Дворцовый парк был мрачен. Точно так же, как и я. Мать с самого утра разъяренная, и налетала на всех, кто подворачивался ей под руку. Приказала казнить моего личного конюха за то, что он якобы плохо следит за лошадьми, хотя его обязанность – в основном ухаживать за моим Тайфуном, а когда я вступился – в ярости хлестнула меня плеткой. И это называется королева-мать!
Сейчас я скрывался от ее гнева в лодке, недалеко от берега большого озера, расположенного на окраине парка. Старые плакучие ивы надежно укрывали меня от чьих бы то ни было глаз. Даже охрана, которая частенько сопровождала меня в различных прогулках, и та бы с трудом нашла мое местонахождение. Никто кроме старшего брата не знал, что здесь у меня спрятана лодка.
Трудно быть самым младшим принцем в такой большой королевской семье. Я был четвертым ребенком моей матери, и единственный сын ее второго мужа, Бриана, таинственно погибшего во время какого-то поединка, когда мне было три года. У меня не осталось никакой памяти об отце, кроме его сломанного меча. Именно этот меч подвел его в том поединке, но я дорожил этим косвенным убийцей.
У меня было еще трое братьев от предыдущего короля, первого мужа нашей матери. Теперь государством правила она – Ее величество вдовствующая королева Ареана. Самому старшему моему сводному брату было тридцать два года, мне – девятнадцать. Меня тяготит это положение. Я ничего не значу ни в государственном, ни, кажется, в человеческом плане.
С братьями у меня более-менее нормальные отношения, но мать меня ни во что не ставит. Она всегда считала, что из меня ничего путного не выйдет. Старший брат уже может исполнять роль военного короля, управлять жизнью королевства и армией во время войн, не самой же королеве заниматься такой мужской работой. Он – профессиональный воин. Второй по старшинству – королевский дипломат. Третий – отважный охотник. А я – просто так. Мальчишка. Искатель приключений на свою голову. Мать твердо убеждена в этом.
Последние несколько лет я путешествовал, скитался по разным странам с бродячим цирком, странствовал вместе с торговым караваном, играл с уличным театром при дворах вельмож и для простых горожан, жил в дырявых лачугах и под открытым небом.
Мать презирала меня за образ жизни, не достойный принца и ее сына. Когда три месяца назад я вернулся во дворец, она не захотела меня видеть. Правда через пару дней сменила гнев на милость, но с тех пор убеждена, что я беспросветный глупец. Но эти странствия дали мне очень многое. Я стал совершенно другим, не таким, каким она меня знала. Новые знания и умения сделали меня старше.
Я собирался и в дальнейшем посвятить себя странствиям в поисках знаний, и тайн мира. А что мне еще оставалось? Из-за очередности своего рождения я никогда не смогу сесть на трон, разве что какие-нибудь заговорщики устроят переворот и коронуют меня, чтоб иметь своего ручного короля. Но на это я никогда не соглашусь.
Мои размышления прервал тихий шорох в прибрежных кустах.
– Орин, ты здесь?
Сквозь ветви протиснулся старший брат, Орландо. Я взял весло и подвел лодку к берегу. Он подхватил брошенную мной веревку и привязал лодку к столбику у самого берега. Заметив, что я не собираюсь из нее вылезать, он сам присоединился ко мне.
– Я слышал, что у тебя вышел конфликт с матерью. Как ты сейчас?
– Просто отлично. Полюбуйся. – И я сбросил куртку, накинутую на плечи.
Левое плечо рассекал припухший багровый рубец от плетки.
– Ничего себе! Она еще никогда так круто не поступала. Я слышал, у нас какие-то неприятности на границе. Возможно, скоро там начнутся боевые действия. Племена края Зеленых зарниц неспокойны. К ним подтягиваются бродячие воины Кхерона и Тибора.
– Но при чем тут мой конюх и я сам?
– Не обижайся на нее. Ты же знаешь, что иногда на нее такое находит. У королевы очень много забот и волнений.
– И она срывается на всех подряд?
– Бывает. Просто нужно переждать, пока она успокоится.
– Что я здесь и делаю.
– Давай я пока тебе помогу.
Орландо достал шелковый платок, обмакнул его в озерной воде и приложил к моей травмированной руке.
– Кстати, у меня хорошая новость для тебя. Пока королева распекала поварёшек, я взял на себя смелость отменить один ее приказ и твой конюх остался жив. Все равно завтра она не сможет вспомнить все, что натворила сегодня. А если б я не сделал этого, то она наутро пожалела о своем приказе, ведь конюх-то он просто замечательный. Пока мать бушевала, я отправил его в лесной домик. Когда все немного утихнет, он сможет снова вернуться. А теперь, может, пойдем немного полетаем?
Надо заметить, наша семейка немного необычная. У каждого из нас есть своя коронная способность. Орландо, например, может подняться в воздух и летать там некоторое время, даже передавать летучесть еще нескольким людям, держа их за руки; я – прохожу сквозь стены, а королева – маг-универсал. Она способна на многие чудеса.
Вернувшись после прогулки, мы расстались с братом во дворе. Он пошел в оружейную мастерскую, а я собрался уединиться в своей комнате с древним домовым. Этому дедуле было уже лет под пятьсот. Он жил во дворце с незапамятных времен. С самого моего рождения его приставили ко мне слугой и нянькой. Он стал моим лучшим другом и помощником в детских шалостях. Даже в подвале нас частенько запирали вместе. И теперь, когда я уже вырос, он остается рядом со мной верным слугою и лучшим товарищем. Он небольшого роста и больше похож на замшелый лесной пенек, но я его очень люблю.
Домовой оказался как раз в моей комнате. Он сидел в глубоком кресле и читал какую-то рукопись. Увидев меня, он обрадовался.
– Ваше высочество, с вами все в порядке! Кухарка мне на ухо сказала, что Ее величество изволило казнить вашего конюха, и чуть на вас не набросилась.
– Ерунда, домовик. Орландо все уладил. Завтра съезжу в лес, узнаю, как там конюх. Уже вечереет, и я хочу спать. Скажи внизу, что к ужину я не спущусь.
Когда он вышел, я приготовил себе постель и стал раздеваться. В это время в комнату без стука вплыла моя величавая мать.
– Снова гордый принц обходиться без слуг? – Ехидно поинтересовалась она.
Я подхватил рубашку с кресла и попытался прикрыть рубец, но она все же заметила следы своей ярости, и слегка смягчилась.
– Я сейчас вернусь.
Через несколько минут она снова вошла в комнату и подала мне круглую деревянную коробочку.
– Возьми, здесь целебная мазь. Я не хотела так.
– Ничего страшного, матушка. – А мысленно добавил, – я привык.
Она подошла ближе и ласково потрепала мои волосы.
– Спокойной ночи, Орин.
Выпроводив, наконец, свою мать, я завалился в постель, сердито зашвырнув коробочку в дальний угол комнаты.
На следующий день я проснулся, когда еще солнце не взошло, и все освещал тусклый серый свет, смешанный со слабым свечением огромной тающей луны. На сегодня у меня были свои планы, и я не хотел, чтоб кто-нибудь из личной охраны увязался за мной.
Несколько дней назад, когда стало ясно, что не избежать военных действий, мать, волнуясь, что в королевстве могут появиться вражеские агенты, запретила всем членам королевской семьи выходить за пределы замка без охраны.
Больше всего от ее указа страдал я. Орландо – сам довольно таки крупный мужчина, и во многих поездках его обычно сопровождают военный советник и боевой товарищ, который запросто может заменить трех человек охраны. Конрада, среднего из моих сводных братьев, как лицо дипломатическое, охраняли всегда и везде, и он уже привык к этому. А Джеральд любил охотиться в лесах с лесничим и веселой компанией королевских стрелков, поэтому их постоянное присутствие было ему по душе.
Ну а я привык к скитаниям, одиночеству и полной свободе, поэтому очень тяготился тем, что за мной неотступно следовали трое отборных крепких стражей. На территории замка мне удавалось иногда скрываться от них, но только я собирался выехать в леса или в дальнюю прогулку, они оказывались тут как тут.
Но в этот день после вчерашнего инцидента мое терпение лопнуло, и меня потянуло в глубокое уединение. В узкие окна-бойницы еще залетал еле уловимый запах ночных цветов, когда я поднялся с постели, наскоро умылся прохладной водой, приготовленной домовым еще с вечера. Одевшись, спустился в подвал, где располагалась кухня.
Полупроснувшиеся поварята отдирали от накипи огромную кастрюлю. Некоторые из них таскали дрова для печи, а один, самый хитрый, в это время сидел на перевернутом чане и уплетал за обе щеки краюшку румяного хлебца. При моем появлении он спрятал хлеб за спину и проворно вскочил с чана. Остальные бросили все свои дела и приветствовали меня.
Повар в это время в другом крыле замка отбирал продукты для приготовления завтрака, и поэтому мне пришлось спросить у поварят, осталось ли что-нибудь съестного, наскоро перекусить. Они ловко выудили из-под стола плетеный ящик, в котором оказалась палка копченой колбасы, несколько свежих булок и еще кое-какая снедь. Я убрал все это в принесенную с собой сумку и сказал на прощание:
– Шеф-повару сообщите, что припасы из ящика забрал я, но учтите, ни вы, ни он не видели меня с самого утра и ничего не можете сказать о моем местонахождении. И если кто-нибудь из вас проговорится охране или королеве, что я тут был – собственноручно уши надеру!
После этих слов я стремительно вышел через боковую дверь, потому что кто-то спускался по основной лестнице. Опасаясь попасть кому-нибудь на глаза, я не пошел в свою комнату через наружную галерею на третьем этаже, а прокрался под стенкой к правому крылу замка, поднялся до нужного этажа по старой и темной внутренней лестнице. А затем по запутанным коридорам и сквозь стены не используемых помещений попал к себе.
Домовой еще сладко похрапывал в своей каморке, соседствующей с моей комнатой, а во дворе еще не было слышно оживления прислуги и лязганья оружия тренирующейся стражи. Я положил сумку с припасами на стол и посмотрел в высокое, слегка мутноватое зеркало.
