ПРАВОСЛАВНЫЙ ДЕСАНТНИК
В дверь постучали. Я лежал на диванчике и не хотел вставать. Уже несколько дней ощущал какую-то тревогу в воздухе, отчего переживал и утомлялся. Лежать и не двигаться, но надо делать газету, надо ехать в село Николаевка, где из земли появилась какая-то скала и лезет. Тут ещё стучат, тихо, но настойчиво, как будто убеждая, что не отвяжутся. С одной стороны не начальство, начальство уже б материлось. С другой стороны и не простой посетитель, что вот так долго. Кому это невтерпёж?
Я перевернулся на другой бок, спиной к двери и закрыл уши пальцами. Пальцы у меня беленькие, толстенькие, как молочные сосиски. Сразу видно человека мозгового труда. На земле не работаю, всё за столом да за столом. Теперь вот компьютер есть, так и вовсе хорошо. Раньше у меня все пучки сбитые были, потому что печатная машинка старинная и чтоб на клавишу нажать, так бить прямо приходилось. Доходило до того, что наперстки на пальцы одевал и так работал. Сейчас благодать, жми себе лёгонько клавиши и всё.
Стук прекратился. Я закрыл глаза и стал убеждать себя, что обязательно поеду в эту проклятую Николаевку, посмотрю на ту проклятую скалу, невесть чего полезшую из-под земли, напишу небольшую статью. Не люблю я про чудеса всякие писать, потому что в любом чуде подвох скрывается, вроде бунта. Нужно, что всё как надо шло, без чудес, тогда и спокойствие. Чудо нам не нужно, у нас власть что нужно сделает. И если не сказала райадминистрация скалу посреди поля городить, так и не нужно там ни какой скалы. Но лезет. Тут ещё в областной газете написали про это. И мне теперь приказ в районке отразить. Отразим. Только чуть позже. Вот сейчас полежу ещё немного и всё отразим.
Сил нет. Может я заболел? Может у меня рак? Или отчего такая слабость по всему телу, вроде я целый день мешки ворочал. А ведь третий день лежу. Температуры нет, давление нормальное, пульс как полагается. Анализы надо бы сдать. Явно хворь. И стало мне тоскливо. Вот умру и не станет меня, будто и не было. Был да сплыл. А тут же у меня работа, жена, дом, телевизор новый купил. Пожить бы. Но такая слабость, такая слабость. Жалко мне себя стало, даже всплакнул. И заснул.
Стук разбудил. Так бы я разозлился, что за сволочь стучит, разбудила. Но слабость меня обратала, вмиг успокоился. Лежу и смерть свою близко чувствую. Кончается жизнь моя, прощай белый свет, скошен неизвестной хворью и пропал. А может это сама смерть и стучит? Я вскочил и на гнущихся цыпочках прокрался к окну. Тому, где видно крыльцо. Если бы увидел старуху с косой, то явно бы запал. Но там стоял батюшка. Натуральный батюшка, в черной своей одежде, не знаю как она называется, с огромным коричневым рюкзаком ещё советского образца.
Я прибодрился и даже нашёл в своём ослабленном организме силы, чтобы пойти открыть дверь.
-День добрый.
-Здравствуйте.
-Мне редакция нужна.
-Здесь редакция.
-Я предупредить должен.
-В каком смысле?
-Рассказать людям про опасность.
-А вы кто такой?
-Я отец Варсофоний.
-Чего-то я вас батюшка не знаю. С какого прихода?
-Я православный десантник.
Захлопнул дверь. Явно сумасшедший. Вырядился в поповскую форму и мелет что попало. Десантник. Я когда-то в Сумах был, когда там десантники свой день праздновали. Пьяные все, в фонтане купаются, милиция их ловит. Безобразие сплошное.
-И не стучите, а то милицию вызову!
-Мне поговорить с тобой надо!
-Нечего мне с вами говорить!
-Город же пропадёт, сколько людей!
-Отчего ж это он пропадёт?
-Из-под земли лезет…
-Так это ты опоздал, если из-под земли. Мы с Шиловым ещё в прошлом году Протокал утихомирили, так что иди себе отсюда.
И ушёл я в дальнюю коморку, где были сложены разные поломанные механизмы, лежали подшивки за многие годы и пачки пожелтевшей бумаги. Закрыл дверь и сел на шатающийся стул. Окон нет, никто не помешает. Снова прислушивался к своему организму. И страшился и надеялся. Мне то нельзя тосковать по любому поводу, мозги не те, но тут слабость такая, что поневоле затоскуешь. Чего-то не то в воздухе.
