. – Если Марина захочет, она вам сама всё подробно расскажет. Просто самой мне не хочется рассказывать детали, извините.
- Ничего. Расскажите хотя бы о Марине. Что же всё-таки с ней случилось?
- Жуткий случай. – Катя привстала и сняла полушубок, под ним Олег увидел погоны младшего сержанта. – Много лет прошло. С тех самых пор мы закадычные, если так можно выразиться, подруги. Безошибочно чувствуем друг друга. Даже воевать за ней поехали, хотя, в принципе, не вояки. Ну да ладно. Наверное, знаете, что Марина училась в авиационном институте, но летать не собиралась. Потом решение своё изменила, сейчас поймёте, почему. – Библиотекарь потёрла руки и решила вернуть полушубок на плечи. – С той несчастной подругой они решили провести зимние каникулы. Знаете, что это такое. Романтика что ли, тем более время было суровое, постоянные конфликты – хотелось вырваться подальше от всего этого, на природу. Сказано – сделано. Однако девушкам не повезло: в леске к ним начала приставать группа подвыпивших молодых людей: дарили комплименты, читали стихи, но потом парням что-то не понравилось…
Девушек мы с Настей нашли в отвратительном состоянии: замёрзшие, в обрывках одежды, без живого места на теле. Подружка Марины умерла ещё до нашего прихода.
- Вот чертовщина! – изумился Любителев. – Никогда бы не подумал, что Марина такое пережила.
- Согласна. – Катя элегантно кивнула головой. – Сейчас она хорошенькая, тогда чуть хуже была. Я имею в виду внешность.
- Но как вы её спасли? – возбуждённо проговорил старший лейтенант. – Кто эти подонки? Их нашли потом?
- Что вы всё спрашиваете? Разве не читали августовский выпуск «Совпадений»?
- Не понял. – Любителев действительно не понял этого логического перехода.
- Их нашли.
- Там про это ничего не написано.
- И убили. В живых остался лишь один из четверых… - Катя гипнотизирующе смотрела Олегу в глаза, выговаривая каждый слог, каждый звук. – Остался лишь лейтенант Пошехонский.
Любителев поперхнулся от неожиданности и, не в силах внятно говорить, жестом попросил Катю продолжить. Из-за стеллажей раздался звоночек: пришёл ещё один любитель литературы.
- Поэтому-то она и стала лётчицей: хотела найти последнего из братьев. По всей видимости, нашла. Пошехонский ваш, оказывается, редкостный ублюдок. Ну всё, я пошла: меня позвали. Остальное вам расскажет сама Марина. Если хотите, посидите здесь ещё какое-то время, переварите услышанное.
- До свидания, - выдавил из себя Олег.
Он хотел было в очередной раз взять подшивку в руки, но не усидел на месте и пулей вылетел из библиотеки.
Глава 10
«Обратный путь»
На аэродром Любителева подбросили танкисты: их доставили сюда по морю, и вот теперь они в спешном порядке двигались на юг, чтобы противостоять грядущим атакам врага.
Мысли о Пошехонском и Лаците мелькали в голове Олега с поразительной скоростью. Пытался остановиться – не получалось. В сердце рождалась дикая боль, вырывался наружу нечеловеческий гнев. Как это всё перебороть? Ведь не ворвёшься в комнату майора и не выложишь начистоту свои переживания! Сперва стоит поговорить с Мариной, выяснить все детали, обсудить дальнейшие действия. Тут ещё это странное отравление Пошехонского…
Кстати, сам майор тоже недолюбливает Марину, подозревает. Но помнит ли, что случилось много лет назад, да и не без участия алкоголя, настолько хорошо, чтобы узнать в Лаците ту молодую студентку?
Любителев торопился. Хотя темнеет сейчас довольно поздно и ночь коротка, погода может внести свои коррективы, а Олегу хотелось ещё побывать в лесном домике Нади. Что там у них после лютых морозов?
Старший лейтенант ловко забрался в самолёт, помахал на прощание Кривоногову и поднялся в воздух. Сверху хорошо угадывались малюсенькие танки, торопившиеся к линии фронта. Много ли этих розовых фигурок уцелеет?
Олег без проблем нашёл место, где впервые встретил Надю. Немного покружив, Любителев сел на опушке леса и через минуту уже хрустел твердоватым снегом. Поблуждав между деревьев какое-то время, лётчик всё-таки отыскал нужную тропинку и вскоре очутился у знакомого холма, жилища Нади и её семьи.
Пилот осторожно спустился вниз по гнилым ступенькам:
- Есть кто-нибудь? Надя? Вероника Вячеславовна?
В ответ молчание и темнота в первой комнатушке. Олег неторопливо поставил коробочку с едой на холодную землю, прислонил к стенке винтовку и включил фонарик: пусто и тихо, как в гробу.
- Есть тут кто-нибудь?
На этот раз Любителев расслышал во второй комнате еле уловимый шорох.
- Кто здесь? – Олег повторил попытку отыскать здесь хоть кого-то.
Он осторожно вошёл в следующую комнату, освещая стены фонариком. Вроде никого. Но вдруг лучик света наткнулся в одном из углов на обезумевшее лицо Вероники Вячеславовны. Женщина с хрипением бросилась на гостя, пытаясь свалить его с ног, но Олег оттолкнул её на одну из кроватей.
- Что вы тут творите? – крикнул пилот, направив луч прямо в лицо Надиной матери.
Та пыталась закрыть глаза рукой, но лётчик ей сделать этого не дал, и теперь женщина смотрела в сторону. Взгляд сумасшедшей – больше ничего в её светло-голубых очах Любителеву прочесть не удалось.
- Где девочки, чёрт возьми? Что тут происходит? Это я, помните? Заходил к вам, зажигалку подарил…
Женщина молчала, безразлично озираясь по сторонам, будто стараясь найти что-то в тёмной комнате.
- Эй! Вы меня слышите? – Любителев тряхнул обезумевшую женщину, похлопал её по холодным щекам. – Говорите же!
Казалось, она наконец-то поняла, что от неё требуют, но ответная реплика Олега очень удивила:
- Здравствуйте. Присаживайтесь. Чаю?
- Вы понимаете, что я от вас хочу? – взбесился лётчик. – Что тут у вас? Где Надя? Где Люба?
- Нету их, - бесстрастно ответила Вероника Вячеславовна, тем временем Олег зажёг импровизированный светильник и сел на соседнюю кровать, выключив фонарь.
- Как нету?
- Надежда ушла, Любовь умерла, одна лишь Вера осталась. – Женщина безумно улыбнулась.
- Как умерла? Что значит ушла? – лётчик опасался найти в сумасшедших словах Вероники Вячеславовны хоть крупицу правды.
- Младшая в чулане. Старшая придёт, может. Ушла еду искать. Тут, знаете ли, морозы были…
Любителев бросился в чулан, что-то зацепил по дороге, выругался. Пришлось снова включить фонарик. Олег увидел лежащий на земле большой свёрток, встал на одно колено, приподнял покрывало и в ужасе отшатнулся: там была Люба, белая-белая и абсолютно голая, при этом мяса на верхней части одной её ноги не было.
- Вот чёрт! Вы и с отцом своим так поступили?!
- Она же умерла, - начала оправдываться женщина. – А так хоть нам лучше…
- Вам?
- Наде и мне, - спокойно ответила она. – Так бы мы тоже умерли.
- Не понимаю, не понимаю я вас, - недоумевал Любителев. – Собственную дочь. Кто будет следующим? Вы? Или Надя?.. Молчите?
Женщина попыталась оправдаться, но Олег не хотел её слушать, он просто не мог понять, до чего надо докатиться, что вот так есть свою младшую дочь. Лётчик вернулся в чулан, взял тело девочки и направился к выходу, но в комнате его ждала Вероника Вячеславовна. Она отыскала винтовку Олега в соседнем помещении, и теперь дуло смотрело в лицо пилота.
- Никуда ты с ней отсюда не уйдёшь, - захрипела обезумевшая женщина. – Положи её обратно.
- Вы думаете, что говорите-то? Ведь так нельзя. Я вам еды принёс, стоит у выхода. А девочку я заберу.
- Нет!
- Ладно-ладно. – Олег медленно опустил тело Любы на пол. – Я ухожу.
Вероника Вячеславовна довольно заулыбалась, слегка растеряв бдительность – этого оказалось Олегу достаточным, чтобы в корне изменить ситуацию: винтовка оказалась снова у него.
- Ну всё, без шуток. Любу я вам не оставлю.
- Но ведь ей уже не помочь…
- Вам, вижу, тоже, - ответил Олег, подхватив девочку. – Еда у входа.
Любителев выскочил наружу, как ошпаренный – хотелось скорее похоронить Любу, при этом так, чтобы обезумевшая мать найти её не сумела. Небо встретило лётчика ужасным ливнем и приятной на первый взгляд свежестью. Однако эта свежесть таила в себе море опасностей, поэтому Олег проглотил пилюлю. Земля за минуту превратилась в месиво, и найти след по такой погоде – дело сложное. Любителев бросился в первую приглянувшуюся сторону и, несмотря на коварную поверхность под ногами, довольно быстро удалился от подземного жилища. Осмотрелся – Вероника Вячеславовны поблизости не было. Осталось только вырыть яму – пришлось использовать винтовку и нож. Поначалу Олегу это удавалось без проблем, но потом, когда он наткнулся на затвердевшую от холода землю, дела пошли куда сложнее.
От такой работы стало очень жарко, пусть даже холодные капли стучали по шлему, заливали лицо и комбинезон. Яма получилась неглубокая, но, учитывая погоду и подручные инструменты, довольно неплохая. Олег свалился в снег от усталости, полежал минуту и вскочил на ноги.
- Ну что, Люба. Вот и всё. Покойся с миром. Будет время – приду перезахороню. А пока так потерпи.
Лётчик осторожно положил девочку в могилу и завалил мокрое тельце землёй и снегом. Ножом на деревце сделал еле заметный указатель, чтоб потом найти захоронение.
- Покойся с миром.
На «Звезду» Любителев вернулся только к полуночи. Сил почти не было, так что Олега до дрезины довели Ганин с Ефремовым. Они рассказали старшему лейтенанту, что всех арестантов выпустили, и они уже как ни в чём не бывало приступили к работе. Любителева же больше волновало не это, а то, что произошло сегодня в Мурманске, когда он узнал о Пошехонском и Лаците, и в лесу, когда хоронил девочку.
Любителев доковылял до своей комнаты, никого по пути не встретив: кто-то улетел на задание, остальные отдыхают. Может, так даже и лучше. Внутри, что неудивительно в двенадцать часов ночи, лежал на кровати Женя Куницын.
- Привет, Олеженька! – радостно вскрикнул он. – Как дела? Что-то на тебе лица нет.
- Устал, - прохрипел Любителев и плюхнулся на свою кровать. Сразу же стянул обувь, чтоб потом не забыть, если сон внезапно возьмёт верх.
- Есть хочешь?
- Хочу, - честно ответил лётчик.
Повар пулей выскочил из комнаты и через десять минут принёс разогретый ужин.
- Что тут нового было, пока я по Мурманску шатался?
- По-моему, скоро будет большая заварушка. Сам Васильков летал на юг и вернулся недовольным: говорит, что враг вот-вот начнёт массированное наступление. Нам тоже несладко придётся, ведь у них Крестиков со своей командой.
- У нас тоже есть, кто воевать умеет, - ухмыльнулся Олег, уплетая горячую похлёбку. – И готовят не хуже.
- Обрадовал. – Куницын похлопал старшего лейтенанта по плечу. – Ещё принести?
- Пожалуй, не откажусь. – Олег спорить не стал.
Евгений снова отправился на кухню, в дверях столкнувшись с Мариной. Она по-ангельски улыбнулась повару и шагнула в комнату.
- Привет, Олег, - промурлыкала она. – Ну как?
- Привет. Что как? – Любителев хотел оттянуть разговор, потому что не всё ещё осмыслил и не был готов к подобной беседе.
- Ты был в библиотеке? – Лаците присела на край кровати и сжала его руку. – Узнал что-нибудь?
В этот момент вернулся Куницын и в мгновение ока оценил ситуацию: похлёбка Олегу не так уж и необходима.
- Пойдём ко мне, - шепнула Марина и, грациозно встав, скрылась в дверном проёме.
Любителев мгновенно обулся и, подмигнув Куницыну, последовал за Лаците. Через пятьдесят секунд они были уже в её комнате. Олегу показалось, что атмосфера здесь какая-то убаюкивающая, не такая, как раньше. Чёрт его знает: может быть, усталость накладывает своё.
- Я узнал всё от Кати. – Любителев перевёл дыхание и посмотрел в прекрасные глаза Марины. – Она мне всё рассказала и пояснила. Жизнь – штука запутанная, я в этом вновь убедился… Но чтобы всё было вот так… На сказку похоже.
- Тем не менее так всё и было, - холодно выговорила Лаците и уселась на кровать, увлекая Олега за собой. – И вот я снова встретила Пошехонского, постаревшего, задумчивого, с выцветшими глазами. Узнал ли он меня? Не думаю. Может быть, только на подсознательном уровне. Он и тогла-то нас, наверное, не запомнил. Жалел ли о том, что натворил? Скорее всего. Особенно, когда потерял трёх братьев.
- Это ты… их?
- Я случайно увидела одного из них третьего августа восемьдесят второго. Сразу всё хлынуло из памяти, но эмоции я поборола. Проследила, где они живут. Ещё день ушёл на подготовку. Когда я туда пришла, Пошехонский куда-то исчез, так что в лётчицы я пошла из-за него. Чтобы найти. Вот нашла, наконец.
- А Катя и Настя? – Олег припомнил девушек с белыми волосами.
- Ты Настю тоже видел? – удивилась Марина. – Ну и как она тебе?
- Необычная, - другого слова Любителев найти не смог, когда в голове всплыли кадры спасения очаровательным врачом умирающей женщины.
- У неё дар, - заметила Лаците. – Ты на меня посмотри: кто скажет, что мне за тридцать? Если б не Настя, как ты её называешь, не было б меня в живых. Она меня даже приукрасила.
- Кто они такие, эти девушки с белыми волосами? – спросил Любителев. – Настя, Катя – это ненастоящие имена?
Марина слегка улыбнулась и поправила волосы рукой, а затем указательным пальцем коснулась губ Олега:
- Милый, ну зачем тебе всё знать? Скоро состаришься.
- Нет уж, - возразил старший лейтенант и поцеловал Марину. – Есть же Настя, которая не даст состариться.
Лаците ответила на ласки Олега, куснула его за мочку уха:
- Но ведь нужен ещё и подход… - она расстегнула верхнюю пуговицу на его комбинезоне.
- Я постараюсь найти.
- Ну попробуй, - игриво предложила Марина и расстегнула вторую пуговицу.
- Не надо, Марина, пожалуйста. – Любителев мягко отстранил её, поднялся с кровати и отошёл в угол комнаты, не взирая на удивление Лаците. – Я девочку сегодня хоронил… Представляешь? Лет девять. Жертва этого проклятого противостояния, которую чуть не съела собственная мать…
На щеке Олега появилась слегка заметная слезинка, и он тут же смахнул её.
- Прости, - шепнула Марина, - я не знала…
- Да тут ещё ваша история с Пошехонским. Это ты его отравила? А Калинина с Чеховым?
- Да зачем мне Калинин с Чеховым? – выпалила Лаците и осеклась.
- А Пошехонского, значит, ты…
Марина промолчала и отвела глаза.
- Да ладно тебе, - успокоил её Олег. – Как вот только мне теперь с ним работать? Ведь в паре летаем. Знаешь, какие мысли приходят на ум, когда летаешь с преступником?
- Все мы тут преступники, - сухо возразила Марина. – Ты ведь раньше летал и не боялся.
- В том-то и дело, - согласился Олег. – Меньше знаешь – крепче спишь. Раньше майора уважал, а теперь не знаю, как к нему относиться.
- А за что ты его уважал? – неожиданно для Любителева спросила Лаците.
- Ну… За его профессионализм, за умение настроить на нужный лад.
- Что-то изменилось? – подмигнула Марина. – Не обращай внимания – это наши с майором проблемы, сами как-нибудь разберёмся. Извини, что рассказала об этом – слишком уж тяжело было. А теперь вот и тебе нелегко. Расслабься. Забудь обо всём сейчас. Я здесь, с тобой, ближе нас в данный момент нет на свете. Улыбнись, Олеженька, милый мой!
- Я так не могу, - буркнул в ответ Олег. – Сколько всякого зла льём мы друг на друга, уничтожаем, а что толку? Вот мы воюем уже не первый год, а кто из нас отчётливо помнит, из-за чего вспыхнула эта заварушка? Помнить не помним, а ведь остановиться не можем.
- Помним, ты это зря. Только сейчас такой период, непростой период, когда ещё хуже, чем было до войны. Хуже всем. Но надо перетерпеть – и всё наладится.
- Хорошо хоть, что наряду с немногими пусть мелочи, да сохранили. Посмотри на бывшие могучие державы, которых все так боялись и уважали. От них остались только горы пепла и горстки изувеченных природой варваров…
- Ты прав, Олег, - кивнула головой Марина. – Это жестоко, когда в бою ты можешь убить своего родственника или бывшего друга… Но как всё-таки тяжело остановиться. Мы жить без этого не можем! Я вот Пошехонского искала, кто-то ищет славы, другие стремятся поживиться…
- Всё решится в ближайшие дни: либо Юг, либо Север. – Любителев вгляделся в мельчайшие зазубрины на потолке. – Такого ещё не было. Того, кто не выдержит в этой битве, надолго не хватит. И многое в определении исхода зависит от нас, нашей «Звезды», того же Пошехонского и от везения тоже.
Марина хлопнула ресницами в знак согласия и шепнула, потеребив ноготок на указательном пальце:
- Ты меня любишь? Забудь на минуту про все обязательства, воспоминания и предчувствия и скажи мне прямо: ты меня любишь?
- Но ведь ты замужем.
- Я же сказала: забудь на минуту про всё…
- Война…
- Ну и что?!
- Нам вместе не быть, - отрезал Олег.
- Ну почему? Почему же. – Марина не выдержала и зарыдала. – Скоро всё кончится – можно зажить мирной жизнью.
- А ты веришь в такой мир? – повысил голос Любителев. – Ты думаешь, что не будет других врагов, других войн? Взгляни на скандинавов: они спят и видят поплясать на наших костях. Ресурсы, какими бы скудными и неудобно расположенными они сейчас ни были, всё же остаются ценностью и привлекают всех, кому не лень…
- Да забудь ты, чёрт тебя подери, про этих скандинавов!!! – её голос приобрёл оттенки безнадёжности. – Так, как ты живёшь, жить нельзя: проблемы всегда будут, а счастье может проскользнуть: было – и нет…
Лаците закрыла лицо руками и замолчала.
- Я тебя люблю, Марина! – Олег крепко обнял женщину, она робко отреагировала и тоже обхватила своими нежными руками его туловище. – Всё будет хорошо, милая, ты права.
Так они и сидели, обнявшись, нашёптывая друг другу тёплые слова, пока их не одолел сон, забравший витавшие в голове мысли в другое измерение. Измерение с белыми кучевыми облаками и чистым, искрящимся на морозе, снегом.
Глава 11
«Спасение»
Мирный сон Марины и Олега нарушило пиликанье тревоги. Любителев вскочил с кровати, протёр глаза и глянул на часы: восемь пятьдесят три. Лаците уже тоже проснулась и вальяжно спросила:
- Что там?
- Вставай быстрей! – крикнул Олег. – Не знаю, что происходит, но, видимо, что-то важное. Наступление, наверное.
Через полминуты они уже были в центральном зале, куда стекался народ со всей станции. Любителев встретился взглядом с Пошехонским, майор кивнул в знак приветствия, а Олегу хотелось сделать что-то необычное в знак протеста, но он сдержался и кивнул в ответ.
- Ребята! – начал Евгений Сергеевич. – Наступил момент истины: южане бросили все силы, чтобы подавить нас. Если мы выдержим натиск – победим, не сможем – придётся отступать на восток, что не так-то просто. Так что необходимо бороться до конца. Пусть южан больше, пусть скандинавы под боком, но у нас есть «Звезда», есть лучшие лётчики. Добавим огня в глаза – и победа будет за нами! К югу от нас уже началось наступление противника, но сегодня там обойдутся без нас, тем не менее, возможно всё, и надо быть в состоянии боевой готовности, не расслабляться. Сейчас там восемь штурмовиков Каридзе, они пока справляются, но думаю, что завтра понадобимся и мы, потому что к фронту стекаются лётные части врага. Сегодня же нам необходимо нейтрализовать западных агрессоров. Полетит восемь человек, надо будет прикрыть бомбардировщики. У врага авиации нет, только танки, пехота да зенитки. Необходимо отвлечь внимание зениток на себя, чтобы наши тяжёлые друзья отбомбились без помех. Всем понятно?
- Кто полетит? – спросил капитан Недоев.
- Ты, Рустам, пока отдохни, - ответил майор. – Летим мы с Любителевым, Шульга с Дальним, Лаците с Грелебежкиным. Марина, не удивляйтесь, ваш самолёт перекрасили… И Марков с Андреевым. Остальным отдыхать, но быть готовыми ко всему!
Восьмёрке истребителей пришлось сделать крюк, чтобы забрать подкрепление: три огромных бомбардировщика и два штурмовика. Летели молча, выяснили только, что за штурвалами «подобранных» самолётов пилоты опытные, известные.
Где-то рядом крылатую гвардию с надеждой поджидали пехотинцы, которые отчаянно противостояли агрессорам. Вообще, скандинавы были невыгодны ни северянам, ни южанам, но сейчас именно повстанцам было очень тяжело работать на два фронта, сражаясь и против юга, и против жителей Скандинавии. Даже поговаривали о секретном союзе последних в борьбе против северян…
- Заходим, ребята, - зашипела рация голосом Пошехонского. – Опасайтесь плотного огня! Прикрываем бомбардировщики и отвлекаем внимание на себя. У них авиации нет, так что всё небо наше.
- Братцы, не оплошайте – мы вас не подведём, - откликнулся штурмовик.
- Ну всё, с богом, - ответили бомбардировщики.
Место сражения приближалось с поразительной скоростью: Олег уже видел вдали зарево. Рядом, шумя громадными винтами, летели тяжёлые «спутники», а чуть поодаль расположилась пара Лаците-Грелебежкин.
- Боевой порядок!
Фигурки самолётов засуетились, изменив своё взаимное расположение. Вокруг были только небо, на редкость яркое и нежно голубое, и снег, переливающийся на солнце всеми цветами радуги.
- Ну что, постараемся! – послышалось в рации.
- «Овен-5», успехов, - передал Марине Любителев.
- «Овен-2», без дела эфир не занимать! – буркнул в рацию Пошехонский.
- Так точно!.. Вижу противника.
Лётчики ворвались в бой со всей своей жестокостью, будто мать-птица, защищавшая птенцов от непрошенных гостей. Заухали зенитки, послышались плевки авиационных пушек, вниз с приличной скоростью посыпались бомбы – фигурки на земле забегали, спасаясь от дьявольского огня, но часть из них всё же скрылась в неистовом пламени.
- «Спутники», давайте на второй заход! – скомандовал Пошехонский.
Бомбардировщики пошли на разворот, привлекая к себе внимание создаваемым шумом. Противник пришёл в себя после первого удара и готовился к новому: лётчики видели дула орудий, бегавших рядом с зенитками людей, снежную пыль, поднимаемую танками скандинавов.
- Что у вас?
- Порядок! – ответил Любителев.
- Я ничего, слегка задета, - послышался мелодичный голос Лаците.
- Норма, - бросил в ответ Дальний.
- Как штурмовики? – спросил майор.
- Прекрасно, шеф!
Тем временем бомбардировщики возвращались для нанесения повторного удара. Их винты бешено работали, а бомболюки готовы были в любую секунду разинуть свои пасти. Увидев приближение самого опасного врага, скандинавы попытались его уничтожить, но получили жестокий отпор от истребителей и штурмовиков. Да и пехотинцы не спали!
Любителев молниеносно проносился над позициями противника, то и дело качаясь сверху вниз и стреляя из пушек по танкам и зениткам – те отвечали всё реже и реже. Чуть впереди творил чудеса Пошехонский: после него на месте вражеской техники оставались лишь дымящийся хлам. Рядом прошли Лаците с Грелебежкиным, атакуя очень дерзко и безнаказанно. Марина носилась по всем уголкам неба, успевая везде! Да и Егор не отставал от ведущей и крушил всё, что попадалось в прицел.
- В сторону, Шульга! – бросил Ивану Олег. – Там жарко.
- Хорошо. «Овен-4», идём с запада.
- Понял, - ответил Дальний.
Два «шмеля» отклонились влево, чтобы вернуться и атаковать.
- «Овен-1», у нас тут огневая точка! – донёсся голос старшего лейтенанта Маркова. – Помогите!
- Сейчас. Понял, - хладнокровно ответил Пошехонский и отправился на помощь «новичкам», увлекая за собой Олега. – Штурмовики, поддержите с востока!
- Так точно.
Наконец в эфире послышались и голоса пилотов бомбардировщиков:
- Это «Спутник-1». Мы всё, у нас больше ничего не осталось – уходим домой.
- Вас понял. Мы вас скоро догоним. «Овен-5», прикройте их с напарником!
- Есть, - послышался в ответ приятный женский голос.
Пятёрка крылатых машин стала стремительно уходить к востоку, а оставшиеся восемь громили остатки врага: скандинавы почти не сопротивлялись и теперь уже угрозы не представляли – их можно было брать голыми руками, что и собирались сделать пехотинцы.
- Ну всё, постреляли и уходим. Молодцы! – подытожил результаты боя Пошехонский. – Догоняем остальных, а ребята внизу сами разберутся.
- Легко! – хохотал в микрофон счастливый Андреев. – Не думал, что всё вот так закончится.
- Оно и не закончилось, - возразил майор, - но это уже не наша головная боль. Что там база?
- Слышу вас. Это «Телец». Ждём. Поздравляем с успешно выполненной операцией.
- Спасибо, - дружно ответили диспетчеру Козлову лётчики.
Штурмовики с бомбардировщиками уже пару минут назад отошли от группы истребителей, направляясь на северо-восток. Расставались с ними весело, с морем шуток и подколок, будто летели не из боя, а со свадьбы. Может быть, ещё когда-нибудь придётся вместе повоевать. Или чью-либо свадьбу сыграть. Кто его знает.
Восьмёрка крылатых машин летела низко, почти касаясь обшивкой внезапно подступивших гор. Вот, сейчас ещё один поворот – и дома. Вдали уже можно было видеть медленно раскрывающиеся створки одной из взлётных площадок.
- Всё, ребят: идём на свои полосы, - скомандовал Пошехонский.
Тут же самолёты разделились на две части: пары командира и Лаците должны были садиться на третью площадку, а остальные – на пятую.
Марина всю обратную дорогу почему-то молчала, и никто её вопросами не тревожил, опасаясь сбить с мысли. Олегу хотелось сказать ей что-нибудь тёплое, душевное, но было как-то неудобно вот так, перед всеми.
- Ты хорошо сражался, - внезапно услышал голос Лаците Любителев. – Правда.
- Ты тоже, - оживился он. – И Егор зажигал!
- Ну… Моё дело малое: летай да подчищай то, что Марина с первого раза не уничтожила, - начал оправдываться Грелебежкин. – Да и то задели малость.
