В ГОСТЯХ
Понятия не имею, за какой холерой меня понесло в тот день к Светке. Просто скучно было неимоверно, тоска такая – хоть зависай под потолком. Ну вот я и поехала. Дура, конечно, пилить на другой конец города ради сомнительного удовольствия пить дешевое вино и рассматривать цветные пятна на картоне. Светка, видите ли, художник. Лучше бы я поехала на дачу. Там как раз нужно было огурцы полоть. Но огуречные сорняки показались мне необщительными, и я поехала к Светке.
Из лифта воняло так, что я не рискнула туда войти. Пришлось переться на восьмой этаж пешком, сопя, хватаясь за сердце и таща за собой тяжелую сумку. К Светке нужно приезжать со своей закуской. Как дотащилась – это отдельная песня. Печальная. Но вот, заветная дверь, обтянутая бордовой расцарапанной клеенкой. И звонок, болтающийся на двух проволочках. Кое-как закрепив звонок в районе стены, я нажала на кнопку. Потом нажала еще раз. Что Светка, что все ее безбашенное семейство, совершенно не реагируют на вежливые позвякивания и постукивания из-за двери. По-моему, они боятся, что придет кто-то из ЖЭСа и предъявит годовую неоплату за квартиру. Или – проверка оплаты электроэнергии. Ну, это – года за три, не меньше. Так что я уперлась в кнопку, как баран в ворота. Проверяющие – люди вежливые, им в голову не придет так трезвонить.
Дверь распахнулась. И я чуть не села на свою сумку. Передо мной стоял парень лет так двадцати двух-двадцати трех. Таких у Светки не проживало. Однозначно. Первая мысль, посетившая меня, была об обмене квартиры. Я не была у Светки где-то полгода, да и приехала без звонка. Мало ли, могли и разменяться. Или вовсе продать. Потом я учуяла запах краски и увидела за спиной парнишки сваленные в кучу деревяшки, из которых Светкин муж делает рамки для того, что они называют картинами. Так. Значит, Светка где-то поблизости. Тогда что тут делает этот парень? Со своими голубыми глазами, яркой блондинистостью и черными загнутыми ресницами. И метр девяносто ростом. Я со своими метр пятьдесят пять в носках всегда питала слабость к высоким мужчинам. И даже вздохнула, глядя на этого голубоглазого. Ну, будь он лет на пятнадцать-двадцать постарше… а так… Остается только облизнуться, сглотнуть слюну и забыть. Мне всегда нравились мужчины постарше.
- А Света где? – поинтересовалась я, плюхая сумку ему на ногу. Нога ловко убралась, а парень подхватил сумку.
- Да тут где-то, - он обернулся и заорал вглубь квартиры: - Све-е-та! К тебе пришли!
Из-за какого-то коридорного угла вынырнула Светка. Классический вариант – спортивный костюм, которым можно было бы мыть полы, если вы не боитесь их испачкать, пальцы в краске, алая полоса поперек щеки. Светка явно ваяла очередной шедевр.
- Машенька! – она кинулась мне на шею, оставляя на пиджаке разноцветные пятна и слюнявя щеку зеленоватой помадой.
- Угу, я это, - я отставила Светку в сторону и двинулась на кухню. Следом шел этот парень с моей сумкой, и улыбочка у него была весьма многозначащая, словно он прочитал все мысли, витавшие в прихожей. Мишка, Светкин муж, помахал в мою сторону ножом. Он опять вообразил себя великим поваром и пытался чистить картошку. Уж лучше бы вместе с кожурой ели.
- А мы детей к бабке отправили, - сообщила Светка, шлепаясь на табуретку и роясь в моей сумке. Я благодушно улыбнулась и уселась на пуфик, неведомо откуда попавший на кухню. Все было, как обычно. И хорошо, что не было детей, их воплей я бы не выдержала. Очень уж они у Светки беспокойные. В родителей пошли.
Потом мы сидели на кухне, жевали копченого цыпленка, которого я привезла с собой, заедали его вареной картошкой, которую-таки смог изобразить Мишка, и запивали гнусной самогонкой, притащенной из ближайшего магазина и громко называющейся коньяком. В общем, было неплохо. Вот только парень этот, Саша, меня беспокоил.