Тут ещё батюшка этот. У нас в Недригайлове одна церковь была и два вагончика. Всех батюшек я знал. Знал ещё баптистского проповедника и шестерых целительниц, которые и порчу сведут и от сглаза помогут и венчик безбрачия ликвидируют. Вот и весь духовный состав. А этот явно приблудный. Бродячий какой-то. Я попов не очень любил, но уважал, потому что начальственная линия. Чтоб на праздники, Пасху и прочие, статья была с разъяснением, что хорошо, а что плохо. Православный календарь печатал. Но, по правде говоря, так думаю, что лишние они. Зачем бог если начальство есть? Оно всему основа и направление, покоряйся да живи, а боги всякие уже лишком идут. Мне вот бог не нужен. Хотя я совсем чепуховый человек с порченными мозгами. У меня работа есть, жена, уважают меня, кушаю домашнее, живу, считай на природе, туалет утеплённый. Что ещё надо? Ценю вполне своё счастье. А как счастье есть так бог и не нужен. Это я не то что самый умный. Раз начальство говорит, что бога почитать, так я буду почитать, но думаю так.
Подремал немного, а потом встал чаю заварить. Света опять не было, так я примус раскочегарил. Выпью чаю и поеду в эту самую Николаевку, развенчивать всяческие слухи и успокаивать население. А то ведь такой у нас народец, что сразу в придумки бросается, объяснения даёт да такие, что только диву даёшься, как такую ахинею выдумать можно. Дрянное население, всё бы напраслину возвести на власть да ужас кромешный выдумать. Не видят люди жизни, не понимают своего счастья. Совсем.
Хороший чай, горячий. Сейчас хоть и не холодно, но выпить его приятно для вящей бодрости. Оделся, взялся велосипед выводить, открыл дверь, а там тот же батюшка. Хвать меня за руку.
-Дорогой человек, очень надо!
-Что надо?
-Сказать людям! А то как же, пропадут не за грош!
-А у вас благословение правящего архиерея есть?
Бродяг надо остепенять начальством, тогда они сразу оседают.
-Зачем мне благословение, если я православный десантник?
-Вам может и незачем, а мне надо. Я ж перед начальством ответственный.
-Так ведь люди пропадут!
-И чего ж они это пропадут?
-Сатана прёт!
-Ну и что?
-А то, что как встанет, так и не будет вашего града!
-Куда ж он денется?
-Сметён будет!
-Вы, уважаемый, врите, врите да не завирайтесь. Как это сметён? Это ж не хуторок какой-то. Это райцентр! Председателя райадминистрации сам президент назначает! Как же сметёшь?
-Так ведь Сатане всё равно, хоть президент, хоть герцог. Как встанет и нет городка.
-Тут ты уже совсем глупость валишь. Не бывает так, что всё равно. Ведь президент не просто так, президент - власть! У него милиция, налоговики, пожарные, прокуратура. Раздавит как вошь и не заметит. Хоть сатану, хоть кого. Вон на что Лазаренко был величина и богатей, а где сейчас твой Лазаренко? Нет его. Был да сплыл, аж в Америке прячется. Потому что иначе ему капец. А ты, сатана, сатана.
-Глуп человек.
-Да уж, в человеке умного мало, особенно в нашем.
-Про тебя говорю.
-А я что ж, особенный? Такой как все.
-И не жалко тебе родного города?
-Кто б говорил! Да ты знаешь, что мы с Василием Шиловым спасли его, когда говно попёрло, еле усмирили Протокала мерзкого. Спасли город на раз!
-Человек, гордыней обуян и слаб ты.
-Уж не силён!
Тут же я себя одернул, потому что стал излишне нервничать и вдаваться в спор, что вкупе с общим моим нервным истощением по неизвестным причинам могло довести до недоброго.
-Пойдём!
Батюшка схватил меня за руку и потащил, обнаружив при этом силу несвойственную лицам умственного труда. Я наших батюшек знал и все они может мужчины и крупные, но с короткими руками, пухленькие и совсем не сильные. А этот тащил меня, словно тепловоз порожняк.
-Куда пойдём?
-Покажу! Всё покажу, чтоб ты понял!
Я и согласился. В возбуждении человек, начни перечить, ещё в морду даст, а мне мордобой противопоказан, врачи говорили избегать. А пройтись можно, пройтись мне даже полезно, воздухом подышать, кровь разогнать. Кругом то лето, буяет растение, наживается перед зимним замиранием.
-Куда идём то, уважаемый?
-Туда!
