Я застрял в лифте. Глупейшая ситуация. Во втором часу ночи, возвращаясь со дня рождения, весь в мечтах об отдыхе, между дцатыми этажами. Ну, качнуло немного вперёд, что вынудило нажать сразу несколько кнопок. Но ведь это не повод. Тронулись же нормально, в пути бы разобрались куда едем. Ровненько, спокойно так поднимались, и вдруг - стоп. Я поначалу бурчу тихонько про, вызванный мною, среднеарифметический этаж, бойко нажимаю поочередно все кнопки, и с каждым нажатием приближаюсь к полному осознанию идиотизма ситуации. На вызов никто не откликнется, на стук никто не выйдет.
- Всё хорошо, - успокаиваю себя. – Дома тебя никто не ждёт, я не помню, к кому же мама ушла? На работу можешь и после обеда выйти-невыйти. Как дурацки, наверное, будет выглядеть утреннее извлечение меня отсюда?
Замкнутое пространство начинает действовать на нервы. Хорошо, что есть полушубок. Присаживаюсь на него в уголочке, где меня ждет жалость к себе. Чувствую себя там ничтожеством.
- Что же ты, строишь из себя интеллектуала на работе, супермена в бассейне и атлетическом зале, и вот так на веревочке, в ящике ночуешь?
Я встал на ноги, попробовал раздвинуть двери. Постучал по клавишам и опять сел. Вскоре смена состояний дремоты и бодрствования, стало зависеть от степени затекания ног.
- За что это тебе? – я давно привык считать подобные случаи наказанием за поступки, плохие мысли, образ жизни. – Да, нет детей, нет уже жены. Что делать? Что-то делаю, верчусь. Но все так скучно, однообразно, тягостно, как нахождение в этом лифте. Жизнь моя похожа на лифт. Куда уж я двигаюсь, вверх или вниз, изнутри не разобрать. Всё движение и движение, а нет бы, остановиться на незнакомом этаже, открыть двери в неизвестное, и шагнуть, может быть, в прекрасное. На этих моих мыслях лифт дернулся и опять затих. – Ну, что же ты, дорогой? Давай, давай. Или кто там меня подслушивал? Понятно, что не сам лифт указал мне на моё ничтожество. Давай, святой дух, открывай двери в прекрасное. И двери открылись.
Двухчасовое ночное сидение в лифте, в следующие два дня имело два результата. Я убедил себя, что установил контакт с лифтом. Второй результат – я начал рисовать.
Я и раньше рисовал, и даже не плохо. Одно время, копировал известные картины, вставляя несколько своих, с первого взгляда незаметных деталей. Лицо знакомого, вещь, несоответствующую времени. Потом идея приелась мне и всем, и все заглохло. А тут как-то сразу пришла идея порисовать в сюрреалистическом стиле, что-нибудь под Дали, объединив всё идеей лифта. Неожиданно меня обрадовало лежащее на поверхности сходство слов LIFT и LIFE. Еще поразмышлял, как подписываться. Lifter или Lifeter. На картинах сюжет будет крутиться вокруг лифта, олицетворяющего жизнь, или его деталей. Ерунда - эти костыли и половые органы на картинах Сольвадора, лифт – вот неиссякаемый источник творчества. Сразу с десяток сюжетов родилось в моей голове. Сквозь щель лифта снаружи виден прекрасный пейзаж, но уродливые люди-вурдалаки, находящиеся внутри, спешно закрывают двери, жмут на кнопки. Или вот: склеп с табличкой «лифт не работает» на тихом, маленьком кладбище, посреди буйствующего мира. Или … Все полотно в забито лифтами, разными, от поднимающих уголь до современных, стеклянных. Движение и движение. Некоторые сталкиваются, их канаты скручиваются, кто-то выпадает. Внутри лифтов гадкие жизненные сцены. Человеческие внутренности вываливаются, наматываются на тросы. В общем, жуть жуткая. И не могу обойти стороной моих увлечений плаванием и бодибилдингом. Вдоль песчаного морского берега в песок вмонтирована гигантская панель управления лифта. На пронумерованных кнопках, как на ступенях пьедестала стоят, сидят и лежат культуристы. Каждая их поза жизненно узнаваема. И кнопки до самого горизонта.
Я решил, что нарисую побольше, просканирую что получилось, затолкну в компьютер, раздарю друзьям. Лучшее покажу Василию Николаеву, может на какие выставки-продажи вместе со своими вещами пристроит. А там посмотрим. Будем считать это первым шагом из открывшегося лифта. Что касается лифта, то тут я явно переигрывал. Я пытался с ним советоваться, настойчиво добиваясь доказательства установленного контакта. При принятии спорного решения, я загадывал на моментах типа: будет ли к моему подходу лифт внизу или вверху, стоять или в движении; будет внутри больше мужчин или женщин? Конечно же - бред. Лифт вел себя непоследовательно. Толи смеялся надо мной, толи просто отказался от игры, сделав первый ход.
