Больной шизофренией Ваня решил из протесту прогуляться по городу. Надо отметить, что наш Иван любил, так сказать, творить. Первое что он сделал, так это приобрёл газету с крупным заголовком: “КРОВЬ И МОЧА”. Ниже было написано: “Кровь и моча – важнейшие составляющие нашего организма. Если человек будет выпивать в день по кружке свежей мочи и крови, это благоприятным образом отразится на его здоровье. Бывали случаи, когда больные неизлечимыми заболеваниями выздоравливали после месячного курса лечения кровью и мочой”. Ваня задумался, сунул газету в карман и пошёл дальше. Внезапно настроение у Ивана сменилось. Он ощутил себя маленьким комаром в углу белого потолка, и его живот будто перевешивал всё его туловище; но он каким-то чудом не падал вниз, а ждал чего-то. (В это время Ваня ехал в метро). Ощущение ожидания сменилось ощущением того, что он находится на краю, на грани чего-то страшного, и вот-вот должен упасть. Потолок начал трястись, словно от тяжелых и гулких шагов. Кто-то шёл. В этот момент Ваня оглянулся вокруг себя и подумал, как бы спрашивая: ”Я думаю!?” Он вновь ощутил свою мысль, такую живую и нервную, будто червь в мозгах. Она извивалась или быстро мелькала, в зависимости от настроения. Он понял, что это – чудо, то, что он думает. “Мысль, - подумал он, - мысль, ты есть, и я тебя не отпущу”. Некоторое время он просто думал, будто проверяя себя на способность мыслить и будто он хотел ощупать свою мысль если не рукой, то другим. Он внутренне заплакал от счастья, что он такой, что он болен шизофренией и имеет честь быть и протестовать. В этот момент ему захотелось секса, но не земного, а, так сказать, возвышенного. То, что люди называли сексом и любовью, не прельщало нашего Ваню. Он хотел не просто счастья, не просто оргазма, а сверх - в - миллионной – степени – счастья - и – оргазма, если выражаться рационально. Иван посмотрел на барышню напротив, представил себя с ней, ему показалось это забавным. Почти со слезами на глазах он посмотрел ей в лицо. Некоторое время они глядели друг на друга (в этот миг Ваня внутренне орал, визжал и плакал – всё вместе – от ощущения приближающегося сверх – счастья – и – оргазма). Ваня отвернулся. Он заметил у барышни на веснушчатом носу яркий красный прыщ, который не бросался доселе в глаза, и это ранило его. Так он не мог. Это расстроило Ивана, и он застыл. В застывшем состоянии так он ехал довольно долго, потом ему привиделось: к нему приближался, будто в меняющихся стоп-кадрах , огромный Зелёный Буратино, похожий на кузнечика и бьющий в барабан своими крючками-лапками. Этот Буратино словно что-то говорил ему, улыбаясь и приглашая куда-то. Музыка, звучавшая на фоне, поражала своей холодностью и ужасом, стоявшим за ней, словно музыка эта, напоминающая игру симфонического кантри-оркестра на заезженной пластинке, звучала из внутренностей страшного Буратино. Потом Буратино стал показывать на какую-то светящуюся жёлтую надпись, но Ваня не успел её прочитать, пулей вылетев из вагона. Художник по натуре, Ванятко зашёл в бар, отлил прямо там мочи в купленный пластмассовый стаканчик, докапал туда же крови из своей свежевскрытой вены, выпил адскую смесь залпом; затем, пугая окружающих оголённой жопой и пипиской, зашёл в метро и, здоровый, задумчиво бросился под первый же поезд.