Махнул рукой вперёд. Оно то понятно, что не назад, но я ж не про направление спрашиваю, а про цель. Это ж совсем другое. Ну ладно, идём. От полного знания Недригайлова и окрестностей, как никак сколько лет здесь живу, стал я рассматривать попа. Выше среднего возраста он, как положено с окладистой бородой и длинными власами, всё трачено сединой. На вид лет за пятьдесят, но если обрить, так моложе будет, борода то старит. Ладонь у него большая, горячая, пальцы сильные, держат мою руку, как тиски. И шествует быстро, хотя рюкзачище у него огромный, лямки в плечи так и врезаются. Крепкий мужичок.
Шествуем. Население недригайловское, кого встретим, на нас поглядывает, но не удивляется, потому что такое в городке нашем случается, что напрочь всякое удивление отшибает, оставляя лишь привычку отворачиваться. Это первейшее в Недригайлове средство от всяких местных происшествий, что отвернулся и прошёл эдак бочком. Ничего не было.
-Скажи хоть, что показать собираешься.
-Рога!
-Какие рога?
-Сатанинские!
-Опять ты за своё! У нас тебе не мрачное средневековье, чтоб сатаны всяческие и прочее мракобесие! Мы в двадцать первом веке живём и к Европе идём. Какой тут сатана?
-А чьи ж тогда рога?
-Мало ли чьи. Может оленьи.
-Погоди, вот посмотришь, сам всё поймёшь. Идём, да побыстрее!
-Долго ещё, а то заморился я.
-Километров десять, чепуха!
И так он ускорил шаг, что мне чуть ли не бежать приходилось, чувствовал я себя этаким прицепом и что вот-вот упаду до изнеможения. Не привык я в таких темпах ходить.
-Стой!
-Спешить надо!
-Стой, говорю!
-Не успеем!
-Давай машиной ехать!
Он остановился.
-А что есть?
-Есть. У меня друг в милиции работает, может бобик выделить.
Тут я рассчитывал, что поп в милицию не захочет идти и меня одного отпустит.
-Хорошо, пошли туда, нам торопиться надо!
Спешим мы к Шилову, в милиции пожалуюсь на этого сумасшедшего попа, пусть с ним разбираются, а я уйду. И чего всех идиотов к редакции тянет? Ладно бы историю интересную мне рассказал, а то рога-рога. Сатана. Какая сатана, если технический прогресс на дворе, доллар с евро воюет?
-Быстрее, быстрее, уважаемый корреспондент.
-Я редактор, главный.
-Тем лучше. Когда увидите, то обязательно напишите. Это ведь не только Николаевке грозит, это всему району грозит!
Я резко остановился, точнее попытался, но тут же был рывком сорван и поплёлся далее за мощным телом батюшки.
-Что-что про Николаевку?
-Это там же рог лезет. Я вчера там был, точно сатана наружу хочет вырваться.
-Это не рог, а скала.
-Да нет, настоящий рог!
-В областной газете "Сумщина" написали, что скала, значит скала.
-Когда увидишь, сам убедишься, что рог!
Уж этого я не боялся. Если в "Сумщине" написала скала, так я и буду верить, что это скала и ничего другого. Но попа в милицию сдавать передумал. Сейчас съездим в Николаевку, поглядим на эту самую скалу, переубедим батюшку, приедем обратно, я материал напишу и можно ложиться спать со спокойной совестью. Ура товарищи.
Подошли к райотделу, небольшому двухэтажному домику с облупившимися стенами. У входа сидел дежурный с пистолетом, кушал семечки и разговаривал с валявшимся рядом котом.
-Шилов здесь?
-Здесь, в кабинете спит.
-Бодун что ли?
-Какой у него бодун? Будто есть что в голове, чтоб болело. В засаде ночью был, отдыхает. А ты никак на крестины собрался?
Милиционер кивнул на батюшку. Тот огладил ладонью бороду и приосанился, выпустив грудь колесом, хотя тяжелый рюкзак явно клонил его к земле.
-На бой смертный идём, любезный. На страшный бой, но другого пути у нас и нет, как человечество спасать.
Милиционер из улыбки скривился в презрение, подозревая дерзкую насмешку, но потом снова растянулся улыбаться.
-Это ты в смысле бухать! Чего ж, правильное дело.
Я прошёл мимо, чтобы не разговаривать с этим противным мне дежурным, а поп стал что-то нравоучительно ему объяснять насчёт добра и зла. Что ему объяснять, этому ушастому хитрецу, известному бабнику и вору, сосланному в Недригайлов за свои проделки в областном центре, да так и застрявшему пакостничать в тихих здешних местах.
