Око
Поденка летела над безмолвной поверхностью синих вод, и невпопад трепетали ее сияющие на солнце крылышки, верх, вниз, вверх, вниз, касаясь легких волн и гибкого серого тростника. Она взлетала над подводными камнями и голодными ртами рыб, кружилась и билась в необычном ритме своего скоротечного полета. В ее глазах отражалась податливая сущность воды и почти неосязаемая мягкость неба. Поденка была одна между землей и небесами, хоть и находилась в хороводе похожих на нее сестер. Черви смотрели на нее, дети, плещущиеся на мелководье, хотели захлестнуть ее, а колышущиеся трупы наблюдали за ней сквозь толщу воды. Поденка – ничтожная крупица бытия, надменная смотрительница вод, поражающая своим легким и небрежным одиночеством полета...
Он проснулся, божественный и тихий, и обласкал томным взором мирный порядок вещей. Он знал, зачем проснулся. Красивый мир уютной комнаты раскинулся вокруг него, пустой уголок, в котором можно было ясно ощутить, что никто тебе не нужен. Он встал с кровати и оказался в самом центре вещей: стол, стулья, свечи, поодаль аквариум и занавески, нависающие над закрытыми ставнями.
За ним кто-то наблюдал, а он стоял посреди комнаты, не осознавая прелести своей наготы. Потом медленные и правильные изгибы тела привели его в ванную, и он мирно стоял, и писал, не нуждаясь в одежде и мыслях. Одинокое справление нужды – это бзик бытия, но он этого не знал и двинулся дальше навстречу проснувшимся вещам.
– Доброе утро, рыбы.
Его мягкие пальцы тронули стенки аквариума, и рыбки, спавшие в зеленоватой воде, дернулись, чтобы через мгновение остановиться снова. Их разноцветные неподвижные глазки смотрели на него.
"Вот кто за мной наблюдает", – подумал он и стал тоже наблюдать за рыбками. Влажные серебристые сфинксы стояли в толще воды, слабо поигрывая своими бархатными плавниками и хвостами. Их глаза оставались неподвижными, не возмущаемые мигательной мембраной. Ему непременно захотелось выловить одну из рыб и поцеловать ее, но он этого не сделал, а просто следил за движениями безмолвных истуканов. Мягкая губка, именно таким было его молодое тело, восприимчивое и впитывающее, стояла посреди комнаты и излучала свет и тепло, а его влажные глаза были красивее рыбьих и намного человечней. Мягкие ягодицы, живот и ляжки изобиловали изяществом и довольством. За ним кто-то наблюдал, и он понял, что это не рыбы.
У него жили две ящерки. Он отыскал их и взял обоих в разные руки. Теплые любящие пальцы сжимали робкие прохладные тельца.
"Какие красивые, но это не они за мной наблюдают", – подумал он и отпустил ящериц на волю. Они убежали восвояси, оставив памятную прохладу в его ладони.
Он двинулся дальше по комнате, скользнул мимо массивных кресел и подошел к зеркалу, всевидящему стражу изменений. Зеркало взглянуло на него, и только теперь он увидел, что кое-где на его теле видны блестящие нити паутины. Тогда он подумал:
– Я – наслаждающийся эльф, заплетенный в сети собственного любопытства. Но кто же все-таки за мной наблюдает? Кто любуется мной?
Не успел он подумать об этом, как из пола начала сочиться влага, и его теплые пятки стали мокрыми. В один миг вещи посерели и потеряли свою привлекательность. Он посмотрел под ноги и увидел, что прибывающая вода заливает ему икры и колени. На поверхности черной растущей стихии появились плавающие мертвые животные: цыплята, кошки, мухи. Две его любимых ящерки сначала барахтались, пытаясь спастись, потом утонули и стали достоянием мрачной воды.
Его тело стало скользким. Лицо и живот, освободившись от нитей паутины, начали светиться похотью.
"Ты принадлежишь мне. Отныне живи по моим законам", – услышал он и понял, что это сказал наблюдающий.
Тогда он снова посмотрел на воду, доходящую ему до поясницы. Предметы, которые ему нравились раньше, исчезли, и его охватило чувство утонувшей красоты. Под водой зашевелилось что-то скользкое и мерзкое. Он взял это рукой и вытащил на поверхность переднюю ногу мертвой лошади. Сама лошадь осталась, скорее всего, под водой. Голодный и неудовлетворенный, он принялся грызть шершавую и серую лошадиную ногу. Резиновая кожа вязла в его зубах, но он не насыщался. Его тело лежало в болоте наискосок, и он, не останавливаясь, глодал и глодал. На поверхность всплывали пузыри, и что-то касалось под водой его ног. Он подумал, что это рыбки выплыли из аквариума и адаптировались в мутной воде.
Он лежал рядом с лошадью очень долго, до тех пор, пока не задрожали занавески и не распахнулись ставни. Его обращенный к окну взор уловил серого закутанного в пальто человека, который прошел мимо по тротуару. Прошел и исчез. Он успел увидеть только его страшный наблюдающий глаз, огромное вселенское око, которое расползлось на все лицо.
– Так вот кто за мной наблюдал! – воскликнул он и бросился к окну, чтобы вновь увидеть незнакомца. Того и след простыл. Тогда он ринулся вперед, вывалился вместе с тысячью осколков на улицу и умер там красивым, голым и сирым...
Жизнь поденки, реющая на ветру времени, – это всего лишь жертва чьего-то неудовлетворенного любопытства.