Банальная семейная драма взгляд изнутри. Часть 1

               
   Если чуть-чуть приоткрыть завесу обыденности, то можно  увидеть, что в начале этой истории была Мысль. Разглядеть это уже неплохо. Но если мы, рассекая слои изматывающей повседневности, заглянем глубже, то поймем, что в самом начале лежало Нечто.
    Нечто – маленький сгусток энергии, непонятная субстанция. Она пульсировала в мозге и, противореча законам физиологии, время от времени красной волной приливала к висками. Она вызывала сердцебиение. Внешне это было незаметно – все попытки странного Нечто самовыразиться были списаны на жару, давление или физическую нагрузку. Но Нечто не сдавалось. Оно притягивало к себе все, до чего могло дотянуться, и высасывало живительную энергию. Медленно, день изо дня эта субстанция разрасталась…и только тогда на свет появилась Мысль.
    Мысль с самого детства была очень беспокойной. Она скакала по извилинам, билась об стенки, кричала во все горло. Она дралась с другими маленькими мыслишками, а иногда даже позволяла себе вступать в склоки со взрослыми мыслями и – немыслимо – с такими старожилами, как Привычки и Скука. Ее поведение было из ряда вон выходящим. Но, как ни странно, родители нашей  Мысли, Тревога и Мнительность, такое поведение только поощряли. Они дали своему чаду имя Сомнение.
     Сомнение росла. Она обзавелась друзьями, дурные имена которых несложно угадать. Чем старше она становилась, тем резче, жестче становился ее характер. Через полгода – а это возраст, поверьте, немалый, она позволила себе вступить в ссору с одной из сестер–Привычек. Разразился скандал. Дело дошло бы, пожалуй, до драки, если бы не Благоразумие и Лень. Они успокоили враждующие стороны…и, проявив ужасающую халатность, отправились вон. Сомнение ликовала. Это была небольшая победа. Она получила право на собственное мнение.
    Снаружи в этот день случился скандал – классический, с битьем подаренных в день свадьбы хрустальных бокалов, хлопаньем дверьми, срывающимися криками категории «Вернись, я все прощу!» и слезным примирением. Все как будто бы обошлось.
    Но Мысль все-таки получила право на собственное мнение. В М. ее стали побаиваться.
Так прошел еще один год. Внешние события чутко перекликались с внутренними;  по сути дела, они были ничем иным, как их следствием.  Мысль росла. Скандалы участились.
    …Да, Сомнение росла. Ее буйный характер зашкаливал за все отметки приличия,…кстати, старичков-Приличий она уже не стеснялась. Этой взбалмошной особе ничего не стоило забраться на особенно высокий пригорок и во все горло закричать: «Любовь умерла!». Любовь обижалась. Она и вправду чувствовала себя ужасно и знала, что жить остается недолго. Но зачем было кричать об этом так громко?
 - Ты все равно не проживешь больше  месяца, - говорила ей Сомнение.
- Откуда ты знаешь ? – тихо возражала бледная, изнеможденная Любовь – а ведь когда-то она была первой красавицей М.!
- Я тебя убью.
    Любовь медленно сползла по стене…
Похоронный марш прозвучал через две недели. Слезы в М., слезы снаружи. Впрочем, снаружи их гневно объяснили плохим настроением и головной болью.
    Любовь умерла.
Что-то надломилось в большой жизни, а в образовавшуюся трещину мощным потоком хлынула тоска. Тоска и Сомнение.
Вскоре после этого печального дня события начали разворачиваться с удивительной скоростью.
Сомнение нашла себе задушевную подружку. Они идеально дополняли друг друга. Настолько идеально, что их «сограждане», завидев парочку, спешили убраться подальше и тихо говорили соседям: «На крайней правой извилине гуляют Сомнение с Ревностью. Погодите-ка лучше с моционом».
   Напряжение нарастало. Близилась развязка.
В один «непрекрасный» день  Сомнение постучалась в дверь маленького домика, стены которого были выкрашены серой краской. Дверь открыла старушка Привычка, маленькая, сухонькая, в больших розовых очках и  сером неаккуратном  чепце.
- Сомнение? Здравствуй. – недоуменно протянула она.
-Здрассссстттттть, -  не слишком вежливо откликнулась та.
Молчание. Вынужденные собеседницы оценивающе разглядывали друг друга.
- Отчего пожаловала? – наконец, не выдержала старушка.
-Да так…вынашиваю коварный план по освобождению томящихся и  социал-демократическому перевороту, - дерзко ответила нахальная мысль и протиснулась в дверь.
- Что, здесь даже чаем не угостят? – осведомилась она у испуганной вконец Привычки. – Сестры-то ваши где?
- Сейчас, конечно, чайку выпьем. Сестры мои гуляют – засуетилась та и быстро ретировалась в кухню. Нежданная гостья ее пугала.
«Скорее бы мои пришли», - думала она, суетливо заваривая чай.
(Ее сестры в это время  вели пространный, обоюдоострый разговор с Ревностью).
- Бабуся, заснули, что ли? – раздался голос Сомнения.
- Нет, чай завариваю. Ты бы, милочка, пока стол в зале накрыла!
- Еще чего. Сама накрой, я же в гостях.
Добрая Привычка промолчала,…а следовало выгнать нахалку из дома! Но, увы,  мы редко чувствуем приближение надвигающейся летальной катастрофы. Особенно, если она мчится на нас столь безобидно.
Чай был подан.
- А что, бабуся, правду говорят, что ты Любви родной теткой приходилась?
- Ох, правду, правду гутарят. Я уж так за Любушкой моей ухаживала, так смотрела за ней, лекарства ей свои сердешные принесла, в церкву за нее молиться ходила, у батюшки на проповеди по три часа стояла. А она, кровиночка моя, смеялась надо мной. Ой,  Любочка моя  погибла, не хватило ей силы змею ледяную из сердца вырвать, такая бледная она ходила, такая худенькая, что переломить можно было девоньку, глаза грустные были. Иногда как за сердце схватится, так аж смотреть больно на нее становится. И все, говорит, змея ей какая сердце душила, холодная, тяжелая…
    Сомнение уже не слушала ее причитаний.
-А таблетки вы какие принимаете?
А вона они, на камине, от сердца я их пью.
- Ясно…
Старая мысль продолжала рассказывать о печальной  кончине своей племянницы, но собеседнице уже было не до нее. Она лихорадочно раздумывала над тем, как исполнить очередную страшную, злобную затею…


