Анна Васильевна возвращается из церкви домой только к одиннадцати часам дня. Она выглядит уставшей и печально - просветленной.
- Теперь можно и позавтракать,- говорит она размягченным голосом, наливая себе чай в чашку с веселенькими цветочками, и подвигает ближе к внучке пироги с рыбой.
- Бабушка, так ты сидела там все это время голодная? – удивляется девочка.
- Не сидела, а стояла,- строго поправляет Анна Васильевна свою двенадцатилетнюю внучку, приехавшую погостить к ней на зимние каникулы. Потом она многозначительно смотрит на Лизу и вздыхает:
- Перед Богом надо быть чистой.
- Разве ты в самом деле веришь в Бога? Ведь его нет, об этом уже каждый ребенок знает. И космонавты давно подтвердили,- улыбается девочка бабушке, как несмышленой.
- А кто его знает, есть он или нет,- уклончиво отвечает та, вытирая уголки рта концами белого платочка, так уютно разлегшегося на ее сухоньких плечах.
- Но ведь его никто не видел! - смеется Лизка над бабушкиной дремучестью.
- Вот, именно,- непонятно отвечает Анна Васильевна.
- А зачем же ты тогда ходишь в церковь? – девочка недоверчиво смотрит на бабушку, поражаясь нелогичности ее ответов.
Анна Васильевна отодвигает от себя пустую чашку и улыбается слабой улыбкой человека, уставшего от долгой жизни.
- Ты вот бегаешь с подружками в кино или на школьные танцульки? А я хожу в церковь к старушкам и Богу. Каждому - свое. Пойду я, Лизонька, вздремну часок, что–то малость притомилась с дороги.
Вскоре внучка слышит, как под бабушкиным легким телом тихонько вздохнули пружины ее кровати. Лизка задумалась: домой из школы она возвращается тоже частенько уставшая, но бабушка пришла какая–то незнакомая, светлая. Нет, она вся светилась изнутри! Может, оттого, что она ушла из дома голодная? Надо попробовать утром не есть, чтобы стать такой же прозрачной и светящейся. А может, она что–то скрывает от меня? Надо самой все проверить, - решает девочка. Она входит к бабушке в комнату и садится на край кровати:
- Возьми меня с собой, я хочу познакомиться с твоим Богом,- застенчиво улыбается.
Ей немного не по себе, ведь она – пионерка, но любопытство не даст ей покоя. Анна Васильевна откладывает в сторону Библию и молча гладит Лизку по голове, как маленькую.
Дни пролетают незаметно. Анна Васильевна занимается дома своим незамысловатым хозяйством, а внучка наслаждается каникулами и зимними забавами.
Бабушка сама напоминает девочке о предстоящей поездке и дает ей свою черную шаль с кистями, потому что в белой беретке с помпоном в церковь идти "неприлично". Лизка удивляется такой конспирации:
- Разве твой Бог увидит? – спрашивает она, вертясь перед зеркалом в теплой бабушкиной шали.
- Он все видит, - загадочно отвечает бабушка, убирая со лба челку внучки под строгую шаль.
Потом она, довольно–таки, недвусмысленно оглядывает девочку в коротком красном пальто и о чем–то думает.
- Бабушка, ты же не хочешь, чтобы я напялила на себя твою длинную шубу и стояла рядом с тобой, как огородное пугало?
Лизка пугается, что бабушка уже передумала брать ее с собой на свидание к Богу. Если ему не по нраву ее любимая беретка с помпоном, то и пальто может не понравиться. Вон, как придирчиво оглядывает ее бабушка. Анна Васильевна смеется над словами внучки и машет на нее рукой. Несколько остановок они трясутся в холодном автобусе, полном старушек. Лизке смешно - она вспоминает разговор с бабушкой, представляя, что все эти девочки-старушки едут на танцы в клуб. Через минут сорок они добираются до райцентра.
Рассвет завис над городом. Редкие окна освещены теплым светом – люди еще отдыхают после трудовой недели, но в церкви полно старушек. Из молодых никого нет, это Лизка сразу отмечает про себя.
Ровным пламенем горят многочисленные свечи, отражаясь в позолоченных рамках икон. Анна Васильевна тоже покупает толстые свечи и ставит их перед разными иконами со святыми и Богородицей. Бородатый священник в длинном смешном платье и золотом переднике неожиданно заговорил певучим басом.
Лизка ходит в школьный хор и поэтому машинально отмечает про себя, что у него - третий голос, от которого по коже забегал мороз.
Запахло ладаном. Девочка догадалась - это батюшка равномерно раскачивает кадило, как маятник. От бабушки она знает про ладан, которого боятся черти из сказок.
Все опускаются на колени. Лизка растерянно оглядывается по сторонам: стоять остались только двое – она и бородатый батюшка. Он осуждающе смотрит на девочку из-под густых бровей. У девочки лихорадочно прыгают мысли в голове:«Ну, не могу же я кричать на всю церковь, что мои колготки могут не выдержать и порвутся? И пол здесь каменный и холодный. Ну, можно мне просто постоять так? Не на коленях?». Вероятно, батюшка замечает отчаяние в детском взгляде и прощает неповиновение - у него теплеет взгляд. Девочка это замечает и успокаивается.
Бог Лизке понравился. Он оказался никаким не старым, а очень красивым и несчастным. Лизка даже чувствует, какую боль от огромных гвоздей он терпит в своих ладонях и стопах.
- Ему же больно! - тихо произносит девочка, оглянувшись на бабушку.
- Это сын Божий – Иисус Христос, - шепотом поясняет Лизе Анна Васильевна.- Он страдает за наши грехи.
Старушки недовольно вертят головами в беленьких платочках и шикают на них.
Лизка хочет спросить у бабушки – почему здесь все такие сердитые? Почему один должен страдать из-за всех? Какие у нее, Лизки, грехи? Но не решается разомкнуть губы. Она уже побаивается этого жестокого Бога, разрешившего распять на кресте собственного сына. Если ему не жалко было своего ребенка, сможет ли он пожалеть ее, чужую для него, девочку?
Сквозь пелену сознания до Лизки долетают непонятные слова песнопения. Чистые голоса хора улетают под самый свод церковного купола. Худенькая девочка пристально вглядывается в лики на иконах. У всех святых одинаковые лица – узкие, с тонкими длинными, неправдоподобно–изящными носами и большими скорбными глазами. Кажется, что они знают какую–то одну общую тайну, которая недоступна простым смертным. Пионерка стоит под бдительным взором Бога и пытается его понять.Но не понимает и начинает бояться этого непонимания. Служение Богу закончилось.
Анна Васильевна с внучкой выходят из церкви и медленным шагом идут на автобусную остановку, погруженные в свои мысли. На улице Лизка незаметно вглядывается в лица встречных мужчин, сравнивая их с ликами святых угодников. Девочка поражается разнообразию человеческих лиц, но похожих на святых она так и не встречает.
- Бабушка, я никогда не пойду замуж, - решает Лизка грустно.
- Это почему же? – улыбается Анна Васильевна, держась за локоть девочки.
- Я ни одного похожего на святого не встретила, - огорчается она.
- Встретишь еще, - бабушка ласково смотрит на печальную внучку.
И Лизка вдруг замечает удивительное сходство в чертах родного лица бабушки с теми, кто смотрел на нее с икон.