- Ты откуда его взяла? – тихо спросила я у Светки, косясь на парнишку, активно грызущего куриную ножку.
- Ой, это такая история! – Светка всплеснула руками, разлила коньяк и уронила на стол слезинку. Она, оказывается, подобрала на рынке бедного бездомного ребенка, выгнанного из дому злобной бабкой. Бабка жила километрах в трехстах от города. Несчастный мальчик пешком пришел в столицу, надеясь на лучшую жизнь. В общем – рождественская сказка для маленьких детей. Саша никак не был похож на несчастного мальчика. И под определение бездомного ребенка тоже не подходил. Я вздохнула. У Светки, судя по всему, случился очередной приступ романтизма. Раньше она приносила домой щенков, котят, даже, помнится, как-то приволокла галчонка. Теперь она решила подобрать «мальчика». Любопытно, продержится ли Саша в квартире дольше, чем вся живность, которая перебывала тут до него.
К ночи мы были уже хороши и пели пьяные песни. Светка тянула высоким голосом «Ой, мороз, мороз», а я пыталась объяснить ей, что хочу спеть «Рябину». На два голоса получалось неплохо. Если, конечно, совсем лишиться слуха.
- Ладно, мальчики-девочки, - я поднялась, цепляясь за холодильник. – Пошла я такси вызывать.
- Куда? – Светка вцепилась в меня намертво, куда хлеще, чем я за холодильник. – Я тебе еще новые работы не показала. Сейчас Мишка в мастерской постелит, а утром посмотришь, заодно и допьем.
Я содрогнулась, представляя утренний похмельный синдром. Но, в конце концов, Светка всегда спит до полдня, так что утречком можно будет втихаря слинять. Причем, в трезвом виде. Эта мысль показалась разумной, и я потащилась в мастерскую отсыпаться.
Простыни, как и обычно, были сырыми, подушка была похожа на те тряпочки, которые выдают в поездах, одеяло – хлипкое. Ну, все как всегда. Я нырнула под одеяло и почувствовала, что начинаю трезветь. От холода. И тут тихо скрипнула дверь. Я не обратила внимания – мало ли кто пробирается в сторону мест общественного пользования. Но по комнате прошлепали босые ноги, и дохлый диван, на котором я пыталась уснуть, заскрипел. Кто-то сел рядом со мной.
- Свет, - сказала я, изо всех сил изображая сонную пьянь. – Давай утром поговорим, я уже засыпаю.
- Вот и замечательно, - отозвался мужской голос, и я попыталась взвизгнуть. Правда, не получилось. Видимо, этот псевдоконьяк все же повлиял на голосовые связки. – Ты спи, Маш, спи.
Мне бы, конечно, выбраться из постели, устроить скандал. Но… Понимаете ли, я была раздета. То есть – совершенно в голом виде. А этот наглец, «бедный мальчик», сидел рядом и никуда не собирался уходить.
- Саш, шел бы ты спать, - посоветовала я и повернулась на бок, всеми силами изображая, что ничего не слышу, ничего не вижу, и вообще – его не существует в природе.
- Я и пришел, - он тихо засмеялся, и я почувствовала, как его ладонь скользнула по моему плечу.
Я упустила последний шанс завопить, и только сжалась, зажмуривая глаза. А этот наглец улегся рядом, да еще натянул на себя тот край одеяла, который я так старательно под себя подтыкала. Мама моя родная! На нем одежды было не больше, чем на мне. То есть – не было вовсе. И он прижался ко мне, целуя шею. Я замерла, не открывая глаз, боясь пошевелиться. «Это все сон, просто сон», - думала я. – «Нужно меньше пить, тогда не будет сниться такая ерунда». Уговорив себя, я расслабилась и попыталась улечься удобнее. Мой «сон» тут же этим воспользовался, переворачивая меня на спину. Да уж… сон… Сна не было ни в одном глазу.
