&author=juliett" -->
ак наступает завтра
Аллитерация. Я. Ты? Над макушками пронеслась птица. Птичка-невеличка
пронесла своЈ счастье в клюве. Или горе своЈ. Не узнать нам. Ни еЈ, ведь
вполне может быть, что уже видели еЈ и не раз. Ни еЈ горя-счастья - никогда
не догадаться.
Иду. ИдЈм. (Забываю пользоваться множественное число.) Меня за руку держат.
Крепко. ИдЈм. Может быть, молча. Может быть, шЈпотом. Но всегда мелкими,
незатейливыми шагами на встречу с будущим. Сегодня кажется
неважно-незатейливо, как будто всЈ на ладони... как будто. Нахально
упираюсь в это слово, пытаясь вытолкнуть его из строки. ОстаЈтся.
Хочется чувствовать в том, кто за руку держит, что-то большее чем
спокойствие. Что-то меньшее, чем шум. Хотя слова все ограничивают. То, что
нужно... очень нужно, в слова не вместить. Не получается. Да и что это за
рукодержание такое? Назойливо-обидное. Кому-то первое... кому-то второе.
Поменять местами. ?.. назвать всЈ одним именем и написать на заборе...
Через какие-то пространства времени... расстояния... реальности...
вымышлености, оказываешься вдруг здесь. Ощущаешь себя на месте, чувствуешь
себя. А на самом деле-то не ты всЈ это. А как? Как же так получается?
Чувствуешь. Тянешься рукой на какую-то кнопку нажать... а всЈ равно не то
это.
Выпил много? Курил?.. или может удар, так сказать, солнечный... или дрался
с кем-то? Может вообще что-то не помещающееся в голову случилось?
Копаешь память. Роешь. Глубже. Глубже. И понимаешь, что нет в ней порядка.
Не было никогда... никогда и не будет. (Не признак ли гениальности этот
беспорядок?) Не следил с самого начала за этим, так что ж теперь
спохватился. Что ж теперь... как будто бы и поздно уже... а лучше так...
всЈ же, чем может бы и никогда руки бы не дошли. А на самом деле лучше ли?
Осознание беды... чем не понимание оной.
Литера. Литера это буква. Если оставаться в пределах один к одному. Устно -
звук. После - скопление звуков. Дальше слово.
Сонность разгорячЈнных, накалЈнных улиц шепчет прохожим о жарком,
невыносимом. Асфальт - символ нашей цивилизации - накалЈн так, что голой
ногой на него не ступишь. А тонкие каблуки в нЈм вязнут. Проваливаются.
Тонут, оставляя неизлечимые, вечно-угадываемые дырочки шрамов. Опытному
следопыту будет не сложно отыскать свою длинноногую... чуть не выскользнуло
слово - жертву. И я, как опытный нажиматель клавиш, оставляю слово
выскользнувшим. Нечаянно.
Комары летят на свет. Мухи на сахар. Человеки - ?
Вчера. Как будто. Возвращаясь вечером после фильма домой, прошла по
асфальтированной дороге-аллее. Вечер был, около десяти. А днЈм, весь день
буквально (то бишь буквы все валом пошли), небо корчилось в ожидании дождя,
стоило из себя хмурое, но так и не... не пролилось. День до этого тоже
было... тошно от жары. Зато вечером... если можно употребить сейчас это
зато, ибо всЈ было незначительно... упало из него пару капель. И эта самая
дорожка покрылась липким слоем чего-то непонятного. И только сегодня идя по
той же аллее, я поняла... деревья плакали сладким соком, не выдерживая
жаркости. Он капал на асфальт. Сладкий сок липовых деревьев. (Ах, как
хочется, чтобы это была чья-то цитата). И потому липли подошвы туфлей.
Приклеивались к прессованному камню, покрытому чьими-то слезами.
И не столько к деревьям какие-то сопереживательные чувства проявились...
сколько к асфальту. Что ему от того, что они над ним свои соки-слЈзы льют?
Он не поймЈт, не прочувствует. И нет на нЈм рубашки, что впитала бы эти
слЈзы. И нет у него рук, чтобы пожалеть... и глаз нет. и ответов.
Как будто важны нам ответы кого-то из-за случайного поворота. Со случайной
скамейки в случайном парке. Пусть я даже живу по соседству всЈ вокруг
остаЈтся случайным. Риск большого города... и мой город ещЈ провинция.
Случайная провинция случайной европы. Слишком много случайных случайностей
на квадратный метр.
Выдыхаю словом ?ты?. Ни к кому не относящееся. Никому не принадлежащее.
Куда подевался тот, кто держал за руку?.. приснилось. ??? да скорее всего.
Или? Что-то никак не могу решить, где реальность, где ... то - что
не-реальность. Какое дать тебе имя, неизвестная противоположность. И есть
она. Это точно известно. Ибо на этом - на противоположностях и построен наш
мир. иду. (К единственному числу привыкать не надо, оно вечно... рядом.)
Лето. Бабочки порхают...
Сегодня в метро я видела мальчика. Маленького... лет пять. У него в руках
крепко был зажат сачок. Такой, каким бабочек ловят. Я в детстве о таком
часто мечтала. А потом прошло. Не хочется иметь их дома. Тем более в
засушенном виде. Сухие они напоминают постоянно о прошлом. Своей
незадачливой красотой, посыпанной пыльцой, они напоминают о том, что всЈ не
вечно. Что ?красота? только в засушенном виде нам доступна. А нашей не
станет никогда. Никогда... повторяюсь. Проскальзывает. Выливается, как вода
из сита.
