– Хитрый. Ох, какой ты хитрый! – Агнесса еще раз поцеловала Виталика, но уже не страстно – просто чмокнула.
На этот раз все у них получилось. Нет! Все было просто замечательно.
– Хитрый котик, – снова проворковала она и пощекотала «котика» за ушком.Не зря, ох, не зря она закрутила с Виталиком. Теперь он будет ее во веки веков, то есть пока сам ей не надоест. И зачем он притворялся импотентом? Может, цену набивал? Ха! Такой-то красавец. Что-то здесь было не так... Ну, и ладно. Агнесса заполучила его (с ее-то, сказать по секрету, самой обыкновенной внешностью), а остальное не имело значения, …пока.
Хитрый Виталий лежал измученный и обалдевший. Прыткая, спортивная Агнесса совсем отбила ему бока своими костлявыми коленками, но азарт, от нее исходивший, зажигал и растворял в себе, давая насладиться настоящим, непридуманным экстазом. Это уже было нечто, ради чего стоило закрутить с этой «килькой». Хорошо, что они сразу не расстались, после того, как она попыталась возбудить его своими скромными достоинствами. Тогда ее худоба показалась Виталию ужасной, и у них ничего не получилось. Но теперь-то она будет его во веки веков, пока не надоест.
На подоконнике комнаты, куда его затащила Агнесса, медленно умирало какое-то лохматое растение, хотя земля в горшке была влажной. «И тебя тоже довели до ручки», – подумал Виталий, – «Ох, уж эти бабы! Ни с чем-то они не умеют обращаться, кроме кастрюль». При мысли о кастрюлях в желудке тихо заурчало.
– Рыбка моя, я тебя съем.
– Котик проголодался, есть хочет! А что ты еще любишь кроме меня?
– Больше, конечно, тебя. Ну, в порядке исключения, мог бы съесть, э-э-..., салат какой-нибудь, – он бы еще много чего пожелал, но вовремя остановился, сообразив, что желания могут сильно расходится с возможностями, – Короче, я люблю все, что у тебя там, в волшебном белом шкафу!
Подозревая, что его содержимое произведет не лучший эффект. Агнесса сползла с дивана и направилась в коридор к холодильнику. В боковом свете торшера, ее маленькое тело казалось отлитым из мягкого металла. Волшебный белый шкаф радостно сверкнул пустыми полками и осветил хозяйку с головы до ног, отчего желто-розовый металл превратился в плотный пластилин. Виталий, привстав, еще раз удовлетворенно отметил упругость ее фигуры. Ничего лишнего, не болтается, не висит. Хотя, лучше бы хоть что-то висело или болталось. Ну, ладно, ладно!.. Пусть будет все, как есть.
К сожалению, над ужином стоило серьезно задуматься. Все, что можно было предложить драгоценному Виталику, представляло собой банку «Килек в томате», пол-буханки белого хлеба и несколько штук подозрительного вида огурцов, плававших в мутном рассоле. Зато была целая, нераспечатанная бутылка водки.
Агнесса в этом была не виновата. У нее в холодильнике всегда в нормальном количестве было что-нибудь съедобное. Вот только не она одна об этом знала. Прекрасно это знал и ее двоюродный брат – студент второго курса, который жил в общаге и иногда наведывался к сестренке один или с компанией. Последнее происходило тайком и нечасто, но на этот раз он и «гоп-компания», как называла сестренка его друзей, основательно приложились к ее стратегическим запасам. Агнесса потрогала бутылку с водкой – какая идиотская компенсация за ущерб! Когда-нибудь она отберет у него ключи.
– Э-э-... Хм! – прогудело над самым ее ухом. Виталий стоял сзади, смотрел в холодильник и заново пытался сопоставить свои желания с возможностями.
– Виталик, мне, ей богу, стыдно... – начала Агнесса извиняющимся голоском, но Виталий, придя к внутреннему соглашению, резко ее оборвал:
– Не надо! Все и так слишком хорошо.
Они открыли дармовую водку и выпили понемногу. Агнесса пошла в ванную, а Виталий взялся распечатывать банку с килькой.
