...В самолёте Шурику и Толику приснился один и тот же сон. Одновременно! Вот будто забрались они зачем-то в райский сад... Напару…
...А вокруг такое благорастворение – персики, чернослив сушёный, вишня различных сортов. Ананасы наливные и даже папайи непристойные. А посреди всего этого замечательного великолепия произрастает будто бы какое-то дерево. И такое оно какое-то всё тоже замечательное, что, поглядишь на него, и аж прямо слюнки текут. И свисают с этого замечательного такого дерева вроде как бы спелые дули. Не в смысле - «фиги», а в смысле - «груши».
Толик с Шуриком знали откуда-то, что не надо бы им этих замечательных груш рвать, поскольку кушать их, то ли запрещено, то ли для здоровья вредно… но где ж тут удержишься...
Подбежали. Натрусили, кто сколько успел. Глядь, а это и не дули никакие вовсе, а такие маленькие карлы-марксы, с кукиш всего размером. Попробовали их покушать. Кушали-кушали, ан, и, правда, невозможно. Железные они, сволочи... Только зубы зря себе испортили…
* * *
...Но в самолёте-то они дремали и сон этот удивительный смотрели, когда страшная опасность уже миновала, когда усталые, но довольные друзья летели над Атлантическим океаном по направлению к родной советской Родине, а внизу грелась на солнце большая зелёная ящерица глядя на них влажными дружественными глазами.
…Но было это всё уже потом. А начиналось вот с чего...
* * *
Шурик Бакайкин и Толик Мундштук после защиты диплома, как лучшие выпускники курса, были направлены по распределению на братскую Кубу, чтобы оказывать кубинскому народу необходимую помощь в построении социализма. …И выбор этот был правильным, поскольку обоих молодых людей отличали высокие идейно-политические качества, а также исключительная моральная устойчивость.
Кроме того, судя по выставленным в дипломе оценкам, они за время учёбы в столичном Вузе смогли стать замечательными специалистами по избранной ими специальности. Оба являлись членами КПСС. Прекрасными общественниками. И к тому же успешно сдали государственный экзамен по иностранному языку (испанскому).
Там, на Острове Свободы друзья очень скоро завоевали заслуженный авторитет, как среди своих советских коллег, так и среди кубинских товарищей. Хотя на первых порах, конечно, им приходилось трудно по причине тропического климата и тоски по Родине. …И ещё некоторые особенности кубинского национального характера напрягали...
Например, поначалу друзей несколько озадачивало, что граждане первой в западном полушарии страны социализма как-то очень необязательны. То есть вот, например, если какой-нибудь местный руководитель назначает вам встречу на десять ноль-ноль, то приходить следует как раз к двенадцати. Потому, как раньше его наверняка не будет. И потом, все здесь как-то слишком медленно работали. То есть так медленно, что казалось, будто они и не работают вовсе, а как бы даже наоборот...
Но со временем Бакайкин и Мундштук поняли, что на самом деле кубинцы всё-таки работают, а виновата во всём проклятая тропическая жара. И близость Бермудского треугольника плохо влияющего на здоровье… Правда, во время проведения карнавала действие этих негативных факторов резко ослаблялось.
А самое главное, что поняли вскоре Толик и Шурик, заключалось в следующем. Никакие неблагоприятные факторы не могут уменьшить революционного энтузиазма братских кубинцев. И это не могло не вселять в сердца советских людей чувства солидарности и определённого исторического оптимизма.
Так или иначе, но друзья через какое-то время отбарабанили положенный срок. И замечательно, надо сказать, отбарабанили. Как и подобало посланцам Страны Советов. И вот приблизился радостный и чем-то грустный день возвращения на Родину. ...Тут-то и грянула беда.
...А начиналось всё вроде бы очень даже хорошо. Кубинские товарищи устроили им прощальный банкет. В кафе при гостинице. Причём за свой счет. И вообще всё было очень трогательно.
Первый тост, естественно, был поднят за международный рабочий класс и победу социалистических сил в борьбе с американским империализмом. Второй - за здоровье товарищей Фиделя Кастро и Константина Устиновича Черненко.