…Закроем завесой тьмы грязное дно нашего мозга. Мы не должны в него заглядывать - мы не должны знать о себе самого худшего.
 Человек, не растрачивай свои силы на ежедневность, не трать драгоценную энергию напрасно. Заглядывай в свою душу, чтобы знать, кто ты, но бойся искать корни того, что тобой управляет – ибо увидишь в себе слишком много плохого, и это сломает тебя.  Всеми силами стремись к далекому,  ослепительно яркому светилу, что поддерживает твою душу. Преодолевая препятствия, расталкивая локтями свою лень и природную отрицательность, тянись вверх. Бойся слов «сегодня» и «сейчас» - они убивают стремление. Бойся искать одобрения. Бойся всего, что заставит тебя свернуть с дороги Совершенства. Иди вперед, лети вперед, тянись вперед.
    И только тогда, когда достигнешь своей цели, и разум твой озарит божественный свет Совершенства, ты можешь подумать о себе – и найдешь ответы на самые сложные вопросы. В тебе больше не будет Тьмы, и ты сможешь больше не бояться себя самого…

Тяжелый, пахнущий пылью бархатный занавес скрывает от нас Сомнение и Привычку, а вместе с ними Ревность, Мнительность, Тревогу, Радость, Гордость,…словом, все мысли – всех обитателей Мозга. Он стремительно падает на сцену жизни и скрывает за собой разрозненную суету, порою настолько захватывающую, что она кажется не в пример важнее истинного…что за терпкое заблуждение!
     Однако мы можем узнать, что происходило дальше. Через несколько дней М. снова погрузился в траур. Умерла та самая бабушка-Привычка, и никто, кроме разве нас с вами, не догадывался, кто был тому виной.
     Смерть эта была страшной для окружающих. Старушка, которую сестры торжественно звали «Привязанность к любимому человеку», унесла с собой с собой симпатии многих жителей М.
      Вместе с этим она унесла и последнее, что связывало двух людей снаружи - привычную привязанность,…едко рифмующуюся с «обязанностью».
И снова был скандал. Жуткий, молчаливый, долгий. Он длился несколько дней. Они то не разговаривали часами, то пытались разобраться в сложившейся ситуации, найти хоть какой-нибудь консенсус, который восстановил бы шаткий баланс их отношений.
      Наконец, она не выдержала.
«Я ухожу,» - сказала она и, на всякий случай захватив ключи, ушла, хлопнув дверью.
«Она просто хлопнула дверью,» - подумал он и зачем-то сбросил со стола хрустальную вазу.
    Все кончилось красивым фейерверком из хрустальных осколков, один из которых неожиданно (и, наверное, с хрустом) вонзился в человеческую руку.
    Нет, оказывается, все кончилось сдавленным стоном и струйкой крови.
    Физическая боль на время заменила боль душевную