Я держу эту книгу: белая обложка с вертикальной красной полосой и броским заголовком «Почему Россия не Америка». В центре – боярыня Морозова с картины Сурикова. Небольшая книжка, отнюдь не пугает своей пухлостью.
Впервые я прочитал ее на компьютере. Знакомый принес ее, скачанную на дискете из Интернета, и очень рекомендовал прочитать. Прочитал, мол, сам, очень интересно, и тебе тоже очень рекомендую. Скажу сразу, в лоб она меня не ударила. Прочитал ее разок, был определенный интерес, но не более того. Не зацепила она меня, не задела.
Потом, много позже, я купил ее уже в книжном магазине, когда она добралась до наших мест. Попробовал, было, перечитать ее, но не смог. Так всегда бывает с национал-патриотической прессой российских патриотов: читаешь в первый раз – интересно, а во второй раз она уже отталкивает своей поверхностностью и наигранной простотой.
Между первым и вторым чтение пролегла большая работа по истории индустриализации СССР. Я месяцами сидел в библиотеке и переворачивал всю доступную литературу по этой теме. А там, все об экономике: основные фонды, стройки, заводы, торговля. Это занятие, вероятнее всего, и оказало решающее влияние на переоценку книги Андрея Паршина.
Есть у нас в России такая порода литераторов, которые стремятся дать на все сложные вопросы один-единственный простой ответ. В нормальной, хорошо развитой культуре, такие товарищи редко становятся известными, но вот в России перестроечная волна конца 80-х годов вынесла на свет немало таких авторов. Это время было временем таких людей с единственно правильными ответами. Коммунисты и демократы, космополиты и националисты, все они пытались единым росчерком пера решить судьбу России. Время показало, что у них ничего не вышло. Как только улеглись политические бури, все они упали снова на дно, оказавшись никому не нужными. Выжили только самые интеллектуальные, вроде Кара-Мурзы или Зиновьева.
Прошедшие закал в политических битвах, выдержавшие испытание затишьем, и прошедшие сито придирчивого отбора, они теперь продолжили традицию выдачи единственно правильных ответов, монополизировав для своего творчества области геополитики и экономики. Когда-то экономика была для них твердым орешком, но, ура, прогресс победил, и национал-патриотические агитаторы теперь имеют единственно правильный ответ и в этой области. Можно не сомневаться, что будут попытки воплотить рекомендации Паршина на деле.
Среди читателей почему-то распространено убеждение, что Паршин выдвинул какую-то совершенно новую теорию экономического развития – климатическую. Грешен, сам поддался, было такому представлению. Однако из 400 страниц книги о климате говориться всего только на 20 страницах, то есть на 5% объема всего сочинения. Рассказы автора о климате представляют собой дайджест содержания учебников по географии. Все остальное время, то есть на 380 страницах, автор говорит о чем-то другом. Паршин затронул много тем: экспорт и импорт, добыча полезных ископаемых, технологии, информация, языки, история, творчество Ленина, суть реформ. Проше назвать, чего он не затронул. Но мы это дешевый прием уже знаем. Он применяется тогда, когда нужно скрыть скороговоркой убожество авторского невежества. Вот мы сейчас и пройдемся по его сочинению, чтобы разобрать эти темы, подойти к экономике, и посмотреть, стоят ли рассуждения Паршина хотя бы выеденного яйца или нет.
Знает ли Паршин историю?
«Историю сейчас знают плохо. Для простого человека все, что произошло до его жизни, как бы сплющивается в нечто неразличимое… Чувство «реки времени», чувство последовательности исторических событий не выработано у нашего населения, не то из-за огрехов школьной программы, не то из-за современной профанации истории» (А.Паршин. Почему Россия не Америка, с. 135)
Сильное заявление. Из этих слов вытекает заявка на то, что сам-то автор, в отличие от некоторых, хорошо знает историю, и сейчас намерен свое знание продемонстрировать. Вообще-то среди историков не принято бросаться такими фразами. И понятно почему. Сказать-то так легко, но потом придется доказывать своей знание, что сделать при придирчивой критике уже намного сложней.
Похоже, что это тов. Паршину непонятно. А то бы, если б знал, то такими фразами не бросался. Тему он взял глобальную: различие России и Америки (похоже, что Паршин в «Америку» объединяет и Европу и США»). Размах рублевый. Но удар получился грошовый. Тов. Паршин взял для своих рассуждений только коротенький фрагмент русской истории от Александра III до Горбачева. Всего чуть больше ста лет. А ведь Россия и Европа вместе с Америкой сосуществовали явно не одну сотню лет, больше тысячелетия. Различия и расхождения накапливались в течение многих веков. Это можно хорошо увидеть на примере сегодняшних различий России и Польши. А ведь в XIII веке русские и поляки понимали друг друга без переводчика.