Поднялся на второй этаж по скрипящей лестнице, видевший ноги доброй половины населения района да ещё залётных гостей. Из-за этой лестницы карьерно погиб позапрошлый начальник райотдела майор Боровёнкин. Всё сделал майор к приезду начальства, заставил незаконных рубщиков леса скинуться на ремонт фасада райотдела, самогонщиков на ремонт внутри, сельсоветы помогли с застольем. И всё бы хорошо, но когда генерал спускался по лестницы, то одна подлая половица не выдержала обильного тела в кителе и провалился под кованным сапогом. Генерал ехал до самого пола, по счастливой случайности ничего себе не повредил, кроме незамысловатого лица, которое от трения с древесиной ступенек приобрело вид и вовсе пугающий. А через неделю генералу надо было ехать в Киев на коллегию к министру. Куда ехать с таким лицом? И как не поехать, если министр зовёт? Так и пропал майор Боровёнкин. Говорят, что после увольнения с позором, уехал он в Португалию, где сперва собирал фрукты, а потом собрал компанию резвых молодцов с которыми обносил местные сельпо. И так ловко, что долго его ловили, а поймать смогли только по пьяни, когда заехал бывший майор на краденой машине в тамошнюю реку Тахо и выехать не мог. Уйти тоже, по причине состояния. Так его тёпленького и повязали. Я проверял, река Тахо точно в Португалии есть, так что может и не врут.
Для приличия постучал к Шилову и сам открыл дверь в кабинет, потому что если спал с ночи, так не разбудит его и гром с молниями, не то что стук. Вася сидел на стуле, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки и посапывал. Вот уж кремень человек! Я, как ни старайся, а не мог уснуть сидя, сразу же меня начинало ломить и крючить, тело просилось лечь да чтоб на мягконькое и одеялом укрыться. Сей же спартанец спал сидя и ничуть при этом не страдал. Железный человек. Так вроде и не скажешь, худ, невелик, но будто скрыта в нём резвая пружина, которая даёт ему неимоверную силу и энергию. Я то и покрупнее буду, а слабей гораздо, тюхтя тюхтей. До того слабее, что даже на детской качели он меня перевешивает, хотя я ведь килограмм на двадцать пять и тяжелее буду. Сила в человеке.
Я огляделся по кабинету в поисках чего-то длинного. Просто так Шилова будить нельзя, потому что может случиться членовредительства. В минуты пробуждения сходит он на судорожные движения конечностями, под которые лучше не попадать во избежание порчи здоровья. Я как-то раз проявил нерасторопность и получил трещину надкостницы на ребре. С тех пор берёгся.
Ничего длинного не обнаружил и стал стучать ногой по столу, готовый в любой миг увернуться, буде судороги Шилова обратятся в мою сторону. Удара после пятого он заворочался и я сразу же заговорил с ним, поскорее будя его мятежный разум. Тут такое как бы условие было, что как только он тебе ответит, так сразу он в сознании и уже боятся выходок дикого его организма не надо.
-Вася, Вася, помощь нужна, просыпайся!
Он зашептал, приподнял голову, снова опустил, я усилил удары, стол аж ходором ходил.
-Васька, вставай, потом отоспишься! Вася, очень надо!
Оно то ничего не очень, но не скажешь же крепкоспящему, что будишь его без весомой причины.
-Вася, Вася, отвезти надо!
Он открыл глаза и пока ещё мутно, практически бессознательно посмотрел на меня. Я отступил, потому что зачастую после таких взглядов и начинались судороги. Но на это раз обошлось. После нескольких минут уговоров и объяснений, Шилов окончательно проснулся. Конечно, обматерил, аргументируя бессонной ночью и несущественностью просьбы.
-Подумаешь скала, чего только с земли не лезет!
-Да мне написать надо! Срочно! Тут ещё поп приделался!
-Какой поп?
-Десантный. Говорит, что город надо спасать, а то хана.
-Почему?
-Не знаю, может сумасшедший.
-Город?
-Да нет! Поп. Поехали, по дороге разберёмся!
Шилов сразу же засобирался. Вот уж человек тайны любит и всякие разнюхивание, хлебом его не корми, дай порасследовать. И тут уши навострил, китель одел, кобуру приладил и в путь.
Спустились, а на входе батюшка дежурного просвещает, что грядёт сатана и спасаться надо, не то возьмёт в оборот и тогда уж куда денешься. А дежурный рот открыл и слушает. Вот ведь человек, ворюга редкий, чего только в жизни не натворил, небось на десять адов уже заработал, а про спасение души внимательно слушает. Как будто и вправду есть ему что спасать. Удивительное дело. Чем больше человек натворит, тем про спасение больше думают. Вот бы взять директора спиртзавода нашего. Уж каналия, так прямо редкостная. Сколько баб перепортил, завод разворовал, дважды по пьяни людей сбивал, жену больную бросил, к молодой ушёл жить, но раз в неделю в церковь свечку ставит. Да непременно самую дорогую, ещё и бабке приплатит, чтоб проследила за полным сожжением, не убирала раньше времени. Стало быть надеется спастись или хотя бы думает про это. Но жизни ничуть не меняет, как проказничал, так и проказничает. Если и стал последнее время стихать, так больше из-за здоровья.