Сегодня мой наряд состоял из черных, слегка отливающих синевой штанов, заправленных в черные кожаные сапоги, темно-синей рубашки со шнуровкой на груди и черной куртки, местами украшенной золотой вышивкой. Для полного комплекта я накинул на плечи длинный плащ, похожий глубиной цвета на часть ночного неба, так же расшитый золотом, и закрепил его на плече брошью.
Мои темные волосы сдерживал узкий серебряный обруч, в центре которого была укреплена искусно выполненная золотая лилия. Закрепив на широком поясе свой меч, который, как считает моя мать и братья, из-за моей неопытности нужен мне только как украшение, я подхватил сумку и тихо выскользнул в коридор.
Попасть в конюшню у меня заняло еще меньше времени, чем добраться до своей комнаты. Оседлав Тайфуна, я осторожно вывел его за пределы видимости из помещения стражи. Так же осторожно мы добрались до потайной двери в ограждавшей замок крепостной стене, и я открыл ее своим ключом. И вот уже за пределами замка, не воспользовавшись стременем, с сильного толчка вскочил в седло и погнал верного коня вперед, куда глаза глядят.
Ветер, хлеставший в лицо и плащ, взлетавший за плечами, говорили о том, что мне ненадолго удалось вырваться из замкнутого круга своего положения. А прикрепленная к седлу сумка обещала самый сытный и приятный завтрак – в лесу, среди деревьев и поющих птиц, без осточертевших дворцовых этикетов и подлизывающейся свиты.
В течение короткого времени одолены поляны и пара редких рощиц. И вот уже Тайфун мнет копытами лужайки дикой земляники и сочные листья низкорослой травы. Впереди показалась стена лесного домика. Сюда мы с братьями часто приезжали отдохнуть и поохотиться. Мать этот дом не особо жаловала, и за все его существование была здесь только один раз, когда мой отец открывал большую охоту, и уговорил ее принять участие. Над крышей вился легкий дымок - там готовился завтрак. Когда я у порога соскочил с коня, мне навстречу из домика выбежал мой конюх, живой и невредимый, – Орландо действительно не побоялся гнева матери.
– Принц, зачем вы приехали? Ее величеству это может не понравиться.
– Все в порядке. Во-первых, она не знает, что я поехал сюда, а во-вторых, у меня есть право поступать по своему желанию, я давно уже не ребенок. Ну, а теперь давай позавтракаем, у меня есть кое-что к столу.
Мы сидели за одним столом в светлом деревянном домике, ели немудреную пищу, а я думал, как бы взбесилась королева-мать, видя, что ее младший сын завтракает вместе с простым конюхом.
Насытившись, я решил, что оставаться здесь дольше не стоит, так как мои стражи наверняка уже догадались, где меня искать и, возможно, едут сейчас сюда. Теперь мой путь лежал в глубь леса. Найдя более-менее уютную поляну, окруженную зарослями высоких кустов, я привязал коня к дереву, снял плащ и перекинул его через седло. Меч же решил держать поближе к себе, хотя вокруг царило абсолютное спокойствие.
Но в случае опасности я смогу постоять за себя. Уверенность матери в моей слабости была совершенно безосновательной. Во время моих странствий именно меч и постоянно закрепляющиеся навыки помогли мне дожить до этого дня.
Для начала я решил немного освежить в памяти свои познания во владении этим прекрасным и опасным оружием. Закончив повторение пройденного материала, я отстегнул ножны, и положил меч в траву. Следующим делом идет волшебство. Тихие слова слетали с моих губ, а пальцы плели никому не видимые заклинания.
Внезапно, без видимых причин загорелась выбранная мной ветвь дерева, вскоре неизвестно откуда взявшийся поток воды погасил ее и на обгоревшем стволе вновь зазеленели свежие, только что проклюнувшиеся из почек листки, клейкие и блестящие, будто покрытые зеленым медом. Неплохо! Особенно если учесть долгое отсутствие практики.
Не знаю, сколько времени прошло со времени моего отъезда из замка, но солнце уже было в самой сердцевине неба, когда я закончил практиковаться.
Магия требует сосредоточенности и полной концентрации энергии. Теперь же мое тело требовало разрядки после долгого сидения в неподвижности. Я поднялся, высоко подпрыгнул, перевернулся в воздухе и мягко спружинил на ладони. После немного прошелся на руках и из этого положения сделал несколько кувырков по траве. Мне этого показалось мало, и я прошелся колесом по периметру поляны. Обруч этого не выдержал, слетел с головы и откатился к лежащим на земле ножнам. В кустах кто-то тихо засмеялся.
В один миг я оказался на ногах и отскочил в сторону, успев подобрать по дороге свой меч.
– Что смеешься, выходи лучше из кустов.
Ветви зашуршали, и на поляну вышла молодая девушка примерно лет шестнадцати, одетая как горожанка. Я с удовольствием любовался ее хорошеньким личиком, а она в отместку внимательно изучала меня.
Немного помолчав, девушка сказала:
– Я – Лита, племянница здешнего лесничего, а тебя я узнала – ты наездник и акробат из бродячего цирка О`Брайда. В прошлом году вы заезжали в маленькое графство Рисконию, я как раз там жила в это время. Неплохие представления вы давали. Теперь вы, наверное, приехали сюда выступать?
– Нет. Я больше не выступаю в цирке, просто живу здесь.
– Тебя выгнали из цирка или он просто распался?
– Ни то, ни другое. Я сам ушел из него. Моя работа там была временной. Просто нужны были деньги на дорогу.
– А теперь, я вижу, ты не бедствуешь.
Ее взгляд устремился на золотой перстень с изумрудом на моей левой руке, потом переместился на серебряный обруч в траве.
Я пожал плечами.
– Так уж сложилось.
С этими словами я поднял обруч, одел его и снова закрепил на поясе ножны с мечом. В это время вдали послышался конский топот и крики. Охрана шла по моим следам, и они приближались к нашему укрытию. Уже различимы стали слова.
– Ваше высочество, отзовитесь!
– Принц, где вы?
Девушка вопросительно посмотрела на меня.
– Кого-то ищут.
Я напустил на себя непричастный вид.
– Ага, принца какого-то. Извини, я сейчас.
Оставив ее на поляне, я пошел к дереву, у которого оставил Тайфуна, отвязал коня и привел его на поляну, под защиту густых зарослей. Надеюсь, они не скоро меня найдут, только бы этот четвероногий не заржал.
– Мало ли, кто это на самом деле. А вдруг разбойники. Жалко будет коня. – Недоумение в глазах Литы немного рассеялось.
Стража рыскала уже неподалеку. Тайфун забеспокоился. От его резкого движения плащ соскользнул с седла, и стала видна расшитая драгоценными нитями попона с вышитым на ней королевским гербом. Быстрым движением я поднял плащ и попробовал спрятать герб, но Лита уже заметила его, и теперь стояла, широко раскрыв глаза, с выражением крайнего изумления.
Я приложил палец к губам. Три всадника приблизились почти вплотную к поляне. Они громко переговаривались, обсуждая, где я могу оказаться, и тут один из них невзначай отодвинул в сторону ветви и увидел меня. В следующую минуту они уже были на поляне и, приклонив одно колено, приветствовали меня. Перепуганная девушка следила за происходящим из-за толстого ствола векового дерева.
Выпрямившись, один из моих телохранителей, произнес:
– Ваше высочество, вам лучше вернуться в замок. Ее величество королева требовала вашего возвращения. И к тому же вам небезопасно ездить одному. В этих краях появились разбойники, и время от времени объявляются разведчики Кхерона. И еще. Принц Орландо просил передать, что завтра в замке состоится королевский пир по поводу визита вашей тетушки. Вам нужно подготовиться к нему.
– Хорошо, едем. Только подождите одну минуту.
Одев и застегнув плащ, я подошел к Лите. Она опустила глаза и присела передо мной в изящном полупоклоне. Когда она снова посмотрела на меня, вид у нее был очень виноватый.
– Ваше высочество, прошу простить мое дерзкое поведение. Честное слово, я даже не догадывалась, что вы наш принц, иначе бы я была более учтива.
– Всего лишь четвертый принц, красавица. А на тебя я не держу обиду. Мне действительно пришлось и попутешествовать, и повыступать в цирке, не считая это ниже своего достоинства. Кроме того, что я принц, я еще просто человек и хочу еще раз с тобой встретиться. Дом лесника находится не так уж далеко от королевского замка. Приходи завтра утром в рощу под его стенами, а то мне так скучно одному. Я буду ждать.
С этими словами я протянул ей огромную бабочку, которая появилась в моей руке. Бабочка слегка вспорхнула и, трепеща изумрудно-голубыми крылышками, уселась на маленьком букетике искусственных цветов, приколотом к платью девушки, а я вскочил на коня и, сопровождаемый почетным конвоем, отбыл в замок.
Мать приветствовала меня более-менее спокойно, только смерила холодным злым взглядом, и приказала идти в библиотеку и прочитать старые летописи. В частности Уклад о дворцовом этикете и уважении традиций. Я же достал рукописи моего прадеда о войне с демоническими пришельцами из Громового ущелья, и погрузился в мир великих сражений и древних предсказаний. Да, если б мать зашла в эту минуту в библиотеку, она бы с удовольствием бросила меня в подземелье за неподчинение ее прямому государственному приказу.
Заканчивался день. Комнату заволокли сумерки. Я встал, сладко потянулся, убрал рукописи на огромную пыльную полку и отправился спать.
На следующий день с утра пораньше я оделся и снова ускользнул из дворца. Пир должен начаться во второй половине дня, и у меня было полно свободного времени. Соблюдая полнейшую конспирацию, я добрался до рощи, но девушки еще не было. Она пришла примерно спустя пятнадцать минут и, по-моему, на ней было ее самое лучшее выходное платье. Поравнявшись со мной, Лита присела в реверансе, я схватил ее за руку и мы, смеясь, помчались вдоль высоких раскидистых деревьев.