Следующий ход он всё же сделал. И ход оказался для меня очень неожиданным. Я уже почти три месяца рисовал лифты, которые, надоели всем, кому их показывал. Мужчины считали это ерундой, а женщинам хоть комиксы показывай, охают и видят только рядом одинокого мужчину. Из-за отсутствия понимания все начинало казаться ненужным и глупым.
Мы к тому времени получили заказ на разработку и внедрение программного обеспечения для одного богатенького института. В мое первое посещение туда что-то стало происходить с моими ногами и головой еще до открытия дверей лифта. Опережающая события вата, наполнила тело, затормозила итак медленные процессы. Из лифта вышла Катерина. Не знаю, узнала ли она меня тогда. Мы не виделись с ней со школы. Разлетелись по разным институтам и разным городам, после чего она мне снилась лет десять. «Ну, ты лифт, блин, даешь» - эта фраза крутилась в голове до самой ночи.
Потом понеслось, полетело, нас явно кто-то сводил, я это понял сразу и не собирался сопротивляться. Я видел её практически каждый день, мы начинали работу с их отделом, а потом продолжали непосредственно с Катериной.
Наша встреча попала на черную полосу в её жизни. Жила она со свекровью и мужем, которого недавно свалил инсульт, и непонятно, был ли у него шанс подняться. Катерина договорилась работать полдня, и на обед я подвозил её до дома на машине. До её дома было недалеко. И на машине у нас получалось раза в два-три дольше, чем пешком. Мы болтали, не замечая ничего вокруг, смеялись, ждали встреч. В общем, полный набор, необходимый для праздно любопытного, чтобы сделать вывод.
Наконец у меня появился главный ценитель моих рисунков. Теперь придумывая сюжет, прорисовывая детали, я пытался представить реакцию Катерины. Естественно, без её присутствия на картинах почти не обходилось. Расплывчатый профиль в облаках, знакомое платье, зажатое дверьми лифта, узнаваемые предметы с её рабочего стола. Были и намёки. Узнаваемая Катерина с кем-то неузнаваемым, поднимаемая лифтом вверх, и другая кабина уносит одинокого человека вниз. Этот сюжет, конечно, был перегибом. Мы мало говорили о её муже и его состоянии. Я старался не думать о плохом исходе, боясь повлиять на это мыслями. Что там будет? Как там жить, где и с кем? Легко сказать не думать. Вот только стараться и можно.
За полгода нашего второго знакомства с Катериной, до физической близости мы не дошли, но прошли полноценный путь от радостной встречи до грустного расставания. У меня стали появляться рисунки, на которые она могла задать вопрос – «А где я?». Сюжет же, навеянный конкурсом красоты, был очевидной ошибкой. Мне же стало не нравится, что она ради застольев в своем КБ старалась сдвинуть свой неполный рабочий день, чтобы их не пропустить. Ещё эти расплывчатые разговоры про сауну. Я иногда чувствовал себя одним из многих, из-за своей новизны получившим на данный момент чуть больший приоритет.
Может быть я ошибаюсь, но мне кажется, что лифт вел отсчет отведенного нам времени. В те редкие секунды, когда мы, направляясь к машине, оказывались в лифте вдвоем, я пытался прикоснуться к Катерине. Румянец на ее лице был ответом на первое прикосновение к руке. В дальнейшем это не вызывало такого моего волнения и её румянца. И приходилось двигаться дальше. Подобным образом происходило с волосами, лицом, талией. Этапы, этапы на Колыму. Конечно же, я отразил это на рисунке. Ряд красных кнопок вызова лифта. Палец, надавивший на кнопку, вызвал ее свечение, которое осветило лицо девушки красным цветом. Перед этим явно неработающие кнопки, в перспективе – кнопка ядерного чемоданчика. Однажды, в машине, я положил ей руку на колено. Катерина мне сказала на это: «Знаешь? Tы подписываешь картины именем Lifter, а одно из значений этого слова – вор».
Смех стал исчезать, появилось молчание, обиды, подколки. Я относил это на ухудшающееся самочувствие ее мужа. Что будет, если он умрёт? Живи долго, живи всегда. И он умер.
Как и ожидалось, наступила душевная пустота. Расхотелось рисовать. Идти ли в открывшиеся двери?
Через несколько дней после этого, погибла Катерина. Она упала в шахту лифта. Говорят так редко, но бывает. Дверь открывается, а кабины нет. Особенно если человек в состоянии аффекта, он не замечает и делает шаг вперёд.
2003г.