Глава I
«Опять этот поганый запах на лестничной площадке, он никогда не исчезнет. Суууп..»
Маленькая съёмная квартирка одним окном выходила на пустырь, по которому проходила железная дорога. Каждую ночь квартира и всё её содержимое, да и весь дряхлый трёхэтажный дом, сотрясались в такт движению поезда, дребезжали стёкла и жильцы просыпались, если им вообще удавалось заснуть. Второе окно выходило на грязную улицу, усыпаную мелкими лавочками и ларьками, с трамвайной дорогой (!) и вечно снующими туда-сюда подозрительного вида мужчинами—попрошайками и карманниками, и вульгарно одетыми, ярко накрашенными женщинами. «Я заколотил это проклятое окно из-за запаха супа»--говорил Фазиль—«Я ненавижу запах супа!». Этот запах обитал везде и было непонятно, берётся ли он от помоев выплёскиваемых кухаркой Мартой каждое утро из окна кухни или кто-то действительно готовил этот проклятый суп. Дом принадлежал Эстэр—сухонькой женщинке лет 50-ти, с лицом, испрещенным морщинками, скомканным как пергаментный лист, и жутким пронзительным голосом, способным вывести из себя даже человека со стальными нервами. «Проклятая серена»--раздраженно бормотал себе под нос Фазиль, каждое утро спускаясь в столовую к завтраку. Он тысячи раз представлял себе как он запихивает в рот этой старой маразматичке кляп из тряпок, пропитанных запахом её проклятого супа, и как она пытается орать, но получается лишь нелепое мычание..Фазиль улыбается своим мыслям и не слышит как Эстэр спрашивает: «Вам чай или кофе?», потом он удивлённо смотрит на неё около минуты, не понимая как она умудрилась избавиться от тряпок, и ему становится грустно—тряпок не было. Эстэр повторяет вопрос и он неизменно отвечает: «Чаю». «Псих»,--думает Эстэр, со вздохом разливая дрожащими желтыми руками чай по чашкам постояльцев своего убогого заведения—«Однажды он просто перережет мне горло и украдёт все мои сбережения»--хозяйка да и другие её квартиранты считают Фазиля психом и маньяком, потому что он бубнит себе под нос, не замечает людей вокруг, часто «уходит», сидя за столом, руки у него вечно в чернилах, а волосы грязные, отчего Эстэр недовольно морщится, сталкиваясь с ним. Фазиль быстро допивает чай и поднимается к себе в каморку на третий.
Здравствуй, мама. Как ты? Как ты живёшь без меня? Ты всё ещё не простила меня—я знаю и давно уже не надеюсь на это. Мама, расскажи как поживает моя старенькая Мэри. Она ведь жива ещё, правда?..даже если нет, скажи, что жива—я поверю. Я часто вспоминаю её сказки на ночь. Помнишь, она мечтала няньчить моих детей..жаль, что этого не будет. А чем занимается Брайан? Он про-прежне.. Фазиль нажал на backspace и держал до упора.
Этот Дом раньше, видимо, принадлежал богатому купцу или дворянину—это было видно по вензелям на пороге дома, тяжелым резным дверям, высоким потолкам и замазанной в своё время пугливой хозяйкой позолоченной лепке. Дом каким-то образом достался деду Эстэр—мещанину и скряге; здесь он поселил всё своё семейство, единственной ещё живой представительницей которого является Эстэр, всеми своими «главными» качествами явно обязаная деду—сварливая, скупая и мелочная женщина—она в свои годы выполняла практически всю работу по хозяйству, жалея лишнюю копейку на то, чтобы нанять горничную. Хозяйка Дома прожила всю жизнь одна, боясь за свой немаленький капитал (её скурпулёзная работа и вечная экономия позволили ей скопить приличное состояние), дрожала от страха по ночам (ведь могут пробраться воры), не заводила знакомств (вокруг полно мошенников) и, естественно, никогда не была замужем и детей не имела. Хотя ходили слухи (их распускала кухарка Марта), что в молодости у Эстэр был бурный роман с молодым фотографом Этьеном, закончившийся безапелляционным отказом её ещё живого тогда деда по причине «никчёмности и бесперспективности профессии этого молокососа». Говорят, что с тех самых пор Эстэр не знакомилась ни с кем и даже подруг не заводила. И до этого далеко не ангельский характер хозяйки ещё более испортился—она стала пугливой, замкнутой и чёрствой, стала помогать деду, а потом отцу вести бугхалтерию (дед владел мелкой лавочкой), а потом открыла и своё дело. Только однажды зимой (ей тогда было уже за тридцать), когда она шла из бакалейной лавки, завернувшись в своё неизменное черное пальто («чёрный—удобный и практичный цвет»), она наткнулась на Этьена. Он шёл под руку с красивой черноволосой девушкой и что-то ей рассказывал, та завороженно слушала. Он был красиво одет и модно причёсан и Эстэр подумала, что он наверняка приуспел. Она неволько представила себя на месте его спутницы—стройная и уверенная в себе она идёт рядом с любимым человеком. Эстэр не хотела, чтобы Этьен видел её и, она, опустив голову прошла мимо. Всю ту ночь она рыдала, оплакивая свою несложившуюся жизнь старой девы.. «синий чулок»—этого слова она всегда боялась, а теперь понимала, что именно эта судьба ей и уготована. В тот момент она проклинала своего деда, с его меркантильными интересами и себя—безвольную глупую дуру, которая даже не пыталась бороться за свои чувства..