- Ничего! Это всё пустяки, - улыбнулся Олег, но никто этого, конечно, не заметил – можно было догадаться разве что по интонации.
Любителев отметил про себя, что раньше Егор Марину вроде бы по имени не называл, а сейчас сделал это непринуждённо и красиво, подчёркивая всю прелесть имени очаровательного капитана. Что ни говори, война людей не только отдаляет, но и сближает.
- Приехали! – мелодично проговорила Лаците. – Садимся.
Её самолёт первым проник на скрытое лётное поле и плавно опустился на полосу. Следом за ней подобную процедуру проделал Пошехонский. Когда Олег пристраивался рядом с приземлившимися машинами, за его спиной послышался какой-то рёв, что-то оглушительно-пронзающее. Затем вся станция почувствовала толчок. Старший лейтенант посадил «шмеля» и прямо в кабине обернулся назад. Где четвёртый? Где Грелебежкин? Грелебежкин!
Боковым зрением Олег увидел бегущего к ещё не закрытым створкам майора. Тот с яростью вышвырнул свои перчатки и шлем в сторону и, добежав до выхода наружу, сел на колени и закрыл руками лицо. Вслед за Пошехонским туда уже бежали ребята, все, кто находился в данный момент на площадке. Лаците уже тоже была там.
Олег молниеносно откинул крышку, спрыгнул наземь, споткнулся, но не упал, и ринулся к выходу.
- Где Егор?! – крикнул он.
В ответ получил лишь взгляды бледных лиц. У Марины на глазах наворачивались слёзы.
- Беликова зовите! – захрипел Пошехонский. – Габролов, заводи снегоуборщик! Миша, давай наверх! Лопаты берите, огнетушители. Асайло, рацию! Давай, Кривин, не спи!
Шерстнёв побежал к дрезине, Марина, взяв лопату, устремилась за Вороновым. Олег тоже не растерялся и, оказавшись снаружи, вмиг поднялся наверх по замаскированной лестнице. Тем временем майор уже отдавал приказы по рации. Скоро здесь должны были быть все свободные на данный момент.
Наверху был ужас: пробороздив сотню метров по снегу, на мокрой земле лежал горящий самолёт Грелебежкина.
- Что ж вы, ребята, стоите? – рявкнул поднявшийся наверх Пошехонский и первым бросился к объятой пламенем машине.
То и дело проваливаясь по колено, он, тем не менее, очень быстро добрался до самолёта и стал закидывать огонь снегом. – Быстрее же! Огнетушители несите!
Застывшие на секунду механики и лётчики мгновенно пробудились и бросились на помощь. Через минуту в проёме показался снегоуборщик. Он неуклюже развернулся, сделал хитрый манёвр так, что очутился на крыше станции, и на пределе скорости поехал к месту аварии, но, не добравшись до самолёта метров пятьдесят, завалился на бок. Габролов, громко выругавшись, вылез из застрявшего аппарата и поспешил на помощь остальным.
Пламя потушили довольно быстро. Майор хотел было залезть на самолёт и достать Егора из кабины, но обжёгся о горячий металл и, раздосадованный, упал в снег.
- Как он там? – спокойно спросил у Олега.
- Не знаю, Евгений Сергеевич. Не вижу.
В этот момент механики побросали на крыло свои смоченные в снегу куртки, и Воронов очутился прямо около Грелебежкина.
- Помогите, братцы, - крикнул механик, рядом с ним в ту же секунду оказались Любителев и Асайло.
Над головами послышался шум самолёта – это с третьей площадки поднялся транспорт, а к месту падения по снегу бежал Беликов с Ниночкой, сопровождаемые четырьмя сотрудниками «Звезды».
- Не трогайте его пока! – запыхавшись, буркнул доктор. – Подождите!
Беликов вскочил на крыло и уставился на Грелебежкина.
- Живой! – крикнул врач и сам себе тихонько сказал:
- Обгорел, милок. Ну и что же? Ничего – и не таких с того света вытаскивали, тем более, костюм хороший – не дал огню победить.
Доктор обсыпал ожоги специальным составом, вколол обезболивающее и дал знак: вытаскивайте.
- Осторожнее. Так. Так, - руководил Олег. – Отлично. Он без сознания. Носилки сюда!
Через минуту Грелебежкина бережно уложили на носилки и понесли к приземлившемуся рядом транспортнику. Васильков, сидевший за штурвалом, жестами подгонял боевых товарищей: жизнь Егора, мол, во многом зависит от быстроты и правильности их действий.
Любителев устало уселся на остывшее крыло и огляделся по сторонам: зарёванная Ниночка, суровые лица спасателей, удаляющиеся носилки и рядом с ними Беликов. А прямо около самолётов сидят Лаците с Пошехонским и нежно обнимаются, она ему что-то шепчет – он ей в ответ тоже что-то говорит, потирая перебинтованную руку.
Внезапно майор стрепенулся, потревожив резким движением Марину, грустно улыбнулся ей, извиняясь за причинённое неудобство, и помчался в сторону самолёта Василькова.
- Скоро вернёмся. Не беспокойтесь! – бросил он оставшимся. – Приберите здесь пока, чтоб спутник ничего не заподозрил. За старшего – капитан Лаците.
«Сова» взмыла в воздух и быстро полетела на север, удаляясь от покорёженного места рядом с третьим лётным полем, где остались копошиться маленькие фигурки, заботясь о том, чтобы пролетавший каждое утро спутник южан ни о чём не догадался.
Глава 12
«Воздушный бой»
- Ты знаешь, Олег, по-моему, я его уже простила, - мелодично, но с дрожью в голосе проговорила Марина, когда все вернулись под землю, замаскировав следы аварии. – Наблюдаю за ним всё это время и вижу, что человек-то он, оказывается, хороший. Может, я и зря всю судьбу свою изменила ради мести: и так сполна отомстила, ему жизнь поломала, да и себе тоже, даже больше, намного больше, чем мне он с братьями тогда.
- Ты ему об этом сказала? – спросил Олег.
- Нет! Боже упаси! – встрепенулась Лаците. – Не сказала и никогда не скажу: я его простила, а он простил ли меня за то, что сотворила с его родными? Думать даже не хочу о том, что произойти может. Пусть лучше всё будет так, как есть: это не книга, не фильм, где все секреты разгадываются в конце. В жизни иногда полезнее забрать тайну с собой в могилу.
- Что верно, то верно, - кивнул Любителев. – Некоторые вещи лучше не знать…
- Я Пошехонского к Насте направила… Думаю, она сможет помочь Егору, как тогда помогла мне, а потом многим людям.
- Откуда она? Ты начинала про неё рассказывать, да замяла это дело. Расскажи. Пожалуйста. – Олег ласково всмотрелся в глаза Марины, в его взгляде можно было прочитать мольбу, любопытство и любовь.
- Ну давай, Мариночка, а то сейчас снова какая-нибудь заварушка – и останусь я без истории про двух сестричек-кудесниц. Милая!
- Нет! – отрезала Марина, произнесла это короткое слово так отчётливо и резко, что Олег побоялся настаивать.
- Ну ладно, как прикажешь. Ты у нас сегодня командир.
- Командир командиром, а сижу тут с тобой и бездельничаю. А надо бы с ситуацией ознакомиться и поесть – одним кипятком сыт не будешь.
- Хорошо. – Олег напряг руки и с силой их раздвинул.
- Иди к себе. Женю Куницына приготовить что-нибудь попроси. А мне надо руководить. – Марина поцеловала Любителева в лоб и вышла за дверь. – Ну что, так и будешь здесь сидеть?
Олег нехотя встал и отправился к себе, а Марина зашагала в комнату диспетчеров.
- Ну что? – спросила она у дежурившего Исправника.
- Васильков недавно на связь выходил. Говорит, что всё вроде должно обойтись: Грелебежкина осмотрел какой-то Алексиевич.
Лицо Марины засияло:
- Это она. Анастасия Алексиевич. Значит, жить Егору!
- Ещё генерал Прядин с нами связывался. Говорит, что дела плохи: теснят нас южане. «Ключ» разгромлен, в Кандалакше сейчас бои. Да тут ещё, говорят, южане Четвёртую воздушную армию сюда направили.
- А у нас резервов нет, - сухо заметила Лаците.
- Точно, - согласился Исправник. – И неизвестно, сказал Прядин, будут ли вообще. А завтра, по-видимому, всё-таки в бой, причём биться придётся неподалёку, уже на своей территории.
- Повоюем. Если б всё рассчитывалось заранее, кто победит, а кто проиграет – не воевали бы. Не шахматы всё-таки.
- Да, не шахматы, - повторил диспетчер, почёсывая бороду, и продолжил:
- Зенитчики пока молчат, у нас тоже всё пока чисто. Грузовик с минуты на минуту вернётся – только что мигал. О! – Исправник услышал шипение рации. – Прилетели, наверное.
- Привет, Саш, - откликнулся передатчик голосом Пошехонского. – Нормально слетали. Где там Лаците?
- Тут, рядом.
- Хорошо. Скоро буду у вас. Пусть меня дождётся.
Минут через пять Евгений Сергеевич, Сергей Геннадьевич и Никита Фёдорович были в диспетчерской. Весело влетев в комнату, они разбудили дремавшего Козлова и, извинившись перед ним, расселись по комнате.
- Ух, братцы, - с отчаянным блеском в глазах проговорил Васильков. – Начальство видели – тяжело нам будет. Тяжело – не смертельно – справимся. Так ведь? То-то же. В бой можем с минуты на минуту.
- И бой будет смертельным, - откровенно сказал Пошехонский. – Жалко мне ребят, молодые все, да и я ещё не старый, а биться будем насмерть – это не сегодняшняя «прогулка» к скандинавам. И потери будут. Ну да ладно – надо всех собрать, а то что попусту говорить. Всё равно повторять придётся.
- Расскажите про Грелебежкина, - робко попросила Марина.
- Кто-кто, а он сейчас в хороших руках! – заулыбался Беликов. – Ещё, может быть, полетает. Главное, чтоб кожу пересадили. Если б не девчонка эта – не выжил бы, наверное.
- Это Марина её порекомендовала, - заметил Пошехонский.
- Никогда бы не подумал, что есть такие врачи, - самозабвенно продолжил Никита Фёдорович. – А это прямо гром-баба, и нежная при этом. Хочется её цветами усыпать! Только посмотрит – уже на душе легко. Как бы там Егор не влюбился! А то забудет нашу Ниночку…
- Не забудет, не дурите, - прервала доктора Лаците.
- Только б Настя успевала за всеми ухаживать! – высказался Пошехонский. – А то дел у неё выше крыши: каждого тяжёлого к ней несут. Пришли мы. Говорю: майор Пошехонский, от Лаците, посмотрите парня. Она сначала побледнела, будто привидение увидела; подумала, видно: «парней таких за день больше сотни…». Затем собралась, выслушала нас (Беликову спасибо – объяснил ей доходчиво) и забрала Грелебежкина. Когда уезжали из госпиталя, Егор нам уже головой на прощание кивал!
- Чудо, - подытожил Евгения Сергеевича Васильков. – Чудеса ещё бывают!
Вечер, а затем и ночь прошли незаметно: ужин, сон урывками, короткая речь Пошехонского. Никто на дежурства не вылетал – ждали общей тревоги, когда в бой пойдут все.
И дождались: в девять пятьдесят пять заунывно загудела сирена.
- Быстрей, ребята! – командовал Пошехонский. – Общая готовность – все к бою! По местам. Быстрее. Надо успеть до того, как над нами пройдёт спутник. Они идут с юга – ищут нас, хотят выманить.
Олег на ходу надевал комбинезон, перчатки и шлем, на автопилоте добежал до дрезины, по дороге встретив взволнованного повара:
- Жень, иди поохоться – мало ли что.
Пошехонского окликнул Козлов и что-то шепнул майору на ухо. Евгений Сергеевич заметно побледнел, но, несмотря ни на что, продолжил активно руководить лётчиками.
Все пилоты собрались у выходов в тоннели, чтобы вместе отправиться на взлётные площадки. Олег сидел рядом с Лаците, смотрел в её синие глаза, стараясь подметить состояние души Марины – не получилось. Напротив Любителева буравил взглядом тёмные стены Шведов, назначенный в пару прекрасному капитану. Сбоку от Шведова сидели Зельский и Иванов: Пётр теребил перчатки, а Данила проверял комбинезон. Слева от Любителева тёрся о спинку кресла Рустам Недоев. Его смуглое лицо источало уверенность в победе и поднимало дух у окружающих. Словно через наушники до лётчиков доносились последние слова Пошехонского. Майор что-то говорил, советовал, но не был уверен в том, что все его слова усвоены экипажем.
- На выход! – громыхнул в голове каждого голос Евгения Сергеевича.
Лётчики высыпали из вагончика и разбежались по полю, где их уже ждали боевые товарищи-машины. Створки стали медленно открываться, показывая, что снаружи прекрасная солнечная погода.
- Поторапливаемся! – подгонял бойцов Пошехонский.
Марина обернулась, посмотрела на майора, кинула прощальный взгляд Олегу и забралась в кабину. Любителев махнул в ответ и обосновался в своём самолёте.
К «шмелю» подбежал Воронов:
- Удачи, Олег! Смотри там, не рви особо, но и не трусь! Давай значок на счастье!
- Оставлю в этот раз при себе. Удачи!
Олег закрыл кабину и завёл мотор. Соседние крылатые машины уже взлетели и одна за другой стали выпархивать на поверхность.
- Олег. Что ты там спишь?! – Рация крикнула голосом Пошехонского.
- Сейчас, товарищ майор. Заело что-то.
- Быстрей, Олег! Сейчас спутник войдёт в этот район.
- Хорошо. У меня ещё три минуты. Сейчас.
- Быстрей, брат, - передал по рации Недоев. – Не подводи.
- Какие три минуты? – взорвался Пошехонский. – У тебя часы неправильно идут! Пережди, повторяю, пережди. Потом нас догонишь. Мы уходим к югу. Закрывайте створки!
- Я уже взлетел, - отозвался Любителев. – Выхожу наружу.
- Быстрей! – заливисто пропела Лаците.
- Успеваю.
Створки закрылись прямо за спиной Любителева.
- Успел? – спросил он.
- Чёрт тебя знает! – выругался Пошехонский. – Надеюсь, что да. Догоняй!
Солнце по-матерински ласкало самолёты, на секунду заставляя забыть о предстоящей битве. Но пилоты всё-таки помнили и вскоре выстроили свои машины в боевой порядок.
- Идут! – передал Васильков.
- Видим.
Противник приближался плотной группой, южан было больше – это сразу бросалось в глаза.
- Десять километров до цели. Их двадцать четыре, - доложил Недоев.
- Хорошо. Идём лоб в лоб, атакуем в переднюю полусферу. Когда проходим, поворачиваем и садимся в хвост, - объяснил план действий Пошехонский. В голове мелькнула мысль, что вот так же сейчас растолковывает операцию своим бойцам командир южан. А их ещё на целых три пары больше!
Каждый держал пальцы на гашетке и, когда расстояние позволило стрелять, пушки заухали с завидным постоянством.
Практически сразу пламенем расцвёл один из «шмелей» южан: он резко сорвался вниз и разлетелся на куски. Через пару секунд Любителев боковым зрением увидел, как выбили кого-то из северян. Сбитый самолёт завертело вокруг продольной оси, выскочила катапульта, но парашют почему-то не раскрылся. Чёрт его знает, как у него там дела.
- «Овна-6» потеряли, - гулко прозвучал голос Ефимова. – Это «Овен-5».
Шестым был самолёт Шонина.
- Не расходимся! Идём до конца – и сразу в хвост! Держитесь, ребята! Бери выше, Олег!
- Помогите с пятым справа! – бросил Недоев. – Мочи нет: задел меня немного.
- Держись, пятнадцатый. Я рядом, - хладнокровно ответила Лаците.
Через пару секунд ещё одного южанина сбили. Пятого справа.
- Олег, не мажь! – ругался Пошехонский. – Бери выше, повторяю!
- Хорошо, «Овен-13»! Сделаем, что сможем.
В скором времени самолёты обеих сторон сблизились на ничтожное расстояние. Пушки и пулемёты заработали с новой энергией. Олег увидел, как ещё один «шмель» южан потерялся где-то внизу. И тут в его ушах промелькнула фраза:
- Потеряли семнадцатого.
В доли секунды Любителев прокрутил в голове все номера, понял, что это где-то справа от него, второй с края… Лаците!
Два ряда самолётов прошли друг мимо друга мгновенье назад. Именно в этот момент машина Лаците зацепила крылом вражескую – Олег обернулся и увидел позади строй «шмелей» Юга, а внизу – два купола парашютов.
- Жива! – облегчённо выдохнул в рацию. – Катапультировалась.
- Ребята, не забывайте, зачем мы сюда пришли, - крикнул в рацию Васильков. – Разворачиваемся.
- Разбиться на пары! – скомандовал Пошехонский. – Пятый с восемнадцатым. Их осталось всего двадцать против шестнадцати у нас.
Самолёты южан тоже развернулись и снова неслись навстречу повстанцам. Красные «шмели» разбились на пять четвёрок и растянулись по фронту.
- Не дайте зайти сбоку и в хвост! – громыхнула рация голосом Нестеренко.
- Уходи вверх, Гриша! – ответил Евгений Сергеевич. – Уводи второго с собой.
- Понял. У меня тут красно-зелёный… Гад. Это Крестиков?
- Держись, первый. Да, это он! – крикнул Пошехонский. – Третий и четвёртый, помогите Грише! Заводите Крестикова в горы!
Любителев нёсся вслед за командиром, периодически нажимая на гашетку. Внезапно самолёт тряхнуло, а на крыле появились две чёрные отметины.
- Задели.
- Ничего, Олежка. Держись, - подбадривал майор. – Всё будет в норме.
Неожиданно эфир заполнился нечеловеческими воплями Нестеренко:
- Попал, гад! Прямо в меня… Из пушки… В плечо-о-о. Выхожу из боя – не могу. Прикройте.
- Вот чёрт! – послышалась ругань Василькова. – Обеспечьте ему отход, вторая пара!
В дуэте с Богдановым Сергей Геннадьевич ловко прошмыгнул между двух противников, метко свалил одного из них в штопор:
- Ну что! Девятнадцать на пятнадцать. Неплохо.
- Четырнадцать, Серёж! – возразил Пошехонский, наблюдая за обломками машины Крициса. – Первую пару съели полностью.
Командир виртуозно отбил атаку одного противника, мастерски сел на хвост другому и в долю секунды превратил красного «шмеля», а потом и катапульту с лётчиком в щепки – один кусочек достался и Олегу, ударившись о крыло и исчезнув в воздушной пропасти.
- Вышел на Крестикова. С ним ещё один. Попытаюсь увязаться, - доложил обстановку Евгений Сергеевич. – Прикрывай меня!
- Так точно, - отозвался Любителев.
В следующие пять минут Олег только и делал, что наблюдал за ведущим, за его виртуозным исполнением боевой задачи. Сам лишь изредка стрелял, отгоняя от Пошехонского непрошенных гостей. В эту пятиминутку жуткую смерть встретил старший лейтенант Марков: его самолёт столкнулся с машиной врага и в ужасающем взрыве разлетелся на мелкие куски. Сбили и Андреева, но молодой лейтенант успел катапультироваться и находился где-то на земле. За это время южане потеряли ещё двоих: одного сбил Ефимов, второго – Недоев.
А вот и Пошехонский наконец-таки раскромсал ведомого Крестикова. При виде падающего изувеченного самолёта Олег невольно подумал о Маше, и эта мысль болью растеклась по всему телу.
- Не зевай, Олег, - шепнула рация. – Следующим будет Крестиков! Их осталось всего на два больше.
- «Овен-3», что там у вас? Как первый? – спросил Васильков.
- Держится, - ответил Шульга, а через секунду послышался хрип самого Нестеренко:
- Терпим, товарищ командир. Иду на базу – они вернутся.
Тем временем Пошехонский и Любителев преследовали красно-зелёный «шмель» майора Крестикова. Южанин маневрировал, старался уйти о погони, но это ему никак не удавалось, и он то и дело получал лёгкие повреждения, которые вскоре могли стать роковыми. На помощь лидеру бросилась пара истребителей, но день был явно не их: один самолёт сразу же рухнул вниз после попадания Евгения Сергеевича, а второй обильно задымился и выбросил катапульту с лётчиком – преследователям помогли Ефимов и Шведов.
- Поровну! – обрадовался Недоев. – Сейчас мы их добьём!
- Верно, ребята! – поддержал Рустама Пошехонский. – Крестиков наш!
Евгений Сергеевич попал в самолёт противника ещё раз. Показался маленький дымок, но южанин великолепным манёвром ушёл в сторону и вниз, к самой поверхности.
- Потерял. Где он?
-Снизу, - крикнул в ответ Любителев. – Уходит, но долго не протянет.
- Уходит к лесу, - подсказал майору Богданов.
- Догоним, Олежка! Пятый и восемнадцатый, помогите!
Четвёрка самолётов нырнула вслед за ускользавшим Крестиковым. Истребители шли почти у самой земли, едва не касаясь верхушек высоких деревьев. Впереди виднелся лёгкий дымок «шмеля» майора южан. Крестиков, видно, хотел посадить машину на свободное от деревьев место, но пока ему этого сделать не удавалось: самолёт, хоть и имеет вертикальные посадку и взлёт, сразу остановиться не может, да и подходящей поляны поблизости пока не было. А начнёшь снижать скорость и раздумывать, куда бы сесть – преследователи быстро догонят.
Все это прекрасно понимали: северяне старались не отстать, а Крестиков всеми силами хотел выйти из боя живым.
Догоняющие слишком увлеклись, не учитывая то, что восемь их товарищей сражаются против одиннадцати южан. Опомниться заставила тревожная капитана Зельского:
- Это «Овен-11». Меня подбили. Катапультируюсь.
А ещё через минуту, откуда ни возьмись, появился красный до рези в глазах истребитель и превратил машину Шведова в груду обломков, нанеся также ощутимый ущерб истребителю Олега.
- Вот дьявол, - выругался Любителев. – Задымился.
- Держись, Олежка, - подбадривал ведомого Пошехонский.
Командир переключил внимание на дерзкого налётчика и добавил:
- Возьмите Крестикова. Он вот-вот сядет.
- Я его возьму, товарищ майор, - ответил Любителев. – Всё равно сейчас приземляться буду – найду его на земле.
- Хорошо, Олег. Не дай ему уйти только! – согласился Пошехонский с предложением напарника. – А мы ещё полетаем: что-то нас снова теснить начали – надо исправить.
- Так точно, - буркнул Любителев, ощущая, что самолёт начинает вести себя неестественно и вот-вот может окончательно потерять управление. – Сажусь.
Истребитель Олега устремился к приглянувшейся поляне, коснулся колёсами шасси розоватого снега, замедлил движение, пробороздив снежную жижу, слегка развернулся и остановился.
- Сел, - констатировал происшедшее Любителев. – Довольно удачно.
- Отлично, - послышался радостный голос Пошехонского. – Отправляйся за Крестиковым. Он примерно в полутора километрах к западу от тебя.
- Вас понял. Выполняю.
Олег освободился от ремней, открыл кабину и, прихватив оружие с аптечкой, спрыгнул вниз. Снег завораживающе захрустел под ногами, будто говоря: «Осторожней, человек! Ещё есть время всё изменить. Одумайся.»
Лётчик на секунду остановился, проверил винтовку, сощурил глаза, взглянув на яркое солнце, и, прокрутив что-то в голове, зашагал на запад.
Глава 13
«Надежда умирает последней»
Марина с трудом выбралась из катапульты, опустившейся на небольшом холме посреди редкого леса. Лётчица откинула очки шлема и попыталась оглядеться, но в первое мгновенье не смогла: слепили яркие лучи солнца, отражённые от розоватой поверхности. Женщина осторожно ступила на снег – он оказался неглубоким и твёрдым. Временное затишье нарушилось лёгким хрустом, а затем, через несколько секунд, шумом от пролетавших над головой самолётов.
Бой продолжался, но стоя вот так, снизу, определить что-либо конкретное было крайне тяжело. Марина понимала только одно: сама она столкнулась с вражеским истребителем, пилот которого тоже успел катапультироваться и должен быть неподалёку. Лаците видела, что купол парашюта южанина опустился где-то в леске, ниже и восточнее холма, метрах в восьмистах от места приземления Марины.
- Ну что ж, - сказала она сама себе. – Бой для меня так быстро закончиться не может.
И решительно зашагала по склону туда, где можно было найти противника. Через минуту Марина уже мелькала между деревьев, однако двигаться стало труднее: мешал глубокий снег. Лаците шла, держась за худенькие стволы северных деревьев, то и дело проваливаясь и от этого чертыхаясь. В глазах горел огонь, а в сердце властвовало желание борьбы. Оно всепоглощало Марину – все другие мысли ушли в данный момент прочь. Трудно было представить, что совсем недавно эта женщина мечтала бросить всё и уехать куда-нибудь подальше от бессмысленной войны.
Истинным хладнокровием Марина не обладала никогда, но сейчас о нём не могло быть и речи: очаровательного капитана переполняло стремление найти противника и уничтожить. Быстро, но жестоко. Как будто с выплеснутой наружу жестокостью исчезнут боль, сковывающие душу проблемы, да и вся эта чёртова война.
Стали встречаться деревья побольше, с довольно мощными стволами, блуждая между которыми, можно испугаться не на шутку от внезапного шороха или блика. Однако Марину сейчас не испугал бы, наверное, и сам сатана.
Наконец капитан увидела кусок белой материи, запутавшийся в ветвях. Кресло-катапульта лежало около одного из стволов, и было заметно, что при приземлении оно сильно ударилось о дерево. Лётчик растянулся рядом с неестественно вывернутой правой ногой, затравленно озираясь по сторонам.
Подойдя ближе, Марина услышала стон и поняла, что раненый пилот – девушка. Ярость на секунду отступила, Лаците опустила пистолет и вышла к катапульте. Южанка заметила приближавшуюся фигуру, глаза её, полные боли, забегали по Марине, пытаясь выяснить, друг это или враг. Лаците заметила во взгляде противницы невольное восхищение красотой капитана, затем, спустя долю секунды, угасание надежды найти в Марине союзника и, наконец, обречённость и неверие в спасение.
- Стой! – мелодично заговорила Лаците, но резкое, несмотря на травму, движение южанки оборвало едва начавшуюся фразу.
Марина услышала хлопок, потом почувствовала резкое жжение в груди и увидела в руке раненой противницы пистолет. Падая, Лаците несколько раз выстрелила в ответ и уткнулась в поверхность лицом. Холодный снег моментально привёл в чувства: капитан осознала, что ранена и совсем одна. Поняла, что при падении не промахнулась, но всё-таки машинально пальнула в безжизненное тело ещё раз.
Боль при каждом вдохе была невыносимой, в голове будто стучали тысячи молотков, а перед глазами забегали звёздочки. Марина закрыла рану рукой и почувствовала, как с каждым ударом сердца кровь выталкивается наружу.
Перчатка мгновенно поменяла свой цвет с розоватого на алый, а во рту почувствовался солёный привкус.