Солнце горело все выше, а мы гуляли по роще и разговаривали вполголоса о разных мелочах. Время пролетело незаметно, и мне пора было возвращаться в замок. Тем более что вдали послышался топот коней и грохот тяжелой кареты, – похоже, тетушка скоро прибудет в замок.
Проникнуть незамеченным в замок для меня не составило большого труда. Главное было, проходя сквозь стены, не довести до обморока кого-либо из охраны. В одном из коридоров, заворачивая за угол, я столкнулся со своей матерью. Ее глаза не предвещали ничего хорошего.
– Орин! Я знаю, что ты бегал на свидание с какой-то девкой. Она не ровня нам и своими встречами с ней ты портишь нашу репутацию. А теперь – вон с глаз моих, в свою комнату! Для тебя пира не будет. Обед тебе принесет домовой, когда я его выпущу. Уходи.
Когда я зашел в комнату, дверь за мной захлопнулась с сердитым грохотом. Затем послышался скрип ключа в замочной скважине, и затихающие шаги матери, удаляющиеся в направлении парадной лестницы. Домовой сидел за столом и отрывал крылья огромной иссиня-черной мухе. Он печально поднял от страдалицы глаза:
– Не переживайте, ваше высочество, меня ведь тоже заперли. К сожалению, королева знает, что я умею за пять минут изготовить любой ключ, и не хочет, чтоб я вас выпустил. Но не будет же она держать нас здесь всю жизнь.
Я в бешенстве ударил кулаком в тяжелую дубовую дверь. Меня заперли здесь, как нашкодившего мальчишку. Вольная жизнь слишком крепко вошла в мою кровь, чтоб я не чувствовал себя глубоко оскорбленным.
– Домовик, я уже вырос из того возраста, когда запирают в чулане за малейшую провинность. И что я, не знаю что ли, что первый король любил втихаря от жены поразвлекаться с молоденькими пастушками и прачками? Чтоб мне провалиться, если я не буду присутствовать на этом пиру. Пусть мать после этого посадит меня в темницу, но я продемонстрирую свой характер.
Глаза домового смеялись.
– Как, принц? Королева заперла дверь на висячий замок и унесла с собой ключ.
– Сейчас увидишь. Наверное, мать забыла о моих способностях, но скоро я напомню ей о них.
Придется еще раз шуровать через стену. При мысли об этом мне стало интересно, как это я проделываю. Наверное, какой-то молекулярный процесс. Молекулы моего тела и одежды с помощью магии протискиваются сквозь молекулы стен. Хотя, черт меня знает.
Стена казалась непроходимой. Я приблизился к ней, положил на нее руки и попытался просочиться на ту сторону, как делал это уже много раз. Но сейчас ничего не вышло. Стена казалась угрожающе плотной. Я не чувствовал этого мягкого вхождения в вещество стены, такое будто входишь в слегка охлажденный кисель. Никаких ощущений.
Тело просто оставалось прижатым к ее поверхности. Что-то тут не так. Теперь я почувствовал присутствие легких следов применения магии. Чуть погодя обнаружилось и место, в котором кто-то вплел тонкую, но прочную паутину заклинания в камни и цемент стен. Не оставалось ни одной лазейки. Я бился в стену, оставляя на ней кровавые капли от сжатых кулаков.
Внизу уже звучала музыка, громкие голоса, звон чаш. Они веселились без меня! Моих сил вполне хватило определить самое слабое место в заклинании, наложенном королевой (теперь в этом не оставалось сомнений), и я, собрав в огненную точку всю свою волю, рванулся сквозь стену.
Получилось! Я продирался сквозь стену, с трудом, но через полминуты мое тело оказалось на свободе, в коридоре. Искрясь злостью, я пролетел по коридору, одним махом преодолел лестницу, оставил за спиной еще один коридор и остановился у дверей в зал, где проходил пир. Сквозь музыку послышался вопрос моей тетки:
– А где же принц Орин? Я давно уже с ним не виделась.
Ответила королева:
– У нас на границе войска готовятся к обороне. Орин поехал туда, чтоб помочь в обучении солдат. В теоретических вопросах он неплохо разбирается.
Мою ухмылку никто не увидел. Я уже собирался войти в зал, как за столом начался странный разговор.
– Ареана, а как же Кхерон? Мы все уже знаем, кто прячется под этим именем. Мой незаконнорожденный брат вернулся и требует поединка чести. К сожалению, вы тогда не смогли его уничтожить, даже ценой предательства. Он выжил, хоть и потерял зрение в том камнепаде. Но это его не остановит. За прошедшие годы Кхерон стал непобедимым воином, в искусстве владения мечом ему нет равных, и он победит любого зрячего. Орин должен с ним сражаться. Даже погибнув, принц защитит честь своего рода. Вы должны решать. Слишком многое зависит от этого поединка.
Королева в сердцах оборвала тетку:
– Мы справимся с этой проблемой. Орин – слабак, мальчишка. К счастью, он даже не умеет держать меч. И вы ему об этом ни слова. Кхерон не станет драться с ребенком, а я улажу все вопросы.
– Как в прошлый раз? – В голосе тетки послышалось неприкрытое ехидство.
– Если надо – то да!
Ладно, пора прервать эту комедию. Я привел в порядок слегка растрепанную одежду и твердо вошел в зал.
– День добрый, тетушка. Ваше величество, – глубокий поклон опешившей матери. – Извините за опоздание, я только что с границы. Эти чертовы солдаты, - ничего не умеют делать. Мне пришлось обучать их тактике и военной картографии.
Королева прохладно спросила:
– Надеюсь, ты не пытался обучать их драться?
Тетка, прикрывшись платочком, захихикала. За ней вторили ее фрейлины. Два моих брата улыбались, и только Орландо смотрел на меня с сочувствием.
Слегка побледнев от злости, но ничего не ответив, я занял свое место за столом. Мать украдкой наклонилась ко мне и одобрительно прошептала:
– Ты оказался сильней, чем я думала раньше. Молодец, мой мальчик.
Так как при моем появлении все разговоры о Кхероне прекратились, теперь мне пришлось выслушивать обсуждение намечавшихся урожаев и бестолковых слуг.
Отобедав, тетка с фрейлинами отправилась погулять в саду, а я, оставшись наедине с братьями и матерью, задал мучавший меня вопрос:
– Что здесь происходит? Кто такой Кхерон, о каком поединке шла речь, и почему вы не хотите мне ничего говорить? Рано или поздно я сам узнаю обо всем, так что как бы не было хуже от вашего молчания.
Мать казалась расстроенной.
– Хорошо. Я все тебе расскажу, но ты ничего не должен предпринимать. Все дело в том, что наше огромное королевство состоит из двух – моего королевства, и королевства Бриана, твоего отца. Мы соединили их в день нашей свадьбы. Когда тебе исполнилось три года, неизвестно откуда объявился человек, назвавшийся незаконнорожденным наследником королевства, сводным братом твоего отца. Он обвинял нас в том, что мы отобрали у него все права, и требовал поединка чести за обладание короной Бриана. Древние законы были на его стороне, и твоему отцу пришлось сражаться с ним. Тем более что его матерью была очень знатная женщина, а не какая-то деревенщина. В этом поединке Бриан погиб. Я наняла шайку разбойников, которые совершили покушение на Кхерона. Половина нашего королевства была спасена, а я считала его погибшим до этого года. Теперь же Кхерон требует честного поединка с последним законным наследником, сыном Бриана. От этого будет зависеть королевская честь и судьба королевства. Он собрал огромную военную мощь, и в случае отказа начнется война, а королевская фамилия будет опозорена. Но мы не хотим, чтоб ты погиб, поэтому придется придумывать новый план.
– Мама, нет! Отец наверняка не одобрил бы такой подлости. Ведь он погиб в честном поединке, значит, мне нужно повторить его поступок, но, надеюсь, что окажусь более удачливым, чем он. Это будет данью его памяти.
– Орин, давай это обсудим после. Я хочу, чтоб завтра ты с братьями поехал в охотничий домик, немного пожил там, отдохнул, набрался сил, а потом посмотрим, как распорядится жизнь.
– Хорошо. Но я надеюсь, что, пока буду отдыхать, на Кхерона не начнут охоту наемные убийцы!
С этими словами я ушел в свою комнату, готовиться к отъезду на несколько дней.
Ну, вот мы и предаемся безделью и дуракавалянию в лесном доме. Четверо братьев собрались вместе, впервые за огромный промежуток времени. Из охраны с нами был только молчаливый спутник Орландо. Мать посчитала, что об этом доме знают очень немногие, и нас здесь трудно будет найти, поэтому не беспокоилась.
Ближе к вечеру от нас уехал Конрад. Буквально через полчаса после его отъезда обнаружилась пропажа моего меча. Я в то время обливался родниковой водой за домом, и оставил его в одной из комнат, а когда вернулся, не нашел даже ножен. Когда я стал спрашивать братьев о его местонахождении, они как-то подозрительно отводили глаза, а Орландо заявил:
– Братец, если кто захочет тебя похитить, мы сможем защитить.
Теперь мне стало понятно, что не случайно Конрад сослался на срочное дело и уехал, когда мой меч оказался вне пределов моей досягаемости. Наверняка, он выполнял поручение матери и увез меч, чтоб я не отправился искать Кхерона. Моему возмущению не было предела. Весь оставшийся день я обижался на братьев, а на следующее утро грянул гром.
Солнце уже проснулось и сонно продирало свои круглые золотистые глазки, когда к дому подъехали два всадника. Один из них был крупным статным мужчиной лет сорока. Его черные волосы блестели вороновым крылом, а темно-зеленые глаза казались подернуты легкой матовой пленкой и были неподвижны, как доисторические скалы. Второй – молодой парень примерно моего возраста, вел под уздцы его коня.
Только взглянув на них, я понял, – Кхерон пришел за мной. Точнее его привел поводырь. Судьба сама устроила нашу встречу. И это называется тайное убежище!
