ПИСАТЕЛЬ И ЧИТАТЕЛЬ
Писатель: Еще одно, последнее, нет еще чуть-чуть, нет еще последнее, нет, все! Правда все! Вот пишу КОНЕЦ! Все, настал вожделенный миг. Закончен мой труд, так измучивший меня, иссосавший дотла! Беспробудные будни мои и ночи бессонные, вдохновение, потом отчаяние, потом опять вдохновение. И труд, о, сколько труда! Поиски образа и поиски слова, и истины, и самого себя! Теперь все! А теперь что? Теперь только ОН. О, мой читатель, мой бог! Появится ли …
Появляется читатель
Читатель: Как? Что? Все? Уже все? Уже готово? Уже можно прочесть?
Писатель: Прочесть? Что ж, можно прочесть, раз уж написано. Для того и написано, чтобы. Читай, читай мой читатель, это ведь для тебя!
Читатель: Вот спасибо, вот здорово. И толсто так. Сразу видать плоды трудолюбивой упорности. Ну, постарался, ну молодец, Светало. Ух, как красиво! Это ты про кого так?
Писатель: Про тебя. Про тебя и про меня. Про жизнь. И про любовь к жизни. Про каждого из нас вместе и про любого из каждого из них. Про боль и про вскрик и про плеск и про трепыхание и не спрашивай, я и сам не знаю, про что. Читай, читай, мой читатель.
Читатель: Читаю, читаю. Ну и почерк у тебя!
Писатель: Это творческий почерк.
Читатель: Читаю, читаю. Смеркалось. Ах, как хорошо!
Писатель: Это образ. Это сумерки. Герой страдает от непонятости, это же так понятно!
Читатель: Понятно, понятно. А, так он инженер?
Писатель: Ага, ты понял!
Читатель: Чего ж тут такого, я и сам тоже.
Писатель: Это про тебя. И про меня тоже, я сам тоже, своего рода…
Читатель: Своего, своего. А он что, того, женатый?
Писатель: Нет, это раньше, это давно уже, это потом, там дальше написано. Сразу нельзя, сначала должна быть любовь! Помнишь, как это, у этого? Без этого не бывает. Сначала встречаются две души!
Читатель: Уже встретились – она спрашивает, где здесь женская консультация.
Писатель: Нет, это не она, это так, пока. Жизнь ведь не так проста. Так непросто в этой жизни все, так все не так …
Читатель: Понял, понял. Это ты тут правильно, про трамвай. Ах, как тонко замечено, ждешь его, ждешь …
Писатель: Ага, ты понял! Это жизнь! Это со всех сторон окружает. Оно дает нам понять. Простые такие вещи, но как же много они дают нам вокруг!
Читатель: Ах, хорошо! Ах, ведь и точно как!
Писатель: Тоже из жизни, это у меня был случай. Давно уже и все отлеживался внутри. Надо ведь пропускать по маленькой через душевные фильтры, отстоять и отдистилировать до тонкости, до прозрачности слезы, до невероятной достоверности факта! Капля фантазии на ведро истины и бочка поэзии в лужу правды! Ведь фантазия – она же и есть истина, а поэзия и есть правда! На том и стоим!
Читатель: Обоими ногами. Обеими. Ноги в земле, голова в атмосфере.
Писатель: Ага, ты понял! О, мой читатель! Да, мы черпаем истину из почвы и на крыльях фантазии, поэзии …
Читатель: Черпаем, черпаем. Ну а вот это уже точно она, с сумочкой.
Писатель: Ах, нет. Это не так. Это просто так. Это блондинка. Понимаешь, ведь не всегда же получается с первого раза, это же поиски в глубину! Это же ловля жемчужины, причем обоими сразу. Это не сразу …
Читатель: Ну, ошибся, ну бывает. Сам теперь вижу, что блондинка. Правильно вы нас запутываете всегда, а то неинтересно.
