- Алена, Борода попросил отвезти его с мамой в порт, - как-то чудесным летним утром сказал мне Сережа, мой муж. – Он поедет на пароме без машины, и поэтому надо бы помочь…
- Какие проблемы? – пожала я плечами. – Отвезем. А ты знаешь точно, как к нему домой доехать?
- Вообще-то нет. Но мы договорились встретиться у метро «Лилихолмен», он покажет дорогу.
- А, тогда – прекрасно! – кивнула я. – В котором часу?
- В три.
Вопреки обыкновению, мы не опоздали, даже приехали чуть раньше. Понятное дело, Бороды еще не было. Что ж, подождем.
Я загнала машину на парковку и вышла.
Прямо передо мной была станция метро, название которой переводится со шведского как «Маленький остров». Тут же, это обычно для Стокгольма, был выстроен торговый центр, находилась автобусная станция. И все это – без малейшего ущерба для природы: вокруг росли деревья, кустарники. Даже незаконченная стройка, и та утопала в зелени. Красота!
Мой взгляд расслабленно скользил по сочной, успокаивающей нервы изумрудной листве и вдруг наткнулся на что-то вообще несообразное: прямо среди тихонько шелестящих под ветерком листочков торчала… огромная, укормленно-розовая жопа! Нормальная, человеческая и даже на первый взгляд совершенно живая, но при этом абсолютно одинокая, без других частей тела.
Все понятно, подумала я. Глюки. Причем средь бела дня и вне злоупотребления алкоголем – за рулем все-таки. Значит, дело плохо. Значит, к врачу…
- Сережа-а…- с последней надеждой я потянула мужа за рукав. – А что это там?
- Как – что? Жопа! – ничтоже сумняшеся, ответствовал он.
Уже легче. К врачу можно и потом.
- А что она там делает?
- А я откуда знаю? – он посмотрел на меня с таким видом, будто именно я туда ее и воткнула.
А задница тем временем продолжала в полном одиночестве красоваться среди кустов и деревьев. Как картина в раме. «Единство флоры и фауны», художник неизвестен. Мог бы получиться хороший герб для Белоруссии – попа, причем достаточно полная, в обрамлении веточек!
Интересно, подумала я, а ведь в русском языке существует огромное количество слов и выражений для обозначения этой части тела, гораздо больше, чем для других, значительно более важных, включая голову.
Да, но это роскошное седалище было каким-то уж на редкость самостоятельным. Настолько, что даже язык не поворачивался назвать его частью тела!
Я принялась внимательно изучать вывески торгового центра: дурацкое воспитание не позволяло уставиться на чудо природы во все глаза – в самом деле, эка невидаль – голое очко!
Впрочем, такое автономное – и в самом деле диковинка, и я снова скосила взгляд на это чудо и вздохнула с облегчением: спокойно и неторопливо над пятой точкой стало вздыматься остальное тело, а именно – несколько обрюзгший мужской торс. Тут же все встало на свои места: дядя, похоже, зашел в кустики, но не рассчитал их высоты. То есть они ему были по… Ну, в общем, по нее самую, а в тот момент, когда мы на него посмотрели, он как раз наклонился.
- Интересно, что он там делает? – пробормотала я.
- Не знаю, - пожал плечами Сережа. – Смотри-ка, носки снимает зачем-то. Слушай, а, может, он просто того, не добежал, а?
- Ну, знаешь, - покачала головой я. – Это ж как надо «не добежать», чтобы уделать не только штаны, но и носки, да еще и майку в придачу!
И на эксгибициониста не похож, подумала я. Тот бы не преминул полюбоваться на впечатление, а дядя так и остался обращенным филейной частью к публике в нашем лице.
Между тем тело стало постепенно облачаться. Причем, похоже, в том же порядке. По крайней мере, начал он именно с носков, и уже потом натянул трусы, спортивные штаны и майку. В конце концов, дядя как ни в чем не бывало вышел из кустов, поплелся на остановку и принялся изучать расписание автобусов.
- Да-а-а, - глубокомысленно протянул Сережка. – Если рояль в кустах – символ неправдоподобности, то что уж тогда говорить о голой заднице? Ладно, давай в машину, вон Борода подъезжает!
4 сентября 2003,
Стокгольм.