-Вот, отец Варсофоний.
-Капитан Шилов.
-Бог в помощь. Отвезешь нас к рогам?
-Отвезу, чего ж не отвезти, бензин то есть. Поймал я скотоворов, так дали двести литров горючки в премию.
Мы зашагали к машине, старому шиловскому бобику, знаменитому тремя заделанными и двумя оставленными пулевыми отверстиями. Вот казалось тишь да благодать у нас в районе, а и тут Шилов ухитрялся находить себе приключения.
-И не в нашем то районе действовали, сюда боялись и нос показать, а у соседей. Залетят на ферму, ворота долой, десяток коров по справней выведут и в машины. Потом в лесу разделают быстро и в Конотоп к московскому поезду. Там погрузят и считают денежки. Хитрые были, жучков своих в райотделе имели, поэтому сколько их не ловили, а только хвост и видели. Тогда поехала делегация к генералу, чтоб он меня направил, иначе мол некому. Поднесли и вышел мне приказ в командировку. Я и поехал.
Залезли в машину, Шилов попшикал зажиганием, завести не смог и вышел крутнуть. Зачем он рассказывал эту историю про воров скота из соседнего района? Я ведь её слышал. Перед батюшкой хорохорился. Вот, дескать, какой он. Хотя и вправду ведь сыскарь так сказать от бога. Все так говорят.
Завёл свою технику, дверью грюкнул и затарахтели. Бобик старый, стонет, мечется, не сколько скорость даёт, как пыль подымает.
-Ага. Приехал я к ним в район, мотнулся по селам, где больше всего скотины пропадала, засады наметил, когда приходит ко мне мужичок. Полон рот золотых зубов, мозоль из штанов вываливается. Предложение мне делает. Деньжат пачку, чтоб покомандровался я где-нибудь в сельце, где будут ждать меня водочка да рыбалочка, а потом уехал себе долой, доложив начальству о невыполнимости командировки. И вертит грошвой перед носом.
-Не про то говоришь.
-Чего батюшка?
-Не про то говоришь.
Батюшка сидел на заднем сидении, положив рюкзак рядом и скрестив руки. Говорил уверенно, Шилов даже газ сбавил.
-А про что ж говорить?
-Про сатану.
-Не встречал.
-Скоро встретишь, лезет гад.
Шилов задумался. Было открыл рот, но хочешь не хочешь, а снова начинать про скотоворов было не красиво. Васька человек форсистый, чтоб абы как не любил. Поэтому заткнулся. Правда, не надолго, уж больно любопытный был.
-Куда лезет то?
-На свет белый.
-Откуда знаешь?
-Видно. Рога уже будь здоров торчат.
-Рога?
-Рога. Или не слышал, что у сатаны рога имеются?
-Чего ж не слышал, слышал, мы не село какое-то.
-Вот вылезет, подымит на рога град ваш и пойдёт по миру шествовать, победу свою бесноватым танцем чествовать.
-Так уж и победу. Ладно мы, просрали армию, а в России так ядерные бомбы есть. Американцы вообще сильные. Вон Хусейну такой ****ы дали, что куда только и делся.
-Толку то. Бомбой сатану не возьмёшь.
-Бомбой то может и не возьмёшь, а ядерной точно. Тут хоть сатана, хоть кто хочешь, а и пепла не останется.
-Ошибаешься. Не таков сатана простак, чтоб его бомбой, пусть даже и самой ядерной извести можно было.
-Кто его спрашивать будет, простак он или нет. Красную кнопочку нажали и до свидания.
-Глуп человек.
-Это точно, где уму взяться.
-Про тебя говорю.
-А про меня зря, у меня по тестам больше всех в райотделе.
-Тогда зачем чепуху несёшь? Как можно сатану бомбой уничтожить? Сатана по твоему кто?
-Ну, дьявол такой.
-Зло сатана. Зло. А где ты видывал, что зло бомбами искоренилось?
-Американцы же япошек к ногтю прижали бомбами.
-Я про зло говорю!
-Так они ж враги были!
-Налево сворачивай.
Батюшка сказал это спокойным голосом и стал молиться.
-На Николаевку следующий поворот, сейчас рано ещё.
-Сюда. И не перебивай.
