Понедельник. Утро. С усилием выдергиваю себя из постели. Тру щеткой по зубам. Чашка кофе - внутрь, как лекарство. Сигарета. Зашнуровал ботинки и на улицу. Ныряю в метро, выныриваю и уже почти на работе. Работа. Целый день маневрирую по редакционному коридору туда-обратно. Вечер - пора домой. Ничего не хочется. Влезаю в куртку и на улицу. Ныряю в метро, выныриваю и уже почти дома. Здесь - жена. Она говорит, что соскучилась. Нет сил признаться, что не соскучился. Поспешно ужинаю, ныряю в постель. Ныряю в сон.
Вторник. Утро. С тоской обреченности выдергиваю себя из постели. Лениво вожу щеткой по зубам. Мутит. Чашка кофе - внутрь, как отраву. Сигарета. Старательно всовываю ступни в нерасшнурованные ботинки и на улицу. Ныряю в метро, выныриваю и уже почти на работе. Работа. Целый день отсиживаюсь в кабинете, тупо отвечаю на тупые телефонные звонки. Вечер - надо домой. Хочется выпить. Влезаю в куртку и на улице выпил. Ныряю в метро, выныриваю и уже почти дома снова выпил. Здесь - жена. Она говорит, что любит. Нет сил признаться, что сказать мне нечего. Ужинаю, поспешно ныряю в постель. Также поспешно проваливаюсь в сон.
Среда. Ненавижу утро. Ярость выталкивает меня из постели. Остервенело тру щеткой по зубам. Тошнит. Чашка кофе - внутрь. Сигарета. Зашнуровал ботинки и на улицу. Ныряю в метро, выныриваю и почти на работе. Работа. Те же лица. Опять сную по коридору взад-вперед. Я - челнок. Вечер - самое время домой, но хочется выпить. Пью. Снова пью. Извилины обтекают друг друга не соприкасаясь. Вроде бы в куртке ныряю в метро, выныриваю и уже почти дома выпиваю еще. Здесь - жена. Говорит, ей плохо от того, что я все время пью. Мне нечего сказать. Поспешно ужинаю, ныряю в постель, выпадаю в сон.
Четверг. Мерзкое утро. Деру зубной щеткой десны. Муторно. Чашка кофе - черт, снова внутрь. Сигарета. Долго ищу ботинки, нахожу, влезаю в них и на улицу. Ныряю в метро, выныриваю и почти на работе. Работа. Отсиживаюсь в кабинете, тупо отвечаю на тупые телефонные звонки. Мучительно хочется выпить. Вечер - самое время выпить, домой не хочется. Пью. Пьяно ныряю в метро, выныриваю и уже почти дома. Здесь жена. Не дождалась - спит. От сознания собственного скотства пропадает всякий аппетит. Поспешно ныряю в постель, дрожа прижимаюсь к жене, проваливаюсь в сон.
Пятница. Вечное утро. Елозю щеткой по зубам. Мутит. Чашка кофе - также как в четверг. Сигарета. На улице зашнуровываю ботинки и ныряю в метро. Выныриваю и почти на работе. Пятница - работы мало. Попойка начинается еще днем. Вечер - пора домой. Ныряю в куртку, ползу по улице. Проваливаюсь в метро, вываливаюсь и почти дома. Здесь - жена. Она рада, что сегодня я раньше чем вчера. Стыдно признаться, но мне все равно. Поспешно ужинаю и падаю на диван перед телевизором. Когда приходит время, ныряю в постель, падаю в сон.
Суббота. Странно, опять утро. Оказывается у меня есть сын. Он дает знать о себе и заползает в постель. Он соскучился по папе. А папа? Папа с услием выдергивает себя из постели. Трет щеткой зубы. На столе папу ждет завтрак. Сигарета. Утомительная прогулка с семьей. Папе не терпится вернуться домой, упасть на диван, припасть к телевизору. А к вечеру папе хочется выпить, но у него нет сил сползти с дивана, и он зол на весь мир. Когда малыш ныряет в кроватку, папа находит силы подойти и пожелать ему спокойной ночи. Потом папа возвращается к телевизору. Как правило, там же и засыпает.
Воскресенье. Утро омрачено сознанием, что завтра снова понедельник. Сын снова напоминает о себе и, перебравшись через маму, ложится между ней и папой. Папа засовывает голову под подушку. Ярость выталкивает его из постели. Быстрее протереть зубы щеткой, быстрее поглотить завтрак, быстрее... Сигарета. Занудная прогулка с семьей. Папе не терпится вернуться домой, упасть на диван, припасть к телевизору. К вечеру ему не хочется даже выпить. Он зол на весь мир. Когда малыша кладут в кроватку, папа наклоняется к нему и целует в лоб. Папа не хочет возвращаться к телевизору. Скоро он тоже нырнет в постель, провалится в сон.
Понедельник...
Вторник...
Среда...
Четверг...
Пятница...
Суббота...
Воскресенье...
Понедельник...
...
Я завидую пешеходу из школьной математической задачки. Он вечно, из года в год, следует из пункта А в пункт Б. Над этим незамысловатым движением наблюдают ученики. Они и учительница прекрасно знают, что весь смысл существования этого пешехода сводится к одному - придти из пункта А в пункт Б. С их точки зрения пешеход - существо весьма ограниченное в своих возможностях. Но я завидую ему. Потому что ему нет дела, что думают учительница и школьники. Для него важно другое - он вечно, из года в год, движется. Движение. Он не считает себя ограниченным пунктами А и Б, ведь из пункта А он уже вышел, но до Б так и не дошел. Фактически, вся вечность перед ним, и пешеход по ней движется. Повторяю, вечно.
А я? Я ограничен весьма существенным пунктом А, который так или иначе связан с пунктом Б. Я мотаюсь из пункта А в пункт Б. Изо дня в день. И я сознаю это. Меня замкнуло. Это хуже, чем болтаться по кругу. Для меня в мире остались только две точки, два пункта. Меня замкнуло на две точки.
Когда-то я был объемен, существовал как минимум в четырех измерениях. Теперь я двумерен. Стал плоский как бильярдный стол.