А Слава в это время мучительно пытался вспомнить, где он оставил приготовленный «флакон». Гоп-компания смеялась и требовала еще водки, а память не хотела открывать ему эту страшную тайну. Скидываться и брать самопал было не с руки – деньги стремительно кончались, но могло дойти и до этого, если бы не студент Хлопцов, затянувший невпопад своим церковным дискантом:
Цыган цыганке говорит,
Что у него давно стоит.
А что стоит и где стоит? –
Он ничего не говорит.
«В погребе у него мешок с бубликами стоит, – язвительно подумал Слава и вспомнил, – Да, не в погребе же! А в холодильнике у Агнессы!» Через минуту он уже мерял ночную улицу своими длинными ногами, совершенно не думая о том, что на часах уже четверть двенадцатого. Имея рост метр девяносто, он был в своем низкорослом роду настоящим гигантом. Сильный и высокий, он быстро преодолел пару кварталов, отделявших общагу от большого дома, где у сестры была однокомнатная квартира, взлетел на четвертый этаж и только там бросил взгляд на часы: «Ах ты, черт!» Встреча с Агнессой, которая наверняка обнаружила пропажу продуктов, его не очень страшила – тяготила необходимость позднего визита, поэтому Слава открывал замок очень осторожно и свой приход надеялся сохранить в тайне.
Судя по тому, что на кухне горел свет, а в ванной журчала вода. Агнесса еще и не думала ложиться спать. Осмелев, Слава отправился по темному коридору на кухню. Он увидел там стол, на столе стоял распечатанный и уже неполный «флакон», за столом сидел голый мужчина и молча трескал «Кильку в томате».
Хрустя огурцом, слегка захмелевший Виталий разглядывал утрамбованные в банке красные рыбинки: «Как Агнесса, только в томате. Хи-хи... А я, вот, тебя вилкой! Не бойся, я тебя быстро съем.» Он решил выпить еще граммов пятьдесят, взял бутылку за холодную, запотевшую талию и нечаянно повернул голову. Из черного проема коридора на него укоризненно и влажно пялился огромный монстр.
– Зачем взял? – с обидой в голосе произнесло чудовище.
Виталий раскрыл рот и подавился килькой.
Агнесса, еще в ванной, надевая халат, почуяла неладное. Она выключила воду, открыла дверь и явственно услышала глухие удары и хрипы, доносившиеся с кухни. Виталик! Бедный Виталик! Она про себя решила не кричать и застать врасплох воров или бандитов, или кто там мог еще быть, а уж застав, заорать так, чтоб они полетели с четвертого этажа, как тараканы. Агнесса метнулась к освещенному проему, ведущему в кухню.
Там среди пустых кастрюль и перевернутых табуреток ее двухметровый братец лупил голого, посиневшего Виталика.
– Ты что делаешь, урод! – взвизгнула Агнесса.
Но Славик только бессмысленно взглянул на нее и снова хряпнул Виталику между лопаток.
– Ах ты, гад! Да я тебе... – она схватила разделочную доску и запустила братцу в голову. Доска чиркнула по лохматому темени и рикошетом влетела в окно. Осколки стекла рухнули в ночь и где-то внизу рассыпались по асфальту. Славик выпустил противника из рук, тот упал на колени, изо рта у него полетели кусочки пищи, он сипло вдохнул и зашелся в кашле.
– Славик, что ты сделал с ним?! – опять завопила Агнесса, заходя с фланга с другой раз-делочной доской.
– Я ему жизнь спас, – стараясь говорить спокойно, отвечал Славик, потирая темя.
Виталий наконец прокашлялся и пытался что-то сказать:
– Ы-ы-... А-а-... – вылетало у него из горла, перемежаясь с хрипами.
– Он что-то сказал! Славик, что он сказал?
– Уж точно не «спасибо».
– Бывает... – неожиданно произнес Виталий, – Вы бы мне трусы принесли.
Ветер пытался ворваться в кухню сквозь недавно вставленное стекло. Он был страшно недоволен, что его ограничили маленькой форточкой, и порывисто трепал тонкую занавеску. Агнесса не обращала на это внимания. Звонил Виталик и обещал прийти в половине седьмого. Чем больше отсюда исчезнет запахов, тем лучше. Освободившееся место можно будет наполнить другими. Все-таки хорошо, что они до сих пор не расстались. А Слава – этот паразит и двоечник – отлучен от кухни во веки веков! По крайней мере до завтра.