Охота выдыхалась. Свора псов рыскала по лесу с самого утра, но не подняла ни одного зайца. Хозяин все еще рассекал воздух хлыстом, но это был уже не охотничий азарт, а безысходность, разочарование от потерянного дня. Собаки лаяли, ворчали, шумно хрустели ветками, но их показной энтузиазм ничего не менял. День был испорчен.
Вдруг неподалеку на поляне они увидели волка. Крупный хищник спокойно смотрел на их возню и не двигался с места. От него исходила непонятная сила, он бросал вызов. Перед ними стоял хозяин леса, который не воспринимал их даже в качестве захватчиков. В его глазах не было страха. Охотник и свора произвели на него не большее впечатление, чем глухой стук дятла.
Двенадцать псов застыли в оцепенении. Это был не заяц. Волчьи глаза парализовали их.
«Все дичь, – грустно усмехнулся охотник. – Жаль, овчарок нет. Зато двенадцать», - и властным окриком натравил собак на самоуверенного аборигена.
Волк спокойно ждал приближения своры, и только когда самые смелые псы оказались рядом, сделал сильный прыжок навстречу.
Драка была жестокой. Заходящее солнце, слабо пробивавшееся сквозь листву, безучастно освещало неравный поединок. Лилась кровь, лязгали клыки, слышались предсмертные хрипы.
Когда бой закончился, на поляне остались лежать волк и пятеро псов.
Охотник подошел к месту боя, с горечью посмотрел на разорванных волком собак. Это были лучшие.
Он перевел взгляд на мертвого волка. Этот был и вовсе другой. Сильный, независимый. Вот такого бы приручить! Но такие не приручаются. Слишком гордые, чтобы жить по-собачьи. Рано или поздно они становятся поперек пути.
Охотник отогнал мрачные мысли и подозвал оставшихся собак. Те жались к хозяину, тыкались в его ласкающие руки. Он трепал их за ушами, гладил по спине, и они счастливо повизгивали в ответ. В глазах хозяина была тоска.
Но вот он поднялся и щелкнул хлыстом: «Все, долгожители, теперь домой».