-- Он ведомый.
-- Ну и что?
-- Сколько тебе лет?
-- Через четыре дня мне исполнится восемнадцать.
-- О, господи...
Это Дэн, его друг, пытается отговорить меня и прервать наше знакомство. Но, если я что-то решила, меня уже никто не может разубедить. То, что я оказалась рядом с С* за барной стойкой, было последствием другой случайности.
-- Скажи мне одно слово и я останусь.
-- Говорю...
-- Все с тобой ясно, -- грустно мямлит парниша. На танцполе вообще так рвет барабанные перепонки, что фиг услышишь, даже хотят тебя или нет.
Я подрыгалась под какой-то попсовый ремикс, и спросила у первого попавшегося представителся мужского, как мне показалось, пола:
-- Это ты хотел, чтобя я сказала одно слово.
-- Нет. А какое слово ты хочешь сказать?
И вот теперь я сижу, облокотившись на барную стойку, и несу полную чушь про Ричарда Баха и музыканта, который сломал руку прямо перед выступлением и клянчил у меня мобилу. При этом, мне совершенно наплевать, что мне очень смешно, а остальным как-то, в общем, не совсем. Я смеюсь в согнутые в локтях руки, лежащие крестом на столе.
-- Что-нибудь будешь пить?
-- Чай.
Дэн все так и не успокоивался, а я продолжала с надеждой разглядывать небритый подпородок не весть откуда взявшего мужчинки. Точней, нет он был даже не мужчинкой, а мужчинищей. Я еще подумала: тяжелый, наверное, и много ест.
С* вышел разобраться с Дэном. Они ненадого скрылись с моих глаз. Уйти или остаться?
После этого разговора Дэн направился мило кадрить некую девушку, игравшую в бильярд на пару с каким-то старичком. Девушка была пьяна и отрывалась на полную катушку. Пять секунд назад я видела ее присосавшейся к каком-то юнцу, причем делали они это не меньше не больше под “фристайлер” “бомфанкнсиса”.
Пару раз Дэну звякнула его будущая жена. Но тот упорно продолжал искать девчонку на ночь. Его кстати, очень интересовала нет ли у меня какой подружки, чтоб мы все в четвером что-нибудь замутили.
Тем временем, чай начал действовать, а литры пива, который я в себя залила, попросились за угол. И тут мне абсолютно расхотелось ехать ночевать к какому-то чуваку, которого я в первый раз вижу. У него была странная техника игры с руками. Будто кто-то сверху залазит к тебе вовнутрь, как в мешок, через руку, скользя по внутренней стороне ладони. И я подумала, что человек, который делает такие штуки, не может быть лохом.
А еще я решила, что это моя судьба, и поможет мне забыть про смерть моего пятнистого друга, виляющего хвостом, когда я прихожу домой. Вы, наверное, можете подумать, что смерть абсолютно не умеет видять хвостом. Но когда она уходит и поворачиваетя к нам спиной, она показывает ни что иное, как свой черный и склизкий хвост, подметающий за собой дорогу от разбросанных по ней костей.
-- Поедим ко мне. Я не буду к тебе приставать.
-- Нет.
-- Но я правда не буду приставть к тебе. Отоспишься у меня хотя бы, потом поедишь домой.
Скоро я пойму, что эти уговоры поехать к нему поломают наши теплые отношения. Но пока мне до этого делать нет. Я просто жутку хочу спать. И не капли не сомневаюсь в искренности этого чудака. Но из чувства техники безопасности, продолжаю упрямо повторять нет, нет и еще раз нет.
В итоге, я халявно доехала на такси до дома за его счет. Мы проехали мимо его места жительства. Моя голова лежала где то между его грудью и животом. Мне, кажется, было хорошо. Я помню один мой знакомый как-то сказал мне, когда я послала его.
-- То есть, тебе все равно кого обнимать?
Он задумался.
-- Тебе просто нужно ... мужское... мужское это... мужское тепло...
Наблюдая с какими творческими муками рождалась эта фраза, я уже заранее поверила в то, что он скажет. И он был до боли прав, но не до конца. Потому что я ждала его, того, кто будет понимать меня, того, кто мог бы стать для меня всем. Мог бы, но это не обязательно.
Такси притормозило. И он хотел видимо чмокнуть меня в щеку или куда-то еще. Но наши губы встретились, и С* резко отпрянул, как будто я могла напугать его эти детским пркосновением. Во Франции так друзья целуются при встречи, даже девшки с девушками, и не считают это чем-то из ряда вон сексуальным. Хотя именно такой поцелуй я считала своим первым поцелуем, и именно он однажды уже стал для меня началом чего-то огромного и страшного.