Поехали туда. Мне по здоровью нельзя было спорить, а Шилов, уж на что ершист, а и то как-то хвост прижал и больше не ерепенился. Ехали по ухабистому просёлку, пробитому через поле. С одной стороны зеленела кукуруза на силос, с другой бурьяны без особого предназначения. Хотя вокруг была тишь да благодать, я почувствовал, что та самая тревога, незримо терзавшая меня в последние дни, стала нарастать. Тут ещё поп гудел за спиной молитвы, как будто ехали смотреть не на загадочную достопримечательность, а действительно на бой смертный.
-Стой!
Вася ударил по тормозам, машина, изрядно завизжав и нырнув в сторону по причине неровности тормозов, остановилась.
-Вон.
Поп указал рукой в даль бурьянного поля. Метров за сто там громоздилась нечто напоминающее сухое дерево. Точнее ствол, потому что веток не было. Да и сам ствол казался стволом весьма приблизительно, будто нехотя.
-Пойдём.
Батюшка вылез, закинул рюкзак на плечи и быстро пошёл, высоко поднимая ноги над ковром сорной зелени. Следом шагали мы с Шиловым. Я было хотел остаться в машине, но застыдился, что так вот позволяю себе раскисать и боятся бог знает чего, совершенно по-пустому. А может, страшно мне было оставаться самому в машине среди поля, приплюснутого синим, почти без облаков небом.
Спешил следом. Ноги путались в растениях, жарковато и как-то тоскливо. Хоть бы птица какая пролетела, а то безмолвие, будто траур.
-Вот.
Батюшка остановился и махнул рукой, будто приглашая нас разделить зрелище. Хотя чего его делить, если и так всё ясно. Рог. Я надеялся, что хоть не очень похоже будет, что можно будет на скалу или вдаренное молнией дерево списать, но тут были рога, обычные рога, только непосильных размеров. При основании они были метра два в диаметре и уже возвышались над землёй метров на шесть. Рожище.
-Ишь, пнут то как. Вот утром только заметку делал, а уж глянь где.
Батюшка показывал на выцарапанную ножом метку, до которой едва дотягивался.
-А ведь при земле делал!
Проверять батюшку смысла не было, потому что рога, прясь из земли, прилично выворотили грунта, так что рост был заметен и без метки.
-Вот, ****ь! Точно рога!
Шилов ходил вокруг них, трогал кулаком, стучал, пробовал ножом, отходил и снова брался за своё. Не ожидал. То есть жизнь недригайловская учит ожидать всего и чего почуднее, так в первую очередь. Но вот так вот, посреди поля рога. Вася тужился. Не мог он, по следовательской своей натуре, просто смириться и отвернуться. Должен он был во всём найти причину и узнать последствия.
Я так сразу отошёл, когда понял, в чём дело. Я человек квёлый, во мне здоровья на ломанный грош, а мозги так и вовсе никудышные. Куда уж мне с сатаной тягаться, это начальство пусть, мне же стоять и помалкивать. Думал поехать в город и администрацию оповестить, но опомнился. Но моё собачье дело указывать начальству. Оно само знает, что видеть и куда реагировать. Я же по указаниям буду действовать, а где нужно, так спасусь незамечанием.
Шилов метался дальше вокруг рога, батюшка осенял себя крестным знамением.
-Так ведь нехорошо!
-Нехорошо.
-Так ведь нельзя!
-Нельзя.
-А он прёт!
-Прёт.
-Что ж делать?
-Остановить.
-Правильно!
Шилов заметно повеселел и чуть ли не в пляс пустился. Любил человек, чтоб цель назначить и вперёд.
-Остановить! Может мы ему взрывчаткой рога пообламываем? У меня взрывпакеты есть.
-Если будешь сражаться с сатаной его оружием, то проиграешь.
-У него что, тоже взрывпакеты?
-Да и только верхушки это, а основные рога ещё под землёй. Такие рога, что на каждом по городу вашему поместить и ещё хватит.
-Как же его остановить?
-А так. Хватайте этот рог и держите, как можете, а пойду второй искать. Найду, схвачу и тоже буду сопротивление делать.
-Что ты, батюшка, глянь то какая сила! Куда нам удержать!
-Сложное дело, но уж постарайтесь. Не то воспрянет сатана из ада и пойдёт по миру гулять, человека под себя мять.
-Может руководству сообщить?
-И что оно сделает? Совещание начнет проводить да комиссии плодить, потом уж и поздно будет. Хватайте да сколько сил есть давите на нечистого, а там я присоединюсь и уж, с Божьей помощью, одолеем врага.
Шилов сплюнул и шагнул к рогу, приноравливаясь как его схватить. Но потом раздумал и отошёл, с большим сомнением на лице.