Волевое лицо моего сводного дядюшки ничего не выражало, когда он произнес властным голосом:
– Кто из вас приходится родным сыном короля Бриана?
Джеральд проворно затолкал меня за свою спину, а Орландо вышел вперед и взялся за меч:
– Я.
– Тогда я, Кхерон, наследник королевства Бриана, вызываю тебя на поединок чести. По закону, я должен был получить корону после смерти твоего отца, потому что он проиграл свой поединок. Но меня подло пытались убить. Теперь же я должен сразиться с его сыном, наследным принцем, ведь ты должен получить корону, когда тебе исполнится двадцать лет. В этот раз нам никто не помешает.
Ситуация накалялась. Я пытался вырваться из рук Джеральда и подать свой голос, но он крепко держал меня и плотно закрывал мой рот ладонью. К сожалению, поводырю Кхерона было наплевать, кто из нас кто, и он ничего не сказал ему о поведении Джеральда. Кхерон спрыгнул с коня и достал свой меч. Тут я изловчился, куснул Джеральда за ладонь и под его возмущенный вопль вырвался из цепких объятий.
– Остановитесь. Я, Орин, сын Бриана. Ты должен драться со мной. А тот, кто назвался мной – мой сводный старший брат Орландо.
– А с чего ты взял, что я тебе поверю?
Лицо Кхерона исказила кривая усмешка.
– Может быть, это ты – старший брат и пытаешься спасти Орина от неминуемой смерти. Я слышал, что он плохой боец. Жаль, если так.
– Ну, во-первых, твой спутник подтвердит, что я рядом с Орландо кажусь хрупким подростком. Вряд ли человек с такой мощной фигурой и силой нуждается в сторонней защите, тем более моей. А во-вторых, я смогу доказать тебе истинность своих слов.
В моих руках начинала формироваться магия. Я дотянулся своей внутренней силой до оружейной комнаты во дворце и уже держал в руках свою драгоценность – сломанный меч отца. Последнее заклинание, и меч перенесся в лес.
– Кхерон, у меня есть то, чем может обладать только сын Бриана. Помнишь тот последний поединок?
– У меня сохранилось в памяти все до последней мелочи. Я даже до сих пор помню рисунок на сбруе его коня.
– Тогда возьми это. Наверняка, ты запомнил и его. Я храню эту вещь уже шестнадцать лет. – С этими словами я протянул Кхерону клинок.
Он убрал свое оружие и взял обломок меча. Чуткие пальцы слепца заскользили по узорам на рукоятке меча, перебежали на руны, высеченные на лезвии, и снова вернулись к рукоятке. На его лице появилось странное выражение. Наконец он заговорил:
– Да, это его меч. Мальчик, я верю, что ты действительно сын Бриана. Ты честен и благороден, мне жаль будет тебя убивать.
– Я думаю, это будет нелегкой задачей. Джеральд, дай мне свой меч. – Он молча покачал головой. – Орландо?
В ответ такое же движение головой и после секунды раздумий:
– Орин, я сделаю лучше. Кхерон, поединок будет честным, но прошу, доверься нам. Джеральд перенесет всех нас на самый дальний дворцовый двор, и я найду Орину лучший меч в замке. Клянусь своей честью, предательства не будет.
Кхерон склонил голову.
– Хорошо, я согласен. Но такой же клятвы я прошу и от остальных. Я доверяю тебе, Орландо, и тебе, Орин, но я чувствую здесь еще двух мужчин и не хочу получить нож в спину. Кто они?
– Мой военный советник и брат Джеральд.
Когда все было улажено, Джеральд обнял нас всех своей волшебной силой, и началось перемещение. Серебристый туман, собравшийся вокруг нас, рассеялся, и мы оказались стоящими внутри широкого двора, который иногда используется для муштры почетного королевского караула.
Орландо извинился и быстро куда-то убежал. Вскоре он вернулся, неся в руках что-то длинное, замотанное в его плащ. В нем оказался прекрасный старинный меч в драгоценных ножнах.
– Держи, Орин. Я взял его из сокровищницы. Это – королевский меч твоего рода. Им владели короли многих поколений. Будет справедливо, если ты будешь защищать свое будущее королевство именно им.
– Спасибо, брат.
Мы с Кхероном вышли на середину двора. Вокруг нас было много свободного пространства, никто не мешал и стояла зловещая тишина. Странно, обычно в это время в замке уже кипит жизнь. И в тот же момент понял, что просто стук моего сердца так громко отдавался в груди и висках, что я почти перестал слышать все остальное. Это был страх, мимолетный, но от того он не становился менее значимым.
Внезапно звуки нахлынули на меня, страх куда-то испарился, и я вытащил меч из ножен. Его лезвие сплошь покрывали витки древних узоров и магические руны. Что ж, пусть свершится Господень суд. Кхерон нашел меня своими мертвыми глазами и поднял в небо меч, затем наши клинки сошлись.
– Орин, нет! – Резкий женский крик, раздавшийся с наружной галереи, на долю секунды отвлек меня от противника, и его лезвие чуть не отсекло мне большой палец на правой руке.
– Да, мама! Да!
Ее фигура сжалась и прильнула к мраморной колонне. Кхерон пытался найти во мне слабые места, а я поражался, как чутко он реагировал на любое мое движение. Если не смотреть в его глаза, можно подумать, что дерешься со зрячим профессионалом экстракласса. Я перестал следить за его приемами, слился с мечом, мы стали с ним единым живым существом, влились в этот смертоносный ритм поединка.
Может быть, меня нужно назвать сумасшедшим, но я, продолжая защищаться и нападать, медленно закрыл глаза. Теперь мы были на равных. Мое тело само руководило своими движениями, и еще ни одна царапина не появилась на мне.
– Орин, что ты делаешь!!! – Это Джеральд заметил мое сумасбродство. Но на самом деле сила, которая жила во мне, руководила мной не хуже физического зрения.
Реакция Кхерона была потрясающая, а такой скорости я еще никогда не встречал. Он казался сделанным из сверхпрочного металла, тогда как мое тело начинало уставать, и лишь ненавязчивая магия поддерживала меня в приличном состоянии.
Тут Кхерон изловчился нанести мне рубящий удар в живот. Мать на галерее закричала. В последний момент я успел отклониться, и он только слегка разрезал кожу. А я увидел магическим зрением, как кровь брызнула на мой амулет, висевший на груди и запузырилась на нем, словно он был раскален докрасна. Джеральд попытался броситься мне на помощь, но Орландо его удержал.
На Кхероне тоже уже красовались несколько порезов моего собственного изготовления. Мы, сцепившись, топтались на месте, украшая камни двора красными узорами нашей крови, скрещенные мечи хрипло скрежетали друг другу ругательства. Тут Кхерон поднапрягся, и я отлетел в сторону на пару метров от мощного толчка. Не замедлив ни на секунду своего движения, я перекатился на спину, вскочил на ноги и снова ринулся в бой. Столь молниеносная атака ошеломила Кхерона, и он не успел полностью закрыться от удара. Горящее рунами лезвие перерубило его левое плечо и вонзилось в грудную клетку.
Кхерон с криком зашатался, но удержался на ногах. Жизнь все еще оставалась в его теле. Неожиданно для меня он снова сделал выпад и дикая, звериная сила вела его меч. Выбитый клинок со звоном полетел из моих рук, а его разгоряченный меч, как в масло, вошел в мою грудь. Снова раздался женский крик. Кхерон печально усмехнулся:
– Теперь корона не достанется никому из нас. И все же мне жаль тебя, ты оказался настоящим бойцом. Отец бы гордился тобой.
И в ту же секунду мне показалось, будто жизнь вернулась к его глазам, загорелась в них каким то особенным торжеством.
– Нет, Кхерон. Волшебника нельзя уничтожить. Я буду жить.
Он только улыбнулся, выдернул меч из моей груди и упал, уже бездыханный. Я опустился на колени, а затем тяжело завалился на бок. Мои глаза видели, как бежали ко мне братья, мчалась через двор мать в развевающемся серебряно-голубом платье, и служанки вытирали влагу со щек белыми тряпицами.
Орландо подбежал первым. Он поднял мою голову, обнял за плечи, и его глаза подозрительно заблестели.
– Орландо, приподними меня, я немного приду в себя и встану.
– Лежи. Тебе лучше сейчас не двигаться.
– Почему?
Во мне бушевал восторг, моя магия действовала, – кровь уже не текла, разрезанные сосуды прочно спаялись друг с другом. Оставалась только пугающая дыра между ребрами, но я собирался залечить ее со временем.
Вот уже мама наклонилась надо мной, и ее губы зашептали слышимое только мне:
– Орин, я люблю тебя, сынок, только не умирай.
Я приподнялся на Орландовых руках и торжествующе засмеялся.
– Ни за что. Скоро ты сама в этом убедишься, обещаю.
Прошло два месяца. Кхерона, не смотря ни на что, по моему требованию похоронили в фамильном склепе нашего рода. Он заслужил это своей отвагой и умением. А я праздновал свое двадцатилетие. Это воплощение было самым долгим и самым интересным. Что будет со мной дальше? Золотой венец стискивал мой лоб, на коленях лежал древний королевский меч, а над троном висел обломок меча моего отца. В боковую дверь протиснулся мой военный советник.
– Ваше величество, солдаты готовы и ждут вас. Извольте принять праздничный парад в вашу честь!
– Сейчас буду. Домовик, моя карета готова?
– Да, мой король. – И тихо мне на ухо, – поздравляю, вы первый в своем роду вступили на трон благодаря поединку чести, еще до наступления королевского совершеннолетия. Да славится царствование ваше весь долгий срок в величии и благополучии!
Долгая дорога в дюнах, в конце концов, привела меня к моей долгожданной цели. Впереди показались гостеприимно распахнутые городские ворота. За ними начинался Анти-Город, я чувствовал это всеми своими шестью чувствам, или даже десятью, если б они у меня были. Странно, но он напоминал старинный город. Город утопал в цветах и фонтанах, дорожки были посыпаны золотистым, блестящим на солнце песком.
