Это не я писал. Это не мой рассказ. Это, в общем то, не моя жизнь. Провинциальный институт. Технический. Общага. Я видел в одной общаге ковровые дорожки. Эта не та общага. В этой не было ковровых дорожек. В этой конфорки в бытовках называли «вечный огонь», а окна были забиты фанерой. В этой не разрешалось выходить на балконы, а телевизор был только в крайней комнате на втором этаже. В этой общаге жили люди. Это писали они. Читайте...
* * *
Введение от авторов.
Эта книга как нельзя лучше отражает настроения разных масс населения, потому что социальный вопрос всегда остро стоял в нашей стране. В данном случае это особый мир узкого круга студенчества. Этот мир великолепен в плане своего разнообразия, изысканности форм и мировоззрений.
* * *
Бездна любезностей.
В один тоскливый осенний вечер они собрались в комнате, номер которой абсолютно не отражал ее внутреннего мира, потому что смысл ее, ее жизненный настрой можно было понять лишь побывав в ней. Вдохновенные стопки грязной посуды создавали иллюзию городов, главными жителями которых были тараканы, и их также подстерегали различные превратности судьбы, как и непосредственных героев этой маленькой прозы. Неокрашенный пол своими рытвинами и щелями показывал одновременно ценность реформ, связанных с советским образованием, и, в какой-то мере, духовность прежних обывателей. Сочные гроздья паутины довольно четко отражали динамику и жизненный ритм трех молодых людей - ценителей обыденных каламбуров, карточных игр, развратных девочек, музыки и лимузинов, которых в отличии от всего остального, пока еще не было. Здесь существовала не только флора, в виде нескольких ядовито-зеленых кактусов, но и фауна, основными представителями которой являлись карликовые пираньи-долгожители, способные выжить даже в этих суровых условиях, отягощенных температурными перепадами временного пояса.
* * *
- Матуха что-то щепетильно стала к этому относиться. Поэтому я отказался от водки...в нормальных количествах...И даже пытался обзавестись семьей.
* * *
Итак, их было трое. Приготовив себе еду и усугубив ее под мотив лирических умозаключений о бесформенности мира, они переросли в одного оставшегося в комнате человека. Человек пытался ворваться в грезы своего детства, разучивая заново на дохленьком баянчике тульского завода арию Баха по книге "Баян 3 класс" Киевского идательства "Музична Украiна" 1983 года. Баян хрипел и жаловался…
Неожиданно его музыкальную гущу начал разбавлять стук в дверь. Не понимая остроты происходящего, человек нехотя встал со стула, приблизился к двери и открыл ее. То, что он увидел, его шокировало. На фоне темноты коридора стоял седовласый мужчина. Огромные очки в роговой оправе с массивными линзами, маскировочный халат электрика и сумка с торчащими проводами навели его на ужасное воспоминание об электрике-монстре, о котором ходили всяческие слухи, суть которых сводилась к массовому и хладнокровному искоренению прометеевского зелья в виде каминов, калориферов, печек и другой безобидной утвари. Электрик чувствовал свою неотъемлемость в узком мире студенческого общежития. Бродя вечерами, после работы, в полутемных коридорах, он вслушивался в глухое гудение комнат, выискивая в них самые незначительные источники повышения температуры.
Глаза электрика сверлили представшего перед ним человека, напоминая тому удава, и человек начал теряться в безысходности происходящего. Баян всхлипнул и замолк.
* * *
Автомат.
Стахановский автомат заключал в себе невозможность взять хоть что-нибудь из этих забавных штучек.
Кировский вариант работал совсем по другой программе. Перед самым ящичком в который должен был упасть с таким трудом схваченный приз, манипулятор раскрывался и приз падал, так и не попадая в ящик для призов. И это называлось сбоем в программе!
* * *
Электрик отстранил баяниста рукой, шагнул в комнату и пристально огляделся. Комната съежилась и потемнела. Легкий осенний сквознячок двинул штору и она попыталась прикрыть то, что спрятать было уже невозможно. Глаза монстра блеснули и он встрепенулся:
- А-а, это печка! - радостно заявил он, указывая на тихий излучатель тепла. И без предисловий добавил: - Я конфискую ее!
Человек приходил в себя и начинал понимать, что отпереться от очевидности факта невозможно. Печурка стыдливо краснела от бессилия изменить положение. Пираньи перестали шевелить хвостами и пускать пузыри. Человек оглянулся, зачем-то взял стакан, тупо поглядел на него и поставил на место.
- Извините, но хозяин комнаты не я, а предписывающие моральные принципы не позволяют мне без предупреждения отдавать чужие вещи.
- Я ее забираю, - холодно ответил электрик. - А вы, молодой человек, сами в какой комнате проживаете?
Человек сделал сдержанную мину холодности. Он понимал, что если сейчас его попросят пройти в свою комнату, то единственная частичка тепла в ней так же бесследно растворится в беспринципной жесткости характера электрика и он сказал:
- Какая разница. Все равно хозяин комнаты где-то рядом, рекомендую проконсультироваться у него.