В голове с бешеной скоростью побежали воспоминания, родилась тревога, что вот он, конец. Марина тут же отбросила эту мысль и принялась бороться за жизнь: закрыла рану платком, заклеила поверх пластырем, затем приняла обезболивающее. Но жизнь её по-прежнему покидала. Лаците поняла, что пуля прошла навылет, и в данный момент на спине имеется ещё более жуткая рана. Любые попытки как-нибудь добраться до выходного отверстия организм встречал дикой болью. Марина периодически теряла сознание, постепенно перестав понимать, сон это или реальность. То и дело память возвращала лётчицу в давние времена, когда Лаците так же лежала израненной и почти безнадёжной, но помощь подоспела. Только вот случаются ли чудеса дважды за короткую человеческую жизнь?
Любителев без особого труда нашёл истребитель Крестикова. Самолёт стоял на небольшой полянке и, казалось, в любой момент мог снова взмыть в воздух. Однако несколько пробоин и угасавший дымок наталкивали на мысль, что полетать «шмель» сможет не скоро.
Всё это Олег наблюдал через снайперский прицел своей скаутки. На перекрестии мелькнула фигура высокого лётчика – Любителев повёл винтовку обратно и поймал Крестикова на мушку. Да, это был майор южан. Он суетился около самолёта и, скорее всего, хотел побыстрее покинуть место аварийной посадки.
Любителев откинул скаутку за спину и помчался к самолёту.
- Крестиков! – что есть силы, крикнул старший лейтенант майору. – Постойте!
Южанин обернулся и остановился, а затем зашагал в сторону Олега. Любителев бежал ему навстречу.
Когда между ними было метров двадцать, Крестиков различил нашивки северян и потянулся к кобуре. Лицо повстанца ему тоже не было знакомо, а посему вывод напрашивался один: враг.
Майор вытащил пистолет, но выстрелить не успел: Олег успел сократить расстояние до минимума и свалил Крестикова в снег.
- Не сопротивляйтесь! Я вам зла не желаю, иначе убил бы из винтовки минуту назад, - запыхавшимся тоном произнёс Любителев.
- Из какой к чёрту винтовки? – заскрипел зубами Крестиков и уложил Любителева на лопатки.
Олег оттолкнул майора и мгновенно поднялся.
- Я бы вас убил, если б хотел, - бросил старший лейтенант.
- Отчего же не убил? – зло ответил Крестиков и с нечеловеческой силой ударил Любителева в живот.
Олег сморщился, перегнулся и упал в снег.
- Со мной шутить не стоит, - хладнокровно отметил Крестиков и поднял выбитый во время схватки пистолет, щёлкнул предохранителем и навёл оружие на Олега.
Громыхнул выстрел – Любителев не успел ничего понять, готовясь принять смерть, но, к удивлению, на землю осел Крестиков. Обернувшись, Олег увидел знакомый силуэт между деревьев: хотя на голове не было смешной шапки, но две косички и шуба с огромной точностью могли сказать, что стреляла, а теперь и спешила на поляну охотница Надя.
- Успела! – крикнула она, добежав до самолёта. – Увидела и примчалась. А тут смотрю: старого знакомого убить хотят – пришлось выручать.
- Спасибо. – Олег перевёл взгляд на Крестикова.
Тот лежал и почти не шевелился, но был жив и тихо постанывал.
- Ты по человеку-то раньше стреляла?
- Первый раз, - ответила Надежда, её глаза испуганно бегали. – И особой радости не испытываю.
Она посмотрела на раненого майора и замерла.
- Зачем, милая, стреляла? – прошептал он. – Я вот хотел смерть в небе найти…
Крестиков сглотнул и продолжил:
- Помню, в детстве мечтал лётчиком стать: с радостью бегал по заснеженным… улицам, представлял, будто бы я лётчик, а эта дорога под ногами – земля… со снежными… пятнами.
Ему было тяжело говорить, и он на минуту умолк, переводя дыхание. Надя смотрела на майора, брови её двигались, губа подёргивалась, а по щеке пробежала слезинка.
- Антон Юрьевич? – внезапно спросила она и смахнула слезу. – Крестиков?
Майор очень удивился и потрудился ответить:
- Как… Откуда ты… меня знаешь?
Девушка зарыдала с новой силой, переводя взгляд то на Любителева, то на Крестикова. Никто, кроме неё, ничего не понимал.
- А мы думали, ты в Италии погиб. – Девушка сделала паузу. – Я Надя. Крестикова.
Майор, превозмогая боль, улыбнулся, протянул руку и заплакал. Надежда обхватила её, а затем крепко обняла отца.
- Я вас… искал. Но чёртова война всё испортила. Не думал вот, что дочка… папку подстрелит.
- Молчи, - прошептала она и обратилась к Олегу. – Надо бы его в землянку отнести.
- Хорошо, - кивнул в ответ Любителев.
- Как там… наши? Я вас, ей богу, искал, - начал оправдываться Крестиков и попытался привстать. – Прости меня, милая.
- Ничего. Ничего. Сейчас мы тебя перенесём и вылечим. Крепись!
- А Вера? Люба?
- Одна я осталась, - грустно улыбнулась Надя.
Олег умело забинтовал рану и дал Крестикову обезболивающее. В голове никак не укладывалось, что вот так можно встретиться дочери и отцу. Это удивительно! Но беспокоить их обоих своими бредовыми мыслями до ужаса не хотелось – пусть навёрстывают годы разлуки. Тем более, время будет: рана не смертельна.
Вскоре тройка уже находилась в подземном домике Нади: Крестиковы переговаривались, а Олег молча сидел в углу и пил оленье молоко. Думал, что война не только разлучает, но и воссоединяет.
- Скоро вернусь, - тихо сказал Любителев и, прихватив взятую с подбитого истребителя лопатку, вышел из землянки.
Обещание, данное самому себе, выполнил: выкопал могилу поглубже и перенёс туда тельце Любы. Пусть покоится с миром!
Вернулся, рассказал про Любу и направился к выходу.
- Спасибо тебе, старший лейтенант, - сказал Любителеву Крестиков. – Береги себя. На станцию… свою… не ходи – её бомбить будут. Этого уже не изменить.
- Ладно, спасибо и вам за предупреждение, - сухо ответил Олег. – Живите с миром!
Любителев уе скрылся за дверью, а Крестиковы всё ещё смотрели в проём и молчали. Потом Надежда зажгла второй светильник – в комнате сразу стало уютнее.
- Зажигалка? – Майор покрутил в руках серебряное изделие. – Откуда она у вас?
- Олег подарил маме.
- Странно.
Лётчик пощёлкал рычажком – вспыхнул огонёк, который слегка ослепил глаза и согрел руку.
- Странно, - повторил Крестиков.
Олег вернулся к красному «шмелю», попытался связаться с базой – безуспешно. Взлететь на этом самолёте тоже не представлялось возможным: он был ничуть не лучше истребителя Любителева. Старший лейтенант решил вернуться на место своей посадки и попробовать подняться в воздух на собственной машине.
Пилот пошёл на восток, миновав редкий лесок, и был почти у цели, когда заметил, как на холме к северу от него что-то блеснуло. Это блестел не снег – что-то другое! Олег уставился в снайперский прицел и увидел на возвышенности что-то тёмное, а рядом с этим тёмным пятном красовался белый парашют.
- Катапульта! – сказал Любителев вслух и подумал о Марине, хотя кресло вовсе не обязано было принадлежать именно ей.
Надо было сделать крюк, чтобы найти упавшего лётчика, что Олег и сделал, истратив на путь до холма минут двадцать пять. Его встретило пустое кресло, а вниз по склону на восток протянулась полоска следов. Любителев поспешил спуститься в лесок, чтобы догнать пилота. Ясно было, что лётчик – северянин, но насчёт того, Марина это или нет, точно сказать было ничего нельзя: следы представляли собой ямки в довольно глубоком снегу.
Вскоре Олег различил среди деревьев вторую катапульту: возле неё лежало окровавленное тело.
- Маша! – вскрикнул Любителев, оказавшись возле трупа.
Он с надеждой пощупал пульс, потрогал холодное лицо с остекленевшими глазами и заплакал: девушку было уже не спасти. Она неестественно распласталась на снегу, устремив взгляд куда-то в бесконечность.
Олег закрыл глаза Маши рукой и шепнул:
- Прости.
Затем снял с головы девушки шлем и находившуюся под ним лёгкую вязаную шапочку, поправил светлые волосы и вернул шлем на место. Шапочку оставил у себя.
Любителев огляделся по сторонам и увидел метрах в десяти от тела Марии второе кровавое пятно. Пятно это плавно переходило в кровавый след, скрывавшийся между деревьев. Олег пошёл по следу и довольно быстро наткнулся на раненую Марину. Она тяжело дышала, истекала кровью, но, несмотря на это, продолжала ползти в сторону «Звезды».
- Маринушка! - Старший лейтенант бросился к ней, осторожно приподнял и уложил на спину.
Лаците что-то буркнула в ответ и потеряла сознание. Олег привёл её в чувства, расстегнул комбинезон и осмотрел рану: сквозная, ничего хорошего не предвещает.
Любителев выругался, вспомнив, что оставил аптечку у Нади, снял свои перчатки и, оторвав подкладку, приспособил её в качестве тампона. Порылся в карманах Марины и нашёл кое-что полезное: немного ваты, клейкую ленту, таблетки.
- Держись, Марина, - шепнул Олег и принялся колдовать над раненой подругой.
- Олег… - вырвалось из груди Лаците, женщина закашляла, а потом захрипела, - забери меня… отсюда.
- Сейчас, любимая, - ответил ей лётчик. – Потерпи.
Пришлось оторвать рукав своего комбинезона, чтобы получить что-то похожее на бинты. Перевязав рану, Любителев взял Марину на руки. Он громко застонала, а на месте раны с поражающей быстротой увеличилось красное пятно.
- Только не умирай! – подбадривал женщину Олег. – Скоро придёт помощь.
Хотя помощи ниоткуда не ожидалось.
Секунды тянулись ужасающе медленно, и путь до своего истребителя Любителев п оправу мог бы сравнить с вечностью.
Уложив Марину возле самолёта, Олег попытался связаться со станцией – передатчик лишь шипел в ответ.
- Чёрт возьми! – бессильно вымолвил старший лейтенант. – Неужели всё уже кончено?
- Привет, Олежка, - внезапно откликнулась рация голосом Козлова. – Жив? Слава богу!
- Гена, - крикнул в микрофон Любителев. – Тут Лаците умирает. Срочно нужна помощь!
Рация на минуту замолкла, но ответила потом голосом Пошехонского:
- Олег? Это я. Продержитесь до моего прихода?
- Постараемся.
- У нас тут большие проблемы. Станцию, похоже, засекли и летят бомбить. ПВО не справляется – скоро враг будет здесь. Самолётов осталось мало: убиты Крицис, Шонин, Марков, Чистов, Шведов, умер от ран Нестеренко. На «Звезде» только восемь лётчиков!
- Плохо дело.
- Лаците рядом?
- Да. Ей очень плохо. Прилетайте быстрее. – Любителев дал майору координаты.
- Никуда не пропадайте! Я возьму с собой Беликова и ещё кого-нибудь.
- Ждём. Кстати, что там с Клевским?
- Марина рядом?- поинтересовался Евгений Сергеевич.
- Да.
- Клевский – шпион. Не волнуйтесь. Я уже лечу.
- Быстрее!
Пошехонский в бешеном ритме отдавал приказы:
- Малинин, глуши реактор! Нина, что стоишь? Айда вниз, в убежище! Ребята, не зевайте. Скорее! Надо пересидеть, а потом выкарабкаемся – не такое встречали.
Однако Евгений Сергеевич лукавил: проблемы бывали, но такого положения встречать ещё не приходилось.
- Антонов, - вмешался Васильков, - уводи людей в убежище. Нужен режим полной изоляции, чтоб объёмный взрыв не стал смертельным. Быстрее! Без паники!
- Ладно, Серёга! – крикнул Василькову Пошехонский. – Вы уж тут как-нибудь без нас… Авось свидмся.
Майоры крепко обнялись и устремились в разные стороны: один – на взлётную площадку, другой – в глубинное убежище.
- Дальний, Беликов! Вы идёте со мной, - приказал Евгений Сергеевич.- Никита, хватай аптечку.
Станция мгновенно опустела: только Козлов решил остаться, чтоб поддерживать связь с другими соединениями.
- Почему вы сказали Любителеву, что Клевский – шпион, - поинтересовался Дальний у Пошехонского. – Ведь перед боем вам передали, что это не так.
- Клевский не шпион, - ответил майор, залезая в истребитель, тем временем Беликов с Дальним разместились в транспорте. – Значит, шпион остался среди нас… Больше всего подозревали пятёрку новичков. Из них, не считая Клевского, в живых остались Лаците и Андреев.
Нас всех можно подозревать, - вмешался Беликов. – В том числе и убитых.
- Кто знает, - задумался Пошехонский, направляя истребитель в заранее открытый проём, за ним проследовал транспорт, ведомый Дальним.
- Только убитые нам уже не повредят, а вот живые… - буркнул лейтенант.
- Как-то ведь засекли станцию, - продолжил мысль Беликов.
- Это сегодня Любителев, мать его за ногу, замешкался при взлёте, - сухо произнёс Пошехонский и вызвал базу. – Гена, ты там? Уходи в укрытие, пока не поздно.
- Я останусь, - ответил Козлов. – Буду здесь до конца. Они уже летят. От ПВО ни слова, Мурманск тоже молчит…
- Тем более уходи.
- Я останусь.
- Удачи! Приказывать ничего не буду – это твой выбор.
- До связи.
- До связи.
Самолёты набрали высоту и отклонились к юго-западу. А чуть севернее уже можно было различить рой вражеских крылатых машин.
- Товарищ майор, а почему мы поверили в то, что шпион – Клевский? – спросил Дальний.
- М-м-м… Любителев его трижды, как я помню, обыграл в шахматы. А ведь Олег играть особо не умеет.
- Да, Олег Клевского обыграл, - согласился доктор. – Я сам при этом присутствовал.
- Но ведь Клевский оказался настоящим Клевским! – крикнул Дальний. – Настоящим шахматистом. Как его три раза смог обыграть Любителев?
Эфир на минуту заполнила тишина, изредка нарушаемая шипением аппаратуры.
- Ведь Любителев играть, вы говорите, не умеет? Как ОН смог обыграть профессионала?! Ладно бы раз, но три!!!
Достойного ответа у Пошехонского с Беликовым не было.
- И почему он, чёрт побери, замешкался именно тогда, когда над головой пролетал спутник?
- Он нас всех разыграл, - медленно произнёс Беликов.
- Это он! – подвёл итог Пошехонский. – Это он шпион!.. Как я утром не подумал? Это Олег перевёл все подозрения на Клевского…
- Только зачем ему это? – спросил врач.
- Не знаю. Но эти убийства и следствие явно не пошли на пользу ребятам: постоянные подозрения, стресс… Воевать от такого лучше не станешь.
- Надо с ним связаться! – предложил Беликов. – Чтоб не ушёл до того, как мы прилетим.
Пошехонский вызвал Любителева:
- Олег, как вы там? Как Марина? Жива? Хорошо. Мы уже в пути. Ждите нас. Никуда ни в коем случае не уходите. Мы её спасём.
- Хорошо, товарищ майор. Ждём!
Что они сказали? – хриплым голосом спросила Лаците.
- Попросили никуда не уходить. Настоятельно попросили никуда не уходить.
- Вот и… хорошо. – Марина снова стала уходить в нереальный мир. – Дождёмся.
- Ты, Марина, держись. – Олег похлопал её по щекам. – Не теряй сознание. Я с тобой. Я тебя люблю. Мы с тобой после войны поедем куда-нибудь, где растут большие деревья и нет снега.
- Я сейчас хочу, - шепнула она и попыталась его поцеловать, но не смогла подняться и бессильно распласталась на снегу.
- Сейчас не получится, милая, - ответил Олег и осуществил то, чего не удалось Марине: поцеловал её. – Лежи. Сейчас придёт помощь.
- Что они сказали? – повторила свой вопрос Лаците.
- Попросили никуда не уходить.
- Это хорошо, - улыбнулась она и закрыла глаза.
- Марина! Не засыпай. – Любителев растормошил капитана.
Она застонала от боли, но пришла в сознание.
- Я сейчас, - сказал Марине Олег и зашагал на запад.
- Ты куда? – выдавила из себя Лаците. – Они ведь просили нас никуда не уходить.
- Вот именно, - хладнокровно произнёс старший лейтенант. – Поэтому через минуту я вернусь.
Она смотрела ему вслед своим невидящим взглядом и вскоре перестала различать его силуэт.
- Олег! – захрипела она. – Ты где?
Никто Марине не ответил.
Истребитель Пошехонского и громоздкий транспорт приземлились возле самолёта Любителева. Троица в розоватых комбинезонах выскочила наружу и бросилась к лежавшей на снегу Лаците.
- Жива, родимая, - с радостью произнёс Беликов. – Потерпи, всё будет хорошо.
- Где Олег? – Марина распахнула свои большие глаза, в данный момент не ослепительно-синие, а налитые кровью. – Он обещал вернуться…
- Мы его найдём, обязательно найдём, - сквозь зубы процедил Пошехонский. – Ты, Марина, на этот счёт не беспокойся.
- А ведь её не тронул, - заметил склонившийся над Лаците Дальний. – Хотя мог, в принципе, бросить на произвол судьбы.
- Видно, война любви не помеха, - промолвил доктор. – Даже если ты из вражеского лагеря.
- Это точно, - согласился с Беликовым Пошехонский. – Но мы его всё равно из-под земли достанем.
- Найдём, - подхватил слова майора Алексей Дальний.
- Несём Марину в самолёт, - сказал Пошехонский.
- А потом куда?
- А потом будет видно.
Они бережно положили Лаците на носилки и понесли к транспорту. Снег под их ногами выразительно заскрипел, будто бы напевая новую неповторимую мелодию. Мелодию веры в завтрашний день.
Глава 14
«Бомбардировка»
- Ну что там? – спросил по рации у диспетчера Васильков.
- Летят, голубчики, летят, - сумасшедшим тоном ответил Козлов. – Как вы там разместились? У меня тут уже погасло всё, еле горит.
- Реактор выключили – только в запасниках немного энергии осталось.
Стены убежища тускло освещались, люди с сосредоточенными лицами сидели прямо на полу и ждали. Ждали удара. Выдержит ли конструкция? Спасёт ли живительный кислород, поступавший в помещение из резервуаров? Никто этого не знал, и только через несколько минут потрясающее по задумке сооружение ожидала серьёзная проверка.
- Ребята, - продолжил Козлов. – Давайте, берегите себя. Весело было с вами работать. Когда-нибудь на том свете свидимся... Пришла шифрограмма от Прядина: все наши, кто выжил, отступают к Мурманску, южные рубежи потеряны, скоро у нас тут будут и десант с пехотой.
- Что за самолёты летят к базе? – поинтересовался майор.
- Два тяжёлых больших, ракетоносцы, скорее всего. Долбанут либо ядерной, либо бомбой объёмного взрыва. Плюс поддержка.
- Уходи, Гена! Уходи по коридорам ко второму лётному полю. Там можно спастись...
- Поздно.
- Попробуй, Гена! Давай-давай!
- Ну ладно. Бывайте.
Диспетчер встал из-за стола, вышел в полутёмный коридор и побежал к двери на вторую лётную площадку. Та сейчас не функционировала, но была способна спасти Козлова от мощнейшего взрыва.
Сев на дрезину, диспетчер направился к спасительной площадке. Ехал до тех пор, пока рельсы не кончились – здесь был разрыв, устранить который в последние годы не было возможности.
Гена бежал по тёмному туннелю, спотыкался, падал, вставал и вновь бежал. Пот лился по лицу ручьями, сердце выскакивало из груди, мозг перерабатывал миллионы мыслей.
- И что мне в убежище не сиделось? – с горькой ухмылкой произнёс себе под нос Козлов. – Геройство.
Диспетчер связался с Васильковым:
- Ну что?
- Всё нормально. Гузеева только хнычет. Да это пустяки: похнычет-похнычет, слёзы иссякнут – и порядок.
- Я на месте. Сейчас начнётся...
- Лезь под плиты. Там, на площадке. Только туда садись, где каркас прочный.
- Хорошо, командир.
Козлов спрятался там, где посоветовал ему Васильков и стал ждать атаки. Секунды казались вечностью, пот перестал струиться по вискам. Видно, в организме уже не оставалось жидкости.
Внезапно раздался оглушительный шум, перекрывший крик майора:
- Ядерной саданули, гады!
С потолка посыпались камешки, створки дали трещину и спустя мгновение раскрошились, впустив ударную волну внутрь станции. Козлов закрыл руками голову и лёг под плиту, спиной почувствовал резкий толчок, потом что-то впилось в лопатку, вызвав чудовищную боль. Плиты над ним уже не было, только пыль, пыль, всюду пыль... Она не давала Геннадию потерять сознание: капитан чихал и чихал, стараясь исторгнуть из носоглотки смертельные крупицы. Из ушей текла кровь, в голове стоял терзающий сознание звон. Мозг говорил: конец. Тело сопротивлялось, заставив диспетчера встать на ноги. Конечности не послушались, и Гена снова оказался на земле. Разбитый передатчик уныло лежал неподалёку и издевательски молчал.
- Васильков! – крикнул из последних сил Козлов. – Ты жив? Васильков! Вот чёрт... Сломался.
Капитан заполз на прежнее место, притянув здоровой рукой обломок плиты и закрыв им туловище. Не переставая чихать, закрыл уши ладонями, чтобы хоть как-то избавиться от звонкого шума. Не получилось.
- Ребята...
Земля под капитаном приобретала другой оттенок, становясь красно-чёрной. Из спины хлестал небольшой фонтан, шея с обеих сторон покрылась толстой коркой.
- Геройство, блин, - в полубреду произнёс Геннадий и приложил обломок рации к губам. – Убежище, вы меня слышите? Приём.
- Связь с Козловым пропала, - сказал Васильков.
- Не мудрено, - заметил в ответ Женя Куницын. – Ядерную, заразы, сбросили. Но убежище крепкое, слава богу. Интересно, продолжение будет?
- Хоть бы больше ничего не было, - пожелала Ниночка, пересыпая из одной ладошки в другую отвалившиеся с потолка кусочки.
- Погиб Гена, - предположил Шерстнёв. – Героем погиб. И «Звезду» жалко – такая конструкция сгинет.
- Может, и живой ещё. Только вот пыли наглотается...
- А нам, как дуракам, здесь ещё не один час сидеть. Ведь пыль не скоро осядет, - сказал кто-то из механиков. – Кто наружу первым пойдёт?
- Не знаю ещё, - ответил Васильков. – Я схожу, со мной кто-нибудь, только костюмы надо проверить. Пойдём часов через пять, а то потом поздно будет – придут южане и сцапают нас, как курицу в консервной банке. А я хочу ещё свободой насладиться.
- Так все сразу выйдем? – поинтересовалась медсестра.
- Сначала проверим, потом решим. Костюмов-то на всех хватит?
- Да, с этим нам повезло, - ответил Асайло. – Только идти пешком придётся, за нами ведь никто не прилетит: во-первых, никто особо не знает, да и не до нас сейчас, все отступают.
- Самолёт бы сюда, - помечтал Шульга.
- А лучше парочку, - поправил желание товарища Недоев. – Мы бы вас вмиг отсюда увезли.
- Там сейчас враги, - возразил Ефимов. – Решето бы из нас сделали – не вырваться. Пошехонский бы вернулся, да не судьба – его сюда никто не пустит. Пусть сами там спасаются.
Размышления лётчиков прервал второй взрыв. Стены задрожали, пыль опять посыпалась с потолка, люди непроизвольно прижались друг к другу. Снаружи своё чёрное дело сделал объёмный взрыв: убийственный аэрозоль распространился по станции, затекая в каждую щель, заполняя всё пространство. Через секунду он вспыхнул, выжигая весь воздух и порождая чудовищную взрывную волну, направленную к эпицентру. Сила взрыва была такова, что откинуло многотонную крышу станции, разметало более мелкие предметы на многие километры. Возник ужасающий пожар, поглощавший всё вокруг, внушая страх даже лётчикам южан, наносившим удар и находившимся теперь на безопасном расстоянии. Несмотря на силу взрыва, убежище устояло.
- Живы! – облегчённо вздохнул Васильков. – Все целы?
- Все, - довольно произнёс Шульга. – Малейшая трещина в конструкции – и взрыв бы нас не пощадил.
- Верно, - согласился майор. – А вот Козлов погиб. Теперь уж точно... Давайте перекусим, чтоб потом не медлить и быстро покинуть станцию. «Звезда» служила нам верой и правдой. Она нас и спасла. Но оставаться здесь, ожидая помощи, нельзя.
- Господин лейтенант! – крикнул в ухо задремавшему командиру младший сержант Коржиков. – Смотрите. Северяне летят!
- Что? Где? – буркнул молодой офицер и уставился в монитор. – Откуда у них тут ракетоносец? Чёрт побери... Самохвалов, докладывай в штаб! Что творится-то... Как его пропустил наш дозор, ведь смотрят вроде...
- Доложил, господин лейтенант, - донёсся крик Самохвалова. – Вас зовут. Генерал Эккель.
- Сам генерал?
- Да.
Лейтенант бросился к передатчику - медлить было ни в коем случае нельзя: ракетоносец северян мог нанести разящий контрудар.
- Лейтенант Летин на связи. Здравствуйте, господин генерал.
- Летин, послушайте, - из передатчика донёсся слегка картавящий голос. – Что там у вас?
- Подозрительно как-то. Северяне, крупная машина, но без поддержки.
- Ракетоносец?
- Вероятнее всего.
- Кто-нибудь из старших офицеров есть?
- Нет. Тут их и не должно быть, они чуть южнее, ближе к тылу. Что делать, господин генерал?
- Сколько там у вас человек? Орудия есть?
- Пять человек со мной, станция обнаружения и пушка.
- Сами справитесь, Летин?.. Надеюсь, справитесь. Обо всём докладывайте незамедлительно.
- Так точно.
- Сбивайте их бандуру. Пусть не наглеют... Мы высылаем к вам спецгруппу. Они скоро будут у вас и постараются помочь. Взаимодействуйте пока со своими соседями, а наши скоро будут. – Голос генерала стих.
Лейтенант выскочил из землянки и крикнул одному из рядовых:
- Печорин, готовь орудие! Северяне совсем обнаглели: еле летят, да ещё и ничего не предпринимают. Надо сбить.
- Надо, - угрюмо согласился с командиром Печорин и крикнул своему товарищу:
- Сохин, сюда скорее! Что ты там чухаешься?!
Летин крикнул Самохвалову:
- Ну что там?
- Летит. Медленно-медленно. Вот-вот покажется с северо-востока... И что им тут надо?
- Ладно, - буркнул себе под нос Летин и обратился к младшему сержанту, следовавшему за ним по пятам:
- Давай, Коржиков. Может, завтра героями проснёмся...
- Если бы, - улыбнулся тот в ответ.
Солдаты готовили зенитку, быстро заряжая в неё десятки маленьких снарядов.
- Давай-давай, сейчас мы вам покажем, - раздавались запыхавшиеся голоса.
Летин суетился рядом, помогая подопечным. Некоторые были старше его на несколько лет, но фамильярности себе не позволяли и побаивались молодого командира.
- Летит! Вот он!
Воины подняли головы вверх и увидели над деревьями летающую машину крупного размера. Она почему-то была не очень похожа на ракетоносец, хотя и внушала уважение и страх своим необычным видом.
- Странно, - шепнул Летин и кинулся в землянку:
- Самохвалов, доложи, что это не ракетоносец. Не похож! Спроси, что делать. Ай, ладно, дай я сам.
