Интернациональная помощь
Я вошёл в туалет Дома кино, не обратив внимания на стайку переминавшихся у дверей с ноги на ногу актёров.
Склоняясь над писсуаром, режиссер Камельков в пьяном воодушевлении бил представителя неславянской кинематографической школы. Я вспомнил кучкующихся и понял причину их нерешительности: один из немногих режиссеров с международной известностью занимается важным делом, и мешать ему бестактно.
Я неспешно справил не столь великую нужду и, выждав пару минут, обратился к режиссеру:
– Никас, может, хватит?
– Я не Никас, а Николай! Уйди ради бога, дай душу отвести! – прохрипел Камельков, пиная лежащего на кафельных плитках.
– Николя, неудобно, люди ждут!
– В женский сходят!
– Скандал будет, Николай, - подступил я с другой стороны. – Он в жюри трех кинофестивалей входит!
– Хрен с ним! Я всё лучшее снял! – не сдавался Камельков.
Видя, что словесные увещевания не приводят к ожидаемому результату и Ник продолжает поднимать и опускать обутую в тяжелый ботинок ногу, я ударил носком туфли в подколенное сухожилие обладателя всех известных кинопремий. Лауреат сморщился и запрыгал, как журавль, на одной ноге.
– Ладно, – с сожалением заключил он минуту спустя. – Идём!
– Надо бы помочь парню добраться домой, – подумал я вслух.
– Никогда дворянин Камельков не давал денег инородцам, – гордо вымолвил Никки.
– Дай шофёру, – предложил я.
– Шофёру дам, – гордо согласился Камельков.
На улице Камельков протянул водителю такси стодолларовую купюру:
– Довези, куда скажет.
Я облегченно вздохнул: инцидент был исчерпан.