ИСПОВЕДЬ
Как хочется иногда думать, на фоне всей нашей неустроенной жизни, на фоне вечной погони за «счастьем любой ценой», когда упорно всем кажется, что «счастье, это (все-таки) много денег» - как хочется считать себя «не таким как все»! Приятно ведь сознавать, что ты – добрый, душевный, что видишь то, чего не видят другие, что озабочен тем, КАК же люди будут жить дальше? С черствой-то, атрофировавшейся душой? И красóты-то земные людям не нужны, а нужна лишь «зелень» банкнот. И злость-то людям все более свойственна, и топят-то они друг дружку все с большей готовностью. И убивают друг друга все с большей легкостью, постепенно перерастающей в удовольствие. Бедная Земля! Бедное человечество!
Но вот приходит минута откровения - и внезапно осознаешь, что ты такая же, в сущности, дрянь, как и большинство твоих современников. И злости в тебе не меньше, и корысть дремлет где-то на задворках души. И готов, внутренне готов «пришить» любого своего врага, а то и просто любого, кто не хочет мыслить так, как мыслишь ты.
Любовь к человечеству, возможно, начинается с любви к самому себе. Но себя-то мы любим охотно, и много, и обильно. И сами мы, естественно, непогрешимы, и в ошибках наших повинны чаще всего посторонние, либо враги наши. И наше великое, любимое «Я», похоже, питается ненавистью к окружающим: ему комфортно, когда у других дела не клеятся.
Как отвратительно бывает иногда вдруг убедиться в том, что ты сам, оказывается, мелкий и скрытый мерзавец, что декларируешь, например, любовь и справедливость, а на деле питаешь свое «я» ненавистью и жестокостью, и внутренне оказываешься готов переступить через ближнего, когда тот упадет – лишь бы с самим тобой не случилось подобное.
ИНСТИНКТ ВЫЖИВАНИЯ – он слишком силен в каждом человеке. Его не видно порой на поверхности нашей жизни, и мы «забиваем» и закидываем его всякой надстроечной мишурой, надуманными «моральными принципами», понятиями «долга», «чести», «совести», «любви к ближнему», «самоотверженности». Но стоит попасть в экстремальную ситуацию – и тотчас выползает из глубин психики наше настоящее «я», фундаментальное, биологическое, без кудряшек. И это истинное «я» дерет с других три шкуры, если есть возможность обогатиться за счет их труда, «не замечает» нищеты и чужого несчастья, гребет под себя всё, что «плохо лежит» и охотно жертвует чужими жизнями ради своей собственной.
Когда-то, еще в советское время, в тогдашней «Комсомольской правде» (кажется) появилась статья, где рассказывалось о группе мужчин-туристов, которые спокойно бросили на произвол судьбы попавшую в беду на горном перевале основную тургруппу, лишь бы спастись самим. И спаслись. А в группе многие, в том числе женщины, замерзли насмерть, потому что были слабее тех, крепких и уверенных, которые, организовавшись, спасли себя, покинув перевал. Вот так! Выживает сильный! И совесть тех мужиков не мучила, когда с ними, уже после трагедии, беседовал корреспондент. И судить-то их вроде бы не за что – они были такими же туристами, как те, что погибли. Вот если бы они руководили походом! – тогда да, тогда дело другое. Тогда ими мог бы заняться закон. А так – какой к чертям «закон»?! Совесть – единственный закон в той ситуации. А она у них пребывала в покое и комфорте.
А ведь могли бы остаться, как-то организовать людей, заставить их двигаться, собраться в кучку, чтоб меньше мерзнуть, да женщин – в середину кучки, как следовало бы настоящим мужчинам. Глядишь, помощь подоспела бы к еще ЖИВЫМ людям. Но нет! Сработал глубинный инстинкт выживания, продеклариро-вала себя идея «каждый спасается сам». И живут эти несколько сильных, спасшихся, живут себе дальше, и совесть их не колышет.
А вот еще эпизод, который слышал я от кого-то из спасшихся после катастрофы теплохода «Эстония» в октябре 94-го. Он, этот счастливец, сидя на лодке, видел, как некоторые мужики отбирали у женщин спасательные жилеты, которых на всех не хватило. И женщины утонули... А мужики те спаслись. Я с трудом верю, что так было, и надеюсь лишь на то, что тут какая-то ошибка. Но вспоминая о глубинном нашем инстинкте выживания, всё же допускаю, что такое могло произойти: «мораль» перестает работать, когда перед глазами маячит твоя собственная реальная гибель. Осуждать ли людей за это? Не знаю... Как не знаю того, КАК поступил бы сам, случись бороться за свою жизнь. Стал ли бы тонуть ради «высокого чувства» по отношению к женщинам?
А потому – не надо, не надо иллюзий относительно своей непогрешимости да высокой своей морали! Зверь, сидящий во мне, в каждом из нас, может в одну секунду перечеркнуть любые наши «высокие побуждения». Хотя отсюда вовсе не следует, что мы не должны стараться избавиться от него (даже заранее зная, что это - занятие бесполезное).
29.07.2003
Таллин