Вскоре лейтенант услышал шум, доносившийся из штаба.
- Штаб? Это лейтенант Летин с девятого поста.
- Подождите, - сказал приятный женский голос, который почти сразу же изменился на картавую речь Эккеля.
- Летин? – спросил он.
- Тут не ракетоносец. Что делать?
- Сбивайте. Какая разница... Потом разберёмся. Может, они что-то новое придумали. Голь на выдумки хитра.
- Так сбивать?.. Он прямо над нами и не проявляет признаков боевой активности.
- Сбивайте, - повторил генерал. – Группа уже в пути.
- Есть, господин генерал.
- Конец связи.
Лейтенант выбежал на улицу и уставился вверх: прямо над ними пролетал огромный самолёт серого цвета, с крыльями, слегка наклонёнными вперёд.
- Что встали?! Огонь!
Раздалась короткая очередь из зенитки, а спустя долю секунды военные заметили несколько вспышек у самого фюзеляжа огромной машины.
- Попали! – обрадовался Сохин.
- Попали! – вторил ему Печорин.
Тем временем самолёт наклонился на бок, обильно испуская белый дым, который на минуту заполнил окрестности. Машина начала медленно опускаться, было видно, что это опускание не запланировано, и экипаж вот-вот ожидает неприятное падение среди невысоких деревьев.
- Упадут рядом, - констатировал факты лейтенант. – Сохин, пойдёшь со мной туда. А впрочем, и ты, Коржиков.
- А мне что делать? – поинтересовался Печорин.
- Сиди тут и помалкивай, - вставил слово младший сержант. – Пушку береги. Хотя кому она тут нужна...
- Самохвалов! – закричал лейтенант.
- Что? – Радист мигом выскочил из землянки.
- Доложи в штаб о том, что мы его сбили. Я с Сохиным и Коржиковым туда схожу, - лейтенант перевёл взгляд на своих будущих попутчиков. – Что встали? Оружие берите. А ты, Печорин, жди подкрепление и посылай их к нам. Идём.
Троица торопливым шагом направилась к месту аварии самолёта. Лейтенант на ходу напяливал на себя тулуп и в душе проклинал этот чёртов ракетоносец, из-за которого столько хлопот. Хотя, если посмотреть на вещи с другой стороны, такое развитие событий сулило немало выгод: ракетоносцев и у южан, и у северян раз два и обчёлся, так что награда всему девятому посту полагалась большая.
Свалив несколько деревьев, самолёт беспомощно дымил. Никаких признаков того, что экипаж выжил, не наблюдалось, но Летин и его бойцы всё-таки достали оружие.
- Ощущение какое-то неприятное, - заметил Сохин. – Чувствуете?
- Да, есть что-то, - согласился лейтенант. – Страх, может. Ты как, Лёш?
- Я пока в норме, - улыбнулся Коржиков.
Они подошли к машине вплотную. Теперь на сто процентов было ясно, что перед ними никакой не ракетоносец: самолёт был не похож на обычные машины северян. А они, в принципе, были такими же, как и у южан. Так что солдаты знали, что не ошибаются.
- А знаки есть опознавательные? – спросил у соратников Коржиков. – Я что-то не вижу.
- И я не вижу... Может, это разведчик какой-то? Мало ли они там исследований проводят?
- Разведчик какой-то слишком заметный. Плохо исследуют, значит.
- Ну ладно, кончай разговоры, - перебил солдат Летин. – Сохин, открывай крышку.
- Хорошо, командир.
Рядовой открыл крышку люка и сунул голову внутрь. В просторном салоне лежало несколько тел. Сохин быстро сосчитал погибших.
- Семеро. Все погибли, - сказал он, вынимая голову изнутри. – Шесть мужчин, одна женщина. Форма только какая-то странная, не розовая. Спецвойска что ли? Или гражданские?
- Дай посмотрю сам. – Летин бережно отодвинул солдата в сторону и заглянул в самолёт. – Да, в сером все. Женщина красивая...
- Господин лейтенант, дайте и мне взглянуть, - попросил Коржиков.
- А что там смотреть? Трупы, да и только. – Было видно, что лейтенант расстроился.
Он уселся на снег и прислонился к разбитому корпусу самолёта, слегка напоминавшего батискаф. Машина по-прежнему продолжала дымиться, создавая над головами бойцов белую завесу.
Коржиков исследовал самолёт, но не нашёл ничего необычного.
- Пусто, - подвёл итог младший сержант. – Только тела. А так они ничего не везли, никаких бомб, никаких десантников.
- Подождём спецгруппу, они разберутся, - устало произнёс Летин и зажмурил глаза. – Они-то должны знать, что к чему.
- Да, должны, – сказал Коржиков и уселся рядом с командиром.
Только Сохин не успокаивался и бродил где-то поблизости.
Генерал Эккель сел ужинать в своей палатке. Ел один, так как многим в тот момент было не до еды: продолжалось наступление. Днём сообщили про разгром «Звезды», очень приятную для южан новость. Это означало, что Кольский полуостров падёт со дня на день, а северяне-повстанцы отойдут, если, конечно, смогут, на восток.
Внезапно в палатку зашёл часовой и доложил:
- Господин генерал, к вам капитан Абрамов.
- О! Наконец-то, - обрадовался Эккель и встал из-за стола, чтобы поприветствовать гостя. – Пусть заходит. А то ему, бедному, многое пришлось пережить...
- Есть, господин генерал. – Часовой вышел так же быстро, как и вошёл.
Через несколько секунд на его месте уже стоял крепкий, высокий офицер с оторванным на лётном комбинезоне рукавом.
- Здравствуй, Олег, здравствуй, - генерал подошёл к капитану и пожал ему руку. – Ну как, понравилось быть Любителевым?
- Уж лучше без этого, - грустно улыбнулся капитан. – Но это была моя работа.
- С которой ты справился превосходно, несмотря на все трудности.
- Спасибо, товарищ генерал.
- Привыкайте, господин капитан. – Эккель сделал ударение на слове «господин». – А может, за такое вы и майора на днях получите. Всё во многом будет зависеть от результатов сражения.
- Вы же знаете, господин генерал, что всё решено. «Звезда» пала, а помощи у Севера нет.
- Какой они Север? Куча повстанцев, поддерживаемые индусами! Жаль, сил пока нет... А то бы и Индию в оборот взяли... Что с рукавом?
- Да так. Мелочь. Правда, замёрз немного, да и на подходе к нашей заставе чуть не застрелили, небезосновательно думая, что я северянин.
- Ты садись, Олег, садись. – Генерал пригласил Абрамова к столу. – Курочку будешь?
- Нет, спасибо. Перед тем, как пришёл к вам, поел.
- Ну как всё смотрелось изнутри? – поинтересовался о ходе операции Эккель.
- Господин генерал. – Олег всё-таки сел за стол и хлебнул из чашки. – Может, мне вам этого говорить и не стоит, но знаю я вас давно, а поэтому надеюсь на понимание.
- Да, я слушаю.
- Мне было тяжело. Очень тяжело. Психологически. И жалко, что я был ТАМ, но воевал против них. Они такие же люди, как и мы. Просто думают немного иначе. Но если поставить рядом северянина и южанина, многие ли определят, кто есть кто?
Мне жаль, что пришлось, как говорится, «устранить» кого-то, перекинуть подозрения ещё на кого-то, а потом вот так уйти. Они мне этого не простят, я буду для них хуже, чем просто враг.
- Понимаю тебя, - перебил Абрамова генерал. – Ты лишил их надежды... Ты так подумай. Подумай. А потом забудь про всё это, про эти привязанности и конфликты из прошлого. Так будет легче и проще. Поверь.
- Я убивал людей, убивал исподтишка.
- Ты это понимаешь и стыдишься в то время, как тысячи людей заняты тем же самым, но не понимают.
- Возможно.
- Забудь. Отдохни. Скоро всё закончится.
- Знаю.
- А про них забудь. В войнах погибают десятки тысяч, но это нормально, потому что результат нам это простит.
- Люди – всего лишь материал...
- Так надо, по крайней мере, хотя бы думать. Думать не для себя, а во многом для остальных... Возьми китель.
- Спасибо. А что вообще сейчас творится?
- Да так. Наступаем. На днях будем в Мурманске. Ты-то сейчас мыслишь несколько по-другому. Но это скоро пройдёт. Ракетоносец сбили. Ты слышал про ракетоносец северян?
- Нет.
- Вот мне тоже странно. Группа недавно связывалась с нами: зовут меня туда. Что-то там у них творится. Странное что-то. Поедешь утром со мной?
- Поеду, - кивнул головой Олег.
- Вот и хорошо. Хоть развеешься. С начальством своим виделся?
- Пока нет ещё. Успеется.
- И то верно... Ну ладно, ты иди отдыхай. Я тебя завтра подниму, и поедем посмотрим, что у них там произошло.
- До свидания.
Олег, громыхнув стулом, вышел из палатки, посмотрел на вечернее небо и вспомнил уходивший день, насыщенный, как и все последние дни, грустный и, может быть, по-своему великий.
Глава 15
«Потрясение»
Транспорт с Беликовым, Лаците и Дальним приземлился на улице Мурманска. Чуть поодаль сел на своём «шмеле» Пошехонский. Вокруг была сплошная суета: туда-сюда сновали различные машины, солдаты боязливо вглядывались в темневшее небо, а мирные жители прижимались к стенам домов. Пошехонский вылез из истребителя и бросился к пробегавшему мимо пехотинцу:
- Товарищ, как тут обстановка? Где операционную найти можно? Где госпиталь сейчас?
- Он переезжает, - бросил в ответ солдат. – Сейчас у залива все. Паника небольшая... Вам туда. – Он указал рукой в сторону сопок, возвышавшихся над Семёновским озером.
Раньше там стоял огромный памятник, каменная фигура солдата, смотревшего в места отгремевших боёв. Его даже отстроили заново после одной из войн, но потом решили не повторять работ по восстановлению: сейчас про войны прошлых веков уже не помнят. Что они по сравнению с конфликтами, которые пришли после них, оставив неизгладимый след на планете?
- Спасибо, - крикнул вслед убегавшему солдату майор и обратился к вылезшему из транспорта Дальнему. – Как Марина?
- Пора бы операцию делать, доктор сказал.
- Говорят, на том холме теперь госпиталь – туда полетим.
Дальний кивнул головой и залез обратно в самолёт, который уже через минуту взлетел над городом. Улочки кишели различного рода людьми, все куда-то торопились, но направление выбирали примерно одно – на запад к Кольскому заливу. Было видно, что и на другом берегу не дремали: на корабли стекалось много народу, просматривались возведённые, как казалось, совсем недавно боевые сооружения, маленькие катера сновали по водной глади.
Пошехонский пролетел траншеи с большим количеством солдат, увидел угрожающие непрошеным гостям зенитки и пушки. Холм был оборудован на четыре с плюсом и сдался бы не сразу. Жаль, авиации осталось совсем мало, и господства в воздухе не достичь. К сожалению для северян, воздух всё равно многое решал, пусть и ушли в прошлое славные годы непобедимой грозной авиации. Какая бы она теперь ни была, всё равно помогала войскам выполнять важнейшие боевые задачи. Пошехонский прекрасно знал это по себе.
Радовало только то, что бойцам на холме у залива предстояло бороться за свою жизнь, землю, биться насмерть за свою идею. А идеи подчас намного важнее даже тысяч жизней. Значит, просто так воины не сдадутся. Главное, чтобы уверенность в своей правоте не оставляла их даже на пороге в иной мир.
- Смотри, Алексей. – Пошехонский передал по рации Дальнему. – Слева огромная палатка с красным крестом. Летим туда.
- Хорошо, Евгений Сергеевич.
- Сергеич, - вмешался в беседу Беликов. – Давай быстрее, а то Лаците совсем плоха.
- Мигом будем там. – Белые глаза майора засветились огнём, но никто этого не увидел.
Марина лежала на носилках и что-то еле слышно говорила в полузабытьи. Капитан хотел разобрать хотя бы несколько слов, но получилось понять только одно: «любишь».
- Быстрее, - сказал он Дальнему.
Самолёты приземлились спустя минуту. Беликов выскочил на снег и начал энергично размахивать руками, призывая на помощь санитаров.
- На помощь! Ребята, в операционную её надо.
Подоспевшие женщины с небольшими красными повязками принялись осторожно доставать раненую Марину.
- Что с ней? – спросила одна из санитарок.
- Ранение в туловище. Сквозное. Лёгкое задето, может быть, ещё что-нибудь.
- Понятно. Сейчас будем оперировать. Благо, пока работы здесь не слишком много – потери в основном южнее.
- Хорошо. Только быстрее, прошу вас, - вмешался в беседу Пошехонский. – Вы не знаете, есть ли сейчас лейтенант Алексиевич где-нибудь поблизости?
- Старший лейтенант? Анастасия? – переспросила санитарка. – Нет. Она уехала вглубь полуострова. Там её помощь нужнее. Сейчас Карпинский свободен. Отличный доктор.
Беликов удовлетворённо качнул головой:
- Знаю его. Доктор, действительно, от бога.
Они взяли носилки со стонавшей от боли Мариной и медленно побежали к палатке. Красные кресты на её стенках и крыше говорили о том, что тут обосновался госпиталь.
Ждать не пришлось: Лаците сразу забрал врач, седоватый и невысокий. Никита Фёдорович узнал в нём подполковника Карпинского. По небритому лицу хирурга можно было легко понять, что отсутствие работы – преувеличение санитарок. Что же там тогда на юге творится?
Дальний спросил проходившего мимо врача о ситуации. Тот сказал в ответ пару дежурных фраз и удалился.
- Запарка тут, - сделал вывод лейтенант. – Чувствую, битва за город будет ещё та.
- Пошли на улицу, нечего здесь шататься, - настоятельно порекомендовал Пошехонский, и троица отправилась обратно к самолётам.
- Товарищ майор, - услышал Евгений Сергеевич чей-то охрипший голос. – Уберите, пожалуйста, самолёты – раненых подвезти не могут.
- Конечно-конечно.
Лётчики и доктор с поразительной скоростью очутились внутри своих летающих машин.
- Где мы тут можем пригодиться? – поинтересовался Пошехонский у спешившего куда-то врача-капитана.
- Лётчики? – задумчиво произнёс он. – Летите к укреплениям. Там разберутся. Видите, какая тут неразбериха.
- А генерал там?
- Там, вроде бы.
- Хорошо, спасибо, - крикнул майор и напоследок спросил. – А раненых куда увезут?
- Корабли доставят их на восток, - ответил капитан и махнул поднявшимся машинам рукой.
Вскоре самолёты приземлились на вершине сопки. Неподалёку стояло штук десять зениток, остальные виднелись чуть ниже. Весь холм был ископан траншеями, местами можно было разглядеть пулемётные гнёзда, всюду кто-то копошился. Ждали врага.
Лётчики выбрались из самолётов, вновь окунувшись в лёгкую неразбериху: десятки человек вокруг постоянно были чем-то заняты.
- Где генерал Прядин? – поинтересовался Пошехонский.
- Вы кто? А... У Ивакина спросите. Вон он, - ответили ему.
Капитан Ивакин выглядел усталым, его походная форма была заношена до дыр, лицо скрывала щетина, но офицер, несмотря на всеобщую запарку, сразу понял, что от него хотят:
- Здравствуйте, товарищ Пошехонский. Прядин? Здесь. Пока в землянке обосновался. – Ивакин крикнул кому-то из солдат. – Сергеев, проведи товарища майора и его спутников к товарищу генералу.
Прядин встретил их грустной улыбкой:
- Здравствуйте. Сочувствую вам: «Звезды» больше нет. Не знаю уж, выжил ли кто-нибудь на ней – пока станция не отвечает... Бомбили знатно. Каридзе убит. Да и ребята его все тоже. Летать некому. С вами такая оказия получилась, не доглядели мы. Не думали, что может всё так получиться.
- Да уж. Ребят не вернуть. Любителев-то оказался ненастоящим. Этот чёртов Любителев! - согласился с серьёзностью ситуации майор. – А от Василькова никаких известий? Надеюсь, выберутся.
- Мы сейчас все надеемся, - угрюмо ответил генерал.
Его молодость и задор куда-то пропали. По крайней мере, майор видел Прядина в последний раз совсем другим, не таким удручённым, как сейчас. Невесело смотрелись на его фоне и Беликов с Дальним. Они присели на предложенные табуретки и молчали.
- Хоть вы мне теперешнее положение вещей растолкуете? – спросил у генерала Пошехонский.
- А что тут толковать? Плохо дело. – Прядин хлебнул чего-то горячительного из фляги. – Две армии южан вот-вот будут тут. Народу у нас в четыре с половиной раза меньше, индийские танки запоздали, авиации нет... А в чудеса я не верю. Остаётся одно: сражаться до конца и умереть героями. Я к этому готов.
- Что солдаты?
- Робость чувствую, но надеюсь, что не дрогнут.
Их беседу прервал вошедший адъютант:
- Вот новая информация, товарищ генерал. Скоро здесь будет полковник Харин.
- Спасибо.
Прядин порвал пакет, прочёл донесения и остался недоволен: всё новые и новые сообщения о неудачах по ходу сражения.
- Ну так вот, - продолжил он. - Сейчас вывозим раненых. В крайнем случае, будем отступать к пенсионерам. Там нас бомбить не должны. А здесь обязательно будут.
В землянку вошли старшие офицеры, генерал приветливо кивнул к ним и обратился к пилотам:
- Извините, у нас намечен совет. Не пропадайте, займитесь чем-нибудь в лагере. Потом задание мы вам найдём.
- Хорошо, товарищ генерал. До свидания.
- Увидимся.
Олег вместе с генералом Эккелем высадились неподалёку от девятого поста. Дальше их не пустил офицер спецгруппы, подавший сигнал лётчику садиться именно здесь.
- Что случилось? В чём проблема, - возмутился генерал. – Почему мы не можем подлететь ближе?
- Извините, господин генерал, но туда лететь небезопасно. Не знаю почему, но вокруг сбитого самолёта будто кто-то радиацию распространил. Уже одного человека потеряли...
- Кого?
- Чагина.
Генерал скрипнул зубами от досады:
- Чёрт подери, Чагин был хорош. Жаль капитана...
- Я уже не говорю про тех троих, - добавил офицер, поправляя съехавшую на лоб каску. – Правда, лейтенант жив ещё.
- Надеюсь, всё обойдётся.
- Вряд ли, - трезво рассудил специалист.
- И что там? Надеюсь, я не зря сюда приехал. У меня ведь сегодня «авиационное шоу»: ракетоносцы вот-вот уйдут бомбить Мурманск.
- Насколько я понял, это не ракетоносец. Внутри никакого оружия не было. Но это точно не наши люди, хотя и знаков отличия повстанцев мы не обнаружили нигде. Следов нет, весь экипаж самолёта погиб: шесть мужчин, одна девушка. Похожие друг на друга, в одинаковой форме, но какой-то необычной, серой.
- Может, специальный отряд северян? – предположил Олег Абрамов.
- Не знаю. Вполне возможно.
- Продолжай, - попросил офицера Эккель.
- Аппаратуры никакой особо нет. Конечно, может, потерялась при аварии, но поблизости ничего такого мы не нашли. Самолёт необычный, таких до последнего момента не делали. Может, новая разработка?
- Но зачем они летели прямо на наши позиции? – задумался генерал. – И как попали вглубь нашей территории?
- Может, эксперименты северян по телепортации или чему-то подобному, - выдвинул гипотезу Олег. – Я сам недавно видел одну из новых разработок: впечатляет, хотя и не доделана. Тогда они могли вполне миновать нашу защиту.
- В любом случае надо быть готовыми ко всему, - заключил Эккель. – И зачем им сейчас испытывать эту машину, тем более, здесь?
- Не знаю, господин генерал. - Абрамов слегка поморщился.
- Можно мне самому посмотреть? – спросил генерал у офицера спецотряда.
- Думаю, что да, хотя идти на место аварии не советую: Чагину не повезло. Где гарантия, что следующим не будете вы? А на тела можно посмотреть, только оденьтесь в защитные костюмы.
- Хорошо, - кивнул генерал и услышал голос помощника, до сих пор сидевшего в самолёте:
- Господин генерал, ракетоносцы на связи!
- Отлично. Иду.
- «Плавучий остров», приём. Это «Беркуты».
- Слышу вас, «Беркуты».
- Всё отлично. Идём без помех, - голос лётчика-ракетоносца на некоторое время замер. – Свечение какое-то только.
Эккель не понимающе глянул на Олега:
- Что за свечение? Это кодовое слово?
- Нет.
Генерал продолжил беседу по рации:
- Что за свечение?
- Не знаем. Свечение, и всё тут. Напоминает грозу собирающуюся. А так всё в порядке.
Передатчик секунд на пятнадцать умолк, заставляя Эккеля чертыхаться. Заработал так же внезапно:
- Всё нормально. Было такое ощущение, что сквозь свечение только что пролетели. Слышите нас, «Плавучий остров»? Приём.
- Слышу-слышу. Сообщите, когда будете пролетать над нашим вторым «островом». До связи.
- Есть. – Связь мгновенно оборвалась.
«Островами» называли армии южан. Вторая была уже недалеко от столицы Заполярья, в любой момент готовая войти в Мурманск.
- Ладно, господа, идёмте посмотрим на убитых. Может, ты, Олег, кого-нибудь узнаешь.
Олег после этих слов почему-то подумал о Марине. Там ведь, среди тел, есть тело женщины. После смерти Маши экс-лейтенант мог предположить всё что угодно: Пошехонский вполне мог забрать Лаците с кем-нибудь со «Звезды» и погибнуть от рук зенитчиков, заплутав в небе. Необычный самолёт? Да на станции могло и не то оказаться...
Военные прошли в маленькую палатку, где их ожидали противорадиационные костюмы. Офицер помог Абрамову и Эккелю одеться, затем надел третий костюм на себя.
- Пойдёмте.
- Идём, Олег.
В небольшом овражке колдовали специалисты, складывая тела убитых в непрозрачные пакеты. Когда троица спустилась вниз, работа была уже закончена: на снегу лежало семь пакетов, один из которых был чуть меньше остальных.
- Ну что, ребята? – поинтересовался ходом работы коллег офицер.
- Да ничего, смотрите. Скоро отправим их на вскрытие. – А, господин генерал, здравствуйте!
- Здравствуй, Денисенко.
Неожиданно сверху послышался крик помощника генерала:
- Господин Эккель!
- Ну что там? Не видишь, я тут в костюме. Радиация... Отойди подальше!
- Ракетоносцы на связи! Быстрее, у них что-то важное для вас.
- Иду, - недовольным тоном произнёс Эккель и начал подниматься из овражка. – Олег, посмотри тут сам пока.
Генерала быстро обработали какими-то химикатами, и он снял комбинезон, затем принялся громко кричать в рацию, чтоб лётчики его слышали. Слышали его не только пилоты, но и персонал, работавший рядом с телами.
- Ну что у вас, «Беркут»? Вы пролетаете над нашим вторым «островом»?
- В том-то и дело, что нет, - ответили генералу. – Здесь армия северян на марше!
- Полковник, не дурите мне голову, - закричал Эккель. – Какие северяне? Там наша армия. Вы что, своих уже отличить не можете?!
- Могу. Но только тут не свои! Спросите у Камнева, если мне не верите.
В рации послышался другой голос:
- Здесь северяне! Мы их сейчас атакуем!
Олег смотрел на взволнованного генерала, понимая, что происходит что-то странное, слыша обрывки фраз пилотов ракетоносца. Машинально открывал пакеты с лежавшими внутри телами. Блондин... Высокий, красивый. Его Олег точно никогда не видел, иначе непременно запомнил бы.
- Приказываю разворачивать авиагруппу! – рассвирепел генерал. – Вы сейчас там дров наломаете.
- Тут северяне. Они вот-вот атакуют! Мы их разбомбим.
- Не бомбите!
- Да почему, господин генерал?
Эккель не ответил пилоту, а шепнул помощнику:
- Свяжись со второй армией, живо! Что у них там? Видят ли наши ракетоносцы?
Потом добавил лётчикам:
- Не применяйте оружия! Это приказ! Под трибунал пойдёте!!!
Уже все вокруг понимали, что с пилотами творится что-то странное, и на время забыли о трупах. Только Олег по-прежнему глядел на погибшего блондина, затем открыл другой пакет. Тоже блондин, очень похож на предыдущего: крепкий, красивый, довольно высокий...
- Вторая армия на связи.
Эккель услышал скрипящий голос:
- «Плавучий остров», приём.
- Вы видите наших «Беркутов»?
- Да, видим. Они в нескольких километрах от нас. Идут на север.
- Они взбесились: видят около вас каких-то северян...
Генерал задумался и связался с пилотами:
- Где вы видите войска повстанцев, полковник?
- Они в десяти километрах к северу.
Эккель испуганно посмотрел на окружающих: рядом собралась уже внушительная толпа.
Генерал обратился к «Острову-2»:
- Ракетоносцы где?
- На юге. Около десяти километров. Сейчас мы их поприветствуем...
Эккель не знал, что и сказать, пот струился по его лицу:
- Ребята, уходите. Прячьтесь! Ракетоносцы не в себе. Они предатели. Помешались...
- Что с вами? Что вы говорите? – недоумевал голос. – Кто помешался? Всё нормально.
- Боже мой, - то тут, то там раздавались голоса. – Что они там творят?
- Сбивайте их! – продолжил Эккель. – Они считают, что вы северяне! Прячьтесь!
- Что? У нас всё... – рация предательски зашипела.
Зато другая как назло заговорила:
- «Плавучий остров», задача выполнена!
- Идиоты... – выдавил полковник. – Боже мой...
Он не выдержал и упал на снег. Прошептал:
- Вызовите вторую армию! Вызовите!
«Остров-2» не отвечал. У всех был шок, помощник генерала что-то кричал ракетоносцам, остальные молчали, не зная, что сказать. Олег ничего не мог понять, машинально открыл третий пакет. Снова блондин. Волосы белые-белые, будто седые...
- Чёрт возьми, - выругался Абрамов.
Его крик хоть как-то растормошил находившихся в шоке бойцов. Генерал поднялся и отдал приказ:
- Вылетаем. Это беспредел... – Голос его дрожал, на глазах наворачивались слёзы. – Едем, Олег.
- Минутку.
Олег открыл ещё один пакет. Внутри лежала девушка, с такими же волосами, что и у трёх предыдущих мужчин. Сразу вспомнились чудо-близняшки. Он открыл три оставшихся пакета. Из всех мешков на Олега глядели похожие мёртвые лица.
У всех одинаковые волосы. Белые...
Белее чистого снега.
В голове капитана поскакали мысли.
Самолёт, не похожий ни на один из существующих. Радиация ни с того ни с сего. Отсутствие знаков отличия. Странные серые костюмы. И белые до белизны в глазах волосы... У всех семерых.
Абрамов затравленно поглядел на генерала. Олегу показалось, что тот тоже сильно потрясен, находя перед собой семь почти одинаковых людей.
- Во что мы влипли? – неуверенно произнёс Эккель. – Кто они?
- Пока ещё не знаю... Но есть какая-то странная догадка...
Глава 16
«Контакт»
Генерал Эккель сидел в самолёте, закрыв руками лицо. Олег уставился в невысокий потолок и молчал. Тишину нарушил шум двигателя, а затем голос помощника:
- Чертовщина какая-то...