Фазиль перестал нажимать на клавиши и задумался над тем, стоит ли изменить имя хозяйки в рассказе.. «Ххе..пусть лучше останется»,--ответил он на свой собственный вопрос и сохранил документ.
В этот момент кто-то постучал в дверь и, не дождавшись ответа, вошёл внутрь, вернее протиснулся, потому что из-за прислонённого Фазилем к дверному косяку кресла, дверь открывалась только наполовину. Это была Марта, кухарка. Она была огромного роста тучной женщиной, «дородная»—сказала бы мать Фазиля.. «Делайла бы сказала «большая тётенька»»,--подумал он и опять «ушёл в свои миры», как говорила Эстэр.
Марта подошла к столу и бросила прямо на клавиатуру продолговатый конверт—она тоже недолюбливала его, она вообще предвзято относилась к людям с плохим аппетитом и считала их скрытными и ненадёжными. У неё было пятеро детей и муж-алкоголик—Франсуа. Вообще-то он когда-то был хорошим плотником и, приуспев, даже открыл небольшой мебельный цех, но, не выдержав конкуренции, разорился и спился. Семью содержала Марта—днём работала у Эстэр, а после убирала аудитории в музыкальной школе, что на 20-й авеню. Эстэр платила не много, но позволяла уходить с работы по-раньше и бежать на трамвайную остановку (благо она была как раз возле дома), ехать домой—кормить своих детей и мужа, а оттуда нестись в музыкальную школу, откуда она возвращалась часов в 10 вечера, занималась домашними делами, стирала, убирала и укладывала детей спать. Женщина, вытягивающая на спине целую семью, должна была озлобиться, но Марта оставалась простой и доверчивой женщиной с единственным убеждением—не доверять людям с плохим аппетитом.
Фазиль разминал пальцы. Писать про обитателей Дома помогало сосредоточиться и собраться с мыслями—что-то вроде зарядки. Тут он вспомнил про принесённое Мартой письмо. Оно сиротливо лежало в углу стола. В углу конверта жирным пятном отпечатался палец Марты. Фазиль вздохнув распечатал конверт. «Ну, конечно! Жерар, будь он неладен!»
Уважаемый Фазиль,
Вынужден вам напомнить, что срок вашего контракта истекает в конце этого месяца. Надеюсь, вы помните, что с написанием романа вы должны уложиться в указанные сроки, а также то, что срок сдачи предварительного варианта рукописи уже прошёл.
С уважением,
Ваш издатель Жерар Филлип
В этот момент Фазилю хотелось, чтобы Жерара постигла участь Джеймса Кука. «Из его костей получились бы замечательные украшения для женщин маори»,--с улыбкой пробормотал Фазиль..—«Идиот».
Роман продвигался. У Фазиля уже было название—«Роман» и творческого простора было хоть отбавляй.. «Месяц ведь только начинается, если писать по 2 главы в день, можно успеть..мм»
--Эй! Эй ты! Гений хренов!