Глобальная тема требует глобального исторического анализа. Но его в книге Паршина нет. Ход удобный и беспроигрышный. На примерах из средневековья можно погореть. А так, взята эпоха, близкая к современности. Автор что-то где-то слышал, что-то читал, что-то знает. С такими знаниями можно и книжку написать. Но каковы эти знания?
Пример первый:
«Личность своеобразная (Это Паршин о С.Ю. Витте – авт.) – типичный представитель заботливо выращенной кем-то «элиты». Часто с восторгом пишут, что он за полгода вырос от станционного кассира до начальника железной дороги. Но никогда не упоминают, а кто же так его «поддомкратил» и почему» (А. Паршин, с. 138).
Может быть, и был Сергей Юльевич «личностью своеобразной» - я не знаю, лично с ним знаком не был. Но вот история его быстрого продвижения широко известна. В рост по службе он пошел после того, как предотвратил крушение императорского поезда еще при Александре II. Как видно из цитаты, эта общеизвестная история осталась для Паршина неизвестной.
Второй пример:
«Многие ли знают, что одной из конкретных причин русско-японской войны были махинации с корейскими лесными концессиями некоего Безобразова? Да и кто он такой, многие ли знают?» (А. Паршин, с. 140).
Если Паршин считает, что личность, титул и дела Безобразова мало известны народу, то не грех о нем немного рассказать. «Некий» Безобразов, на самом деле статс-секретарь Комитета по делам Дальнего Востока. Высокопоставленный чиновник. Что-то вроде нашего представителя Президента в регионе. Всех этих представителей страна знает в лицо и по имени. И назвать того же Драчевского или Пуликовского «неким» никому в голову не придет.
Статс-секретарь А.М. Безобразов действительно получил концессию на разработку лесного массива, но не в Корее, а в Китае, на пограничной китайско-корейской реке Ялу. Лес находился на китайской территории, и ничего противозаконного в его вырубке не было. Между русским и китайским правительством было соответствующее соглашение. Инцидент случился оттого, что концессионер отправил рубить лес не китайских рабочих, а отряд русских солдат.
Обо всем этом можно было сказать? Можно! Но Паршин почему-то оставляет читателя в неведении.
Третий пример:
«Лишь после национализации оборонной промышленности в 1916 году «снарядный голод» был ликвидирован. Снарядов наделали столько, что красные ими перестреляли белых, и в 41-м по немцам били шрапнелью выпуска 1917 года» (А. Паршин, с. 142).
Эта фраза дорогого стоит. За нее можно лишиться званий и наград, и быть с позором, изгнанным из науки. Дальше ехать некуда. Оборонная промышленность, производившая снаряды, или уже находилась «в казне», или с августа 1915 года находилась под управлением Особого совещания по обороне. Рынком, а тем более свободным, здесь и не пахнет. Если Паршин говорит, что был ликвидирован снарядный голод, и снарядов наделали много больше сверх того, то должен цифру привести: вот производство 1915 года, а вот – 1916 года, видите – разница в 10 или сколько-то там раз. Привел ли Паршин цифру? Нет, не привел. А раз так, то его словам веры нет.
Тов. Паршину я рекомендую найти и прочесть книгу Д.А. Коваленко «Оборонная промышленность Советской республики в 1918-1920 годах», где есть точные данные о количестве снарядов, доставшихся Красной Армии от Русской армии в наследство. Из нее он также узнает, что красные стреляли по белым в 1918 году снарядами выпуска 1918 года. Там есть точные цифры производства. Тов. Паршин, прочтите, и не смешите читателей своим невежеством!
А насчет шрапнели «выпуска 1917 года», то тут, наверное, Паршин ошибся. Там, видно, было написано: «образца 1917 года». Специально для тов. Паршина я скажу, что это означает год принятия на вооружение образца вооружения этого типа.
Дальше этого ехать и в самом деле некуда. Исторические познания Паршина, сделавшего три ошибки в короткой фразе, надо признать, что они никуда не годные. Он там излагает свою самодельную концепцию насчет того, что как только Россия открывалась внешнему рынку, то тут же следовал крах ее экономики. Но спорить с этой концепцией просто не хочется. Паршин уже доказал глубину своих познаний в истории России.
Суть реформ по Паршину.
Исторический экскурс занял всего 27 страниц, не считая обращения к историческим примерам в других местах. Это примерно 8% объема книги. Вместе с климатом получается всего 13%. Все остальное время автор говорит о чем-то другом, но не о климате и не об истории.
Во введении Паршин пообещал поместить разгадку своего понимания отличия России от Америки примерно в середину книги. Итак, со страницы 162-й, сразу за историческим экскурсом начинается третья часть книги под названием «Полная профнепригодность», занимающая 57 страниц (около 15% объема книги). По расположению и смыслу она весьма похожа на искомую разгадку. Эта часть – о демократических реформах.
Оперевшись на учебник географии и на экскурс в историю (за которой на экзамене без сомнения получил бы «неуд»), Паршин задает вопрос: «Понимали ли реформаторы, что они делают?».