Генерал удручённо кивнул:
- Да, Саврасов. И если она исходит от северян – горе нам. И плевали они, что у нас в четыре с половиной раза больше войск. Тьфу, теперь уже и преимущества почти нет. – Эккель имел в виду бомбардировку ракетоносцами собственных сухопутных сил.
- Штаб на связи.
- Слушаю, - буркнул генерал. – А, Самуил Григорьевич...
- Здравствуй, Иван Ефимович. Утро, прямо скажем, чёрное.
- Да, - односложным ответом согласился на реплику коллеги Эккель.
- Я принял решение уничтожить наши воздушные силы, нанесшие удар по второй армии. Приказ только что выполнили. Похоже, что среди пилотов оказались предатели, что весьма странно: люди-то опытные, не один год с нами...
- Из второй армии кто-нибудь уцелел?
- Очень мало.
В беседу вмешался Абрамов:
- Господин Натансон. Это капитан Абрамов.
- Здравствуй, Олег. Что-то интересное скажешь?
- Думаю, что да. В этом инциденте много непонятного. Во-первых, ракетоносцы в полном составе видели врага, что в случае предательства некоторых из них было бы невозможно: тогда остальные бы поняли, что перед ними свои, и не дали бы делу ход. Во-вторых, пилоты перед тем, как атаковать, видели какое-то свечение.
- Не совсем тебя понимаю. Намекаешь на психическое воздействие, применённое повстанцами? Не слишком ли это сложно для них?
- Линия надежна? – спросил Олег у Эккеля, тот кивнул.
- Господин Натансон, - продолжил капитан. – Странно и то, что незадолго до этого наши ребята сбили странный самолёт без знаков отличия, излучающий радиацию. Внутри нашли семь трупов, причём люди все как один: беловолосые, крепкие, красивые...
- Клонированием уже давно никто не занимался – не потянуть при нынешней науке, - возразил Олегу Натансон. – А у Севера средств, сам знаешь, немного. Даже Индия делать такое не в силах. И как этот самолёт связан со свечением? Если бы он проводил психическую атаку, то она бы была реализована раньше. Но к моменту помешательства лётчиков ваш странный объект был давно сбит.
- Мог быть ещё один. А, может, и больше, - предположил Абрамов. – И люди странные... Я видел двух девушек-военных в Мурманске, очень похожих на найдённых пилотов самолёта.
- Так-так, подробней, Олег, - заинтересовался голос в рации.
Эккелю и всем, кто находился в данную минуту в самолёте, тоже стало весьма интересно послушать версии капитана.
- Эти девушки наделены какими-то сверхъестественными особенностями: одна исцеляет безнадёжно больных, другая может мысли читать. Вам это странным не кажется?
В беседу вступил Эккель:
- Не пора ли перемирие предлагать? Надо всё хорошенько обсудить и продумать. У нас явно не хватает сил, чтобы покончить с повстанцами в считанные дни.
- Они пока ещё об этом не знают.
- Да знают наверняка, если даже не причастны к психической атаке: бомбардировка-то была вблизи Мурманска, взрывную волну они на себе почувствовали. Но если они не причастны, тогда кто? Скандинавы, индусы, пришельцы?.. – генерал невесело улыбнулся.
- Не шути так, Иван Ефимович.
- Да тут не до шуток: надо быстрее выяснить, кто замешан в этом деле. Поймём – и дальнейшие действия будут примерно ясны. Скоро мы уже прилетим. Сразу же надо собрать совет и решить, как поступить. Меня интересует только одно: если не повстанцы, то кто? Олег тут про этих странных девушек беседу завёл...
- Но они ведь на стороне северян... Вскрытие этих погибших уже провели? – поинтересовался Натансон.
- Нет, - ответил Эккель. – Специалисты привезут их на базу чуть позже нашего прибытия.
- Важно всё про них узнать. Если это какие-то необычные люди, наши учёные смогут понять, в чём загвоздка. Подождите минуту, мне тут донесение принесли.
Рация на какое-то время замолчала, предоставляя шанс пассажирам самолёта поговорить между собой. Они пытались найти ответ, но времени было явно мало, и их прервал Натансон:
- Чертовщина... Только что сообщили, что наш спутник пропал.
- Как пропал? – удивился Олег. – Не могли же его сбить?
- Старый уже был, еле работал, - попытался найти оправдание Эккель. – Встречайте нас, мы уже садимся.
Крылатая машина плавно уселась на подготовленную площадку. Небольшие фигурки повыскакивали из самолёта и затерялись в толпе. Солдат было много, они суетились, стараясь как-то развеяться, но было видно, что они знают про трагедию с их товарищами. Это не добавляло им оптимизма: наоборот, всё чаще Олег видел в их лицах обречённость и неуверенность. А ведь вчера все они ликовали, осознавая, что войне очень скоро может прийти конец. Теперь ситуация могла в корне измениться, и даже верховное главнокомандование не понимало, что же всё-таки происходит.
Олег подумал о Пошехонском: «Он-то, наверное, знает, что случилось. Хотя... Трудно сказать. По крайней мере, девушек с белыми волосами он до недавнего момента не знал, это Марина их свела. Марина должна всё знать... Как-то она уклончиво отвечала на вопросы, связанные с её спасительницами. Где теперь она? Живая ли?.. Отыскать бы, встать на колени и вымолить прощение за обман. И попросить рассказать о Насте и Кате...
Не скажет: один раз доверилась, а я оказался не тем, кто есть на самом деле. Второго шанса не будет...»
- Олег. – Это Эккель вернул Абрамова в реальный мир. – Пришли.
Они спустились под землю, генерал даже не пожелал зайти в свою палатку. Небольшое подземелье, возведённое на скорую руку, встретило их тусклым светом. Людей в небольшом коридоре не наблюдалось, только часовой стоял в углу.
- Иди отдохни, Саврасов, - мягким тоном произнёс генерал, и его помощник удалился.
Эккель приоткрыл боковую дверцу и пропустил Олега вперёд:
- Заходи.
- Спасибо, господин генерал.
Внутри их ждал Натансон, бодрый на вид, в новенькой полевой форме генерал-лейтенанта.
- Ну наконец-то, - спокойно сказал он и, пожав руки коллегам, пригласил их к небольшому столу. – На чём мы остановились? Спутник?..
- Да, спутник, - кивнул Эккель.
- Не кажется вам странным, что он пропал именно сейчас?.. Мы готовили прекрасную операцию, уверовали в успех – и на тебе: противник оказался дальновиднее и удачливее, - медленно проговорил Абрамов.
- Всё это чересчур непонятно... Ты когда, Олег, этих девушек видел в последний раз?
- Я их, по-моему, всего раз и видел. Совсем недавно.
- Они что-либо знают? – спросил Натансон.
- Думаю, да, - предположил Абрамов. – По крайней мере, сходство с убитыми в самолёте поразительное. А это о чём-то говорит. Может, раньше бы я такого не заметил, но теперь множество факторов говорят об уникальности происходящего и о том, что все эти детали связаны между собой, пусть и не так явно, как хотелось бы.
- Я вот думаю, - начал мысль Натансон. – Может, ты, Иван Ефимович, был прав, когда о пришельцах говорил? Почему бы и нет?.. Плохо только то, что они связаны с повстанцами, а это нам ничего хорошего не сулит. Другое дело, если связи между ними нет и не было, а девушки – просто совпадение. Тогда можно склонить эту великую силу на нашу сторону.
- Когда будут готовы результаты вскрытия? – спросил Абрамов.
- Полные, наверное, не скоро, но если внутри у них уж всё совсем необычно, то сообщить должны без промедления.
Эккель не ошибся, и через минуту в комнату прибежал один из тех, кто исследовал место аварии:
- Господа, это невероятно. Вам лучше это увидеть. – Специалист увёл троицу за собой.
Через несколько минут они были в лаборатории, за полиэтиленовыми стенами проглядывались тела погибшего экипажа.
Вскоре из полупрозрачной комнатушки выбежал врач и, задыхаясь от удивления, начал разговор:
- Здравствуйте, господа. Это поразительно: то, что мы нашли в самолёте – не Homo Sapiens. Более того, с человеком они не связаны никак, хотя и похожи: это заметно невооружённым глазом. Органы совсем не такие, как у нас с вами. Сердце не такое, почек мы вообще не нашли... Достать бы пару живых образцов.
- По вине, быть может, этих образцов наши войска мигом уменьшились вдвое, - разозлился Эккель. – Надо собирать совет... Что-нибудь необычное выявили?
- Тут всё необычно, я же сказал - удивлённо произнёс доктор.
- Чёрт возьми, дайте посмотреть. – Натансон хотел было зайти внутрь, но врач его не пустил:
- Господин генерал, там опасно. Радиация...
- И спутник они вполне могли сбить... – шепнул Эккель. – Надо досконально изучить их самолёт.
- А эти... люди, - деликатно спросил Абрамов, - не могли быть клонированы северянами?
- Исключено. Уж не знаю, как они размножаются – с виду всё как у нас, но это не люди, однозначно... Это, конечно, может быть абсолютно новый вид, сгенерированный кем-то. Однако человеку это не под силу, сами знаете... Я уже вызвал всех ведущих специалистов, они здесь скоро будут – изучать придётся не один год.
- Хорошо, - тихо сказал Натансон. – Всё обсудим на совете.
Лаците проснулась от еле ощутимого покачивания, огляделась по сторонам, обнаружив повсюду нары с ранеными. Марина поняла, что плывёт на корабле, вспомнила, что вчера чуть не погибла – Олег спас её от верной смерти. Где он теперь? Жив ли?
Женщина чуть привстала, почувствовав лёгкую боль, и позвала санитарку.
- Где я?
- Это корабль «Маршал Герасимов», раненых везём, - добродушно ответила Марине молодая няня. – Как ты, милая?
- Нормально вроде бы, - прошептала Лаците, озираясь по сторонам. – А кто меня сюда привёз?
- Вы все из госпиталя. На восток идём, - тихо сказала. – В Мурманске сейчас несладко. Да и тут небезопасно: южане могут напасть с воздуха.
- А «Звезда» как? Со «Звездой» что? – Марина вгляделась в непонимающие глаза санитарки. – Ну, это станция в горах...
- Не знаю, милая. Не переживай так: все, кому жить суждено, не погибнут. Вроде вернулись вчера ночью какие-то, откуда-то оттуда. Майор с ними был, лётчики какие-то...
- А меня кто в Мурманск доставил?
- Не знаю, уж чего не знаю, того не знаю.
- А эти, которые с майором пришли, здоровые? Васильков с ними был, Пошехонский, Любителев?
- Извини, дорогая, не знаю – не моя это работа. Ты не волнуйся: если живы, они тебя найдут. А раненых мы везём подальше от бойни, вам там делать нечего. Ты не переживай, главное, – и вмиг поправишься.
Медсестру отвлёк стон, донёсшийся с другого конца палубы, она торопливо привстала и устремилась туда.
Марина ещё раз посмотрела по сторонам: крытая палуба, за тентом проглядывается тёмное бескрайнее море, на корме стоит две зенитки. Рядом с их кораблем шло ещё несколько: были среди них и чисто военные, и те, что везли раненых. Лаците откинула покрывало и сразу поёжилась: погода не баловала, тем более, что капитан лежала под одеялом в одной пижаме.
Вокруг было на удивление тихо. Только ветер завывал на океанских просторах, да раненые изредка постанывали. Криков не было, даже на душе как-то спокойно делалось. Безмятежность, граничащая с неумолимой войной. Так бывает всегда, зачастую эта беззаботность моментально уходит, показывая непривлекательную суть вооружённых конфликтов.
Вот и сейчас военные на корме испуганно засуетились, однако старались не поднимать лишнего шума, не порождать паники. Ясно было только одно: где-то поблизости кружат самолёты южан.
Марина увидела их сзади, опасливо посмотрела по сторонам: никто не волновался, быть может, потому, что большинство раненых находилось в забытьи; другим было всё равно. А кому-то, наверное, уже надоело жить, и они ждали машины Юга с надеждой на избавление от мук.
Корабли ощетинились задвигавшимися стволами зениток, солдаты забегали по палубе, иногда задевая раненых, которые мгновенно исторгали из себя гнетущие душу стоны.
Лаците видела висевшие в небе точки. Самолёты как будто выбирали жертву, но не торопились. На кораблях были готовы к тёплому приёму. Сердце в груди Марины застучало, предвкушая жестокий бой, глаза непроизвольно заслезились.
- Не плачь, милая, - услышала она слова санитарки.
- Да нет, я не плачу, - рассеянно произнесла Лаците. – Это так. От ветра.
Самолёты всё так же висели в небе, однако расстояние между ними и караваном судов постепенно увеличивалось.
- Не стали атаковать, - сделала выводы медсестра. – Может, испугались... Хотя, наверное, красные кресты увидели и не решились вступать в конфликт с собственной совестью. Два раза человека не убьёшь, а совесть и несколько раз можно потерять. И это страшно...
Васильков устало вглядывался в затуманенную даль. Стёкла бинокля слегка запотели, поэтому смотреть было не очень удобно. Рядом стоял Пошехонский, совсем недавно узнавший, что люди со «Звезды» всё-таки выбрались. Алексей Дальний уехал в центр города, хотя находиться там было небезопасно: в любую минуту могли прийти южане. По расчётам они уже должны были явиться, но что-то не торопились. А ещё эти взрывы рядом с городом. Наверное, кого-то из северян поджарили.
- Не идут, черти, - с расстроенной ноткой в голосе сказал Васильков.
- Не идут, - согласился Евгений Сергеевич. – Это даже как-то пугает.
Неожиданно для офицеров, в траншее появился генерал Прядин. Его волосы развевались на ветру, на лице была улыбка.
- У меня приятная новость, товарищи! Переходим в контрнаступление. Да, - посмотрел он в изумлённые лица, - вот так бывает.
- Как так? – удивился Пошехонский и пальцем показал в сторону вероятного появления южан. – Ведь они уже практически здесь.
- Хотите верьте, хотите нет, но разведка доложила мне следующее. – Генерал сделал паузу. – Одну из армий южан в суматохе уничтожили свои ракетоносцы, летевшие бомбить нас. Вот и делайте выводы, кто более организован.
- Как так? – теперь спрашивал уже Васильков. – Своих?
- Вроде бы да. Только что полковник Епифанов оттуда вернулся. Говорит, что живого места от армии не осталось. Да и ракетоносцы те южане в целях безопасности тоже уничтожили. Так что в наступление! – у генерала загорелись глаза. – Четыре полка в горах уже перешли в контратаку.
- Славно. – Пошехонский не нашёл других слов. – Это называется везение.
- Да, причём очень большое везение. Честно говоря, думал, что недолго нам на полуострове воевать, но теперь беру свои мысли назад. – Прядин снова улыбнулся и на долю секунды помолодел.
- Будем формировать новые воздушные силы?
- Конечно, будем, товарищ майор, - весело ответил генерал. – Тем более ваши лётчики спаслись. Слышал, даже молодой Андреев самостоятельно добрался до Мурманска.
- Да, - кивнул Васильков. – Зельский только пропал. А ещё, когда уходили со «Звезды», от радиации погибли Асайло с Козловым.
- Жаль парней, - с суровым видом проговорил генерал. – Геннадий диспетчером был отменным. Оставался на посту до конца... Неплохой пример для остальных, надо бы про это сообщить, а его самого – к награде. Посмертно.
Экстренное совещание прерывалось несколько раз: приносили информацию о боевых действиях. Для военачальников Западной группировки сил Юга картина представлялась неутешительной: повстанцы перешли в контрнаступление, воспользовавшись сумятицей и нелепыми потерями в рядах противника. В считанные часы всё перевернулось с ног на голову: теперь уже северяне представляли реальную угрозу для обескровленных неведомым ударом южан. В голове генералов на переднем плане стояла проблема «пришельцев». Пока начальники придерживались такой терминологии, в душе надеясь, что этих загадочных существ и повстанцев ничего не связывает и они действительно прилетели откуда-то с других планет.
- Как мы выясним, есть ли связь между этими блондинами и Севером? Не пойдёшь же к повстанцам и не спросишь... – терзался в окружении боевых товарищей Натансон.
- Выход один: связаться с этими пришельцами, а северянам предложить перемирие.
- Может, лучше помириться с беловолосыми и разбить северян? - сыпались версии.
- А согласятся ли? Тем более, если они всё-таки связаны.
- Надо в любом случае послать парламентёров к повстанцам, - предложил Эккель. – Необходимо выиграть хоть чуточку времени – на данный момент у нас его вообще нет.
Беседу в очередной раз прервали: принесли какое-то новое, наверняка неутешительное, известие.
- Что ещё? – зло спросил Натансон.
- Это важно, - ответил ему адъютант. – Похоже, обнаружена воздушная группировка потенциального противника.
- Что значит потенциального? Скандинавы что ли? – переспросил Эккель.
- Нет. Машины такие же, как и та, что сбили вчера.
В комнате воцарилось полуминутное молчание, которое нарушил Натансон:
- Где?
- Неподалёку. Причём появились с юга, с тыла.
- Как?
- Не знаю, господин генерал-лейтенант.
- Отдай приказ радистам выйти с этой воздушной группой на связь. Получится – доложите, и мы переговорим с ними. В бой не вступать!
- Есть, господин генерал-лейтенант.
Однако ждать не пришлось: сами «пришельцы» вышли на связь.
- С кем я говорю? – поинтересовался Натансон.
- Здравствуйте. – Голос собеседника был очень чёток и не искажался радиопередатчиком. – С кем имею честь говорить?
Реплика была и вежлива, и нет: не ответив на вопрос, «пришелец» изысканно задавал свой. Причём на чисто русском языке.
- Говорит генерал-лейтенант Натансон, командующий Западной группировкой сил Российского Государства. А вы, простите, кто?
- Извиняться не надо – мы сами решим, чего вы достойны.
- Это дерзость! – возмутился генерал, его гнев передался и присутствующим в комнате.
- Разрешите нам приземлиться, - приказным тоном сказал собеседник Натансона.
- Хорошо, мы вас ждём.
Военачальники перевели дух.
- Чёрт побери, чувствую, добром это не кончится, - невесело заметил Эккель.
Вскоре делегаты оказались в комнате, где проходил военный совет. Высокие, сильные, молодые, с белыми волосами и красивыми лицами.
Вперёд вышел один из группы, человек поражающей красоты:
- Я главный. Меня зовут Мисаль Деризасоакль. Военная поддержка исследовательской экспедиции.
- Простите, какой экспедиции? – переспросил Натансон. – Вы кто?
- Я же сказал.
- Вы нас не боитесь?
- Нет, напротив, - ответил Мисаль. – Тем более, обладая некоторыми возможностями.
- Что привело вас сюда? – вмешался Эккель.
- Мы пришли с ультиматумом.
- Ультиматум? Нам?
- Вам, - хладнокровно произнёс блондин. – Вы сбили наше судно, погибли люди. Я сам знал их всех. А руководитель наш недоволен ещё больше: женщина, погибшая вместе с остальным экипажем, была его спутницей.
- Мы готовы принести наши извинения, - вежливым тоном, почти не картавя, ответил Эккель.
- Никаких извинений, - резко ответил Мисаль. – Вы уже понесли наказание. Наши условия: вы прекращаете войну на своей планете, а мы вас больше не тронем.
- Но это ведь не только от нас зависит, - начал оправдываться Натансон. – Свяжитесь и с остальными.
- Связаться придётся вам самим - мы свои условия сказали. Решать вам, - гордо выговорил каждое слово предводитель беловолосых. – Поверьте, мы имеем достаточную мощь, чтобы ваша планета долго не пришла в себя.
- Она и так не в себе, - возразил Эккель. – Давайте договоримся.
- Не стоит, - категорично ответил Мисаль.
- Но ведь всегда можно договориться.
- Здесь условия диктуем мы. Ещё увидимся. У вас есть немного времени, чтобы сообщить вашим противникам, а также остальным выжившим народам. Я верю в ваше благоразумие.
- Спасибо, господин... Мисаль, - учтиво произнёс Натансон.
- До свидания. – Визитёры пропали так же внезапно, как и появились, оставив военачальников в состоянии лёгкой паники.
- Что делать с их самолётами? – послышалось в передатчике.
- Пропустите, - загробным голосом ответил Натансон, его лицо стало бледнее волос Мисаля. – Пропустите...
Придя в себя, Эккель заключил:
- Нужно немедленно отправляться на переговоры к повстанцам. Всё очень серьёзно. Хорошо, конечно, что северяне не приложили к этому руку, хотя верить всему, что сказал этот Мисаль, не стоит. Я сам поеду. Возьму Абрамова, это тот офицер, что был у северян на «Звезде». Он неплохо знает обстановку и, что немаловажно, может найти этих девушек с белыми волосами. Они могут многое прояснить.
- Хорошо, Иван Ефимович, - согласился Натансон. – Надо бы ещё связаться с теми же индусами... Да мало ли народу по планете раскидано. Собираем бригады... Господа, прошу на местах довести до солдат информацию об осторожном ведении боевых действий, первыми в стычки не вступать. Надеюсь, всё обойдётся, а то мы все тут обезумеем и перестреляем друг друга... Кто ещё поедет?
- Сейчас решим, - послышались голоса.
- Надо решать быстрее, господа. Промедление будет смертельным.
Глава 17
«Переговоры»
- Верховному уже сообщили? – поинтересовался у адъютанта Эккель.
- Да. Он поддержал вашу инициативу и обещал приехать, как только сможет. Думаю, произойдёт это весьма скоро, несмотря на массированное наступление северян по всей стране.
- Они ещё не знают, что нам грозит... Олег! – Генерал позвал Абрамова. – Собирайся. Полетит десять человек. Плюс шесть штурмовиков, на всякий случай.
- Хорошо, господин генерал.
Капитан быстро зашагал к своей палатке, взял необходимые вещи и вернулся в землянку.
- Иди переоденься, Олег! – фыркнул Эккель. – Ты куда собрался? Сортиры убирать? Мигом!
Пришлось снова преодолевать короткий путь от штабного помещения до своего временного жилища. Вчера сюда перевезли его личные вещи, он уже и не думал их когда-нибудь увидеть: как никак, прошло более четырёх месяцев. Шахматы, несколько фотокарточек былых лет, развлекательный журнал... Вещей было не много – поживиться во время войны Олегу не удалось. Да и хотелось ли? Война большинству людей ничего не дала – отнимала гораздо чаще. Северяне пока ещё ничего не смогли поменять в своём укладе: ели вороний суп и пили пиво из концентратов. Как и прежде. Но с верой в недалёкое светлое будущее. Южане по определению ничего не могли приобрести: раньше все подчинялись им. Теперь – нет. И это плохо. Плохо для них. Революция породила новый уклад, один из многих, что идёт вслед за разрушительными войнами и неумелой политикой. Этот уклад был, мягко говоря, не идеален. И каждый стремился сделать его по-своему оптимальным: Юг – одними методами, повстанцы – по-другому.
Абрамов достал из небольшого сундука парадную форму. Она отличалась от костюмов северян цветом и немного покроем: тёмно-серая, с бело-голубыми нашивками в противовес чёрным мундирам повстанцев. Играло ли это большую роль? Всё равно парадов давно не проводилось – больше по окопам да бункерам приходилось прятаться. Значит, и красивую форму надевали не часто.
- Едем? – вернувшись, спросил Олег.
- Да, - неторопливо ответил генерал.
К ним присоединилось ещё восемь человек: три полковника, Абрамов знал только одного из них, два майора и три капитана. Они молча пожали руку Олегу и направились вместе с ним и Эккелем на взлётную площадку. Их уже ждал транспорт, рядом с «Совой» горделиво стояли красные «шмели», шесть штук. Пилотов Олег не знал, но, наверное, это были воины Крестикова. «Как там сам майор?» - пронеслось в голове у капитана. – «Пусть лучше с дочерью побудет. Навоеваться ещё успеет...»
Хотя, если переговоры пройдут успешно, война должна прекратиться. А если нет, то мир будут собирать по кусочкам. И уже не они, а люди будущих поколений.
- Наших снова атаковали. В горах, - грустно сказал один из полковников, усаживаясь в самолёт. – Так нельзя: мы воюем в полсилы, а повстанцы пользуются...
- На войне всегда так, - возразил Эккель. – Кто сильнее, тот и прав. Мы инициативу потеряли. И хотя обладаем большими силами, преимущества перед врагом не имеем.
Крылатые машины плавно поднялись в воздух, в небе яркими лучами играло солнце, температура радовала своей стабильностью и положительной величиной – вечер выдался нормальный. Утро же надо было поскорее забыть. Или хотя бы вывести на передний план что-то более приятное.
Летели долго, не торопясь. Осторожно вторгаясь в застигнутые войной районы, пропуская под крыльями снежную сказку с розовым отливом.
- Скоро влетим в опасную зону, - сообщил лётчик.
Офицеры переглянулись, и Эккель сказал:
- Сообщите заставе, что мы идём. Пусть доложат обстановку. Выходите на связь с повстанцами по открытой линии.
- Есть. – Пилот принялся выполнять распоряжения генерала, через минуту окликнув Ивана Ефимовича. – На связи наш ближний пост.
Эккель взял микрофон и отчётливо произнёс:
- Это «Миссионер». Как слышите?
- Мы вас ждали, - ответил передатчик. – Пытались связаться с противником – не получилось. У них там наверняка свои проблемы. Что делать? Вы скоро будете у них...
- Знаю. Продолжайте попытки, мы тоже попробуем с ними связаться. Почему такие помехи?
- Что? А... Не знаю.
Семёрка самолётов медленно шла заданным курсом, к Мурманску. Вскоре их заметили северяне, засуетились, приготавливая тёплый приём.
- Не страшно? – спросил Эккель у остальных.
- Нет, - ответил Олег.
Остальные промолчали.
- Никонов, - обратился генерал к одному из штурмовиков. – Лети с ведомым вглубь и проясни ситуацию. Они должны понять...
Пара «шмелей» ускорилась и полетела прямо на колючую стену укреплений. Послышались нечёткие радиопереговоры – противники о чём-то спорили.
- Есть связь?
- Есть, господин генерал.
Эккель прильнул к микрофону и произнёс:
- Это генерал армии Юга Эккель. Мы летим с миром, как поняли? Со мной ещё девять парламентёров, плюс шесть самолётов прикрытия. Прошу посадки. Дело очень важное. Дело сверхважное!
- Вас поняли, - ответила рация. – Ждите наши авиазвенья. С вами говорит старший лейтенант Гутарин. Сейчас свяжусь с командованием.
- Спасибо, товарищ старший лейтенант, - с уважением ответил генерал. – Где ваши истребители?
- Уже в небе. Они вас проведут туда, куда следует.
- Спасибо, - повторился Иван Ефимович.
Южане уже увидели стайку розовых «шмелей». Она быстро приближалась к группе парламентёров и вскоре вышла на связь.
- Приём. Как слышите? Следуйте за нами. – Олег узнал голос Пошехонского.
- С кем имею честь говорить? – поинтересовался генерал.
- Майор Пошехонский. И мои ребята.
- Признателен вам, товарищ майор. – Эккель знал, что северяне называют друг друга «товарищ» и ужасно не любят слово «господин», напоминающее о неравенстве.
- Весьма польщён, господин генерал, - вежливо ответил Евгений Сергеевич.
Аэродром был неподалёку. Вернее, импровизация на тему «место для взлёта и посадки в полевых условиях». «Сова» и сопровождавшие её «шмели» неторопливо приземлились на расчищенную от снега территорию. Вокруг кипела работа, но она повсеместно прекратилась, когда группа красных машин показалась над лётным полем.