Фазиль вздрогнул и поднял голову—под потолком висел тот самый синий карлик, что донимал его в прошлом году, как раз тогда, когда он дописывал «Дневник Улиц». Фазиль тогда очень испугался—тот грозился сжечь все его рукописи и его самого в придачу, предварительно отымев куда только можно. Вид у карлика был жутковатый—он весь был будто слеплен из отвратительной желеобразной массы и в нём что-то постоянно хлюпало, булькало, посвистывало и, естественно, несло от него отвратительно и тошнотворно—супом. К тому же один вид генеталий синего гипофизарного наниста приводил в ужас, так что Фазиль был согласен на любые его условия. В прошлом году он просил о вобщем-то бизобидных вещах—о паре фотографий Марты nude, можно и в лифчике, желательно красном—синих это очень возбуждает и увековечить его имя в «Дневнике Улиц». Звали его Малькольм Пармезан Устьеце III. Он говорил, что происходит из княжеской семьи, но Фазиль не верил—какого чёрта князю висеть под его потолком?!
--Хочешь, чтобы я имел тебя долго и грязно?!,--заорал Малькольм
--нет-нет..Ты потерял фотографии?,--растерянно спросил Фазиль.
Карлик орал, выплёвывая ругательства и отвратительную синюю слизь. Фазиль отвёл глаза в сторону и вздрогнул. В кресле, сложив золотистые руки на коленях, сидела Она. В его кресле сидела Делайла.. Делайла. Делайла. Делайла. Нежная. Шёлковая. Делайла..
--Здравствуй, Фазиль. Скучал?
--Делайла?
--А кто ещё?!
--Ты же умерла
--Сам ты умер. Не обижай меня.
--Прости. Ты излечилась?
--От чего?
--У тебя был спид
--кто спит?
--Делайла, ты умерла от спида
--Ты что не хочешь меня, Фазиль?
--Делайла
--А я по-прежнему хочу тебя
--Эй ты, некрофил! Что это ещё за девка?!
--Это Делайла..она умерла четыре года назад от спида. Она была проституткой. Я её любил.
--Фазиль, кто это? Что это за синяя мерзость?
--Это Малькольм Пармезан Устьеце, он из князей..он хочет меня отыметь.
--Уууу..Некрофил, я бы согласился отыметь вместо тебя эту девочку. Ууу..Какое тело! Можно?
--нет. Делайла—Нежная. Шелковистая. А ты—синяя мразь! Давай я лучше сыграю тебе на аккордионе, а?
--...ммм..ну, давай..
Пока Фазиль играл на аккордионе, с синего карлика капала на пол слизь, а Делайла кончила 3 раза.
Потом Фазиль решил всё-таки задать Делайле вопрос, мучивший его последние четыре года:
--Делайла, ответь, ты меня любила?
--Неа
--Делайла, почему ты ушла от меня?
--У тебя закончились деньги, помнишь?
--Делайла, я ведь варил тебе кофе
--That was the only reason I had sex with you
--Ты по-прежнему говоришь на английском, когда..
--Молчи! Ты и так уже испортил мою жизнь!
И Делайла с Малкольмом Пармезаном Устьеце III начали ожесточенно трахаться. Запах супа смешивался с нежным ароматом Делайлы и Фазиля стошнило на ковролит. Он вжался в угол комнатушки. Его по-детски съёжившиеся плечи сотрясались от беззвучных рыданий. С потолка на него капала синяя слизь, и он всё сильнее ёжился в углу.
Глава II
Мама, я так давно хочу написать тебе и всё никак не решаюсь отправить. Сначала, когда у меня ещё не было компьютера, я писал письма от руки..За неделю корзина наполнялась скомканными листами—моими неотправленными письмами тебе. Мама я очень скучаю..
«Эээ.. юноша..Фазиль!»,--Марта трясла Фазиля за плечо, пытаясь разбудить—«Вам вчера было плохо? Вас тошнит? Голова кружится?». Эстэр и Марта склонились над ним, морщась от неприятного запаха. «Может быть стоит вызвать врача?»,--ратерянно спросила щупленькая девушка, стоявшая в дверях. Фазилю помогли подняться. Он сказал, что всё в порядке и попросил всех выйти, поблагодарив за помощь. Фазиль сел за компьютер.