На улице я видел гуляющих людей и детей, играющих деревянными лошадками. И снова я пошел по тихому зову, вперед, в тихий и тенистый дворик. Там, под ветвями раскидистого дуба сидел мальчик лет шести. Увидев меня, он произнес:
– Я давно тебя жду. Садись рядом.
Затем он заметил мой удивленный взгляд и засмеялся.
– Не ожидал увидеть меня таким? Я и есть Анти-Город, Город Света. Ты достойно прошел все испытания и теперь готов к последней битве с Городом потерянных душ. На этот раз будет или твоя смерть, или его, но как бы ни сложилось, я с самой первой минуты и до последней буду рядом с тобой. К сожалению, моя помощь будет минимальной, все зависит только от тебя. Ты – единственный, восставший против него, мистически вернувшийся из страны смерти и способный его одолеть. Не знаю, когда произойдет эта роковая для одного из вас встреча, но помни – я приду на помощь.
Мальчик-город кинул взгляд на мою черную перчатку.
– Отомсти за себя, парень, и за тех, кто оказался слабей тебя. Теперь ты познал свою Силу. Помни о ней и иди с Богом.
У меня оставалось еще множество вопросов, но я не успел их задать. Весь город внезапно сложился радужным зонтиком, закружился золотым листопадом и утонул в огромном хрустальном водопаде фонтана, а я стал падать в мягкую неизвестность, и после жестокого удара о поверхность реальности мое сознание угасло. Наступил могильный мрак.
Шорох бессвязных мыслей затих, а ткань забытья медленно истончилась от бьющих по ней голосов. Я балансировал на грани полусознания; все было в тумане, из которого время от времени выныривали люди в форме и задавали мне какие-то вопросы. Иногда среди них мелькали белые халаты и снова исчезали. И все они чего-то от меня добивались. Мои пересохшие губы что-то бессвязно шептали в ответ, и вскоре все прекратилось.
Мир резко стал цветным и объемным, предметы обрели свои очертания, и туман исчез. В завешенное легкой белой тюлю окно пробивался теплый солнечный свет, и ложился оранжевыми пятнами на светло-салатные стены. Постель была хрустяще-белой, как и бинты на моей правой руке. Спеленатая от локтя до кисти, она лежала поверх простыни, а к левой руке тянулся прозрачный тонкий шнур, заканчивающийся длинной серебряной иглой, вонзившейся в голубую струйку вены.
Ничего не понимая, я заметался по продавленной сетке кровати и попытался встать. Игла капельницы, слабо закрепленная кусочком лейкопластыря, выскочила из вены и закапала на простыни прозрачными слезинками. На смуглой коже руки выступила алая бусинка и стекла на одеяло винной лужицей. Дикая слабость снова швырнула мое измученное тело на подушку. Откуда-то сбоку вынырнула испуганная медсестра и бросилась ко мне.
Тут кто-то еще вошел в палату. Медсестра радостно оповестила:
– Наконец-то наш Бэтмен очнулся. – И жизнерадостно снова загнала иглу в мою вену с таким пылом, что я вздрогнул.
С недоумением переведя взор с медсестры на вошедшего врача, я спросил:
– А почему Бэтмен?
Врач заулыбался.
– А вы помните, как попали сюда?
Неподдельное удивление на моей физиономии убедило его в том, что, судя по всему, я недавно свалился с Луны, и он терпеливо принялся рассказывать.
– Вас сюда привезла машина медицинской помощи в бессознательном состоянии. Им позвонил какой-то мужчина и сообщил, что в городском парке недалеко от фонтана лежит человек без признаков жизни. Приехавшим врачам он заявил, что наблюдал за полетом голубей, как вдруг вы материализовались на высоте шести метров, и рухнули вниз, на асфальт. Причем, как выяснилось чуть позже, в радиусе десяти метров от местонахождения вашего тела не росло ни одного дерева. У вас была амнезия, очень низкое давление, к тому же ваша рука пострадала от клыков собаки. И еще – вы полторы недели находились в розыске, как без вести пропавший.
К концу рассказа у меня окончательно помутилось в голове от этого объема информации.
– Я помню, что ко мне приходили какие-то люди и задавали вопросы. Это они разыскивали меня? Но разве я пропадал? И кто в таком случае подал в розыск? И, в конце концов, какая собака?
Врач посмотрел на меня глазами, полными профессиональной жалости и продолжил мое просвещение.
– Вы три дня не выходили на работу, а на четвертый нервы у вашего начальника не выдержали и он послал одного из сотрудников к вам домой. Который и обнаружил разгромленную комнату в квартире, огромного дохлого пса со стрелой в брюхе и полное отсутствия своего коллеги. Учитывая все эти обстоятельства, было решено обратиться в отдел розыска без вести пропавших. И спустя одиннадцать дней вы объявились сами, изгрызенный и с полной потерей памяти на весь период своего отсутствия. Ваше счастье, что собака оказалась совершенно здоровой. Кстати, это ваша собака или нет?
– Простите, но я сам ничего не понимаю. У меня никогда в жизни не было собаки. А какой она была? Вы лично ее хоть видели?
– Да, пришлось полюбоваться. Когда вы попали к нам, необходимо было исследовать покусавшую вас собаку на предмет заболевания бешенством, но в морге наотрез отказались выдавать нам животное или как-то повреждать его. Заявили, что оно – вещественное доказательство. Мне самому пришлось ходить и улаживать это дело. Пес оказался совершенно невообразимой помесью дога и волка, просто черное чудовище. Мне еще никогда не доводилось встречать таких монстров. Выглядит впечатляюще.
– Знаете, ваше описание так ничего мне и не сказало. Никогда в жизни не видел этой собаки, и сам не знаю, что же все-таки со мной произошло. Простите, что так и оставлю вас в неведении.
Врач молча пожал плечами и, посоветовав побольше отдыхать и восстанавливать силы, вышел из палаты.
На самом-то деле теперь я прекрасно все понимал и помнил до мельчайших деталей, но рассказывать об этом не собирался. Мне еще лечащего врача-психиатра для полного комплекта не хватало. И я решил разыгрывать полнейшую амнезию, благо мое паршивое состояние это позволяло. Врач коротко рассказывал, что они со мной делали после моего поступления, и какое еще предстоит лечение, – эти перспективы не внушали доверия. Я мрачно усмехнулся сам себе, – попал из огня да в полымя. Не прикончил оборотень, так теперь меня залечат до полусмерти, а потом выставят длиннющий список потраченных на меня лекарств. Фу! Не для этого я снова вернулся в нормальную жизнь, и к тому же чувствовал, что здесь более уязвим для своих патологических врагов. Продержусь здесь одну ночь, а потом дам деру во все лопатки.
За оставшийся день ко мне пару раз наведывалась медсестра с инъекциями, обладавшая огромными каре-любопытными глазами и явно порывалась задать мне какой-то вопрос. Но то ли мой мрачный внешний вид не располагал к расспросам, то ли ей не позволила природная застенчивость, но бедняжка ушла с неудовлетворенным любопытством и так и не раскрывшимся ротиком.
Вечером заглянула ночная сиделка и объяснила, как ее вызвать, если понадобится судно или еще что-нибудь. В ответ на мое возмущенное фырканье она заявила, что врач запретил мне вставать с постели, так как состояние моего здоровья, мягко говоря, омерзительное. Сопроводив это горящим драконовским взглядом, говорящим о ее готовности свято исполнять свои обязанности, она грузно выкатилась в коридор и мягко, почти нежно прикрывая дверь, произнесла:
– Спокойной ночи, Бэтмен.
Черт, похоже, что весь персонал больницы запомнит меня под этим прозвищем. Интересно, кто же первым его придумал? Мне больше бы понравилось – Приходящий ночью. Теперь наступило время сна, но огромное количество опасений повергало меня в тревожное состояние. Что будет, если я засну здесь, в чужом для меня месте? Кто вылезет из-под больничной кровати и укусит за пятку? Или выглянет из вон того маленького стенного шкафчика. После моего странствия эти твари могли додуматься, как проникать в реальный мир, а может, они и раньше это знали, но у них не было необходимости сюда приходить. И, может быть, они захотят отомстить за смерть одного из своих.
Анти-Город сказал, что теперь я стал сильней и более защищен, но как мне в это поверить, если я даже в детстве не верил в хок и дедов с мешками, уносящих непослушных мальчиков? Мистика так молниеносно и прочно вошла в мою жизнь, что я еще не успел смириться с этим до конца. Может, я зря залез в эти запретно-запредельные дебри, но кто меня спрашивал о моем желании? Меня сделали раскаленным бруском железа между молотом и наковальней; и кто даст гарантию, что брусок станет могучим мечом, а не бесформенным комком в неумелых руках подмастерья?
Из-под двери слабо проникал из коридора холодный голубой свет ночных ламп. Только он с трудом сдерживал рвущуюся из моей груди панику. Я очень долго лежал во мраке, изучая на потолке светлый отблеск, случайно заглянувший сюда с улицы и, кажется, заснул с открытыми глазами.
Не знаю, что меня разбудило, но проснулся я в холодном поту с бешено колотящимся сердцем. Вокруг только тишина и иллюзорное ощущение безопасности. Светлый отблеск с потолка исчез в неизвестном направлении, оставив только мимолетное воспоминание, а свет в коридоре стал глуше, и был почти не заметен. Еще днем я заметил, что в палате есть своя туалетная кабинка, а сейчас мне не помешала бы холодная вода.
При первой попытке встать, ноги почти не держали меня, а стены палаты кружились вокруг, красноречиво прося догнать их и поставить на пол. Но, потряся немного головой, мне удалось вернуть все на свои места. Я встал, сделал несколько шагов без опоры на стену и понял, что смогу сам уйти отсюда, причем, хоть завтра. Ненавижу подобные заведения! Уже в туалете я заметил, что не ощущаю боли в покусанной руке, только слабое тупое нытье, да и самочувствие было гораздо лучше, чем этим же днем. Это казалось хорошим признаком.