- Южане, - послышались реплики.
- Кто их сюда звал?
- Летели бы отсюда, пока целы.
Самолёты поджидал небольшой автобус, из которого навстречу парламентёрам вышел майор в чёрной форме. Он поприветствовал южан, бросив недоверчивый взгляд в сторону Абрамова:
- Здравствуйте, господа. Майор Ивакин. Пройдёмте.
Люди торопливо проследовали в автобус, тот мигом зашумел двигателем и тронулся с места – предстояло ехать в штаб северян. Олегу было очень неуютно: он вернулся сюда, видит знакомые лица, но не в силах глядеть этим людям в глаза. Он здесь шпион, доверия к нему нет, и, будь на то воля судьбы, каждый из узнавших его бойцов с радостью бы с ним расправился. Это война, и он не виноват. В прочем, как и они. Они даже в чём-то правы: «око за око». Олег убил их товарищей, рассекретил «Звезду», что чуть не привело к катастрофе Севера. Да, он выполнял приказ. Ну и что? Каждый человек в любую минуту своего существования выполняет чьи-то приказы, иногда слепо веря, что эти действия – его желания. На самом деле многое навязано «свыше». Заметит не каждый, да и если заметит, вряд ли что-то изменится – изменить сложившийся порядок очень сложно. Меняют его редко и не всегда удачно. Даже мысли об этом – своего рода революция... Революция, в первую очередь, над собой. Потом всё уже зависит от множества факторов.
Автобус ехал неторопливо, виляя между различного рода укреплений. Повсюду на сидевших в нём южан смотрели усталые, злые лица. Некоторые бросали вслед что-то неприятное, обрывки фраз неумолимо долетали до генерала и его подчинённых.
- Здорово вы тут окопались, - заметил он.
- Да. Вас ждали, - спокойно ответил Ивакин. – Уже заждались. А теперь неизвестно, когда подобные обстоятельства повторятся... Любителев с вами?
- Узнали... – шепнул Эккель. – Да, это он. Строго его не судите, после смерти все по заслугам получим.
- Я в бога не верю.
Автобус проехал мимо укреплений и остановился около небольшого палаточного городка. Здесь парламентёров ждала группа офицеров во главе с генералом Прядиным. Он был явно удивлён визитом Эккеля: такое за несколько лет войны происходило очень редко, в исключительных случаях. Наверное, такой случай как раз настал.
- Здравствуйте, - поприветствовал гостей Прядин. – Что вас привело к нам?
- Обо всём мы расскажем более чем подробно, - заверил его Эккель. – У вас есть помещение, где бы нас никто из посторонних не беспокоил?
- Конечно, - северянин жестом пригласил парламентёров в просторную палатку.
Прядин остановил Олега:
- Любителев? Вот не ожидал вас здесь увидеть. Не боитесь?
- Нет, - мёртвым голосом ответил капитан.
- Вам и звёздочку уже добавили? – Генерал посмотрел на бело-голубые погоны. – Заслужили, наверное. Хотя у нас вы не в почёте.
- Не будем об этом, товарищ генерал, - остановил Прядина Олег. – В войне все средства хороши, вы сами это понимаете: порой даже про миллион человек надо забыть ради других десяти миллионов.
- Так надо думать. – Эта фраза показалась Абрамову знакомой.
Он припомнил недавнюю реплику Эккеля: «Так надо, по крайней мере, хотя бы думать. Думать не для себя, а во многом для остальных...»
- Товарищ генерал, - послышался голос Ивана Ефимовича. – Вы идёте?
- Да, иду, - последовал рассеянный ответ.
Просторная и тёплая палатка вместила всех, кто этого заслуживал. Олегу вспомнились шестеро лётчиков из прикрытия, оставшиеся на аэродроме. Им-то, наверное, сейчас не сладко. Ну да бог с ними.
- Ваши маршалы прибудут? – спросил Эккель.
- Нет. Ваш визит более чем внезапен для нас. Однако мы сообщили верховному командованию, что вы здесь.
- Тем лучше. Мы тоже уведомили своё. – Иван Ефимович сделал паузу. – Обо всём по порядку...
Монолог Эккеля не без оснований удивил северян: признание об уничтожении загадочного самолёта, трагедия с армией и ракетоносцами, визит Мисаля и ультиматум неведомых могущественных существ, так похожих на людей.
- Не хотел об этом говорить... – начал Прядин. – Но скажу, раз уж вы так откровенны. Тем более, ультиматум серьёзен.
Он сделал небольшую паузу и продолжил:
- У нас совсем недавно пропало четыре полка. Оборвалась связь... Буквально только что разведгруппа нашла один из них. Вернее, то, что от него осталось... Три других кончили примерно так же. Они перестреляли друг друга. Мы на вас сначала грешили, а тут вот оно всё как. Это как бороться с каменным топором против танка. У них это психическое оружие... Скорее всего, припасено много других сюрпризов. На всякий случай. Хотя нам и первого вполне хватит. Мы не можем противостоять пришельцам на данном этапе. Лет сто назад, наверное, смогли бы: тогда наше чудо-вооружение не дало бы им развернуться. Теперь – нет... Наши силы рассыплются, как карточный домик.
- Что предпримем?
- Надо выполнять их условия.
- Позвольте вмешаться? – послышался голос Абрамова. – Знаю, что в рядах северной армии сражаются две сестры Алексиевич. Вы наверняка слышали про них. Так вот, они, по всей видимости, связаны с пришельцами и могут помочь в переговорах.
Прядин пошептался со своими подопечными и ответил:
- Товарищ Любителев, мы их отыщем.
- Абрамов.
- Какая разница?
- Мы уже начали переговоры с другими выжившими народами, - вмешался Эккель. – Черёд за вами: индусы, китайцы...
- Хорошо. Это мы возьмём на себя. Вы поговорите с остальными. Со скандинавами, в частности. А то у нас натянутые отношения.
- Ладно. У нас, правда, тоже.
- У нас есть требования. – Прядин огляделся по сторонам. – Вы отведёте войска на юг, а также обеспечите нас продовольствием.
- Что получим мы?
- Ничего. Нам вам нечего предложить... И нечего терять – мы войну продолжим, если будет надо, несмотря ни на что.
Позиция Севера была ясна: они были готовы погибнуть со всеми.
- Ну так как? – спросил Прядин.
- Согласны, - бросил в ответ Эккель. – Детали обсудим потом, когда прибудут верховные главнокомандующие. От меня зависит далеко не всё.
- Хорошо, господин генерал-майор. – Северянин протянул руку, Иван Ефимович ответил тем же. – А девушек этих мы найдём, я про них слышал. Однако понадобится немного времени: они, скорее всего, где-то на задании.
- Мы подождём.
- Вы уверены, что правильно поступаете? – шепнул на ухо Эккелю один из полковников. – Их условия неприемлемы для нас!
- Всё это будет уже не важно, если мы погибнем. Так что решение разумно. На данный момент. А потом, - он сказал это совсем тихо, - всегда можно изменить обстоятельства в лучшую сторону... Долгие споры на данном этапе ни к чему не приведут – всё решится чуть позже.
Полковник понимающе кивнул.
Ждать девушек пришлось четыре часа. За это время южане проголодались, их накормили, но они явно остались недовольны: на юге кормили заметно лучше. Пожалуй, только Олег не переживал по этому поводу: он-то привык. Эккель послал за лётчиками: не торчать же им на аэродроме столько времени. Одна пара улетела, чтобы сообщить о стабильности ситуации и продолжении переговоров, четверо оставшихся пилотов ели похлёбку.
Боевые действия прекратились, причём не только на западе, но и на востоке. Новый день предвещал мир на всей планете. Мир на некоторых условиях, мир, навязанный сверху более могущественной расой. Так всегда и бывало, только раньше в роли «царя» выступал кто-то из «местных», земных. Такой мир напоминает двух драчунов, которых на время сумели разнять: хватка разнимающих ослабнет – и драка продолжится. Однако теперь хватка была как никогда твёрдой.
Южане таким миром недовольны, у северян положение лучше: если бы не беловолосые, Кольский полуостров, скорее всего, уже бы пал. Но такой мир всё-таки лучше доброй ссоры.
В палатку вошли две очаровательные девушки.
- Младший сержант Алексиевич.
- Старший лейтенант Алексиевич.
- Проходите, садитесь.
Девушки были удивлены тому, что Олег предстал перед ними в тёмно-серой форме Юга, но промолчали.
- Нам стало про вас кое-что известно, - начал беседу Прядин. – Открылись неизвестные ранее подробности. Мы все, - он охватил взглядом и северян, и южан, - заинтересованы в вас. Вы можете нам помочь.
- Что именно вы хотите? – спросила Настя.
Девушки были так похожи, что Олег различал лишь по разным погонам.
- Недавно южане сбили странный самолёт. На его борту находилось семь человек, очень на вас обеих похожих.
- Да, - продолжил Эккель. – Такие же белые волосы, красота, молодость. Вам про это что-либо известно?
- Нет, - правдиво ответила Настя, Катя пока молчала.
- Не отпирайтесь, мы всё равно узнаем. – Прядин угрожающе заморгал. – Скажите правду, мы зла вам не желаем, наоборот – просим помощи. Вы же необычны, более того, уникальны. И вы с нами, не с ними. Так ведь?
- Так, - сказала Катя.
- Расскажите о себе, - попросил Эккель. – Алексиевич – не ваша настоящая фамилия? Кто вы? Откуда? Это поможет нам в переговорах с ними... Они угрожают.
- Угрожают? – переспросила Настя. – Кто они?
- Пришельцы – мы их так назвали, - разъяснил ситуацию Эккель. – Вы с ними не встречались?
- Нет.
- Но связь между вами есть? – вставил слово Олег. – Вы же мне говорили много странного...
- Что вам нужно?
- Мы хотим понять, кто вы, кто они. Вы можете нам помочь. Вы думаете, как они, значит, посоветуете, как вести переговоры. Помогите!
Девушки переглянулись, Катя хладнокровно шепнула:
- Хорошо. Мы поможем.
- Вот и славно! – обрадовался Прядин.
Катя продолжила:
- Мы попали сюда давно, не скажем, что по своей воле. Пришлось привыкнуть и жить по правилам Земли, - она еле заметно улыбнулась. – Веса в своём обществе мы не имеем, обычные мы...
- У вас все такие? – спросил Олег.
- Да, в принципе. И ещё мы бессмертны. Умирать естественной смертью не можем.
- Но погибаете?
- Да.
- Это радует, - усмехнулся один из полковников.
- Противостоять им бессмысленно, - поправил офицера Эккель.
- Верно, - согласилась Настя.
- Ваше оружие совершенно?
- В каком-то смысле слова, да.
- Мы уже испытали воздействие какого-то психического препарата.
- Это, может быть, суитл...
- Подробнее можно?
- Он предназначен для воздействия на противника с целью изменить его восприятие, выдвинув на первый план страхи...
- Что-то типа гипноза? – спросил Олег.
- Возможно.
- Как с ним бороться?
- Никак. Тем более, есть другое оружие.
- Вы знаете его конструкцию?
- Этого вам не понять. Да и я не разбираюсь, - заметила Настя.
- Вы знаете Мисаля Деризасоакля?
- Слышала о таком. Очень смел и непримирим.
- А вас как зовут? – поинтересовался Прядин.
- Меня зовут Киетль, - сказала Катя. – А она Коанми...
- Занятно, - присвистнул Эккель.
- Поразительно, - добавил Прядин. – Вы поможете нам с переговорами? С вами нам будет гораздо спокойней. Ну пожалуйста.
- Договорились, - ответила за двоих Настя-Коанми. – Только будет не просто. Введите нас в суть дела.
- Решено! – обрадовались военные. – Теперь надо готовиться к повторным переговорам с ними.
- Они сказали, что ещё встретятся с нами, - вспомнил генерал южан.
- А вы не знаете, - обратился Олег к девушкам, - где они могут быть? – Потом чуть слышно добавил:
- Марину не видели?
- Нет. – Ответ был сразу на два вопроса.
Глава 18
«Коанми»
Марина выздоровела очень быстро. После выхода из госпиталя стала ещё краше. Так ей даже самой почему-то казалось. Правда, терзала неизвестность: где Олег, что с ним, как там лётчики со «Звезды»? Узнать наверняка ничего было нельзя, все только и говорили о прекращении войны, не скрывая удовлетворения от результатов мирного договора. Северяне в итоге только выиграли. Поговаривали о странных жертвах, пришельцах и их могуществе. Лаците постоянно думала о Насте и Кате: что с ними? Слухи упорно утверждали, что девушкам предстояло в скором времени продолжить переговоры со своими соплеменниками. Марина давно знала о судьбе сестёр, но сама многого среди того, что они рассказывали, не понимала.
Коанми и Киетль ничуть не изменились с тех пор, как Лаците увидела их впервые. Вернее, первую встречу она совсем не помнила – знала, что последовало за ней. С той самой поры и Марина почему-то не менялась, точнее, менялась, но только в лучшую сторону. Это радовало и пугало: что будет потом? Девушки твердили ей, что их раса бессмертна. А что ждало Марину?
Капитан до сих пор не совсем понимала, откуда пришли эти необычные создания, уйдут ли? С ними было занимательно и спокойно – они почти не расставались, даже на войне старались не терять друг друга. Теперь, правда, Марина потерялась для всех: небольшое селение Амдерма ничего не могло прояснить. Здесь собрали часть раненых из Мурманска, условия были суровыми, но лётчица поправилась в считанные дни и планировала вернуться на Кольский полуостров. Тем более, там должна была решиться судьба многолетнего конфликта, а может быть, и всей планеты.
Она сидела, укутавшись в шинель, и смотрела на усталый океан, на горизонте маячил боевой корабль: осторожность не помешает. Южане многое потеряли в ходе переговоров и этого так не оставят – надо быть начеку.
- Марина! – Женщина услышала своё имя и обернулась.
Она увидела позади себя худую фигуру в розоватой форме. Светловолосый мужчина с бородой, который уверенным шагом направлялся к морю. Марина его узнала:
- Здравствуй. – Улыбка сама собой появилась на лице, однако получилось какой-то грустной.
Мужчина подошёл к Лаците и обнял её. Она ответила тем же.
- Ну как ты? Я тебя искал. Сказали, что тебя в эту Амдерму привезли. Вот я и здесь...
Она молчала и постоянно улыбалась. С грустинкой в уголках губ.
- Пошли. Там автобус стоит. – Бородатый блондин поцеловал её и увлёк за собой, добавив:
- Я порой думал, что ты погибла.
- Нет, - спокойно ответила Марина. – Куда едем?
- В Сейду. Тут не очень далеко. Там сейчас наши обосновались.
- А самолёты там есть?
- Есть. – Он снова привлёк Лаците к себе и поцеловал.
- Не надо, Герман, - мягко сказала Марина.
- Почему? Я же твой муж.
- Не надо. – Женщина закрыла глаза и продолжила:
- Ты же знаешь, что у нас ничего не вышло... Зачем возвращать былое? Не стоит...
- Я думал... – рассеянно произнёс он.
- Не думай.
До автобуса дошли молча. Марину поприветствовали товарищи Германа.
- Хороша, - слышались голоса.
- Я знаю, - согласился Лацис и подал знак водителю.
Пришельцы вышли на связь так же внезапно, как и несколько дней назад. Люди были уже готовы: в Мурманск приехало командование Севера и Юга, прилетела делегация из Азии. Ждали представителей Африки, но они почему-то не явились. Америка теперь ничего не решала – её даже не позвали.
Земляне понимали реальность угрозы, если они не прекратят конфликты. В глубине души рождались сомнения, но страх потерять то малое, что есть в распоряжении, заставлял смириться. «Смириться» - странное слово: будто ты нехотя соглашаешься на мир, «смиряешься». Так, в принципе, и было. Про то, что на днях уничтожили ещё одно войсковое соединение, молчали, опасаясь новых ударов. Решили оставить всё, как есть, сохранить шаткое состояние покоя.
- Сюда, товарищи. – Прядин пригласил в просторный зал переговоров делегации разных государств. – Товарищ маршал, вот ваше место.
- Спасибо, - учтиво ответил Верховный главнокомандующий северян. – Они скоро будут?
- Обещали с минуты на минуту.
- Хорошо. Девушки здесь?
- Да, товарищ маршал.
Делегаты занимали свои места, неспокойно переговариваясь между собой. Напряжение в зале росло.
Олегу досталось место в самом дальнем углу. А что тут необычного? Здесь он едва ли не самый младший по званию... Маршалы разных стран блестели орденами, одновременно внушая уважение и раздражая этой блестящей пестротой.
В коридоре Абрамов столкнулся с Пошехонским. В прямом смысле этого слова. Майор разъярённо схватил Олега за ворот и зло спросил:
- Вернёшь мне моих ребят живыми? Тварь...
- Это война, - сухо бросил в ответ экс-Любителев и, освободившись, проследовал на своё место.
Пошехонский тоже попал в зал переговоров, но сидел на местах для северян. Олег заметил там же и Настю с Катей. Они были при параде, в новенькой чёрной форме, контрастировавшей с их удивительными волосами.
- Ну что? – Это Эккель сел рядом с капитаном. – Ты здесь? Моё место ближе к трибуне.
- Идите туда, господин генерал – сейчас всё должно начаться.
Народ уселся. Не прошло и пяти минут, как в зал вошла внушительная по численности и пышно одетая группа беловолосых. Во главе делегации шёл рослый красавец, чуть выше остальных, но такой же, как все, молодой и беловолосый. Прядин знаком указал им на места, где предстояло сидеть гостям с орбиты.
- Здравствуйте, - сказал на чисто русском руководитель делегации пришельцев, взойдя на трибуну. – Меня зовут Эетль Митлиарахаль. Я руковожу исследовательской экспедицией в этом районе вашей системы. И что я увидел? Цивилизация, дошедшая до приличного уровня развития, губит себя в междоусобицах.
Олега отвлёк голос соседа сбоку: «Откуда он знает слово «междоусобица»? Нетривиально». Абрамов тоже подумал над этим и не нашёл ничего лучше, как считать: раз экспедиция исследовательская, почему бы им не знать нашего языка?
- И ладно бы было из-за чего... Терпению пришёл конец, когда вы атаковали наш мирный корабль, погибло семь выдающихся людей, лучших учёных Куитлоаля!
«У него возлюбленную убили».
- Мы не выдержали и атаковали. У вас тоже появились жертвы, и вы задумались. Хотя, может быть, просто испугались.
- Мы приносим извинения за нашу ошибку, - вставил слово маршал южан. – Это было недоразумением, и мы дорого заплатили.
Эетль обернулся к одному из своих спутников, что-то шепнул ему – тот ответил.
- Вы готовы забыть о войнах? – спросил пришелец, сделав короткую паузу.
- Да. – Это был голос Насти-Коанми.
Девушка встала со своего места, поклонилась руководителю экспедиции и прошла к трибуне поменьше. Эетль не скрывал своего удивления:
- Как ты здесь очутилась, дитя моё?
Зал зашептал, пытаясь осознать, почему этот молодой руководитель экспедиции называет такую же молодую девушку «дитя». К Эетлю подошёл Мисаль:
- Не слушай её, - произнёс он, чтобы все могли понять. – Они с сестрой нарушили Тиал и исчезли, боясь наказания. Поэтому прячутся здесь.
- Это правда? - поинтересовался Эетль, Коанми кивнула.
- Это, однако, не меняет сути дела. В данный момент я представляю интересы Земли, грехи прошлых лет не имеют значения, тем более, мои нарушения здесь мало кто поймёт.
В зале продолжался лёгкий гул. «В чём она виновата?» «Зачем её выпустили на трибуну?» «Кто она?» Только, быть может, китайцы не понимающе сидели и смотрели на разворачивающуюся беседу, плохо вникая в её смысл: переводчика для них пока не нашли, а сами они русский язык знали далеко не так хорошо, как эти беловолосые куитлоальцы. Ведь так они себя, кажется, назвали?
- Мы выдвинули ультиматум, - громко сказал Эетль. – Раз вы здесь, что-то вам подсказало не сопротивляться...
- Земля приняла ваши условия, - Коанми снова поклонилась вождю своему более уважаемому земляку. – Вооружённых конфликтов уже нет.
- Откуда ты знаешь?.. - Он на мгновение умолк, кликнул глазами Мисаля, тот шепнул ему короткую заливистую фразу. – Коанми. Вы же не властвуете всем этим миром. Здесь всё, может быть, и так, но где-то за океаном происходит то, что вам неизвестно.
- Представители всех великих государств присутствуют в этом зале. Остальные мелкие части... – Она подбирала нужное слово. – Первобытны... Они не ведают, что творят.
- И как довести до них то, что мы говорили вам?
- Это ваша воля. Все разумные народы представлены на заседании в полной мере. Только Африка задержалась. Но письменно подтвердила, что согласна на ваши условия.
- Вы ещё не знаете всех условий, - поправил девушку Эетль. – Они будут более суровыми.
- Помилуйте. – На этот раз встал главнокомандующий повстанцев. – Мы же всё выполнили! Войны больше нет.
- Возможно, - кивнул беловолосый. – Но, например, ещё позавчера мы воздействовали на подозрительную военную группировку...
- Это были мои люди. – С места в зале поднялся человек в чёрной форме. – Полковник Чернов. И то соединение, которым я командовал, не вело боевых действий!
- А почему вы не со своим соединением?.. – задал вопрос Митлиарахаль. – У меня другие данные насчёт того, вели вы боевые действия или нет.
- Они неправильны! – возразил Чернов.
- Я верю своим людям, - не согласился Эетль.
Полковника дёрнули за руку соседи по ряду, и он нехотя сел на место, что-то говоря себе под нос.
- Есть ещё сомневающиеся в нашей правоте? – вгляделся в зал Эетль.
Ответом было молчание. Даже постоянный гул куда-то исчез.
- Что вы ещё хотите? – спросила Коанми.
- Мы оставим здесь свою группу. Она будет контролировать происходящее на планете. Вы будете снабжать наблюдателей всем необходимым. Если возникнут какие-либо инциденты, на Землю вернётся наш воздушный флот и никого не пощадит.
- Это всё? – улыбнулся маршал южан Герлен и вышёл в центр зала. – Так в чём проблема?
- Сядьте, - резким тоном приказала ему Алексиевич.
- Что? – растерялся он.
- Сядьте, - повторила она ещё более резко и ударила кулаком по трибуне.
- Девушка, в чём проблема? Вы как со мной разговариваете?
Она не ответила на его вопросы и обратилась к Эетлю:
- Мы не принимаем ваших условий.
- Почему, дитя моё? – спокойно спросил он.
- Они слишком жестки. – Сделав паузу, добавила:
- И коварны.
Зал заволновался снова, не понимая, в чём проблема. «Она всё испортит», - доносились до Олега чьи-то голоса. Рядом вздохнул толстый подполковник и возмутился: «Соглашаемся – и дело с концом! А тут она...»
- Товарищ старший лейтенант, в чём дело? – вмешался Прядин. – Почему вы не соглашаетесь, Настя?
Блондинка сошла с трибуны, зал замер в надежде, что вот оно, долгожданное решение: она поняла ошибку и уходит.
- Нет! – предвосхитила их мысли Настя. – Я не уйду. Не уйду, пока не закончу свою речь до конца. – Девушка вышла в центр зала, где всё ещё стоял главнокомандующий Южных войск.
Он показался Олегу таким беспомощным на фоне этой прекрасной смелой женщины и поспешил сесть, произнеся напоследок тихо-тихо: «И что она так набросилась?..»
- Вы хотите этого? – спросила Коанми у зала. – Вы знаете, чего они хотят? Вы думаете, я побоялась воздушного флота, который может сюда прийти? Нет! Я испугалась, увидев перед глазами вашу судьбу... «Вы будете снабжать наблюдателей всем необходимым». Помните эту фразу? Её только что произнёс уважаемый Эетль Митлиарахаль. Вы хоть знаете, что им необходимо? Вы знаете, что такое Тиал?! Знаете, почему мы с сестрой сбежали с Куитлоаля?
Зал замер.
- Скажи им, Мисаль, - продолжила она. – А вы, Эетль?
- Ты не так всё поняла, дитя моё.
- Я поняла всё так, как оно есть. Скажите, где вы были до этого? В чём заключается ваша исследовательская экспедиция? Да и вообще любая экспедиция...
- Мы познаём Вселенную.
- Это пустые фразы, - возразила она. – А истинная цель?
Эетль не ответил, зато Мисаль крикнул на весь зал:
- Отдайте её нам.
- Постойте, - возразил внезапно поднявшийся с места индус. – Продолжайте, товарищ старший лейтенант.
- Как ты смеешь? – бросил ему Мисаль, но индус не стал конфликтовать.
- Чем кончались все ваши экспедиции? Любые экспедиции. Какие цели они преследуют?.. Ладно, скажу я.
Её глаза заблестели, она посмотрела в потолок, шепнула что-то и продолжила:
- Вы ищете цивилизации. Подходящие цивилизации. Земляне, я знаю, подходят...
- Подходят для чего? – Это поднялся Эккель.
- Для того, чтобы «обеспечить всем необходимым». Скажи, Мисаль, почему мне пришлось сбежать? Говори!
Мисаль молчал, убрав глаза в сторону.
- Я нарушила Тиал. Верно, - щёки Насти зарделись.
- А Тиал, - поддержала её сестра, - это свод правил по ведению экспедиций... Мы были тогда на одной красивой планете. Красота поражала до самого сердца!.. Мы знали, что ждёт эту планету. Её населяли почти такие же люди, только жили они мирно. Жаль, что они подошли нам, нашему Куитлоалю... Ту планету наказали за излишнюю миролюбивость. Оставили наблюдателей, мы с Коанми были одними из них и должны были «получать от планеты всё необходимое». Мы не смогли...
- Что для вас необходимо? – Свой второй вопрос задал Эккель.
- Люди. Биологический материал... Ресурсы недр тоже нужны. Вы думаете, те, кто погиб в последние дни, нашёл смерть случайно? Досадная гибель корабля – лишь предлог, который всё равно бы нашёлся. Он ВСЕГДА найдётся... Вы удивились, почему этот молодой человек, - она указала на Эетля, - зовёт меня «дитя»? Он молод снаружи, но многоопытен внутри. И не постареет. И даже не умрет, если ему не «помочь». Мы бессмертны. Но какой ценой! Ценой миллионов живых существ, достигших определённого уровня и способных «снабдить всем необходимым»... Запас энергии, даваемый нами при рождении, ещё никогда не иссякал: любой погибал от несчастного случая раньше! Либо уставал жить... Наша вечная жизнь основана на смерти, но не нашей собственной, а таких, как вы, земляне...
- Молчи, - рассвирепел Мисаль. – Ты все исказила, предательница!
- Она права! – поддержала сестру Киетль.
- А если не давать новых запасов, новых биологических ресурсов? – спросил Прядин.
- Сейчас запасов ещё хватает. Их хватит на многие годы. Эти запасы – на будущее.
- Вы должны принять наши условия! Не слушайте её!
- Нет! – резко возразил маршал Севера.
- Нет! – вторил ему индус, глаза его горели свирепым, но благородным огнём.
- Мы не потерпим такого! Вы ей верите?
- Постойте, уважаемый, - обратился к Эетлю Натансон. – Она говорит правду?.. Тогда в чём смысл этих переговоров? Не проще ли просто прийти и взять?!
- Это испортит Тиал, - нашёлся беловолосый. – А вам будет не больно.