Писатель: Нет, я не запутывал. Это жизнь. Это же все она, а мы что, мы так, отражаем. Это жизнь такая, твоя, моя … Я ведь, сколько раз было прежде, чем потом, а потом все равно тоже.
Читатель: Я тоже прежде. И потом. А она говорит …
Писатель: Ага, ты понял! Умный такой!
Читатель: Читаю, читаю … Я постепенно так, надо же все осмыслить.
Писатель: Да, не торопись. Повремени над строкой. Смотри, вот подлежащее. А вот это вот сказуемое, оно же как несказуемое оно, это же как просто предлог! Нет, слова не живут своею жизнью, наоборот. Это жизнь оживает посредством помощи слов! Как я искал, как я нашел все это! И ведь не в словаре!
Читатель: А, так он главный инженер, я теперь понял!
Писатель: Новатор и демократ, и большая душа. У него мозги! Там дальше …
Читатель: Читаю, читаю.
Писатель: Молчу, молчу. Ты сам, я в тебя верю. Я всегда-всегда верил, я для тебя, это все для тебя.
Читатель: Читаю, читаю. Вот она. Настя, учетчица – это она, наконец?
Писатель: Ага, ты понял!
Читатель: Ничего не понял, как же это она?
Писатель: Это потом, потом. Она же не может сразу, надо же присмотреться. Женская душа, о, женская душа обладает необыкновенной, первобытною чуткостью. Она все, все понимает, только сказать не может пока. Она потом, скоро, только разбуди только, растопи ее, только, обогрей. Ничто, ничто не останется без ответа, ты понимаешь?
Читатель: Все понимаю!
Писатель: О! … Вот смотрит она на него, вот она смотрит …
Читатель: Читаю, читаю.
Писатель: Я, может быть и не так что-то, но ведь от всей души! Я же не могу ошибаться, ведь это же не из пера высосано, это же прямо оттуда, и ведь откуда же еще? Как же не сказать об этом, как же вдруг смогу я солгать?
Читатель: Про прораба?
Писатель: Ага, ты понял! Нет, это не просто правда жизни, а так оно все и есть! И я не дам никому! Никому ничего не позволю, и ничего не боюсь! Вот так и надо, а иначе нельзя, и хоть вы все там как хотите! Вот так, вот так!
Читатель: Круто. Это ты молодец! Это ты прямо как не знаю как.
Писатель: Понимаешь, я иначе не смог. Никто бы не смог иначе. Ведь истина всегда только одна, хотя и своя у каждого. И нет истины, кроме правды, и нехорошо врать!
Читатель: Молодец!
Писатель: Еще бы я не боялся, я боялся, что не смогу! Тем только и пробавляется страх, что смелость наша небезгранична. Да и не храбрость это никакая, а просто так. Так просто, просто нельзя не так!
Читатель: Ой, молодец!
Писатель: Читай, читай. Сейчас уже будет, ну это я уже и сам не понимаю, вот может быть ты.
Читатель: Про песню крановщицы?
Писатель: О, мой читатель! Конечно, она поет! Она не может не петь, не может иначе. Никто не может иначе, никто ничего не может! Она повинуется сущности своей природы! И я повинуюсь тоже, слушаю и повинуюсь и повинуюсь и слушаю … В этом-то и весь бунт!
Читатель: Ах, как сказал! Все мы бунтуем из чувства долга. А крановщица сидит себе на голову выше всех и поет, поет…
Писатель: Ладно, тебе скажу. Это поющая пресуществленная женственность второстепенного образа, вот!
Читатель: Эко загнул. Это не все поймут.
Писатель: Это не для всех, для тебя только …
Читатель: Ой!
Писатель: Что?
Читатель: Нет, ничего. Это я так. Вот тут. Это ты немножко может быть слишком художественно, аж захватывает дух!
