Дурно… Муторно и дурно… С самого утра… С самого утра мне дурно и муторно. Все вокруг серое, это просто невыносимо. На серой стене висит серое окно, а кровать повисла в серости комнаты. Внутри меня – тоже, я слился с миром, я – серый человек. Еще – слабость. Она по всему телу. До самых кончиков пальцев слабость. Я не чувствую себя. А еще - пустота в голове. Я не хочу вставать. Я не хочу открывать глаза.
Это случится сегодня… Я чувствую, я знаю, сегодня к вечеру голова моя наполнится чем-то тяжелым, тягучим. Над глазами тупо будет давить свинцовая кровь. Каждый шорох, скрип, стук станет подобным удару в колокол. Боль может уйти куда угодно, давить изнутри виски, затылок. Шеей будет не повернуть и глаза зажжет огнем, так, что захочется стереть их руками с лица.
Нельзя долго лежать в кровати с утра. Но я не встану, не пойду. Пусть лучше голова, боль и тяжесть, чем они. Прутья. Прутья, которые нарисованы на окне, я знаю, я видел. Но если подойти, стоит только подойти, дотронуться и они сразу вздуваются! Кто придумал эти ужасные прутья? О, наказание! Они, как вены, вспухают, все больше, и вот их уже не обхватить, их уже не порвать. Они наполнят всю комнату! Я бессилен, помогите мне – они вздуваются!
Все началось вчера. Да… Тогда серость еще не пришла. Тогда все было огненно-красным – внутри и снаружи. Пока не стемнело. А потом началась боль. Клубы змей крутились в животе, они терлись друг о друга, они кусались и выплескивали внутрь отвратительный яд. Я кусаю губы. Нижнюю. Я зажимаю ее между клыками и сдавливаю, пока не прокусываю насквозь. Это больно. Слышно, как тоненькая кожица губы рвется между двух зубов. И вкус крови. И скрип зубов. Надо заглушить змей, но не помогает. Тогда я сам скручиваюсь, подобно им, я катаюсь по кровати, а во рту тошнотворный яд и желчь, вперемежку с кровью.
Сажусь на кровать, закутанный в одеяло. Ноги – на холодный пол. Обхватываю живот и качаюсь – вперед-назад. Чтобы усыпить змей. Чтобы обхитрить змей. И они затихают. И я затихаю, ложусь медленно на бок и боюсь пошевелиться. Лежу под одеялом, тихо. Очень тихо. Чтобы не спугнуть их. Это очень легко сделать – достаточно повернуться слишком резко. Тогда все начнется заново. Но я их знаю… Больше им меня не обмануть. Я закрываю глаза. Я дышу совсем чуть-чуть. Незаметно. Чтобы не спугнуть…
Это вчера. Вчера было так, а сегодня – серость. Вошла с самого утра. И капли стучали по железу карниза. И деревья шумели от мокрого ветра. Я слышал, я знаю. Вокруг холод и серость. Под одеялом – тепло и уют.
Серость - разная. Сейчас она светлая, почти белая, глаза больно открыть. Не буду. Не стану. Пусть лучше так. Потом что-то случится и будет по-другому. Так бывает всегда. Серость станет темнеть, она будет хмурой серостью. Окно расцарапает короткими черточками. Сначала – чуть-чуть, потом – зачирикает так, что окна не станет. Оно будет мгла. Я знаю, я видел.
За окном – зеленое море. Шумит, перекатывается. Вдалеке – маяк, он всегда светит тремя цветами. Почему тремя? Почему все время тремя? Когда серость уйдет во тьму, он будет мигать одним, только одним. И свет распадется на черточки по окну, задрожит, потом раздвоится, потом исчезнет. Протри глаза, не верь! Он появится снова!
Стало светлей. Почему? И звук. Сегодня появился звук. Секунду назад появился звук. За окном кто-то взревел, там, вдалеке, наверное, у маяка. Раз, другой, а потом стал рычать непереставая. Кто он? И почему светло?
Движется сюда. И ревет. Может, это все я, я виноват? Я не знаю, я ничего не помню! Все внутри трясется. Я уйду! Я спрячусь! Как страшно, как мне страшно!.. Под одеяло и зарыться в подушку. Но ведь не спрятаться! Идет! Все ближе! Вот сейчас, сейчас!
Уходит, неужели уходит? Был так близко, рычал так, что я чуть с ума не сошел. А теперь – уходит. И посветлело все. Пощадил. Не тронул. Может, он не злой? Но если не злой, значит… Может, он сказать мне что-то хочет? Или спросить? Или… Или освободить?
Тогда куда же ты?! Я тут, я жду, приди! О! Он идет, он снова возвращается! Он рычит и заставляет серость уйти. Ко мне! Сюда! Я жду, я уже готов! Я готов увидеть тебя! Ты велик, ты узнал, что я в беде, и пришел помочь. Все ближе! Вот уже совсем чуть-чуть… Я не боюсь, я жажду тебя!..
Что это?! Куда ты пропал? Ты был здесь, я почти видел тебя здесь, я чувствовал твое приближение! А теперь тебя нет? И как все снова стало серым… И дождь стучит по стеклу. Не уходи, не бросай меня! Ты – есть, я знаю, я слышал… Подожди… Останься! Пожалуйста!..
*****
Снова пошел дождь, и дядя Миша выключил газонокосилку. Достал сигареты, прикурил, глубоко затянулся. «Завтра доделаю, работа не волк», подумал он. Сплюнул, застегнул молнию на куртке и стал собираться.
Неширокая полоса изумрудной свежескошенной травы мокла под дождем. Через дорогу, за высоким забором чернел сумасшедший дом. Светофор мигал вдалеке на перекрестке. Уныло гудя, уплывал в дождь троллейбус…
август – сентябрь 2003 года