- Другие народы соглашались?
- Да.
- Но у них не было переговорщиков, знающих вас изнутри...
- Не было, - признался Эетль. – Соглашайтесь – мы всё равно останемся!
- Условия такие. – На весь зал заявила Настя. – Остаётся двадцать наблюдателей. Они обитают на орбите и контролируют наш договор о мире.
- Но этого мало! – не согласился Эетль.
- В самый раз! При этом ничем обеспечивать их мы не будем, - добавил главком Северных войск. – В противном случае мы заберём вас с собой.
Эетль вопросительно посмотрел на маршала.
- На тот свет, - пояснил тот. – Начнём воевать – приходите и уничтожайте! Уничтожайте полезный для ваших будущих поколений как воздух материал! Один вопрос: зачем вам ещё, когда вас и так уже немало, тем более, вы бессмертны?
- Все так устроены. – Ответ Эетля маршала удовлетворил. – Не имея ничего, радуешься крупице; получив что-то, хочешь во много раз больше... Все так устроены: и мы, и вы, и кто-то другой. Просто системы ценностей не всегда совпадают.
- Точнее, - сказал Эккель, – почти всегда не совпадают.
- Будь по вашему...
- Смиритесь и примите наши условия! – вмешался Мисаль. – А их, - он глянул в сторону белокурых сестёр, - отдайте нам. Они такие же, как мы, они часть нас!
- Нет, - отрезал индус. – Лучше смерть.
- Не надо смерти, - возразил успокоившийся Эетль. – Мы согласны: остаётся двадцать человек. Глава – Мисаль. Они будут жить на орбите и никому из вас не помешают. Если вы не нарушите условий.
- Хорошо, - кивнул индус. – Однако, поверьте мне, предлог найдётся. И мы будем готовы к его появлению.
- Вы что, не разоружитесь? – спросил Мисаль.
- Настя ситуацию немного прояснила... – твёрдо сказал Прядин. – Мы сами это решим.
- Мы можем вернуться и не простить.
- Вы и так не простите, - ответил генерал. – Возвращайтесь – мы приготовимся к встрече.
- Не торопитесь. Ваша гибель нам не нужна.
- Ресурсы всё-таки кончаются? – Прядин улыбнулся. – Тем хуже для вас. Мы не сдадимся, чтобы стать подопытными крысами.
- Мы далеко не совершенны, - продолжил мысль генерала индус. – Наши технологии и характеры не идеальны, но мы не рабы! Не рабы! Вы – великие... Считаете так сами и убеждаете в этом других. Однако, - это русское слово явно приходилось по душе индусу, - вы так же, как и мы, несовершенны. Ваше несовершенство скрыто от посторонних глаз, бойтесь, что оно когда-либо откроется другим. Вы, вы – рабы своих потребностей. Любители роскоши... Роскошь для вас – бессмертие, оправдание деяний – поиск бессмертия для своих потомков... Под благим предлогом вы сеете зло вокруг себя. Но у всего есть конец – зло это вас когда-нибудь погубит, съест изнутри. Мы стоим на уровень ниже, возможно, и не на один. Мы «корм». Но кое-что из того, чего вы и представить не можете, уже проходили...
- Это вы так думаете.
- Посмотрим, кто прав... Все великие находят убогие оправдания перед стоящими ниже. Это бывало и у нас на планете. Теперь всё изменилось, и изменится ещё.
- Дерзайте. Мы уходим. – Эетль подал знак своим помощникам.
- Идите, - бросил им в ответ Прядин.
- И не возвращайтесь, - чуть слышно добавил Эккель.
Я люблю другого, Герман, - призналась Марина, когда они приехали в Сейду. – Он тоже лётчик. Не знаю, что нас связало с ним. Наверное, моё одиночество и взаимное влечение. Переросло в любовь.
- Ты думаешь?
- Да. Только вот ранили меня, и мы расстались. В Мурманск поеду во многом из-за него – больше у меня дел нет.
- У нас всё кончено?
- Извини. Я уже говорила. – Марина потупила взгляд. – Нас связала война, его со мной – тоже. Но как-то по-другому.
- Не боишься, что у вас будет точно так же, как и у меня с тобой? – Герман почесал бороду и надел капюшон.
- Боюсь, - честно сказала Лаците. – Но попробую...
- Хорошо. – Он взял её за руку и поцеловал.
В последний раз, на прощание.
Марина осторожно забралась в летящую в Мурманск «Сову» и задумчиво помахала Герману рукой, муж ответил ей тем же и отошёл подальше от взлетавшего самолёта.
- Прощай, Марина! – крикнул Лацис. – Прощай!
И шёпотом добавил:
- А всё-таки жаль...
Глава 19
«Полёт»
Маршал Герлен угрюмо смотрел на подчинённых.
- Пора, господа, пора... Мы сделаем всё очень быстро, молниеносно. Эти беловолосые ничего не заметят. А потом будет уже поздно: нас они не тронут. Зачем? Мы ведь материал... Мы должны победить!
- Победим ради себя, - оформил мысли Герлена Эккель. – Как обычно... Ни к чему хорошему это не приведёт.
- Пока ещё решения принимаю я! – поставил на место Ивана Ефимовича маршал. – Всё уже готово, не так ли?
- Да, господин маршал, - кивнул Эккель.
- Вот и хорошо.
- А что делать, если вмешаются пришельцы? Они и так обнаглели: снова пропал полк пехоты, на этот раз под Архангельском. Мы пока молчим.
- Молчите и дальше, господин Эккель. – Хуже не будет.
- Молчание – знак согласия. Согласия на рабство. И что толку, если один раб убьёт другого и вернёт себе прежние позиции? Всё равно он останется рабом.
Маршал помолчал минуту и резко бросил в ответ:
- Начинайте!
Марина вернулась в Мурманск и первым делом спросила про Любителева. На взлётной площадке про него ничего не знали, и сердце Лаците сжалось: неизвестность порой хуже, чем плохие вести.
Разломанный автобус довёз женщину до штаба. Где-то тут должны были находиться выжившие лётчики со «Звезды». Марина боязливо ступила на снег и направилась к полуразрушенному двухэтажному дому, её встретил довольно милый часовой и поинтересовался, зачем она пришла.
- Мне бы лётчиков со «Звезды», - коротко ответила она. – Пошехонский, Любителев, Васильков... Знаете, где их найти?
- Васильков внизу, - часовой рукой указал на вход в подземелье. – Он вам все и расскажет. Спросите там его. Шелестов! Проведи капитана вниз.
Вскоре Марина увидала Сергея Геннадьевича. Он сидел за столом и ел куриный суп.
- Маринушка! Поправилась! Похорошела! Мы уж тебя потеряли, извини.
- Да уж я сама вас потеряла, - улыбнулась Лаците. – Ну, как тут у вас? – спросила она, но подумала в первую очередь про Олега.
- Так себе, - признался майор. – Ты присаживайся, ешь-ешь. Честно говоря, давит этот контроль «сверху». Их всего двадцать человек, но они всё равно сильны. Ты, кстати, знала про Алексиевич?
- Да.
Ответ Марины Василькова не удивил, и он продолжил:
- Поговаривают, ещё народ пропадает. Хотя не должен... Значит, беловолосые договор нарушают. А мы боимся... Не надо бояться – пусть нас сметут с лица земли, но уйдём мы красиво, героями. Так ведь?
- Так, - согласилась Марина и поинтересовалась:
- Как Олег?
- Олег? – переспросил Васильков. – Ты не слышала?
- Что с ним? – Голос капитана задрожал.
- Ты его любишь? – Майор посмотрел в синие глаза Лаците. – Несмотря ни на что?
Марина кивнула и чуть не заплакала. Повторила вопрос:
- Что с ним?
- Он жив.
- Ну слава богу! А то я испугалась...
- Клевский не шпион, - неожиданно сказал Сергей Геннадьевич.
Марина широко раскрыла красивые глаза, внимательно посмотрела на майора:
- Кто же тогда?
- Олег... Прости.
- Ты его видел после этого? – нашлась, несмотря на сильное потрясение, Лаците.
- Он приезжал на переговоры. Сейчас где-то южнее, наверное.
- Понятно.
Она еле сдерживала накатывающие слёзы и вспыхнувшие обиду и злость. «Предатель! Из-за него погибли люди... Мы все виноваты в чьей-либо смерти. Но эти люди ему доверяли, а он нанёс удар в спину... Я его любила. Любила...» В считанные доли секунды мир под ногами Лаците рушился. Исчезали воздушные замки, грёзы о будущем, любовь. Жить не хотелось. Но приходилось. Не время уходить вот так, не прощаясь: Земля на грани перемен, и надо идти за счастьем самой. Оно не всегда стучится в двери просто так – его надо заслужить. Счастье... Всё можно выразить этим словом. И для каждого оно своё. Может быть, поэтому вся эта неразбериха, все эти войны? Просто люди хотят быть счастливы, но понимают счастье по-разному... А всем одновременно счастливыми не быть: так уж устроен мир.
Женщина вспомнила Олега, его крепкие объятия, тёплые слова, добрую улыбку. Что – правда, а что – лишь сон? Он врал... Врал? Врал. Он пришёл выполнить задание, а Марина стала лишь желанным трофеем. «Ненавижу!» Внезапно в мозгу стукнула мысль: «так же я думала и о Пошехонском». «Ненавижу! Убью!» Потом что-то изменилось...
- Что с остальными? – спокойно, будто ничего не произошло, спросила Марина.
- Андреев нашёлся, почти все те, кто на станции остался, только Козлов и Асайло погибли. Живы Беликов, Дальний, Шульга, Ефимов. Иванов с Недоевым.
- Пошехонский?
- Живой. Куда ж ему деться? – майор слегка развеселился, пытаясь поднять настроение и у Марины. – Ты из-за Олега не переживай...
- Он-то и не Олег, наверное...
- Олег, только не Любителев. По-другому как-то. Если хочешь, у Пошехонского спроси.
- Где он?
- Около залива.
- Поехали вместе?
- Хорошо.
Ракетоносцы медленно приближались к Мурманску. Лётчики устало вглядывались в розоватую гладь, ожидая приказа атаковать. Рядом неторопливо плыли по воздуху истребители прикрытия. Вернувшийся в строй Крестиков задумался о дочери. Он вёл своих бойцов на задание, но думал о Наде. Для чего они нашли друг друга? Чтоб снова расстаться из-за глупых междоусобиц?
Погода стояла неплохая: приятное солнышко, радостные блики на снегу. Только вот неистребимое ощущение тревоги где-то поблизости. Тревоги за мир в целом и каждого человечка в отдельности.
- Выходите на цель, - послышался по радио голос Герлена.
Голос показался Крестикову каким-то скрипучим и неприятным, но он переборол себя и ответил:
- Есть.
Затем отдал приказ другим пилотам:
- Выходим на цель.
Передатчик молчал, никто не желал говорить. Все летели наедине со своими мыслями и слышали слова командира сквозь таинственную пелену.
- Беловолосых не видно? – поинтересовался Эккель.
- Нет, - безразлично ответил Крестиков.
- Антон, ты знаешь, что делать...
- Да, - согласился майор.
Самолёты шли над землёй чуть слышно, боясь спугнуть оглушающую тишину. Крестикову показалось, что слева пролетела стайка птичек. Пролетела так быстро, что исчезла до того момента, как лётчик успел ею налюбоваться. Скоро их встретят. Северяне, наверное, не дремлют и ждут удара. Хотя, по сути дела, удара быть не должно, ведь договор предполагает мир. Жаль, что соглашения не всегда выполняются. Часто пишутся одними, а предназначены для других.
- Ильин. Алексей? Готовы? – спросил Крестиков у ракетоносца.
- Да. – Голос Ильина дрожал.
- Ты хочешь этого?
- Нет, - признался ракетоносец.
- Вы хотите, ребята?
Пилоты молчали, Крестиков повторил вопрос.
- Летим, Антон, - услышал майор чей-то голос.
Северяне заметили авиацию южан издалека. Офицеры-зенитчики с грустинкой в глазах оглядывались по сторонам, не зная, что предпринять. На связь вышел Прядин, поинтересовался, в чём дело, и решил поднимать своих лётчиков в воздух. Солдаты замерли у своих орудий, боясь пошевелиться, прокручивая в голове возможное развитие событий: ближайшие минуты не предвещали ничего хорошего.
Пошехонский был готов ко всему. Рядом летели его боевые друзья, старые, проверенные многочисленными сражениями, и новые, появившиеся совсем недавно, после разгрома «Звезды». Он был в них уверен, уверен, что они не подведут в трудную минуту.
Расстояние между двумя авиагруппами сократилось настолько, что можно было наносить удары по противнику. Пошехонский молчал. Молчала и вся его команда.
Внизу молчали зенитки, молчал невысокий лес, росший поблизости, даже снег не скрипел.
Южане видели приближавшихся к ним розоватых «шмелей». Крестиков боялся спугнуть эту тишину, испортить всё разом глупой атакой, которая способна изменить только одно: один раб займёт место другого. А тиран останется на прежнем месте... Надо начинать с тиранов...
- Почему не атакуете? – крикнул Герлен. – Что случилось?
- Мы не будем, - ответил за всех майор. – Я вижу там своих.
- Каких своих? Вы рехнулись что ли? – рассвирепел маршал. – Это приказ! А вы отказываетесь выполнять приказы!
- Это плохой приказ, - ответила рация. – Приказ неразумного человека. «А после нас хоть потоп»... Так ведь?
- Что у них там? – заскулил Герлен, обращаясь в Эккелю. – Неужели опять пришельцы со своими штучками?! Это психическое оружие – сильная штука...
- Такое психическое оружие сильнее любого средства, - довольно произнёс Иван Ефимович. – Против него и пришельцы бессильны. Это оружие Человека!
- Что вы несёте? – раздражённо буркнул маршал. – Это бунт?!
Герлен зло потёр руки и крикнул охране:
- Возьмите его под стражу!
Часовые стояли, как вкопанные, будто бы эти слова маршал произнёс не им, а самому себе.
- Вы что, оглохли?! – с досадой и обречённостью выпалил главнокомандующий и потянулся к кобуре.
- Взять его! – спокойно сказал Эккель, и мигом несколько человек обступили Герлена. – Нам надоело воевать. Воевать против самих себя! Уж если сражаться, то во благо Земли, а не чьих-либо мелочных интересов!
- Глупец, - стиснув зубы, проревел маршал. – Разница лишь в масштабах. Пришельцы тоже заботятся о благе своей планеты... Будь то область, страна, планета, галактика – всё одно...
- Пусть так, - не стал спорить генерал. – Лучше быть глупцом, чем таким умником, как вы. Ум ваш направлен только на достижение своих целей... Я сам совсем недавно думал, как вы. И жалею об этом! А эти люди, - он показал рукой на окружающих, - разве не жалеют?!
Пошехонский видел застывшие в небе самолёты Юга, смотрел на них и думал. Что будет? Размышления прервал звук заработавшей пушки, последовал залп орудий с поверхности. Южане не ответили, только несколько горящих машин устремилось вниз. Они застыли и не стреляли!
- Кто дал приказ открыть огонь?! – громовым голосом вошёл Пошехонский в сознание бойцов. – Прекратить!
Стрельба закончилась так же быстро, как и началась. Южане по-прежнему висели в воздухе, не предпринимая активных действий.
- Они свои... – шепнул в рацию Пошехонский. – Нельзя так...
Майор посмотрел на падающие обломки, ему показалось, что один из сбитых самолётов красно-зелёный. Самолёт Крестикова. «Жаль», - подумал Пошехонский. – «Он стал жертвой войны, нашей войны внутри себя. Погиб, но остался победителем. Перерос это низменное противостояние. Слава таким, как он!»
Противостояние Севера и Юга завершилось. Завершилось изнутри. Жаль, что при этом всё-таки пострадали люди. Были, конечно, и недовольные. Недовольных всегда хватало. Если все будут довольны всем, людям не к чему будет стремиться, а значит, пропадёт смысл жизни. И это страшно.
Пропажи людей не прекратились, более того, народ пропадал с поразительной стабильностью: если так будет продолжаться, скоро вообще никого может не остаться. Лучше быть вместе, тогда потеряться гораздо сложнее.
Земляне хотели переговоров. И выдвинули свои условия. Пришельцы вежливым жестом пригласили переговорщиков к себе. К поездке готовились Эккель, Прядин, Анастасия Алексиевич, сопровождать посланцев вызвался Пошехонский.
Марина ходила между близняшками и расспрашивала подробности, девушки охотно отвечали. Рядом на стуле присел Евгений Сергеевич, задумчиво вглядываясь в предрассветную даль. Почему-то вспоминал юношеские годы.
- Когда летим? – поинтересовался он у Эккеля.
- Проводники должны прилететь с минуты на минуту.
- Группа захвата готова?
- Да.
- Не боитесь, что мы можем не вернуться? Что, если нас обведут вокруг пальца, задурманив очередной психической штуковиной?
- Не переживайте, товарищ майор, - заверила Пошехонского Лаците. – Настя не позволит им пойти на такие уловки: она их знает изнутри.
- Надеюсь.
В помещение вошёл Ивакин и сказал:
- Прилетели. Шестеро.
- Спасибо, - поблагодарил за информацию Прядин. – Едет тридцать человек. Десять переговорщиков и группа захвата.
- У них в корабле все точно не поместятся.
- Полетим на своих «совах» и «шмелях», - невозмутимо произнёс генерал северян.
- Они же на орбите, - напомнил Ивакин. – Нам туда не взлететь.
- Значит, опустим их на землю.
Двадцать бойцов были готовы, делегаты обсуждали последние тонкости. В комнату вошёл Абрамов, увидел Лаците и затрепетал. Марина смотрела на него, не отводя глаз. Смотрела, убивая своим жестоким холодным взглядом.
- Марина... – шепнул Олег. – Как ты?..
- Нормально, - всё-таки ответила она, хотя Абрамов не верил, что она ответит.
- Я тоже еду к ним.
- Понятно. – Будто льдинками порезало сердце Любителева.
- А ты?
- Зачем я там нужна? Я просто солдат.
- Пойдём на улицу, поговорим наедине. – Взгляд Олега умолял.
- С предателями я не говорю, - отрезала она и повернулась к Насте.
- Постой, Марина.
Лаците уже его не слышала. Делала вид, что не слышит. Обрывки произносимых им фраз сплетались с потоками льющихся мыслей. «Я тебя люблю... Это была моя работа... Я сожалею...» Она не обернулась.
- Идем! – послышался голос Прядина.
Группа из тридцати человек неспешно задвигалась к выходу на улицу. Неподалёку стоял самолёт беловолосых. Около него ютилась небольшая компания пришельцев, сосредоточенно беседовавших на своём непонятном землянам языке. Увидев делегатов, куитлоальцы замолчали.
Навстречу Прядину, который вёл группу, вышел один беловолосый, ничем особо не отличавшийся от остальных, и громко сказал:
- Пройдёмте в наш корабль.
- Мы все поместимся? – поинтересовался Эккель.
- Сколько вас?
- Все, что есть, тридцать человек.
- Много.
- Мы полетим все, - выдвинул свои условия генерал северян.
- Это невозможно.
- Возможно, - настаивал на своём Прядин. – Сообщите своим, что мы прилетим на наших машинах. Пусть сойдут с орбиты и опустятся на небольшую высоту, куда мы сможем добраться сами.
- Нет.
- Приступайте! – к удивлению многих крикнул Прядин. – Сообщите мои условия Мисалю.
Беловолосый скрылся в корабле и через пару минут вышел наружу:
- Хорошо, летим.
Авиация поднялась в небо и устремилась на юг, следуя за кораблём-проводником. Вскоре люди увидели в воздухе что-то большое, блестящее на солнце. Красивое и величественное. Станция пришельцев. Довольно большая для двадцати человек, обитавших сейчас на ней. Что творится внутри неё, почему исчезают люди, как она, такая большая, висит вот так, не затрачивая никакой энергии? Много вопросов. Есть и ответы, но их землянам понять было не дано: всё слишком запутано, не сложно, но непонятно, так как мышление куитлоальцев вовсе не такое, как у жителей Земли.
Створки станции открылись, и крылатые машины исчезли в её утробе. Внутри людей испугала роскошь: блестящие стены, увешанные какими-то непонятными, но изумительными по красоте предметами, яркие лампы причудливой формы, которые изливали свет не по-земному. Красиво, но беспокоит душу. Будто это не станция для «исследований», а музей.
Люди очутились в просторном зале посреди станции, озираясь по сторонам. Зал окружали кольца этажей с овальными дверьми, где, вероятно, обитал экипаж. Со второго яруса к делегатам спустился Мисаль.
- Здравствуйте, - поприветствовал он землян. – Ну как вам наше обиталище?
- Превосходно, - не побоялся этого слова Эккель. – Однако пришли мы не за этим.
- Действительно, - согласился пришелец и перевёл взгляд на Коанми. – Неплохо, да? Вернуться не хочешь?
- Нет, спасибо, - вежливо ответила девушка.
- Наша станция называется «Аукель». В переводе на ваш язык – «Звезда».
- Интересно... – вставил фразу Прядин. – Вы не могли бы позвать всех ваших сотрудников.
- Зачем? – удивился Мисаль.
- Есть предложение, - подмигнул ему генерал.
- Да? – повёл бровями беловолосый.
- Зовите. – Могло показаться, что Прядин приказывал пришельцу.
Через три минуты все были собраны в центральном зале. Мисаль предложил присесть на удобные сиденья. Олег смотрел по сторонам, удивлялся красоте и необычности всего этого маленького мира, уменьшенной копии другой планеты. Как они живут? Считают ли себя полностью счастливыми? Вряд ли, ведь тогда бы они не искали счастья где-то далеко от Родины...
- Вы не боитесь нас? – спросил Эккель у Мисаля.
- Чего нам бояться? Мы у себя дома, - довольно произнёс он.
- Но и мы ведь здесь.
- Что это меняет? Вы до сих пор ничего не предпринимали и теперь не предпримите.
- Ваша самоуверенность поражает, - заметил Прядин. – Это когда-нибудь вас погубит. Итак, наши условия: вы спускаетесь на поверхность и живёте наравне со всеми. Ни больше, не меньше. От оборудования придётся отказаться.
- Соглашайтесь, Мисаль, - посоветовала Коанми.
- Вы что, с ума сошли? Вам не жить!
- Иначе мы вынуждены будем применить силу.
- Вы разве сильны? – усмехнулся беловолосый.
- Мы сильны духом. Опускайте корабль! Живо!
Пришелец был явно удивлен, его сородичи тоже недоумевали.
- Вы не поняли: сюда вернётся много наших кораблей, они сравняют всё с уровнем океана!
- А так вы за пару лет истощите все ресурсы... Хватит! Делайте, что я говорю!
- Нет! Вы не сможете покинуть корабль.
- Я ведь здесь, - улыбнулась Настя.
Мисаль потянулся к кнопке, но его резким ударом выключил Олег. Пришельцы повскакивали с мест, угрожая применить оружие.
- Огонь!
Послышался короткий залп – на пол свалилось два десятка тел. Один из беловолосых всё же успел нажать заветную кнопку. Олег почувствовал изменения в сознании. Вокруг него расплылись предметы, знакомые лица превратились в страшные физиономии. На ровном месте пропала Настя, исчез куда-то Пошехонский. Пошехонский? А кто это?
Послышались удалённые звуки пальбы, однако Олег не понимал, зачем она, откуда. Он просто потерял сознание и упал лицом вниз. Последнее, что он почувствовал, был холодный металлический пол.
Очнувшись, Олег увидел страшную картину: повсюду лежали мёртвые тела землян и куитлоальцев. Много крови, даже в глазах зарябило... Прямо перед ним лежала Коанми. Красивая, поразительно молодая и, к сожалению, мёртвая. Прощальная улыбка застыла на её изумительном по красоте лице. Чуть поодаль лежали тела Прядина и Мисаля, за ними – Эккель... «Иван Тимофеевич...»
Только сейчас Олег заметил, что ранен: пуля прошила бедро. «Пустяк, ерунда...»
Пошехонский был жив, впрочем, как и ещё пара человек из группы захвата. Одному приходилось очень нелегко: пуля попала в лицо и застряла внутри. Второму повезло больше. Так, две царапины на руке.
- Боже мой, - сказал солдат. – Это всё мы сами себя...
Олег привстал и захромал в сторону раненых. Пошехонский тяжело дышал, раненый в лицо хрипел и пытался что-то сказать.
- Мы где сейчас? – спросил Абрамов.
- Вроде на орбите. Только невесомости не чувствуется.
- Так, наверное, и должно быть, - не удивился Олег.
Капитан склонился над Пошехонским.
- Выживет? – послышался вопрос солдата.
- Не знаю. Как бы нам с базой связаться? Передатчики на таком расстоянии не работают. Разобраться бы в технике...
- Как тут разберёшься? – грустно сказал солдат. – Давай лучше им поможем.
Они перевязали раненых, дав обезболивающее. Потом принялись за себя. Смотреть вокруг не хотелось: всюду ужас, приторно разбавленный блеском стен.
- Надо лететь на их корабле, - предложил Олег. – Я попробую – всё-таки лётчик.
- Давай, - согласился солдат, а я пока за ними посмотрю.
Машина пришельцев пугала своими механизмами, и на первый взгляд поднять её в воздух было невозможно. Кнопок было на удивление мало, джойстика управление не было вовсе. Абрамов потыкал клавиатуру, ничего не вышло. Потыкал ещё – внезапно загорелся тусклый зелёный огонёк над лобовым иллюминатором. Олег с надеждой принялся искать нужную кнопку. Минут через пять, когда капитан уже был готов умереть от отчаяния, проклятый механизм завёлся. Послышался тихий шум неизвестного двигателя, машина слегка приподнялась над поверхностью пола.
- Кажется, получилось! – радостно крикнул Олег. – Кажется, я понял!
Он снова принялся нажимать на кнопки и выявил закономерность: вот рули высоты, вот двигатель, шасси...
- Давай сюда, брат!
Солдат подбежал к кораблю и посмотрел, куда лучше положить раненых. Оба находились в плохом состоянии и постоянно балансировали на грани сознания.
- Несём их сюда.
Было нелегко, но воины справились.
- Теперь бы створки открыть...
- Их можно разбить нашими самолётами, - посоветовал солдат. – Заведём, они поедут на небольшой скорости и пробьют дыру. А мы успеем залезть в машину пришельцев... Только вот что с телами делать?
- Оставим тут. Космос будет хорошей могилой...
План осуществили быстро и дерзко. Чернота окружающего пространства поразила обоих – до этого такой красоты им видеть не приходилось. Как назло предательски заболело бедро.
Посадить аппарат пришельцев оказалось делом непростым, а сама посадка получилась очень жёсткой. Сели где-то в Карелии. Так, по крайней мере, показалось, когда входили в атмосферу и камнем падали вниз. «Конец», - пробежала в голове такая мысль. Нет, повезло.
Их довольно быстро нашли. Раненый в лицо солдат умер при посадке, остальные выжили каким-то чудом, но пострадали изрядно.
Олег сквозь пелену видел небритые лица спасателей, вспоминая притягательную красоту космоса и дерзкое, но поразительно очаровательное личико Лаците. «Жаль, что всё так получилось», - пролетело в его мозгу.
Он отключился и пропал в цветных успокаивающих снах.