Но мальчику я позавидовала. Ибо есть в нЈм ещЈ то, чему он радуется, не
осознавая своей погрешности.
Дети не могут быть безгрешны. Я протестую. И не о зачатии речь. Хотя как бы
не было прекрасно личико ребЈнка, зачатие скрыто от чужих глаз.
Умалчивание. Хотя что остаЈтся от этого обычного образа, когда приближение
будущего и пробирочных детей так очевидно. Так обидно. Но не об этом.
Дети не безгрешны, ибо то, что они не ведают своего греха, ещЈ не спасает
их от ответственности. И грех не в том, что мальчик провинится перед
богом... в которого он может и не верит... и не поверит, может быть. А в
том, что он радуется, когда губит чью-то жизнь, надевая еЈ на иголку. И
наш, взрослый грех, что мы разрешаем ему радоваться... радуясь вместе с
ним... за него.
А младенцы? Может быть они и чисты - первые часы своей жизни вне утроба.
(Если утроба матери его от этого спасает... от мира. От влияния.) А после
они уже пропитываются восприятием мира. Сливаются с ним во едино. Деля с
нами наши, непознанные грехи. Детский грех в нашем - ?взрослом?. От этого и
страшно. Что навязанность какая-то получается. Необоснованная, вечная. Как
пуповина. Вроде бы завязана... а все знают, что на животе как будто шрам.
В Бога я не верю. даже с большой буквы не верю. может быть и устал он... а
может быть просто ушЈл в отставку. Его дело.
Грех измеряется нами самими.
Становясь то-ли совестью... то-ли забитым сонным кроликом, которого уже не
услышать разуму.
На камне кошка лежала. Очевидно беременная, пузатая. ЧЈрная с коричневым
отливом. Ей не понравилось, когда я еЈ пуза коснулась. Она громко мяукнула.
Как будто запротестовав, что это еЈ пузо, не лезь, мол. Но гладить себя она
давала с удовольствием. Потягивалась, тянулась. Как будто улыбалась. Здесь
таких кошек редко встретишь, чтобы гладить себя давали. И на ?кс-кс-кс? не
отзываются. Одинокий образ кошек-недотрог в Германии. Как и хозяева - вечно
сами по себе. И по весне тоже.
Накормить еЈ колбасой.
Дома какая-то сонливость нападает. Книга в руках, кошка рядом. На полу...
на паласе солнце. Стакан вина. Красного. Сладкого. Кошка греется на
паласовом солнце, выставив живот. Я греюсь написанным в книге (Гениус -
?Билет в Китай?). Кошка похрапывая жуЈт свою колбасу. Я, с наслаждением пью
поочерЈдно вино и уже пьянящие слова. Предложения. Абзацы.
Кто-то мягкий подходит и протягивает мне руку. ?Пора? - уж больно киношным
голос звучит этот голос. слишком мягко, сонливо, поразительный всЈ таки
голос. я протягиваю свою руку, всЈ ещЈ ощущая только мягкость этого некто и
ничего больше. ПричЈм ощущая не физически, а трансцедентально.
Восторженная. Витаю в облаках. Почти что влюблЈнность. Нахальная,
головокружительная влюблЈнность без человека, что смог бы воспринять. И нет
лица у этой нежно-мягкости. Не было. Глаз... конечно тоже. Руки обращЈнные
ко мне. Сколько их было? одна... две... три? Целеустремленность. Не моя.
Чужая, не материальная, а почти экстравагантно-возвышенная. Над землЈй.
Небом. На восток. Почему?
И... я дала руку. Почувствовала мягкость ещЈ более затягивающую, чем до
этого... мы соприкоснулись. Теперь уже физически ощутив друг друга.
Склеились. Что ?пора? я тоже вдруг почувствовала. Конечно, это и было тем,
что так давно крутилось в мозгу и никак не могло освободиться от других
мыслей, под которыми и было спрятано. Пора. Утопаю в мягкости, больше
ничего... никого. Ах. Как же моя кошка? Она же беременна. Наклоняюсь к
загорающему ковру, тянусь. ЕщЈ чуть-чуть, надо достать. Поднимаю кошку
левой рукой, правая уже по локоть в мягкости, нежности... в неописуемости.
Левой рукой. Кошка не сопротивляется. Цепляется коготками в кожу. Нежно,
чтобы удержаться. Ей тоже хочется со мной в мягкость. Только поудобней
устраивается она на моей руке, как-то странно выставляя живот в бок. Ах
да... она беременна. От неЈ тепло и спокойствие. Теперь всЈ на месте.
Правая моя сторона тела уже утонула... и я одним левым глазом смотрю, как
же хорошо там моей правой стороне. Меня, как будто, две становится. Две.
Одна половина наблюдает за другой. А потом правая сторона наблюдает за
левой... и всЈ моЈ целое вдруг понимает, что кошки у меня ещЈ не было...
что это не моя. Чужая... чья-то. Но уже ?пора? проглатывает меня целиком.
Вместе с не моей кошкой.
Открываю заспанные. Глазищи. На улице следующий обжигающий день. наступило
завтра. Почти растоптало зазвеневшим будильником.
Кофе. Шкаф. И может быть булка с маслом.