Задав такой вопрос, что должен был сделать Паршин? Он должен был тщательно изучить обстановку того времени, изучить вышедшие тогда постановления правительства, высказывания Гайдара и его сторонников и все это сопоставить. Вот были слова, вот дела, а вот была обстановка. Материала для этого исследования – вагон. Лежат подшивки газет во всех библиотеках, давно вышли в свет воспоминания Гайдара и Чубайса, вышли аналитические исследования. Только изучай!
Но Паршин сворачивает с этого столбового пути. Он начинает рассказывать (перечисляю в порядке следования): об аргентинских реформах, о законах обращения денежной массы, о Сталине, о Хрущеве и «хруще-троцкизме» (паршиновский термин – авт.), о реформах 60-х годов, о Горбачеву, затем о разделении труда, за которым оказался разговор о пустых прилавках и вражеской деятельности телевидения. Пройдя напоследок по задачам правительства в деле наполнения бюджета, Паршин переходит к самим гайдаровским реформам. Дальше - блестящий разгром и безжалостный вывод:
«Суть была в простой и грубой экспроприации доходов государства в пользу кучки частных лиц, без всяких попыток построить частнопредпринимательский капитализм как таковой» (А. Паршин, с. 186).
От начала части до вывода – 24 страницы. После этой фразы еще на 29 страницах шел только разгром реформаторов и обвинение их во всех смертных грехах. Такую «окрошку» можно охарактеризовать только так: полная профнепригодность, только теперь уже самого Паршина.
У автора хватает наглости еще кого-то обвинять в непонимании. Хотя он сам, при этом, совершенно не разбирается в затронутых им вопросах. В отличие от Паршина, Е.Т. Гайдар разбирался в экономике стран социалистического лагеря, и обстоятельно изучал опыт польских, венгерских, югославских, китайских реформ. С этими знаниями Гайдар попал не куда-нибудь, а на пост заведующего отделом экономике в журнале «Коммунист». Учетно-распределительный отдел ЦК КПСС счел нужным выдвинуть будущего реформатора в главный теоретический орган партии на ответственный пост.
Об этом, Паршин, понятно, ничего не говорит. А то, если сказать, вся версия рухнет. Вместо «проклятых реформаторов» появятся совсем другие люди: депутаты Съезда народных депутатов, видные оппозиционеры, штатные кликуши из национал-патриотической прессы, которые боролись с реформами, сумели свалить правительство Гайдара, чуть не задушили приватизацию и устроили кровавое побоище в центре Москвы в октябре 1993 года. Мятежники, прощенные великой милостью Президента Б.Н. Ельцина.
И вот, идеолог битых и отпущенных мятежников, у которых даже мятеж толком не получился, не знающий истории и географии России, делающий грубые ошибки на каждом шагу, позволяет себе поносить реформы, в считанные годы, изменившие лицо России.
«Прорывной проект» тов. Паршина.
Подведем итоги по теоретическому «творчеству» тов. Паршина. На изложение своих теоретических взглядов он потратил 210 страниц из 415. Чуть-чуть больше, чем 50% от объема книги. Эти 50% складываются из 5% климата, 8% истории, 8% обвинений реформаторов, 8% невообразимой окрошки и 20% пустопорожней демагогии.
А что же Паршин говорит во второй части книги? Это самый интересный вопрос. Заглавие дает на него точный ответ. Он ищет парадигму, потом, больше чем на 100 страницах, призывает жить по уму, а потом, на оставшихся страницах, рассуждает о возможностях исторического компромисса. Содержание этой части книги я комментировать отказываюсь. После фразы Паршина о «Коте Матроскине, лучшем экономисте всех времен и народов» у меня появляются какие-то смутные подозрения…
Там тоже много чего. Тут и рассказ о Буркина-Фасо, фрагменты из переписки с читателями, рассказ о Кутузове (это, наверное, великий русский экономист! – авт.), изложение идеи Бжезинского, снова о Сталине, о теории Василия Леонтьева. Полная «окрошка», без системы и связи.
В свете этой второй части становится понятным, для чего понадобилось Паршину обращаться к своим скудным познаниям в области климата и истории. Только лишь для того, чтобы ниспровергнуть реформаторов. А ниспровержение, в свою очередь, для того, чтобы спокойно «порассуждать», ни в чем себя не ограничивая в растечении мыслью по древу. Одним словом, развести демагогию на тему: почему Россия должна отгородится от всего мира.
Весь национал-патриотический лагерь в России только и говорит об автаркии. «России нужна автаркия!», - вот их лозунг, всех сторонников Зюганова, Баркашова, и многих-многих других. Но книга Паршина, это, пожалуй, самое полное и всестороннее сочинение с апологией автаркии, которая, как мы видим, опирается на грубые ошибки и невежество автора.
Его работа, если и представляет для кого-то интерес, то только как самая новая разновидность кухонных разговоров, с соответствующей аргументацией и глубиной, о России и ее экономике. Ценность книги Паршина – нулевая.