В это время электрик держал уже камин за удила. Рыбы возмущенно булькали. Они оба вышли в коридор для продолжения беседы. Человек давал понять, что камин дорог всем как память, что свет электронов так несправедлив к студентам, как и весь мир ополчился друг против друга. Электрик воспринимал только материальную концепцию превращения тепла в деньги, которых, по его словам, у института и так не было.
Как вдруг откуда-то справа из темноты появился парень от которого пахло сигаретами и пепси-колой. Он остановился рядом с беседующими, наклонил голову набок и спросил:
- А в чем, собственно, дело? - хотя в чем дело понял уже давно.
Седовласый мужчина, задумчиво помахивая печкой, внимательно оглядел разбитый кроссовок, дырку в джинсах и небритый подбородок подошедшего, вопросительно посмотрел на него через свои огромные очки и спросил:
- Вы хозяин этой комнаты?
- Нет! - твердо ответил вновь прибывший и сделал шаг назад.
Услышав это, его товарищ, который действительно не проживал в этой комнате, слегка наклонил голову влево, выпучил глаза и как-то придурковато растопырил руки. Да-а-а... Такого ответа он не ожидал. Потому что этот худощавый, слегка сгорбившийся, улыбчивый парень и был хозяином этой комнаты.
* * *
- И даже если вы что-то выучите, то я вас все равно заставлю переучить. Потому что в армию вы не пошли не для того, чтобы учиться, а что бы что-то понимать. А вы даже эту бредятину запомнить не можете…
* * *
Дело между тем шло своим чередом. Печка пыталась остаться в милой ее железному сердцу комнате, цепляясь электрической вилкой за порог. Где-то по коридору Линда громко кричала про ворону. Электрик развивал теорию, из которой выходило, что печку он мог бы и вернуть, но только хозяину комнаты. Баянист постепенно приходил в себя, отчаянно моргая на подошедшего. Из бытовки пахло горелыми опилками и маслом и кто-то нетерпеливо что-то мешал, от чего запах становился еще отвратительней и распространялся со скоростью звука. Улыбчивый парень уныло смотрел на электрика и вертел в руках спички.
-…не понимаю, как это возможно. И поэтому разговаривать я буду исключительно с хозяином комнаты! – раскатывался по коридору голос электрического монстра.
Молодые люди очнулись и предприняли очередную отчаянную попытку уговорить неугомонного, недавно работающего в общежитии электрика, все-таки оставить эту печку в покое. Они взывали к его милосердию, намекали на декабрьские похолодания, приводили в пример американских скаутов, и уж совсем бессовестно высказывали предположение о приходе зимы. Но даже угроза экологической катастрофы в рамках общежития не смогла поколебать электрика и он стоял на своем.
Видя безвыходность ситуации, подошедший молодой человек уныло оглянулся назад, посмотрел на плавающие в полутьме коридора тени, спрятал спички, обернулся к электрику и решительно изменил ход беседы:
- Я хозяин комнаты! – заявил он, - а печка стоит немалые деньги, поэтому я хотел бы заполучить ее обратно с условием, что больше не буду ею пользоваться и тем самым обворовывать и так нищий институт!
* * *
- Ксюша, почему ты никогда не поешь? А?
- Когда я хочу спеть, я уже не могу.
* * *
На этот раз удивился суровый седовласый мужчина и предложил войти обратно в комнату интерьер которой уже описывался ранее.
И только тут, при свете, он предстал перед друзьями во всей своей красе. Его халат словно что-то распирало изнутри. Он напряженно пытался вычислить сколько же платит институт за то, что друзья пользуются этой самодельной печуркой мощностью 2кВт. В этот момент его брови приподнялись, лоб наморщился, а халат в области живота приобрел какой-то бугристо-складчатый характер и в отверстия, образовавшиеся в промежутках между пуговицами, показалась ни то рубаха, ни то пижама. Из кармана грозно выглядывали блестящие кусачки, несущие смерть любому проводу, посмевшему пропустить через себя хотя бы малое количество электричества.
Не дождавшись от бывшего преподавателя кафедры физики никакого сочувствия, а именно он был переведен на должность электрика общежития, друзья предприняли отчаянную попытку убедить его, что все-таки печку необходимо оставить здесь. Но даже огромное количество невероятно веских и убедительных аргументов:
- что это, мол, электрообогреватель для рыбок;
- что в общежитии не топят;
- что наш любимый сосед недавно чуть не простудил уши,
не дали никакого результата. Пучеглазые пираньи-долгожители тоскливо наблюдали, как грубая фигура электрика так же растворилась во мраке коридора, как и воскресла в виде искоренителя зла. Тихо мерцала лампа в конце коридора. Пахло холодным туалетом и горелыми листьями. И в создавшейся тишине из черной пустоты друзья услышали клич:
- Гривна в день обходится ваша печка!
* * *
И так до рассвета, а потом опять, окунувшись в человеческие отношения и внутренние противоречия, комок сознания ищет смысл, выход, логику и суть вещей и понятий, обволакивающих его со всех сторон, ломающих его внутреннюю структуру и перестраивая цепь выводов и действий, ведущих либо к саморазрушению, либо к конечной кристаллизации (жесткой структурированностью) всего того что называется личностью с точки зрения совокупности таких же комковатых звеньев - название которой - общество...
октябрь-ноябрь 1997 года, ДГМИ.