- Саша, убирайся отсюда, - прошипела я, а его тело уже прижималось ко мне, и все мои слова казались глупыми и ненужными. Я чувствовала, что он улыбается, касаясь моей груди и теребя соски. Я была готова провалиться сквозь этот скрипучий диван, но соски затвердели, и Саша наклонился надо мной.
- Скотина, - сказала я обессиленно. – Сволочь сопливая.
- Ты все еще хочешь, чтобы я ушел? – этот наглец действительно улыбался. Я подняла руку, толкая его в плечо, но толчок превратился в поглаживание. У него была восхитительно нежная кожа.
Я не знала, что делать, зато мальчишка не терял ни мгновения. Он целовал мою грудь, елозил губами по животу, поглаживал колени, пробираясь рукой вверх, а я только смирно лежала. Потом я сообразила, что уже не лежу молча, а двигаюсь под его руками и даже тихонько постанываю. Да, мне нравилось то, что он делал.
В какой-то момент он замер, и я сама подтолкнула его.
- Ага, значит, уходить уже не нужно, - сказал он, и я покраснела. Хорошо, что было темно.
- Можно подумать, сам не знаешь, - и я сжала пальцами его плечи. Он подхватил меня, переворачивая. Я только ахнула от неожиданности.
- Ты такая маленькая, - объяснил он. – Тяжело будет…
Это да… при его росте и весе я бы, наверное, просто задохнулась.
- Ну и? – я нахально изогнулась, стоя на четвереньках.
Этого «и» долго ждать не пришлось, и через минуту я уже грызла подушку, стараясь заглушить свои сладкие вопли. Мальчишка, нужно сказать, был хорош… Да, очень хорош. Я только боялась, что от нашей возни, сопровождаемой диким скрипом полурассыпавшегося дивана, проснется Светка. И что я тогда буду говорить? Оправдываться тем, что он сам ко мне пришел? Смешно и неловко.
Мысли мелькали, путаясь, а я все стонала в подушку. Сашины руки елозили по мне, слегка пошлепывая по приподнятым ягодицам, пощипывая соски, оглаживая бока…
Когда все закончилось, я лежала, совершенно не в силах шевелиться, уткнувшись носом в его плечо.
- Тебе понравилось? – спросил этот нахал, обнимая. Я ничего не ответила, только прижалась к нему плотнее. – Ну и хорошо.
Он сразу же уснул, продолжая прижимать меня к себе. А вот я лежала и думала, не зная, что и делать. Забрать его с собой? Ну да, бедный мальчик, которому негде жить. Я невесело усмехнулась. Приключение, конечно, было очаровательным, но продолжение обещало быть не таким уж и романтичным. Убедившись, что он крепко спит, я выскользнула из его рук, поднялась, тихо оделась, и вышла за дверь.
Я даже не стала вызывать такси, а просто пошла пешком до улицы. Через полчаса попалась одинокая машина, водитель которой благополучно довез меня домой. Интересный мужчина. Все порывался сунуть мне свою визитку, но я выронила ее, выйдя из машины. Мне было как-то наплевать на все. Собственная постель показалась отвратительно одинокой, а тонкие простыни – холодными и жесткими. Я вертелась до утра, словно меня поджаривали, и все порывалась позвонить Светке.
Но Светка позвонила сама.
- Маша! Ты не знаешь, куда Саша мог пойти? – прокричала она в трубку. – Ты представляешь, просыпаемся, а его нет, и только записка, что он ушел, ему теперь есть, где жить!
Я позеленела. Промямлив в трубку: «Ничего не знаю, не видела, не привлекалась», я села у телефона и тупо посмотрела на аппарат. Он молчал. Нахально и ехидно.
Иногда я оглядываюсь на улице, увидев высокого парнишку. Но Саша растворился в огромном городе, и иногда мне кажется, что вся та ночь была всего лишь пьяным сном. Но потом я достаю из кармана записку, которую нашла как-то в почтовом ящике, и перечитываю ее в очередной раз. «Счастья тебе», - написал этот маленький наглец. И все. Ничего больше. Два слова и подпись с завитушками. Ну что ж, я тоже желаю ему счастья.
Э5_2 «Классика»
10823 зн.