Завтра утром с нетерпением начну подбивать клинья, чтоб скорей выбраться отсюда, а сейчас я с огромным удовольствием плескался над раковиной в холодной воде. Капли алмазным бисером брызгали на белый кафель пола и напоминали что-то, недавно пережитое. Вытирая лицо прохладным полотенцем, я почувствовал себя гораздо лучше и, вешая полотенце на вешалку, заглянул в зеркало.
Увиденное шокировало. Я стал другим. Внешность осталась той же что и раньше, только порез на виске превратился в светлую узкую полоску, но в то же время стала совершенно иной. Выражение глаз, само лицо будто принадлежали другому человеку. Человеку, прошедшему из края в край саму Великую Долину теней, напитавшемуся серебром и заклятиями, пережившему тысячи смертей и рождений, готовому к последнему своему перевоплощению и смерти за силы Света.
Но и это было не все. Я был одет только в больничные пижамные штаны, а на теле красовались отсутствовавшие ранее шрамы, причем некоторые из них казались более-менее недавними. В зеркале отражалась своеобразная карта моих похождений. Вот здесь мою руку проткнула шпага, сквозь это плечо прошла пуля, а на два пальца ниже ребер живот пересекал тонкий, с трудом различимый порез от меча Кхерона, и наверняка, подверни я одну штанину, на колене обнаружится еще один шрам.
Но это все были зажившие раны, а искусанная рука чувствовала реальное нытье. Почему так происходит? И тут же на выручку пришла неожиданная подсказка. Причем я ошизел, когда понял от кого. Тут явно есть работа для психиатра, но со мной заговорило полотенце!
– Глупый! Неужели ты ничему не научился? В твоих предыдущих воплощениях проходило достаточно времени для заживления. Отпечатки тех событий накладывались на твое физическое тело, а оборотень грыз тебя в твоем реальном мире, более того – в твоей собственной квартире, куда вы случайно ввалились во время перемещения. Поэтому для руки отсчитывалось реальное время, но несколько замедленней, чем обычно. Вот и все.
Дослушав объяснение до конца, я со злостью сорвал полотенце и собрался швырнуть в мусорное ведро, но тут внезапно понял, что это я сам ответил себе, воспользовавшись полотенцем, как кукольник в театре своей куклой. В голове наступил полный сумбур. Нет, только что я сморозил полнейшую чушь, но разболевшаяся голова не давала возможности логически все разложить по полкам. Ладно, будем считать, что у меня начинается бред или галлюцинации, что не удивительно после происшедшего. Кинув полотенце в раковину, я отправился в кровать. И гори оно все синим пламенем, но я буду спокойно спать до самого утра!
Этой ночью сновидения так и не потревожили меня своими мягкими лапами. Разбуженный тихим шарканьем медсестринских тапочек, Бэтмен почувствовал себя абсолютно здоровым и способным лететь дальше. Получив утреннюю порцию медицинской заботы – очередную инъекцию и перевязку, я вдохнул поглубже стерильный воздух и потребовал встречу с моим лечащим врачом.
Разговор был очень длинный, я привел столько доводов в защиту своей выписки, столько уверений в своем твердом решении, что под конец, подписав расписку в снятии ответственности с больницы за мое дальнейшее состояние, оказался свободен.
Мне вернули выстиранную, и даже заштопанную одежду и объяснили, куда обратиться за моими остальными вещами. Подойдя к пластиковой стойке, я назвался и получил бумажный пакет со своей фамилией. Сидевшая за стойкой сестра попросила сразу проверить наличие изъятых при поступлении предметов. Увидев вываленное мной содержание пакета, она лукаво улыбнулась:
– Вы что, ограбили лавку антиквара?
Я и сам так подумал, увидев, что при мне оказалось. По белому пластику рассыпалась горсть различных старинных монет, клочок полуистлевшего пергамента, слегка потертая пуговица, вышедшая из моды лет двести тому назад и украшавшая некогда военный мундир; крошечный, рассыпающийся при каждом прикосновении, букетик каких то неизвестных мне цветов, связанный выцветшей желтой ленточкой, непонятная вычурная штучка, в которой я внезапно узнал отмычку для замков и серебряный перстень с гербом.
Последний предмет был мне очень хорошо знаком. Я взял перстень, слегка повертел его в руках и медленно надел на палец. Тут же за моим плечом послышалось чье-то теплое дыхание. Я обернулся, но рядом никого не оказалось. Само кольцо казалось теплым и слегка светящимся. Из задумчивости меня вывел женский голос:
– Ну что, все на месте?
Я кивнул головой, поблагодарил и сгреб свое имущество обратно в пакет. С этим пакетом в руках и со странным чувством на душе я вышел на улицу. Чудесное начиналось утро. Какими далекими казались все пережитые кошмары, и как не хотелось верить, что все это было взаправду! Но мне нужно было точно убедиться в реальности произошедшего, и я направил свои стопы в сторону морга по адресу, вытребованному у доктора. То, что ждало меня там, должно было полностью развеять все последние сомнения.
Придя в морг, я объяснил, что страдаю полной потерей памяти на период своего исчезновения, и доктор мне посоветовал сходить посмотреть на покусавшую меня собаку. Может, это сможет мне хоть что-нибудь напомнить. Ведь недаром в медицине фиксировали случаи, когда пациент восстанавливал память даже от какого либо знакомого запаха или цвета.
Меня пропустили без особых расспросов, и теперь я стоял перед огромной стеной из небольших железных гробиков, и во все глаза смотрел на открывающуюся дверку. Из временного склепа дохнуло северным холодом и вот белая простынь откинута в сторону. Да, это был он – тот самый черный оборотень, слуга Города. Его смоляная шерсть казалась слегка припорошенной зеленоватым пеплом. Оскаленная пасть открывала ужасающие клыки, на которых память услужливо рисовала потеки моей драгоценной кровушки, а в остекленевших глазах, казалось, застыли звезды параллельного измерения.
– Спасибо. К сожалению, этот визит ничего не смог мне дать. Попытаюсь найти хорошего врача, и буду принимать выписанные лекарства.
Я уже хотел добавить по привычке, – До свидания. – Но тут же подумал о том, что у меня может представиться шанс вскоре попасть к ним в качестве клиента, и решил не дразнить судьбу.
Теперь мой путь лежал домой. О, родные стены, сколько столетий прошло с тех пор, когда в последний раз касался вас? Мои ноги жизнерадостно шагали по асфальту, улица переходила в улицу, поворот переходил в перекресток, и недалеко от своей цели я заметил вход в городской парк.
Думаю, ничего страшного не случится, если дорога к дому пройдет через место моего выхода из астрала. По мере приближения к центральному фонтану, игривое настроение мимолетно улетучивалось, и зрело ожидание чего-то непонятного.
Ну, вот я и на месте. Действительно, ни на десять, ни даже на пятнадцать метров вокруг фонтана не росло ни одного дерева, зато красовались россыпи выгнутых под старину лавок, парковые скульптуры и цветники. Фонтан казался подозрительно знакомым, и не потому что я сотни раз проходил мимо него, направляясь по собственным делам, а потому что именно в нем утонул весь Анти-Город со своими причиндалами.
Я отлично помнил момент перехода – именно здесь меня вышвырнуло из космоса и размазало по безжалостному бетону реальности. Не могли выбрать место получше и высоту поменьше! Молчаливое возмущение так и осталось без ответа. Ну и пусть. Домой! Скоро я, в конце концов, буду дома.
До самой квартиры мне не попался ни один знакомый, но там меня ожидал сюрприз, – двери были опечатаны и заклеены лентами, повествующими, что здесь находится место преступления. Ключа у меня с собой, естественно, не оказалось, но я вскоре попал в свое жилище, немного покопавшись в замке вновь приобретенной отмычкой. Никогда раньше ее не видел, но пальцы довольно-таки ловко справились с поставленной перед ними задачей.
Квартира встретила меня негостеприимно – цепочками грязных следов по всем комнатам, белыми пятнами и щепотками какого-то порошка – последствие работы экспертов по дактилоскопии. А так же непревзойденным шедевром изобразительного искусства – контуром волка в натуральную величину, тщательно вычерченным мелом на моем любимом темно-коричневом ковре с розами.
Весь ковер был забрызган нашей почерневшей кровью и клочками грубой черной шерсти. Да, уборки здесь хватит на неделю. Вонь стояла невообразимая! Автоответчик оказался до половины забит различными сообщениями. Возмущенный голос моего шефа плавно перетекал в недоумевающий голос нескольких коллег по работе, затем сменялся парой ошибочных звонков и вконец зазвучал перепуганный голос моей матери.
– Объясни, наконец, что случилось! Меня уже засыпали звонками с расспросами о твоем местонахождении. Я уже два дня безуспешно пытаюсь дозвониться до тебя. И вообще, я уже забыла, когда слышала твой голос. Мог бы и приехать, навестить родную мать-то!
Выключив автоответчик, я плюхнулся в кресло. Неужели ни один поросенок не сообщил матери, что ее сын числится среди пропавших? Мы с ней очень редко видимся и еще реже разговариваем по телефону, – однажды наши отношения не заладились, и я решил начать самостоятельную жизнь.
Новый город и работа, которая нравилась, – вот что мне нужно было, чтоб почувствовать себя человеком. Карьера юриста или, на худой конец, экономиста – мечта матери, – совершенно не привлекали мою натуру. Моя же любимая работа оказалась слишком банальной для утонченной мамочки, – я нашел работу таксиста.
Тяжко вздохнув, я пододвинул поближе телефон и по памяти стал набирать телефон мамы.
Время шло невыносимо долго, и один месяц показался мне шестью. Удивительно, но после моего путешествия в запредел больше ничего не происходило. На работе шеф отправил меня в двухнедельный оплачиваемый отпуск. Коллеги выпили со мной бутылку коньяка за возвращение, и все благополучно вернулись на свои рабочие места. Лишь мне этот отпуск стоял поперек горла, но против начальства не попрешь. Каждую свободную минуту я ходил как под дулом автомата и вздрагивал от малейшего грохота на улице. Это чертово зазеркалье сделало из меня идеального параноика.
