- Эй, черт побери, Петровн, закрой окно!! Дуииит! Писят раз шойль тя просить?!.. Да прощщи самой встать и сё сделыть!… Йееех… - скрепя душой и поясницей, Глашка поднялась с насиженного места, откинув в сторону темно-голубую шерсть, которая звякнула спицами.
- Да щАа!! Щаа закрою… - обе они направлялись к открытой старой раме, которая была больше их в рост раза в два вместе взятых.
Теперь, глядя со стороны, казалось, будто бы каждая из них, из какого-то неясно откуда взявшегося упрямства, спешит к окну, всячески стараясь опередить вторую. Что это?… Ради «просто так»?
Глашка и Петровна были, кажется, одногодками. Их жизни прошли вместе - бок о бок… Нога в ногу… рука в руку…
Вместе поступили в сельское Профессиональное Училище на швей… Почти одновременно вышли за муж за бравых парней трактористов. Одновременно родили по сыну… Одновременно потеряли их в Афганистане… Обе не знают, на какое место им можно придти, чтобы положить цветочки на могилку своего героя…
Вместе в начале девяностых пошли в аптеку за средством от радикулита, который «так слауно рихломирують по яущику, кажись и вправдо, яувственно помогаить…»
Вместе выбросили его в мусорное ведро, матерно возмущаясь, за что деньги отдавали…
Одновременно уволились с завода по шитью детских распашонок и женских халатов, одновременно нашли более спокойную работу – сторожихами в городской школе. Вместе стали работать.
Имея огромную тягу к «разговорам за жисть», ночи напролет, год за годом, просиживали они в теплой комнатушке, рядом с автономной электрической батареей «Заря-77», неизвестно откуда каждый раз беря новые темы для обсуждения.
«Глашк, мине пенсию повысили, представляшь?!.. Сьягодни пошла к Катьки Печушкиной, а она мне из-за окошка: «У вас прибавочка!» Сердце то ёкнуло, ёкнуло! Выдает мне мои разноцветные бумажки… Пересчитала… На 33 рубля!… Повысили, Гады!»
«А я сьягодни, Петровн, двенадцать банок огурцоу закрутила. Молоденьких, маленьких… Слав Те, Господи, хоть огурцы уродились… Бут чем закусывать Семену.»
«Слышала? А у Зинки из чатвертого подъезду рак обноружили… груди… Говорят, шо на последней стадии… Не оперирують на такой… поди умирать отвезли… Хороша баба то была.. Хороша-а… Красива, как Кассандра, что по третьему каналу.»
Обе вздохнули.
«Ой, ты знаш, мне Людка Масолова обищалась ткань светло-сереневую по дешевке продать. Грит, «ладна, так и быть, раз такое дело». А я себе в работнице присмотрела фасончик на последний день.. Хочется уйти то хоть по-человечески. Правда ж красиво будет в светло-сереневом цвете?»