ЧИСЛА
Товарищ Сталин!
Вчера ночью мы с бабушкой Едвигой слушали радиостанцию «Свобода». Обзор политической ситуации, сложившейся в странах балканского полуострова, вынудил нас провести срочное заседание Боевого Радикального Комитета. На зов бабушки откликнулось большинство проживающих в соседних бараках членов организации. К четырем утра на нашей кухне собралось пятеро мужчин, девять женщин и один ребенок. Мордок Егорыч притащил голову сыра, ведро сладкого чая пожаловал Илья Ильич Савинков. Бабушка достала из комода соевое мясо. По протоколу первое Действие было предоставлено учителю музыки Гаеву. Юра Гаев, мой лучший друг, еле стоял на ногах, не смотря на то, что после завершающей рюмки успел поспать целых три с половиной часа. Но долг есть долг. Сняв с плиты кастрюлю закипевшего горохового супа, он обошел сидящих за круглым столом товарищей, налив каждому за шиворот щедрую порцию густой пахучей субстанции. Трое товарищей потеряли сознание. Их аккуратно вынесли на балкон. Затем для производства второго действия на стол высыпали тридцать килограмм отличных гвоздей. Дядя Миша лег на них животом, а присутствующие члены БРК старше сорока лет сделали движение «Путевка в Жизнь». Затем труп дяди Миши осторожно завернули в газеты и вынесли на балкон. Наступило время третьего, основного действия. Я задорно, как учила бабушка, трижды крикнул «Свободу Луису Корвалану!» Товарищи дружно вскочили с мест, подхватили меня на руки, запели на мертвых языках: «Гудят коричневые стволы заполярных берез. Ловкие самолеты рассекают плоскостями колючие облака. Черное солнце катится бильярдным шаром по горизонту в бесконечном поиске несуществующей лузы. Плачут уличенные в бессердечности сборщики десятины. Партизанский отряд пробирается через джунгли, теряет бойцов, пробирается, теряет бойцов, пробирается. Вот, наконец, пристанище врага – зловредный Шанхай. Но нет уже сил для решающей атаки! Последний боец грустно взирает на сверкающие хрусталем стены вражеской цитадели… Товарищи, хватит заниматься глупостями! Стратегия дальних походов в корне ошибочна! Убивайте все вокруг себя и КПД классовой борьбы приблизится к величине 0,4%, против существующих 0,15%!!!».
Как только дверь балкона замкнулась за мной, гости стали по одному расходиться. Потом мы с бабушкой с нетерпением ждали открытия почты, но с девяти у нее разболелся гороховый ожег, и мне пришлось топать на телефон - телеграф одному.
Искренне Ваш, Олег Попов.
Мальчик поднялся на цыпочки и протянул в овальное окошко заполненный бланк телеграммы.
– Т-а-ак, четыреста шесть слов, с тебя четыре сольдо, деревянный человечек.
– Ах, к сожалению, я забыл дома свой толстый кошелек, не согласитесь ли вы взять в счет оплаты мою курточку?
– Бумажную курточку за четыре сольдо? Ищи дурака!
– Мне очень нужно отправить эту телеграмму, может быть вам понравится мой чудный колпачок?
– Твоим колпачком только ловить головастиков, ищи дурака!
Милая, добрая тетенька, возьмите тогда за четыре сольдо мою азбуку!
– С картинками?
– С картинками и большими-большими буквами!
Приемщица телеграмм нехотя взяла азбуку и поставила в окошке табличку «ПЕРЕРЫВ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ МИНУТ».
С. Космич