Сутки шли за сутками, ночь сменяла день, а призрачный город оставался для меня закрытым. Черт возьми, неужели все это мне привиделось, и эти полторы недели я валялся в какой-нибудь подворотне и бредил цветными снами? Лихорадочно мотаясь по квартире, в конце концов, я пришел к выводу, что мне действительно пора подыскать себе уютную загородную клинику для душевнобольных. Единственный кого это действительно расстроит, будет моя мама, но она, я думаю, все переживет.
Правда, вещи, выданные мне в больнице, слегка не вписывались в мою версию. Но ведь я спокойно мог их подобрать на свалке, а потом что-то долбануло меня по голове, или даже может кто-то, и я обо всем забыл. Амнезия, черт бы ее задрал! Честно говоря, противно чувствовать себя героем мыльной оперы. В сериалах хоть, в конце концов, все встает на свои места, а я, видать, на всю жизнь останусь с чувством неудовлетворенности.
Господи, что же произошло на самом деле?!
Одним прекрасным утром, наплевав на всех и все, я взял отпуск за свой счет на два месяца, и решил воплотить в жизнь свою давнюю мечту. Только это сможет помочь мне вернуться к прежней, полноценной жизни. Сняв с банковского счета почти все свои деньги, я побегал по агентствам недвижимости, подписал нужные документы и начал новый этап жизни. Прощай, Город Пропавших душ, надеюсь, я больше никогда тебя не увижу!
Давненько уже я вынашивал эту идею фикс – купить себе небольшой участочек земли за городом, завезти туда материалы и своими собственными руками построить небольшой, уютный деревянный домик. Наконец-то моей мечте суждено сбыться. Первый раз я увидел этот участок на фотографии. Там он выглядел не особенно убедительно и слишком заброшенно, но какая-то непонятная тяга к нему заставила меня подписать покупные бумаги. И теперь я был единоличным собственником этой небольшой свалки.
Свалка, это, конечно, преувеличено сказано, но вполне отражало мое первое впечатление от новой собственности. Боже мой, я три года кропотливо откладывал деньги, а теперь ехал на свидание с моим будущим домом! Правда, прежде чем он станет полноценным домом, придется возвести там строение, в котором не будет протекать крыша, и ветер не станет свистеть сквозь щели в его четырех стенах. Но сперва я разгребу там весь накопившийся мусор.
Сначала я пытался узнать, кому же принадлежал раньше этот дом и участок земли, но, на удивление, в архивах не сохранилось никаких упоминаний о нем. По закону это была полная собственность государства, которое очень хотело сплавить его новому хозяину, снять со своих плеч ответственность за его дальнейшую судьбу.
Мотор машины мурчал что-то весьма одобрительное, а воображение рисовало на белой планшетке моего сознания различные архитектурные проекты нового домика. Дорога была почти пустынна, и неудивительно – все нормальные люди сейчас или работали, или отсиживались в прохладных квартирах с холодным пивом. Я насвистывал под нос какую-то полузабытую мелодию и внезапно по моим глазам ударил обжигающий, ослепительно-серебряный свет, в уши проникли звенящие, оглушительные звуки. Ослепший и оглохший, я резко вывернул руль и, выехав на обочину, вдавил в пол тормоз. Меня бросило вперед, и странная сила скрутила тело. Сквозь оглушенные уши проник шипящий скрежет убийственного шепота:
– Не смей... Не смей вступать на землю своей смерти, потому что я убью тебя за это. Доберусь сквозь твои сны, твое сознание и твою ничтожную магию. Тебе никогда не уничтожить меня, никогда, запомни, хотя, – тут шепот сорвался на кошмарный смех, – тебе некогда запоминать это, я решил убить тебя сейчас. Прими же свою смерть, Приходящий ночью, теперь уже вечную смерть навсегда!
Действительно, прекрасная и бесстрастная дева в белом со сверкающей белым огнем косой приближалась ко мне шелестящими шагами, но тут мягкая детская ладошка оттолкнула ее, и послышался звенящий голосок мальчика - Анти-города:
– Очнись, Приходящий ночью, он наводит на тебя мираж, пытается убедить тебя в том, что ты бессилен перед ним. Вступи на землю своей силы.
И он растаял в облачке серебряного смеха.
Я схватил голос Города своим сознанием, скрутил его в косичку и вышвырнул прочь из головы. Мне передалось его удивление и панический ужас, ужас перед тем, кто смог избежать его ловушки. Теперь мой внутренний голос говорил с ним:
– Я еще не знаю, что ты так стараешься уберечь от меня, но я смогу все узнать, теперь в моей власти такая сила, магия разума, о которой тебе страшно даже подумать. И я выйду живым из схватки с тобой или погибну, но любой исход поединка убьет тебя. Клянусь светом зари, месть идет по твоим стопам и уже дышит тебе в затылок. Надеюсь, ты перед своей смертью прочувствуешь всю боль, причиненную тобой людям. До встречи, мой убийца, теперь Я – охотник!
И отключился от астральной телефонной линии.
Глаза дико болели после коварного нападения, в ушах спорили громы и водопады звуков, но моя машина направлялась туда, где, может быть, откроется еще одна тайна, тщательно скрываемая городом. А я теперь точно знал, что Город – отнюдь не бред воспаленного воображения. Уж слишком холодными были пальцы смерти, оставившие темные следы на моем горле.
По обочинам мелькали старые деревья и остатки каких-то столбов, и мне казалось, что когда-то я ехал этой дорогой или шел, вон туда, где вдали, в стороне от трассы показались развалины старой-престарой ограды. Я свернул и через поляну поехал к цели. Возле своего участка заглушил двигатель и вышел из машины.
Вблизи оказалось, что и ограды-то почти не осталось, только с лицевой стороны к прогнившим столбам крепилось несколько столь же прогнивших досок, остальная же часть ограждения давно завалилась и частично была захоронена землей. Я переступил через доску, на которой еле-еле сохранился рассыпающийся в ржавчину железный засов и оказался на земле запрета.
Смутное, томящее душу ощущение охватило меня, будто в моей ладони лежал слиток того, что так долго заставляло тосковать по неизвестному, и вот теперь пришло облегчение. Это место смутно напоминало мне что-то такое, что забылось после долгого сна, растворилось в легком утреннем тумане, оставив лишь росчерк паучьей лапки на пыльном полу.
Мертвые деревья, обглоданные до сухой древесины дождями, ветрами и градом, сожженные солнцем, в жалких саванных лохмотьях коры жадно протягивали ко мне скрюченные пальцы ветвей. Перепревшая листва под ногами издавала легкие томные вздохи и пахла спокойным, умиротворенным ароматом старинных кладбищ.
Мои ноги сами вели меня дальше, переступали через поваленные годами стволы и, наконец, привели к останкам дома. Это была попросту груда досок и парочка чудом устоявших стен, заросших травой, диким виноградом и припорошенная пепельной землей. Здесь, похоже, когда-то было крыльцо. Наверняка, к нему вела аккуратная дорожка, посыпанная желтым чистым песком, на окнах колыхались легким ветерком белые занавески и внутри горел теплый уютный свет.
Ну что ж, я верну это. Участок очень даже неплохой, если, конечно, привести его в порядок. Вся территория будет расчищена, и я посажу новые деревья, пусть здесь растет фруктовый сад, затем разобью цветники, утрамбую дорожки и посыплю их крупным желтым песком. Но сначала из свежих, пахнущих смолой и лесом досок построю уютный домик. И тогда, создав это небольшое волшебное королевство, введу в него свою принцессу, которая украсит окна занавесками и будет своими ножками подминать изумрудную траву в юном саду.
Мечты тихо испарились, и наступило время работы. Из багажника авто появились грабли, лопата, небольшая метла, топор, пила и металлическое ведро. Теперь, во всеоружии, можно приступать к расчистке. Утро началось слишком прекрасным, и не располагало к физическому труду, поэтому, чтоб настроится на нужный лад, я сбросил рубашку и приступил к распилке упавших деревьев.
Ближе к полудню в дальнем конце моих владений уже громоздилась куча древесины. Может быть, со временем я сделаю для дома печное отопление, и эти деревья пригодятся. Надо будет соорудить для них какой-нибудь навес и временно завезти сюда разборный домик-ночевку. Следующим пунктом будет вырыть яму для закапывания мелкого мусора. Вытерши пот стареньким полотенцем, я взялся за лопату. Яму решено было выкопать недалеко от дома, чтоб перегнившие листья стали удобрением будущих цветов и трав.
Когда яма была углублена примерно на пол метра, лопата наткнулась на что-то твердое. Немного потыкав ею в то место, я решил, что мне попалась ветка или толстая проволока. Но в то же время непонятный холодок пробежал по телу, и взорвался голубым внутренним взрывом в груди. Я нетерпеливо отшвырнул лопату в сторону и принялся руками раскидывать комья земли.
Это нетерпение не было односторонним. Что-то из-под слоя земли пробивалось ко мне, но не физически, а странными, тягуче-солеными флюидами.
Тут боль резанула по пальцам, и я со слабым вскриком отдернул руку. Из порезанных кончиков пальцев потекла кровь, но боль не задержала меня. Схватив валяющуюся радом палку, я продолжил раскопки. Все мое существо желало увидеть это, и в то же время дрожало от мистического страха, все еще не понимая, что же лежит там, под черным покрывалом земли.
Еще сантиметр! Пять миллиметров, один... Свершилось! Из земли показался небольшой желтый кусочек чего-то, еще слегка прикрытого влажными комочками почвы. Левая рука нерешительно протянулась и выдернула это из земли, но в тот же момент выронила из ослабевших пальцев.
Это было опасной бритвой, раскрытой, будто приготовленной для использования. Ее некогда белая костяная рукоятка сильно пожелтела и покрылась сеточкой мелких трещин, а длинное лезвие истончилось, и проржавело до дыр, но неким чудом она порезала меня, будто послала приветственный поцелуй из прошлого. Она изменилась от времени, проведенного в таких условиях, но в то же время оставалась прежней, моей мучительницей, моим палачом и убийцей.