Потом перешли к чествованию самих виновников торжества. Мундштук и Бакайкин выслушали много приятных и заслуженных слов. А когда настала пора выступать с ответной речью, сказали, что это было счастливейшее время в их жизни, которое они никогда не смогут забыть. И они за него очень благодарны кубинским товарищам и особенно товарищу Фиделю Кастро, благодаря героической борьбе которого они только и находятся здесь. Кубинцы бешено зааплодировали.
А ещё Толик и Шурик почтили светлую память вождя мирового пролетариата товарища В.И.Ленина. Не будь которого, сказали Шурик и Толик, не сидели бы мы все сейчас за дружеским столом, а батрачили бы на какого-нибудь кулака-мироеда. На это кубинцы понимающе вздохнули.
И об основоположнике научного коммунизма товарище К.Марксе не забыли Бакайкин и Мундштук. Поскольку без его ныне победивших идей их поездка тоже не смогла бы состояться. Ведь известно, что до победы социалистической революции Куба представляла собой не что иное, как большой публичный дом для американской военщины. (Кубинцы сначала напряглись, а потом белозубо засмеялись.) Поэтому ни Толик, ни Шурик сюда, ни за что бы приехать не смогли. А теперь вот смогли. Так что спасибо товарищу Марксу за наше счастливое путешествие.
Когда друзья воздавали должное основоположнику, кубинцы вдруг начали таинственно переглядываться и восхищённо щёлкать языками. Видимо это означало, что сейчас начнётся самое приятное - вручение памятных подарков. Вот тут-то и грянула беда.
* * *
Конечно, ничего особенного, в смысле подарков, советские гости и не ожидали. Они знали, что кубинцы люди прижимистые, да и бедные, в общем-то. Но увезти отсюда какой-нибудь приличный экзотический сувенир, конечно хотелось. Нужно же ведь что-нибудь иметь на добрую память. Просто на добрую память...
Вообще, в смысле разных вещей, Мундштуку и Бакайкину удалось, как бы заложить некоторые основы своей будущей материально-технической базы. На братской Кубе в спецмагазинах можно было сравнительно недорого купить то, о чём и мечтать не приходилось в Советском Союзе. Причём именно советского производства чаще всего. То есть - отличного. Хотя и не только…
Так, что чемоданы-то уже были набиты доверху всякими нужными в материальном хозяйстве вещами. То есть ровно настолько набиты, чтобы разрешалось бесплатно их перевезти.
Потому, что если бы везти этот груз на самолёте за собственные деньги, так это можно было бы просто советскому человеку разориться. Да и водным путём тоже.
А денежки приходилось экономить. Поскольку, каждый из друзей накопил здесь себе на валютный кооператив, который по возвращении и необходимо было купить. То есть практически они уже почти решили для себя главную проблему жизни советского человека - обеспечение себя и своей будущей семьи отдельным комфортабельным жильём. Собственным. В смысле государственным. Или кооперативным.
И вот когда организатор банкета с кубинской стороны товарищ Рауль Буэндиа с загадочным видом и явно волнуясь сообщил, что такого памятного подарка здесь ещё никому не вручали, и что он, этот подарок, свидетельствует о чувстве особенно глубокого уважения а так же удовлетворения, которое кубинские товарищи испытывают по отношению к отъезжающим советским товарищам, Мундштук и Бакайкин напряглись в предвкушении. Вот тут-то и случилось страшное.
Из-за двери на середину зала четверо смуглых кубинцев вынесли что-то большое, покрытое грубой джутовой материей. После того, как они поставили это на пол и стали вытирать пот со своих блестящих лиц, товарищ Рауль торжественно сдёрнул покрывало, и все увидели, что под ним находится нечто огромное, чёрное и страшное.
С тревогой вглядевшись в это страшное Бакайкин и Мундштук вдруг с ужасом поняли, что перед ними не что иное, как бюст основоположника научного коммунизма товарища К.Маркса в две натуральных величины. И бюст этот, судя по всему, сделан был из натурального же чугуна. То есть, попросту, оказался неподъёмным.