-Оно то и можно. Только вот батюшка, надоело нам мир спасать. Уже раз спасли, когда Протокал на волю лез. И что нам с того, даже и не заметили. У меня вон и квартиры то своей нет, по общаге маюсь. У Кольки в голове беда. Ему докторов импортных, так может бы и вылечили. Это если бы нам хорошо жилось, тогда бы и защищали мир, а так пусть пропадает, не жаль.
-Ой, дурак, ой дурак! Мир то причём? Не мир, себя спасать будешь!
-Чего меня спасать? Я ж не больной и не раненный.
-Темнота. А про душу подумал?
-Чью душу?
-Свою!
-А нет души. Я в морге бывал, у докторов спрашивал, говорят, нет души. Всякое в человеке бывает и два сердца и глисты в метр длинной и птица в голове живёт, а души нет. Совсем.
-Тьма египетская! Как же ты тогда человек, если души нет!
-Как как, по паспорту. Паспорт у меня есть и удостоверение служебное, что человек я и гражданин.
-Тьфу! Поспорил бы я с тобой да времени нет! И не сильный я в спорах! Я ж десантник, сражаться привык, а не языком трепать. Как хотите. Езжайте себе в городок и ждите, пока вас дьявол рогами сковырнёт! А я пошёл.
И пошёл. Быстро так, скакая через бурьяны, с огромным своим рюкзаком.
-Э, ты куда? Погоди, погоди!
Шилов следом побежал. Неуёмный человек. Всё ведь порешить можно было, уходил уже поп и пусть бы уходил, зачем следом бежать?
-Обидчивый какой! Разъясни сначала, что да как! Чего это ему вздумалось здесь лезть?
-Для любопытства спрашиваешь или для дела?
-Для дела. Возьмусь я рог останавливать, только понять хочу.
-Тогда отвечу. Здесь лезет, потому что безбожный край. Церкви то порушены и никому до бога дела нет, а сатана слабину чувствует.
-Так церкви давно порушены, чего ж он раньше не лез?
-Не знаю. Может выжидал чего. Точно выжидал. Сейчас то ему самое удобное время, потому что ротожопия воцарилась.
-Чего-чего?
-Нечисть такая новая. Весь мир заполонила и человека вовлекла.
-Не слыхал что-то?
-А её и не услышишь. Воздух ты слышишь? Есть он и всё. Только и поймёшь, когда нет его. Так и ротожопия, незаметно к себе приучила и крепче всяких цепей держит. Тут сатана вылезет и всех под своё руководство возьмёт, никто и не пикнет.
-Подробней про ротожопию изъясни, что за чудо такое?
-Не чудо, чудовище.
-Какая разница?
-Чудо бог творит, а чудовища сатана плодит. И ротожопия его изобретение. Такое безобразие, что становится человеку достаточно двух органов для существования. Пасти да зада. Одним хватать побольше, другим гадить сообразно. Всё остальное человеку как привесок незначительный, а главный смысл пропустить через себя побольше, что и называется счастьем. Пасть да гадилище, вот и весь человек. По миру разнеслось это поветрие и многих приманило. Так рассуждали, что с душой суетно, а коли ротожопия, так и хорошо. Душу себе ликвидировали, усушили за ненадобностью и живут. Такие сатане самые нужные, к ним и лезет.
-То есть мир неправильно устроен?
-Чего ж тут правильного!
-Значит, коли нам в нём счастья нет, так это не из-за того, что мы долбоёбы, а мир устроен через жопу!
-Не в мире дело, а в людях!
-Понятно, понятно! Так бы сразу и сказал! И про ротожопию правильно! Смеются все надо мной, издеваются, что так и сгнию в глухом районе. А какая разница, где гнить? Про это не думают. Так себя настраивают, что коли в области так гнить краше, а если в Киеве, то и вовсе хорошо.
-Киев мать городов русских. Только раскольников там много.
-По мне же хоть где гнить, а все равно паскудно, так уж лучше сидеть, где сидишь и не обманываться!
Тут даже я обернулся, хоть старался беседы этой их дурацкой не замечать. Вот так Шилов. Какие мысли при себе держал! Я то думал он из-за Машки тут, а он философия придумал. Стервец.
-Может и так. Давай, хватай скорей, да дави на рог, проси у Бога помощи и дави. Там и я присоединюсь. Уж выстоим.
-Выстоим!
-Ну, Бог в помощь! Лезай, а я пошёл.
Зашагал батюшка вдаль, Шилов посмотрел ему вслед и вернулся к рогу.
-Или и вправду держать собираешься?
-Собираюсь.
-Васька, а служба как? Тебе на службу надо.
-Видишь вон какие дела, не до службы, сатану останавливать надо.