Подсознание безуспешно мне втолковывало, что это может быть совершенно другой бритвой, не имеющей ко мне никакого отношения, но пришедшее темное знание отмело в сторону несмелый писк подсознания, заткнуло ему глотку своей железной пяткой и влило в мою кровь гигантскую порцию адреналина. Внезапно обострившиеся чувства дали мне ощущение тревоги и подсказали, что чьи-то глаза наблюдают за мной. Я поднялся в полный рост и осмотрелся. В глазах слегка потемнело, но мне показалось, что в полукилометре отсюда, из редкой рощицы за мной наблюдает высокий человек, и его черные волосы слегка шевелятся слабым ветерком. И его лицом была ночь.
Внезапно заслезившиеся глаза слегка моргнули, и в следующий миг в роще уже никого не было видно. Лишь ветер гулял в распущенных косах берез. Решив сделать небольшой перерыв, я направился к машине. Надо бы продезинфицировать порез и перекусить. Желудок показывал уже два часа, и электронные часы на приборной доске подтвердили это с небольшой поправкой в двенадцать минут.
Остаток дня я провел за сгребанием в яму всяческого мусора, но, так и не закончив до темноты, вернулся в город. На следующий день в агентстве проката я раздобыл небольшой пластиково-фанерный разборный домик, и уговорив одного знакомого помочь, на его грузовике отвез домик на свой участок. Там, на заранее приготовленном месте мы собрали его, разместили внутри раскладушку, маленький столик и стул. Затем он уехал, оставив меня наедине с моей машиной, домиком и уймой дел.
Теперь я разбирал развалины дома, чтоб не утомлять себя однообразным корчеванием деревьев. Работа тяжелая, но она доставляла удовольствие. Ближе к вечеру под одной из упавших стен обнаружился ход, ведущий вниз, под землю и, скорей всего, в подвал. Он был сильно завален, и у меня не возникло желания раскапывать его и пытаться проникнуть туда. Лучше как-нибудь подогнать бульдозер и засыпать его ко всем чертям, поэтому я отправился разбирать другую стену, подальше от этой зияющей пасти.
Уже первые звезды взошли на потемневшем небе, когда я воткнул лопату в землю, и поднял к ним лицо. На сегодня работа закончена. Уже завтра, при свете дня попытаюсь кое-как расчистить тот лаз, чтоб было удобней потом его засыпать.
При этой мысли перед внутренним взглядом пронесся мрачный подвал с переплетением труб под потолком и огромным ржавым котлом. У одной из стен стояло зеркало в почерневшей раме, очень старое и мутное, а возле батареи валялся моток истлевшей веревки. Вздрогнув, я очнулся от представившейся картины. Нет, это просто невозможно. Но что может быть невозможного в этом мире? Мире, где иллюзии или воспоминания прошлого обрели реальную плотность и власть над материей и духом.
Темнота еще не успела сгуститься над землей, как я, съев пару бутербродов, сладко уснул, развалив уставшее тело на раскладушке. Машина была подогнана к домику и установлена на сигнализацию еще днем, поэтому мой сон был абсолютно спокоен. Никакие сновидения не затруднили себя явлениями мне, и ничто кроме них не причиняло беспокойств.
Ночь пролетела, будто «стэлс», беззвучно и незаметно. Но наутро я резко проснулся и подскочил, словно ужаленный. Ко мне снова пришел Зов. Точно такой же сильный и неотвратимый, как в моих реальных снах. Меня всего охватило непонятное, безумное возбуждение. Я вскочил с раскладушки и как был, босиком и в одних джинсах, бросился из дома наружу. Лихорадочно схватил торчавшую на развалинах лопату и кинулся в одно мне известное место.
Не знаю, откуда оно мне было известно, но я бежал именно туда, за бывший дом, к месту, что лежало недалеко от уничтоженного годами порога. Там я принялся с остервенением копать, упрямо и жестко врезаясь в землю, пытаясь причинить ей боль и вырвать из ее цепких когтей то, что очень долго причиняло боль мне. Вот уже яма размером восемьдесят на восемьдесят сантиметров углубилась на пол метра, метр; в ход пошли руки, раскапывая, освобождая от земляного савана еще одну тайну зловещего Города. И вот мой страшный, яростный крик взвился из ямы в синие-пресиние небеса, глядящие на меня белесыми глазами облаков.
Я нашел себя.
То, что показалось из земли, вызывало панический ужас и в то же время щемящую жалость.
Серо-желтый костяк руки в истлевшей кожаной перчатке, некогда блестяще-черной теперь был подставлен утренним лучам летнего солнца. Он по локоть был виден из земли, остальное же пока прикрывало земляное одеяло.
Мне было холодно лежать здесь долгие годы, но теперь мое тело будет предано освященной земле, спустя столько возрождений. Произошло то, что должно было произойти, – соединились две части разорванной некогда души, я вспомнил свою прошлую жизнь, свою смерть в этом саду и все остальное, чего мне так и не дали вспомнить мои зловещие сны.
Бережно, очень бережно мои руки раскапывали остальное, и вскоре уже все тело освобождено от земли. Перчатка была лишь на его левой руке, само тело полулежало, полусидело, опершись на упавший кусок ствола, правая рука лежала на груди, когда-то прикрывая смертельную рану, левая вытянута вдоль тела, а лицо смотрело в лик солнца.
Ужасное зрелище. На скелете кое-где виднелись клочки, оставшиеся от одежды, на ногах обнаружились почти полностью распавшиеся на куски остатки ботинок. И это все, что осталось от человека, жившего, вдыхавшего полную грудь весеннего воздуха, любившего. И убившего своего убийцу. Но где я найду его труп? Сейчас не хотелось об этом думать, но подлая предательница память показывала черноволосое тело, распростертое на полу подвала, окровавленное и уже не способное причинить кому-либо вред.
И тут что-то блеснуло в провале грудной клетки. Переборов себя, я просунул руку сквозь ребра, ухватил кончик тонкой цепочки и снял с шеи мертвеца крошечный медальон в виде вензеля. Легкий шок застал врасплох – инициалы в точности соответствовали моим теперешним, и, к тому же, эта вещица на удивление хорошо сохранилась, будто какое-то волшебство законсервировало ее до того времени, когда вновь оживший владелец снова ее найдет. Слегка дрожащими руками, я надел цепочку на свою шею. Вензель холодно щекотнул грудь и прильнул к теплой коже. Возвращение состоялось.
Выбравшись из ямы, я принес из машины большой кусок черного полиэтилена, и накрыл откопанный труп. Я знал его имя. Я сам был им, и завтра мне придется заявить о своей находке, но только не сегодня. Сегодня мне нужно окончательно прийти в себя, смириться с тем, что открылось. Весь день до позднего вечера я изнурял себя работой, не давая себе ни минуты передышки. Только так можно было хоть немного забыть о том, что лежало в нескольких метрах от меня под полиэтиленом, обложенным по краям камнями, и избавиться от странного ощущения предстоящего Свершения.
Очередная ночь вошла в мои глаза. Я сидел на краю раскладушки и стягивал обувь с натруженных ног, когда пришло непонятное, зовущее чувство, и кто-то призвал меня к себе. Мое тело послушно вытянулось на своем неудобном ложе, веки опустили ресницы, и сон мягко постучал в их ворота. Послышался тихий голос мальчика-проводника:
– Теперь уже ничто не мешает твоему поединку, Приходящий ночью. Его исход зависит только от тебя, но я ни на секунду не оставлю тебя одного. Ты должен освободить души, прикованные Городом к своей реальности и умудриться выжить сам. Город же должен быть уничтожен, стерт в пыль и сметен с твоей ладони дуновением свободы. Сейчас ты полностью перейдешь на ту сторону пространства, и выйдешь оттуда, только ведя за собой свободных. Я верю в то, что ты сможешь это сделать. Иди, Город ждет тебя.
После этих слов я увидел перед собой темный тоннель со светлым пятном выхода далеко впереди, откуда неслась магически-неземная музыка. Я шел по его гладкой поверхности и, приближаясь к выходу, менял свой облик.
Вот сильный и беззаботный авантюрист с белыми длинными волосами, стянутыми в хвост черной бархатной лентой, подмял сапогом невесть откуда взявшийся в тоннеле небесно-голубой цветок. Затем морской капитан с волосами, отливающими золотом, слегка сощурил серые глаза и, оценивающе прикинув расстояние до светящегося пятна, покрутил на пальце перстень с гербом. Затем темноволосый и зеленоглазый эльф тихонько просвистел сам для себя мелодию успокоения и поправил на голове венок из весенних цветов.
Еще несколько раз поменяв свой облик, я, наконец, вышел из тоннеля. Над городской улицей простирала щупальца ночь. Метрах в пятнадцати впереди меня из клубящегося звездного тумана вышли три фигуры – два огромных черных оборотня и сам Город. Его длинные смоляные волосы слегка шевелились, будто в них тихо передвигались черные гадюки. И теперь у него было лицо. Лицо черного огня.
Но и я был хорош, – черная перчатка уже не сковывала движение моей левой руки. Вокруг кистей обоих рук мягко переливаясь, вились ажурные браслеты белого огня. Мои ноги оставляли на земле Города слабо светящиеся голубоватой дымкой следы, которые растекались от ступней и окутывали поверхность дороги синей пленкой, которая перетекала на тротуары, столбы и стены домов, окрашивая их в ярко-голубой и серебряный.
Даже стоя на дороге, я уже захватил эту часть города и не собирался останавливаться на этом. От трех моих противников исходила страшная, титаническая сила, но меня уже было не остановить. Вот-вот начнется поединок. Легким сквозняком промелькнул едва уловимый страх, но в тот же миг маленькая детская ладошка проскользнула в мою ладонь. Я крепко сжал эти маленькие пальчики и сделал шаг навстречу Городу.