Товарищ Рауль отчего-то сильно волнуясь стал рассказывать, что они вообще-то собирались купить два но маленьких, а в магазине оказался только один но большой, и тогда они подумали и решили, что поскольку компаньеро Шурик и компаньеро Толик такие замечательные амигос, и они всегда вместе, ну прямо почти как сиамские близнецы и поэтому несмотря на довольно большую цену...
Тут все повскакивали с мест и заголосили "Интернационал". А потом сразу же без отдыха "Эль пьебло унидо..." и "Катюшу". Кубинские товарищи были очень воодушевлены...
* * *
Дотащить К.Маркса до номера им помогли два каких-то пьяных негра. И сразу же исчезли. А раздавленные подарком друзья рухнули на чёрный кожаный диван, и некоторое время сидели без движения. Но потом всё-таки дали волю чувствам...
"Ну, компаньерос! Ну, удружили собаки! Нет, это же ведь... А?!"- со злобной обречённостью сказал Шурик. "Без ножа зарезали..."- добавил Толик, присовокупив нецензурное ругательство. А Шурик подошёл к бюсту и стал его оглядывать со всех сторон. Он его оглядывал-оглядывал, оглядывал-оглядывал... А потом как закричит:
-Ну вот, так я и знал! Смотри. "Государственное объединение Каслинское литьё". И какая же сука его сюда припендырила?! Через весь океан? Нет, ты мне скажи! Им что, команданте Че-Гевары мало? Это не марксизм, - это маразм... Вот ведь чурки!
И тут Шурик по настоящему заплакал. Он вспомнил, как два года подряд питался одними жареными бананами. Как воровал в супермаркете сливочное масло. Котлеты с канапушками на фуршетах в полиэтиленовый пакет прятал. Орешки солёные по карманам распихивал. Как экономил каждую песету... И вот тебе на! Удружили! Вези теперь эту дуру в Москву. А они уроды сосчитали во что это обойдётся?! Сосчитали?!
У Толика же глаза как всегда оставались сухими. Его тонкие мужественные губы были крепко сжаты да бегали по щекам суровые желваки. Он напряжённо мыслил.
Оставлять здесь этого чугунного истукана было нельзя. Унести и спрятать - тоже. Кубинцы завтра же найдут. Догадаются и сразу настучат в посольство. Они тут все стукачи. Такая нация поганая. И что тогда будет?! Даже подумать страшно. Политический скандал, вот что будет. Из партии выгонят к чёртовой матери. А это всё равно, что смерть. Волчий билет. Вся жизнь насмарку. Ну нет, говнюки. Этого я вам не позволю, думал Толик...
Но никакой спасительной идеи не рождалось в его усталом и нетрезвом мозгу. А рождалась только ненависть. Да такая, какой Толик, пожалуй, за всю свою жизнь ни разу не испытывал. И не к дуракам кубинцам, нет! И не к ситуации этой идиотской даже... А к тому самому клятому основоположнику. К Кырле-Мырле бородатой. Будто именно он, Карл Маркс, был виноват во всех толиковых бедах. И во всех бедах вообще.
Тогда Толик встал и подойдя к чугунному супостату нежно спросил: «Ну что, барбудо?! На Родину собрался? Призрак коммунизма, говоришь? Ах ты ж морда твоя маланская!»
С этими словами Толик нанёс бедняге сокрушительный удар каблуком прямо в слепой металлический глаз. Не ожидавший дурного старик повалился на спину и притворился мёртвым. Но кого это могло обмануть?! Толик ещё больше озверел и стал безжалостно молотить вождя ногами.
А тут и Шурик не утерпел. Схватил подвернувшуюся под руку ракетку для пинг-понга и стал её ребром дубасить дедушку мирового коммунизма по лицу, норовя перебить переносицу. Будь на месте Карла Маркса обыкновенный человек, из мяса и костей, он от таких побоев давно бы уже помер. Превратился бы в кровавую кашу, да и всё. Но старичок держался с неколебимой коммунистической твёрдостью. Что ещё больше распаляло его истязателей.
-Вот тебе! На! Получай! - кричал Толик. - Что, не нравится? А нищету по всему миру плодить нравится? А людей в лагерях гноить? А железный занавес? Нравится?! А экзамен по политэкономии социализма нравится? А партсобрания? А стукачи везде? Нравится?