-И ты поверил? Да он же сумасшедший? Идиот! Ходит, болтает бог знает что! Поехали обратно, забудь ты чепуху всякую!
-А это.
Шилов показал на рог. Торчит зараза, будто издевается. Как объяснить рог? Хоть вагон здравого смысла имей, а не придумаешь основания.
-Ты не смотри. Не смотри и всё. Отъедем сейчас на машине и вовсе его не станет. Дался он тебе.
-Как же не смотри, если торчит?
-Мало ли что из земли не торчит? Деревья тоже торчат, но ты ж их не хватаешь!
-Не хватаю. А рог схвачу и держать буду. Надо так.
-Как так?
-А так, что нельзя сатану выпускать. Не по чину ему. Под землёй сидел и дальше пусть сидит, зачем на свет белый лезть.
-Тебе то что? Что ты видел от этого света белого? Счастье тебе много было или денег?
-Ты меня Коля не переубеждай. Решил я держать и всё.
-Глупости! Зачем держать? Неужто надеешься ты громадину эту остановить?
-Остановить может и не остановлю, а помеху сделаю, придержу негодяя. Что это он вздумал, сатана дерзкий на свет белый лезть да города уничтожать, по какому праву?
Я заставил себя замолчать. Нельзя мне нервничать, нельзя спорить, иначе пропаду. Отвернулся и гляжу на поля. А мне плохо. Такое опустошение в душе и тоска. Даже и не страшно, а мерзко. И слабость та же. Не иначе как рог чудит. По всему выходит, что три дня он лезет, как раз сколько я мучаюсь. Он, гад, силу из меня вытягивает. Шилов закряхтел. Смотрю, а он уже китель да рубашку свои сбросил, обхватил сколько мог рог и давит вниз. Результату нет, но тужится, налился мышцами, хрипит.
Я то понимаю, что глупо. Что плюнуть надо на всё и идти в город, написать статью про скалу. Скала, как скала, не стоит беспокоиться, на урожае не скажется. Шагнул и остановился. Плохо мне. Такая пустота внутри, что того и гляди вывернет меня наружу. Присел в репяхи, соображаю, как быть. По грани хожу, могу и запасть. Как есть могу. Изнемог.
-Помоги, что ли!
Шилов зовёт. И мелькнула мне шальная мысль, а чего бы и не помочь! Друг как никак. И пусть глупость, что человек глупостей мало в жизни делает? Да и место глухое, никто не увидит, начальству не доложит. Чего бы и не помочь.
Как-то сразу я прибодрился, силы почувствовал и некоторое тоски прекращение. Повеселел, вскочил.
-А и помогу, чего ж не помочь.
Вроде как физзарядка мне будет. Сильно уж напрягаться не буду, а так, чтоб в компании. Врачи говорили, что физическая нагрузка в коллективе очень полезная. Скинул я рубашку и сам к рогу подошёл.
-Ну, чего, притормозим дьяволишку?
-Притормозим!
Схватился я за роговину и давлю, напираю и там мне облегчительно стало, будто заново на свет родился. Улыбаюсь, шутить охота, ну что ребёнок. Шилов тоже улыбается, подмигивает мне, головой трусит, смахивая крупно выступающий пот.
-Думал просто так! Ни ***!
-Ни ***!
Я то редко матерюсь, а тут как вдохновение какое. Проняло. Радуюсь себе и про будущее стараюсь не думать, хотя будущее то ясно. Через несколько часов умаемся мы на жаре и бросим. Всё равно ведь не остановить рожища эти. Сколько тонн земли они сковырнули, куда уж нам. Но я про это не думал, вредно мне много думать. И не хотел.
Упёрлись мы в рог и стояли, посапывая, будто паровозы на запасном пути. Сперва было тяжело, жара, мышцы заболели. Но отступать не то что было стыдно, а даже не хотелось. Азарт какой-то проснулся, весёлое отчаяние здешних мест - нас ебут, а мы крепчаем. Выдержу, выдержу, возьму и выдержу! Рог ощутимо полз вверх, почти не замечая нас, мы упирались ещё сильнее. Почти не разговаривали, только переглядывались.
А ближе к вечеру я запал. Не выдержал нагрузки, охнул и отвалился от рога. Шилов рассказывал, что ещё пробовал держать дальше, а потом повёз меня в больницу. Подлечили. А рог куда-то исчез. И отец Варсофоний, он же православный десантник, больше не появлялся. Мы с Васей ездили в поле под Николаевкой, но ничего не обнаружили. Местные про рог что-то помнили, но как-то неопределённо и толком ничего сказать не могли. Так вот всё закончилось. Как-то бессмысленно и неожиданно.