Глава 20
«Конец и начало»
Олега разбудил страшный сон, долгий, с яркими красками, затрагивающий каждую клеточку тела лётчика. Ему снились Марина и Маша, где-то промелькнули те чужие письма, адресованные не ему, а настоящему Любителеву. «Почему не пишешь, неужели разлюбил свою Леночку? Пиши, пожалуйста, милый, а то уже несколько месяцев от тебя ни слуху, ни духу». Он ведь кого-то тоже любил... И не повезло.
На фоне многих силуэтов ясно проступала высокая фигура Пошехонского, которая угрюмо ходила в толпе и что-то шептала. Потом всё исчезло.
Олег посмотрел по сторонам и понял, что он в больнице. Так бывало каждый раз, когда он просыпался. Рядом лежал Евгений Сергеевич. Двух солдат, летевших с ними, не было. Сразу вспомнились космическая станция и чёрная бездна. Встали перед глазами Настя, Прядин, Эккель... «Не зря ли они погибли?» - подумал капитан и ответил про себя: «Не зря».
В палату вошла Лаците. Плывущей походкой проследовала к двум койкам и сияюще улыбнулась, хотя в синих глазах Абрамов почувствовал грусть.
- Здравствуйте, ребята! – задорно произнесла она, Пошехонский сразу проснулся. – Не век же здесь лежать? Пора бы и поправляться!
Марина принесла что-то вкусненькое – Олег понял это по ароматному запаху. Но почему она пришла сюда? Один чуть не отправил её на тот свет, другой – предал. Она умеет прощать... Или любит, и эти глупые преграды типа «север-юг» рушатся, как замки из песка?
- Почему ты здесь? – спросил Абрамов.
- Пришла вот, - сбивчиво ответила Марина. – У тебя, ты извини, конечно, немного голова пострадала. Так что привыкай к некоторым провалам в памяти. Я к вам уже месяц как хожу!
Эта фраза удивила Олега. Месяц? А он ничего не помнит.
- Не беспокойся, Любителев, - вмешался Пошехонский. – Ты-то поправишься – врачи сказали. А я вот с этими переломами и ранениями, наверное, надолго.
- Не переживайте, Евгений Сергеевич, - успокоил майора Олег. – Поправитесь и вы, раз живы остались.
- Тебе, кстати, спасибо, что нас оттуда вытащил.
- Что с солдатами, которые с нами были?
- Сам я их плохо помню. Один погиб при падении. – Пошехонский всё-таки называл посадку в исполнении Олега «падением». – Другой жив-здоров и готов к новой встрече с пришельцами.
- Они уже скоро будут здесь, - невесело добавила Лаците. – Так Киетль говорит. А ей можно верить.
- Плохо, конечно. А что делаем мы, чтоб хоть как-то смягчить их атаку? Ведь атака всё-таки будет, как я понимаю?
- Будет, - кивнула женщина.
- Ты, Олег, лежи пока и не беспокойся: сейчас все умные люди со всего мира что-то придумывают. Надо же как-то с беловолосыми бороться.
Абрамов встал с кровати и прошёлся по палате, улыбнулся Марине и предложил прогуляться по коридору. Он уже понял, что больница – мурманская, только тут он раньше никогда не бывал. Да и не нужно было.
- Ты меня простила? – поинтересовался Абрамов у Марины, когда они покинули палату. – Я, может, чего-то и не помню, но хочу знать, простила ли?
- Да. – Её синие глаза засияли с новой силой, прекрасные волосы заблестели в ярких лучах коридорных светильников. – Будешь смеяться, если я скажу, что последний раз ты это уже спрашивал пару дней назад?
- Да? – задумался Олег. – Так, значит, простила?
- Простила-простила, - тихо сказала она и поцеловала.
Бережно и страстно. Так получается, если действительно любишь.
- Не сразу, конечно, - продолжила Марина. – Но теперь ведь старое в прошлом: мы будем жить по-новому, и будет не важно, северянин ли ты, южанин ли. Были врагами – теперь друзья.
- Спасибо, - шепнул Олег и обнял её.
Ещё месяц прошёл незаметно. Люди наслаждались миром, навязанным им свыше, и не хотели ничего менять. Оказывается, жить и не воевать – занятие прекрасное. Жили мирно, но готовились дать жестокий отпор ожидаемому появлению карателей-куитлоальцев. Исследования сбитого корабля не прошли бесследно: теперь люди могли действовать на больших высотах. Другое дело, самолётов подобного типа было раз два и обчёлся: хорошо иметь суперсовременный истребитель, но когда таких машин всего несколько, достойного ответа рою даже не совсем новых самолётов не дать. А у беловолосых уровень развития несомненно выше. Им достаточно прислать сюда несколько боевых кораблей, и Земля надолго уйдёт с их звёздных карт «месторождений материала».
Олег, как и обещали врачи, скоро поправился окончательно. Пошехонский тоже выписался из больницы, однако до сих пор передвигался с тростью, но, несмотря на это, поднимался в воздух. Пробовал себя даже на новых моделях, вобравших в себе всё лучшее от двух цивилизаций. Вспомнили и великое прошлое земли, когда один самолёт мог уничтожить целую страну, когда одна подводная лодка сметала континент. Жаль, не вспоминали пока чего-то другого: воевать не воевали, но думали только о войне.
Пришельцы появились тогда, когда и предполагали: Катя-Киетль дала довольно точные прогнозы. Они, однако, не всегда могли защитить землян от жестоких карателей, действовавших почти безнаказанно: в считанные часы беловолосые смели всю Америку и Австралию. Выжившие описывали происходившие события живо и с дрожью по всему телу: психическое оружие, какие-то высокоточные «бомбы», уничтожавшие всё живое на многие километры вокруг, лазеры, испепелявшие живую силу и технику. Рассказы получались насыщенными и сбивчивыми. Вселяли ужас и святую ненависть к врагу. Люди бились не на жизнь, а на смерть, понимая, что они подобны первобытному человеку против батальона современных танков. Но надежда умирает последней...
Надежда пришла из Индии: там удалось сбить один из кораблей беловолосых. Сбили высоко над землёй, так что теперь верили, что враг уязвим, особенно если подобраться к нему на больших высотах. Повсюду формировались лётные, зенитные, танковые бригады. Делалось оружие, которое бы наносило минимальный урон своим войскам в случае психического воздействия и было беспощадно к агрессорам. В плен не сдавались: знали, что пойдут врагу «на корм» - уж лучше погибнуть, как герой, чем бесследно исчезнуть где-то в космосе. Потери разрастались, как снежный ком, но останавливаться не хотелось – пусть уйдут они!
Пришли печальные новости из Африки: практически всё население погибло, выживших забрали в плен. Правда, куитлоальцы напоролись на бешеный отпор и потеряли пару своих кораблей. Радио скандировало «Всё на борьбу! Каждый может помочь родной планете в борьбе против жестоких завоевателей!» Эти лозунги растекались по Земле на разных языках, разрушая всяческие ультиматумы пришельцев, объединяя людей, которые ещё совсем недавно не могли смотреть друг на друга без ненависти. Жаль, что некоторые станции работали впустую: их уже многие не слышали, сгинув в небытие после атак пришельцев. Планета погибала, но не сдавалась, стараясь забрать на тот свет побольше тех, кто пришёл сюда с войной.
Радиопередатчик угрожающе зашумел, зашумел так внезапно, что Натансон не мог не вздрогнуть.
- Что у вас? – спросил генерал у дежурного.
- Приближается два корабля, товарищ генерал. С юго-запада. Скандинавы передали. У них уже началось... Связь прервалась.
- Ясно, - задумчиво процедил Натансон. – Мы их встретим. Прячьтесь под землю, немедленно! Слышите меня?
- Слышим. Так точно.
Генерал поднялся из-за стола и скомандовал собравшимся в зале военачальникам:
- С богом! Каждый знает, что делать! Так будем же сражаться достойно.
Его призыв поддержали одобрительные возгласы, и через несколько секунд комната опустела. Сам генерал поспешил спуститься вниз, туда, где вражеское оружие могло не достать.
- Лётчики готовы? – спросил он, как только спустился в бункер.
- Да, - ответил сидевший здесь Ивакин. – Пошехонский должен справиться.
- Остальные?
- Зенитчики ждут. Замаскировались. Правда, у врага много всяких маленьких БЛА, которые могут разведать обстановку. Им мы противодействовать не можем. Но ядерное оружие готово. Думаю, корабли сбить нам под силу: индусы детально описали, как это им удалось. Осталось повторить.
- Скандинавы на связь выходили?
- Несколько минут от них ничего не поступало. Там сейчас бой идёт. Или уже закончился.
Эти слова могли смутить кого угодно. Бой, не успев начаться, закончился... Значит, соперник невероятно могуч и жесток. И это в ближайшие минуты узнают на себе бойцы Кольского полуострова?
- Из Амдермы пополнение вернулось?
- Да. Только куда их приткнуть? Самолётов-то не очень много, старая техника во многом бесполезна. Пушечное мясо, да и только...
От индусов Натансон знал, что в последние дни куитлоальцы почти не применяли психическое оружие, так как оно стало неэффективным: люди вооружены только тем, что вредно для беловолосых, а себе урона практически не наносят. Действуют небольшими группами на огромном удалении друг от друга – вреда даже при большом желании не нанесёшь. Поэтому пришельцы перешли к другим действиям – разрушительным взрывам неизвестной землянам природы. При этом никакие строения не страдают: гибнут только живые существа. Однако при таких бомбардировках немалой опасности подвергались сами корабли, так как мощного оружия против истребителей флот куитлоальцев не имел.
Сейчас была как раз такая возможность – поразить цель при заходе на «бомбардировку». С аэродромов уже поднялось несколько групп, в звено каждая. Плюс пара ракетоносцев, следовавших на почтенном удалении от Мурманска и других населённых пунктов.
Пошехонский действовал вместе с Васильковым, Шульгой и Ефимовым. Опытные бойцы, способные на многое. А на невозможное?.. Сзади покачивался ракетоносец. В случае, если психика пилотов будет всё-таки затронута, машины были оборудованы «самоликвидаторами», которые прекрасно показали себя в битве над Москвой недельной давности.
Евгений Сергеевич знал, что где-то к северу от них идут ещё несколько авиагрупп. Марина, Дальний, Недоев, Любителев... Все там. Живы ли ещё? Живы!
Самолёт майора был оборудован для двух человек. Сзади сидела Катя Алексиевич, способная в нужный момент дать дельный совет. Девушка сильно изменилась в последнее время, стала более замкнутой после потери сестры, сделалась агрессивной по отношению к своим сородичам и желала их поражения.
- Ребята, - послышалось в передатчике Пошехонского. – Они прямо над нами... Это лейтенант Шеин говорит. Мы вас видим на радаре. Осторожней! Они идут с запада, встретили там сопротивление. У них боевые беспилотники.
- Спасибо, парни, - отозвался майор. – Сейчас мы попытаемся зажать их в тиски: с севера подойдут ещё самолёты.
- Быстрее, а то они движутся к Мурманску!
- Постараемся.
Истребители поднялись над облаками, оставив внизу ракетоносец. Вдалеке виднелись два огромных диска, изрыгающих голубоватое пламя. Снег внизу бешено таял, предвещая нелёгкую судьбу авиаторов.
- База, свяжите нас с Лаците! – попросил Пошехонский.
- Товарищ майор. – Голос Марины был спокоен. - Мы уже тут, но с другой стороны. Видим цель. Они что-то упорно зачищают.
- Там Ковдор был...
- А где Любителев? – поинтересовался Пошехонский.
- Они ещё не подошли.
- Ждём, - лаконично ответил майор.
- Быстрей бы. – Это Василькову не терпелось сойтись в смертельной схватке с неведомым врагом.
Подошли ещё два звена, одно из них сопровождал ракетоносец, задиристо блестевший на солнце. Наконец подошёл и Любителев со своим звеном.
- Ну что, братья-сёстры, - обратился к пилотам Пошехонский. – По своим не стрелять, врага уничтожать и ничего не бояться! – Евгений Сергеевич засмеялся. - Они не такие уж непобедимые – справимся! Тем более, у нас есть опыт африканцев и индусов. И Катя.
Крылатые машины осторожно стали приближаться к огромным дискам, несшим смерть и умопомрачение. Радары визгливо зашумели, предвещая встречу с кучей небольших беспилотных аппаратов. Всё это смотрелось крайне необычно, учитывая то, что солнце сияло как никогда ярко: голубое пламя, розовый снег, блеск глаз и фюзеляжей.
В считанные секунды пространство вокруг истребителей облепили крохотные самолёты пришельцев: одни пытались атаковать, другие изучали обстановку, третьи пытались воздействовать на психику.
Пилоты сражались героически: автоматы противника разлетались на куски, не успев выполнить своих обязанностей. Тем не менее, самолётиков было слишком много, и вскоре Олег услышал рядом приглушённый взрыв: сработал «самоликвидатор» в машине одного из лётчиков.
- Переманивают! – раздался крик Василькова. – На помощь!
Сергей Геннадьевич почувствовал изменения внутри себя, почему-то захотелось чего-то сладкого и мягкого, в голове проснулась нездоровая агрессия, а сразу за ней мысль: «непорядок». Майор самостоятельно нажал красную кнопку ликвидации.
Из облаков торопливо вынырнули ракетоносцы, и сразу же в цель полетели ракеты.
- Успели! – радостно крикнул Дальний, но через мгновение этот возглас растворился в ужасном взрыве его самолёта.
Несколько ракет уверенно пошли на два огромных диска. На секунду пилоты замерли, любуясь могуществом грубой разрушительной силы. Взрыв одного из ракетоносцев заставил опомниться и сражаться с удвоенной энергией.
Марина с горечью заметила, как взорвалась, не долетев метров пятисот до смертоносного диска, одна из ракет: хорошо сработали вражеские БЛА. Тут же в момент сгорел истребитель ведомого. Несмотря на недолёт, ядерная ракета зацепила-таки корабль пришельцев, он неуверенно накренился и слегка опустился. Вторая ракета довершила начатое: сотрясающий небо взрыв, миллионы небольших осколков, разваливающийся в воздухе силуэт корабля-исполина.
- Марина, у тебя всё нормально? – крикнула рация голосом Олега.
- Да, - весело произнесла Лаците. – Надо бы по второму!
Ракеты уже неслись по направлению к кораблю-убийце, норовя растащить его на части. Одна из ракет просто тупо ударилась в корпус корабля и исчезла в пропасти неба.
- Не сработала, чёрт! – выругался Пошехонский.
- Они включили защиту, но она проходима! – из-за спины Евгения Сергеевича крикнула Катя. – Поле устроено так, что не даёт сработать боеголовкам. Надо прошить поле самолётом – оно на такое не рассчитано, а потом сразу ударить ракетой.
- Самолёт погибнет? – поинтересовался Ефимов.
- Скорее всего, - грустно проговорила Алексиевич.
- Я лечу, - бросил Дмитрий и направил машину прямо на затмевавший солнце диск. – Стреляйте мне в хвост!
Ракета пошла вслед за ним, догоняя с каждой секундой. На перехват бросилась стайка беспилотников, но Пошехонский мастерски прикрыл летевшего на гибель товарища: самолёт капитана Ефимова прошил защитный барьер и спикировал вниз. Сразу же за ним в образовавшуюся щель проникла ракета, которая не пощадила никого на корабле. От ударной волны самолёт отважного капитана разметало в клочья. Погиб и попавший под удар Шульга, досталось и машине Пошехонского, однако майор сумел вывести аппарат из штопора и вернуться в бой. Впервые Евгений Сергеевич увидел «шмель» Любителева: тот отбивался от роя беспилотников, испуская дым из всех участков корпуса.
- Берегись, Олег! – Пошехонский коршуном налетел на бездушных врагов и спас капитана. – Катапультируйся, Олег, давай, сгоришь ведь.
- Нет, - отрезал лётчик, но его самолёт уже падал вниз.
- Прыгай! – повторил Евгений Сергеевич и облегчённо вздохнул: в небе раскрылся белый парашют Любителева.
В этой суматохе майор не заметил потери ещё нескольких бойцов. Погиб второй ракетоносец, сгорело заживо несколько пилотов. Корпус второго корабля пришельцев разваливался на части, падая вниз, на холодный розовый снег. Вдруг очень странно повели себя БЛА, перестав атаковать, сбившись в кучу.
- Центр управления находился на корабле, - догадалась Лаците.
- Мы победили, - устало произнёс Пошехонский, подсчитав в уме потери.
«Васильков, Дальний, Шульга, Ефимов, ракетоносцы, Рыпанов, Ельнин, ещё ребята...»
В воздухе ещё белел парашют Олега. В живых остались Марина, Рустам Недоев, слегка кренился на бок аппарат, с котором расположились Пошехонский с Алексиевич. Больше никого...
Внезапно стало очень тихо, взрывы разваливающихся кораблей, стрельба, переговоры... всё стихло.
- Да, мы победили, - согласилась Лаците. – Здесь и сейчас. Но это только локальный успех.
Будто подтверждая её слова, послышался голос Натансона:
- Вы справились? Я рад. Но у нас новые гости... И, похоже, всё. Прощайте.
Связь тут же оборвалась.
- Летим туда, - приказал Пошехонский.
Три потрёпанные машины устремились к Мурманску.
А там был ад: такой же диск, как и два уничтоженных корабля, разрушал город. Наверное, пришельцы узнали о неудаче их нападения с запада и предприняли новую атаку. Мурманск сопротивлялся, сбивая маленьких приспешников-беспилотников, нанося вред и большому кораблю, но силы были неравны: самолётов не было, зенитки не справлялись, тем более, что после «бомбардировки» большинство людей погибло.
- Это конец? – спросила Лаците, заставив свой самолёт остановиться в воздухе.
- Мы в любом случае не сдадимся, - медленно проговорил Недоев. – Они тоже многих потеряли. И зачем им это? Ведь прилетели лишь затем, чтобы наказать нас за непокорность: и мы ничего не выигрываем, да и они тоже...
- Часто так получается, - согласился Пошехонский.
- Город мёртв, - констатировала факт Катя. – Куда теперь? На всей планете здорового народу почти нет...
- Справимся... – обнадёжил девушку майор.
Шуатль Мадиагаракль не предполагал, что земляне так яростно будут сражаться. Куитлоаль от этой бессмысленной резни ничего не приобретал, только нелепые потери, каких не было уже много лет. И всё ради чего? Чтобы наказать кучку непокорных рабов. Нет, не надо такого счастья! Потеря пяти боевых кораблей очень расстроила командира экспедиции, рассчитывавшего на победу малой кровью. Не вышло: столько времени, жизней и средств потрачены лишь для того, чтобы покарать. Покарать, но всё-таки не сломить... Сколько их осталось? Вообще ещё довольно много: тысяч двести-триста, однако здоровых, не поражённых психическим и другим оружием настолько, чтоб только существовать, а не жить, мало. Тысяч десять. Они вымрут. Очень скоро вымрут.
- Нам здесь нечего больше делать, - высказался на своём заливистом языке Шуатль. – Планета больше не пригодна для нас. А значит, воевать дальше не имеет смысла. Сегодня же уходим на Куитлоаль. В лучшем случае они проживут сто лет. Что это? Мелочь...
- Может, стоит сюда когда-нибудь вернуться?
- И вновь потерять столько кораблей и отважных воинов? Пока это нецелесообразно: космос богат и более мирными существами. Зачем нам такие, когда можно найти гораздо лучше?
- Но ведь уже довольно долго ничего не находим.
- Надо искать лучше... Здесь нам не перепадёт ничего!
Помощник командира одобрительно кивнул и удалился на капитанский мостик, чтобы переслать сообщение на все корабли.
- Мы не покорены! – радовалась Марина.
- Они отступили, - согласился Олег, поднимая с земли небольшой блестящий шарик, остаток какого-то психического оружия беловолосых. – Вернутся ли? – и кинул внеземную штуковину подальше, в сторону небольшого леска.
Лётчик смотрел по сторонам: тишина и пустота. Города уже нет как такового: только пустые глазницы оконных проёмов. Вдоль улиц – полудикие сумасшедшие люди, пережившие эту войну.
- Сколько нас осталось? – поинтересовалась Надя Крестикова, уставившись на памятник отцу с неровно выбитой надписью «Погиб, но остался победителем». – Я имею в виду, нормальных, не сумасшедших.
- Бог его знает, - ответила Лаците. – Мало, наверное. Что их остановило нас полностью уничтожить?
- Несколько тысяч по всему миру, - вставил слово Пошехонский. – Мы вымрем, и очень скоро.
- Думаете? – засомневалась Катя.
- Неприятно, конечно, но это очень вероятно. Очень. Надо что-то после себя оставить, - сказал Евгений Сергеевич. – Потом придут новые люди, и вспомнят о нас, не повторят, быть может, наших ошибок и заживут чуточку лучше.
- Не эти ошибки, так другие, - грустно проговорила Марина. – Но попробовать стоит.
- Конечно, стоит, - кивнул Олег и взял в руки немного земли, смешанной с розоватым снегом.
Через месяц на Кольском полуострове появился индус с небольшой группой уцелевших. Тот самый, что бойко выступал на переговорах. Он задумчиво улыбался, глядя на то, что осталось от людской цивилизации, и полностью поддержал идею оставить на планете какой-нибудь след.
- Мы, наверное, не первые такие... Сделаем своего Сфинкса! – на чистом русском языке заявил индус, звали его Виджай. – Вы верите в то, что сфинкс – послание наших неосторожных предков?
- Не знаю. – Пошехонский улыбнулся.
- А как же иначе? – задорно произнесла Марина, обнимая Олега.
Абрамов крепко обхватил её и взял на руки, поцеловал.
Упан весело шёл на работу: вот-вот ему предстояло окунуться в загадочный мир древности. Утро дарило миру яркое солнце и тёплую погоду, без единого облачка. Вчера наконец-таки откопали ту загадочную капсулу. Большая, профессор говорит, времён докоррской культуры. «Можно ли ей верить? Она молодая, не очень опытная. Как она стала профессором? Хотя знает действительно много. И чего меня угораздило родиться мужчиной? Женщинам добиться успеха гораздо проще...»
- Упан Еленович, здравствуйте! – поздоровался с археологом студент-стажёр.
- Профессор ещё не приходила?
- Была. Не одна, с каким-то человеком. У него кожа будто после пожара... Не знаете такого?
- Нет, - сухо ответил Упан.
Вчера капсулу распечатывать не стали – решили отложить до утра. Это было открытие! Оно поколеблет ещё представление о ходе истории! Странно, что замурована эта капсула в огромные бетонные блоки с какими-то звёздами. По-моему, это водолей. Хотя сейчас он немного другой. Звёзды на небе с течением времени меняют взаимное расположение. И какие-то письмена, повсюду письмена. Символы какие-то, рисунки. Профессор говорит, что докоррская культура. А было ли что-нибудь до этого? Раньше сомневался, но сейчас... Письмена ведь действительно необычные по простоте и красоте. Как их называет наш профессор? «Кириллица». Занятно.
Его просторные белые одежды развевало ветром, ветер был таким мягким и нежным, что хотелось петь и радоваться ему до бесконечности. День должен быть жарким, поэтому надо поскорее сделать всё самое главное, чтоб тогда, когда напечёт голову, напряжённо думать о раскопках не пришлось – спасёт дневной отдых и прохладная тень.
- Открываем капсулу? – спросил ещё один молодой студент.
- Подожди пока, профессора ещё нет.
- Она сказала, чтоб без неё начинали.
- Ну тогда дай я сам.
Капсула была большая, чуть меньше человеческого роста, примерно два метра по всем сторонам. Открыть её было делом нелёгким, и Упан не отказался от помощи друга, такого же археолога. Пришлось работать отбойными молотками. Бетон, хоть и неохотно, поддавался.
- Воздух ничего не испортит? Может, там что-то скоропортящееся? – задумался приятель Упана Георги.
- Не волнуйся. Раз профессор дала добро, то так тому и быть.
Бетонная стенка наконец-таки проломилась, Упан отколол пару кусков вручную и заглянул внутрь, посветил фонариком.
- Ещё немного надо продолбить.
Бетон сдался окончательно, и теперь можно было даже не прибегать к помощи искусственного освещения: всё, что лежало внутри, было отчётливо видно.
- Куча картинок, книга какая-то, древняя очень. Неужели тогда книги писали? А это что такое?
- Это? – Георги взял в руки небольшую вещицу, из-за его спины молодые археологи зачарованно смотрели на находку. – Это, профессор говорила, радио.
- Да, радио, - крикнул кто-то из толпы.
- А это что? – Упан вынул из капсулы замысловатого вида предмет.
Георги засмеялся:
- И что ты в археологи пошёл? Это ж часы! Древние часы. Только стрелки не такие, как у нас, да и сами поменьше.
- Откуда она про всё это знает? Ведь не обучают такому нигде...
- Великие люди доходят до такого своим умом, - не растерялся Георги и достал прозрачную коробку с картинками.
- Портреты! Смотрите, как они странно одеты. Какие-то обтягивающие тело вещи. Неудобно же. – Упан посмотрел по сторонам, оглядывая удивлённую толпу.
Чуть поодаль, на пригорке, стояла профессор. Рядом находился какой-то странный человек со шрамами на лице. К капсуле пара подходить не торопилась, будто уже знала, что спрятали в ней древние жители Земли.
Упан стал перебирать рисунки, сделанные очень качественно и точно передававшие черты изображённых на них людей, Георги полез в капсулу за новой вещицей, показал её толпе.
В один из моментов Упану показалось, что он увидел знакомое лицо, вернулся к этой картинке. На него смотрело молодое лицо женщины, рядом с ней стоял какой-то мужчина, красивый, высокий. Но Упан обратил внимание именно на женщину. С обратной стороны красовалась необычная надпись.
- Что здесь написано? – спросил археолог у Георги. – Смотри.
- Так, - задумался тот. – Это «о», дальше «точка», потом неразборчиво, после второй точки идёт «а», «бэ», «эр», ещё раз «а», «эм», «о» и... «ве», кажется. Ты лучше у профессора спроси – я могу напутать. – Он посмотрел в сторону женщины на пригорке, потом перевернул листок с картинкой. На него смотрело лицо профессора.
- Странно, да?
- Похожи, - согласился Георги.
- А дальше что написано?
- Ну я же не специалист! – замялся Георги. – Спроси у неё сам. Вот это «эм», потом, после точки, «о», дальше «ли», «а», а вот тут я путаюсь... Тут у профессора поинтересуйся... Я здесь такую вещь из капсулы вынул!
- Что они там достали, Егор? – поинтересовалась профессор.
- По-моему, это старый-престарый телевизор, который мы нашли тогда в Москве. Не работал, правда. Да и телевидения уже не было... Помнишь?
- Конечно, помню, хотя с тех пор много воды утекло. Даже розовый снег, казавшийся чем-то непоколебимым, исчез. Жаль, наши не дожили до этого знаменательного момента. Любителев, Пошехонский, Катя, остальные...
Никто бы не дал ей и двадцати лет. Невысокая, около ста семидесяти сантиметров, с тёмными роскошными длинными вьющимися волосами, большими синими глазами и манящими ресницами. Улыбка могла сломить и опытного донжуана. Таких обворожительных женщин большинству людей на планете видать не приходилось. Вроде не из Коррии, а фамилия характерная. Неужели замужем? Как таких красавиц пускают заниматься раскопками? Им надо сидеть где-нибудь в Сенате или хранить уют, а не отвлекать привыкших к трудностям археологов. Просторная белая накидка только подчёркивала её неотразимость, сглаживая недостатки. Недостатки? Они вообще были?
КОНЕЦ.