-А жену-красавицу обманывать тоже нравится? - встрял Шурик. - Тёлок чужих трахать, да на друга-Энгельса сваливать? Нравится?! У педрила волосатый! Вот тебе, вот, получай! …А государя-императора с семейством расстрелять тоже ты подучил? Конечно ты, кто ж ещё?!
Потом ракетка сломалась. А в дверь кто-то постучал. Шурик изменился в лице, по быстренькому поставил старика в вертикальное положение спиной ко входу и бросился открывать. На пороге стоял улыбающийся во все свои тридцать четыре зуба негр-комендант.
* * *
-Have you got a problem? - спросил он почему-то по-английски, наверное, был американским шпионом.
-No problem,- внушительно ответил Шурик.- Не видите, компаньеро, мы отдыхаем. Просьба не беспокоить. Спасибо. До свидания. Спокойной ночи.
Комендант пожал плечами и ушёл. А они заперли дверь на ключ и продолжили экзекуцию, но теперь уже стараясь не издавать громких звуков.
И в такой они при этом пришли экстаз как будто всю свою жизнь только того и ждали, чтоб какую ни на есть железяку взбутетенить. Сняли рубашки... Брюки... Вспотели... Устали. И решили перевести дух.
Шурик сказал: «Толяныч, а мы его ещё за прибавочную стоимость не мудохали. И за эту... как её? За пятичленку!»
-Как ты сказал? - вскинулся Толик.- Пятичленка? Постой, постой! Пятичленка... Пятичленка-расчленёнка... Да ведь это идея! Богатая идея! Ты Бакайкин хоть и мудак, а молодец местами! Ну, всё, теперь мы спасены! Сейчас, я всё устрою, не журысь, хлопче.
Он кое-как натянул одежду и выбежал за дверь крикнув: «Газетами пол застели. Застели газетами!» Шурик не выказав ни обиды, ни удивления схватил подшивку «Гранмы» и принялся выполнять приказ. Он полностью доверял другу, потому, что знал, Толяныч зря не скажет. Он всегда выход найдёт. Он такой...
Минут через двадцать Толик вернулся, держа в руках ножовку по металлу и пачку полотен. «Понял, чего я придумал? Нет, ну ты понял? Мы его сейчас распилим, суку. На мелкие кусочки. И разбросаем по всему парку. Ни одна сволочь не догадается. Надо только так сделать, чтобы невозможно было опознать. Сечёшь?»- возбуждённо зашептал он.
-Ну, ты ловок! - восхитился Бакайкин. - Фу, прямо от сердца отлегло. А то я уж думал всё, хана нам...
И они, не тратя зря времени, принялись за дело. Хлебнули на радостях рому по маленькой и принялись. И весело у них так пошло, споро. С прибаутками. С поминутными «пилите Шура, пилите!». С матюжками добродушными.
Сначала они ему лицо до неузнаваемости изуродовали. Нос отрезали, распилили глаза. Скальп сняли вместе с верхушкой черепа. Потом стали отделять саму голову.
Это оказалось делом непростым. Нормальному-то человеку шейку чикнуть одно удовольствие, а ведь этот же, надо только удумать, бородищу себе отрастил, козёл. Как старообрядец какой-нибудь. Намучились с ним ребята. Но, однако, сдюжили.
Теперь оставалось самое трудоёмкое - туловище располовинить. Оно хоть и пустое внутри, а всё равно работы много. Да и пилок осталось маловато. Решили немного передохнуть. Сели на диван.
А грязные как черти. Потные. В одних трусах. Морды в разводах, что у твоих индейцев. Весь пол в опилках. Окна закрыты для конспирации. Душно. А они сидят и курят.
Шурик говорит: «Вот сейчас зашёл бы кто! Из посольства! А?»
- Типун тебе на язык! - Толик отвечает. - Если бы это кто-нибудь увидел, то уж и не знаю... Тут не политикой пахнет... Тут бери выше... Просто представить не могу... Кубинцы, те, наверное, в клочки бы разорвали. Они ж упёртые коммуняки... А наши... в дурдом упрячут скорей всего. Нет, не хватает у меня фантазии на такое... Ты вот только представь, что сейчас в дверь кто-нибудь постучит.