Писатель: Пусть, пусть захватывает. Дух и должно захватывать, для того он и дух. Дух не завертывают в материю – его подставляют ветрам! Читай, читай мой читатель, не бойся ничего, я с тобой. Теперь самое главное, эпицентр страстей в районе золотого сечения.
Читатель: Его … уволят?!
Писатель: Нет, он сам! Такие уходят сами!
Читатель: И с Настей в тайгу!
Писатель: Ага, ты понял! О!
Читатель: Понял, я все понял!
Писатель: Вместе они, это же любя. Тебе не завидно, читатель?
Читатель: Эх, я бы тоже так, где бы вот только Настю взять?
Писатель: Из прототипа. Только не спрашивай фамилию, Настя это я сам!
Читатель: А на вид так …
Писатель: Одной только Настей можно суметь выразить все!
Читатель: И с большой художественной силой.
Писатель: Это сила воображения при верности правде жизни.
Читатель: Еще бы. С правдой жизни не спорят.
Писатель: Спорят! Они еще будут счастливы!
Читатель: Прямо вот сейчас, в поезде?
Писатель: Это же дальний экспресс, аллегорический поезд в счастье, в мечту!
Читатель: Ах, как смело! Ну, прямо не знаю, как смело! Ну, прямо в лоб!
Писатель: Читай, читай, мой читатель …
Читатель: Читаю, читаю, ах как читаю, ух! …
Писатель: Ты читай, читай. Читай, мой читатель, я не буду тебе мешать, я отвернусь. И не надо, знаешь, не говори пока ничего, давай помолчим. Конечно я, может быть не совсем граф Толстой, но настоящий враг писателя это вовсе не тот читатель, которому не понравится, но тот, кто не прочел вовсе, даже и не начал. Когда я иногда думаю, что вот шляется по белому свету офигенная уйма читателей, которые вот никогда меня не прочтут, мне нехорошие вещи хочется им сделать. Нет, ну что значит они не могут, я тоже не могу. И не надо ссылаться на других, если сам такой. Нет, ты возьми вот книжку, ты прочти. Ну и что, что не Толстой, его тоже прочти потом, я не обижусь. Толстой – замечательный писатель, прямо глыба какая-то, я его сам ужасно хотел всегда почитать. Но неужели же тебе не радостно поосознавать иногда, что существует вот на свете человек, который прямо вот сейчас, одновременно, в муках старается над непослушными словесами твоего же родного языка, над твоей же души потемками, над смыслом и целью, тянет-потянет все жилы из самого себя, и мечет фразами. Из плоти, из крови своей, из переполненности своей отливает. Сядь, посиди потихоньку над книжкой. Поулыбайся, и похмурься, и поплачь. И рассердись, если плохо, и поругай. Мы, писатели, народ непростой, с нами построже надо, не избаловать что б. И хвалить, хвалить тоже аккуратненько так, чтобы не продудеть медью. Да, замечательно все, но есть и отдельные …, нет, это не тебе, это критику, будь он здоров. Этот то хоть заглавие прочтет, хоть начало … Но ты, ты, мой читатель, ты не слушай его, дурака, ты сам. Ты своей головой, ты сердцем своим, ты не покидай меня, ты один у меня остался. Я уже старый, я скоро умру. Вот только напишу еще самое заветное, самое, что берег. И напечатаю в книжечке, а ты прочтешь. И будет нам с тобой хорошо вместе, как всегда хорошо бывает, когда сделаешь что-нибудь особенное и не зазря. Читай, читай, мой читатель, веришь ли, я верил всегда, что ты есть, что ты будешь, что придешь, что прочтешь, что ты есть, что ты здесь, что ты останешься навсегда. Ты рядом со мной. Ты внутри у меня. В голове, в сердце, в печенках ты у меня. В конце концов, я и сам – это ты. Я ведь тоже читатель!
Читатель: Читаю, читаю. Я тут, я читаю. Я здесь, я с тобой, я есть, я читаю, читаю, читаю …