В этот момент в дверь постучали… Решительно так, твёрдо. Вот как будто с обыском пришли. Ну, у этих, конечно, всё упало. То есть такого ужаса они никогда больше в жизни не испытывали. Ни до, ни после.
Шурик кинулся расчленёнку под кровать запихивать. А Толик его больно за руку схватил. «Не шевелись. Мы спим. Умерли. Пусть что хотят думают. Педики мы! Ни за что не откроем. Хоть они дверь ломай». Затаились ребята. Не дышат.
* * *
Минут двадцать кто-то в дверь ломился. А потом всё стихло. Что уж это такое было? Тайна покрытая мраком. Только Мундштук когда утром из душа выходил, поглядел в зеркало, а виски-то - белые.
И для Бакайкина это приключение даром не прошло. Крыша потекла окончательно. Он когда с дивана-то встал потом, показывает вниз и говорит: «Ой, смотри пол-то в крови весь!" А там - опилки и боле ничего. Но потом, со временем у него это прошло. Только карлики кровавые в глазах иногда прыгали. А так - ничего...
* * *
Когда всё успокоилось, они ещё подождали маленько, в себя пришли. Деда этого несчастного досвежевали. Под утро перетаскали его в авоськах на улицу. Раскидали что куда. Газетки собрали, подмели аккуратно. Замыли кровь. В общем, к отъезду подготовились настоящим образом.
Когда из гостиницы-то выходили, Толик говорит: «Ну, насеяли мы тут с тобой, сеятели. Интересно, что взойдёт?"
В аэропорт доехали без приключений. Всё там по быстренькому выполнили, что положено. Поднялись в самолёт, упали в кресла и вырубились сразу. Даже не посмотрели сверху на большую зелёную ящерицу. Вот тут-то им обоим райский сад и привиделся. Как они там дули-то эти кусали...
* * *
...Кусали, кусали, да только зубы изломали. И разом оба проснулись. И каждый подумал, что сон такой не к добру. Ох, не к добру! Толик подумал: «Застучит меня этот Бакайкин. Точно застучит. Ну да ничего, я его вперёд заложу...» И пошёл... Будто бы покакать... А папочку заветную с собой прихватил.
А Шурик подумал: «Заложит меня этот Мундштук. Точно заложит. Ну да ничего, я на него быстрей стукну...» И давай, давай писать чего-то...
Кто уж там из них раньше подсуетился, неизвестно. Только никакой роли это не имело и значения не сыграло. Поскольку вскоре наступили несусветные времена. Перестройка. И кого теперь, в нашей с глузду съехавшей стране, мог заинтересовать, расчленённый на другом конце света, нелепый чугунный старик? Тем более что её бедную и саму вскорости распатронили. Страну-то.
Толик в самом конце Перестройки счёл целесообразным вернуться на свою историческую родину. И вернулся. И как всегда угадал. Сейчас он в Киеве чуть ли не министр, чуть ли не культуры… Впрочем, чёрт его знает…
Шурику же повезло меньше. Сначала-то он вроде тоже в гору пошёл. Даже стал депутатом райсовета от ЛДПР. Но потом чего-то запил. Стал ходить на коммунистические митинги. Там всё время рвался к трибуне и требовал срочно кооптировать царя-мученика в члены политбюро. Посмертно. Многие коммунисты поддерживали.
Потом он носился с идеей установить на родине товарища Карла Маркса бюст товарища Карла Маркса в натуральную величину. Стал даже деньги на это дело собирать. Фонд какой-то создать пытался… Но как-то из этого ничего не вышло. Заглохла инициатива. Ясное дело, масоны гадят…
В последнее время Бакайкин сильно ударился в ислам. Произвёл необходимое обрезание. А также купил себе на толкучке автомат. Говорят, даже, ваххабитом заделался.
...Так ли это на самом деле, неизвестно. Но, в общем, и целом предусмотрительно мужик поступает.
…А говорили, мудак...