Девушкой в дверях была Эльза—соседка Фазиля, она была проституткой и безумно стыдилась этого. Её внешний вид меньше всего говорил о истинном роде её занятий—она скорее напоминала воспитательницу детского сада или старшекласницу. У Эльзы были огромные синие глаза и густые русые волосы, красиво обрамляющие тонкое ангельское личико. Она вся была будто нарисована пастелью—нежная и хрупкая, как лилия. И телосложением она тоже скорее напоминала подростка, нежели женщину—у неё была длинная тонкая шея, хрупкие плечи, маленькая грудь, почти прозрачная талия и худенькие руки и ноги. «У её клиентов наверняка скрытая педофилия»,--думал Фазиль. Её хотелось скорее защищать и оберегать, чем пользоваться ею. Говорили, что когда-то она действительно была учительницей в младших классах, но однажды её мать тяжело заболела и Эльза была вынуждена занять большую сумму денег (на учительскую зарплату ведь не разживёшься), а расплатиться никак не удавалось..А потом пошло-поехало—мать умерла, с работы уволили (слухи быстро распространяются) и единственным заработком Эльзы стала проституция.
Фазиль остановился и посмотрел в правый нижний угол рабочего стола, было 2 часа дня, пора было спускаться к обеду. Идя по лестнице в столовую, он задумался над тем, что лет пять назад он никогда бы не поверил в то, что такое бывает—тогда ему, 18-ти летнему мальчику из богатой семьи, казалось, что воспитанная девушка может стать ****ью только в книгах с плохим концом, а рассказы о трущобной жизни воспринимались им как фантазия автора.. Фазиль усмехнулся: «Чёрт, я-то сам теперь герой трущобного рассказишки..». Иногда он жалел о том, что потерял—родителей, обеспеченных друзей, студенческий билет литературного университета, дорогую одежду и неограниченность в средствах. Всё началось тогда, когда он с друзьями, обкуренные и еле стоявшие на ногах, случайно попали в какой-то бар на дороге— там он впервые увидел Делайлу. Может быть марихуана слишком обострила его восприятие, может быть эти чёртовы импульсы посылались куда-то не туда, но, увидев Делайлу, Фазиль остолбенел, «умер»--как он сам любил говорить. «Я умер»,--сказал он Гийому, прислонившемуся к барной стойке.. «умер»,--пробормотал он елё слышно. Он отчётливо слышал запах Делайлы—нежный, тёплый. А её движения?! Боже, её движения были будто замедленны, жесты изящны..Господи, какая грация! Она вся была соткана как из шёлка. Фазиль «умер». Делайла лилась. Делайла обволакивала. Делайлу хотелось выпить. Впоследствии, Фазиль заметил, что Делайла напоминала каппучино—тёплая, светлая, ароматная. У неё были светлые каштановые длинные волосы, янтарно-карие глаза, обрамлённые ореолом пушистых ресниц, тонкий нос, розовые губы и золотистая бархатная кожа. Делайла Нежная. Она была стройная и мягкая, она лилась, её голос, её движения лились. Делайла Шелковистая. У неё были красивые маленькие родинки, золотисто-карими бусинками рассыпаные по рукам, спине и шее. Делайла Мерцающая. Она светилась каким-то колдовским светом изнутри. Делайла Волшебная. Делайлу хотелось выпить как каппучино. Делайла пела и голос у неё был такой же золотистый и бархатный как она сама. Делайла стояла у микрофона. Она посмотрела в глаза Фазилю и спела: «You’ll never see the end of the road while you’re walking with me»..Фазиль «умер». А дальше всё было как в рассказах, в которые он не верил—скандалы с родителями, уход из дома, требование денег и их последующая кража из дома и Делайла, Делайла, Делайла, Делайла.. Делайла обволакивала. Делайлу хотелось выпить. Делайлу хотелось везде—дома, на улице, в магазине, в университете (пока не исключили). Делайлу хотелось. Делайла давала. Делайла была во всём. Делайла была всем. Делайла была везде—на кухонном столе, на диване, на полу, у шкафа, в кровати. Фазиль чувствовал себя богом—у него было всё—была Делайла. Но однажды деньги закончились и закончилась Делайла. Делайла ушла и забрала с собой свой запах, свою бархатную нежность, тяжелые просыпания по утрам, своё «хочукофевпостель», свои опухшие губы, свои капризы, захватив впридачу акции на предъявителя, принадлежавшие отцу Фазиля. Делайла ушла не попрощавшись рано утром. Фазиль сидел на постели и плакал. Он остался один—у него не было больше Делайлы.
Фазиль вошёл в столовую, напевая старую песню: «If I’m crying then it means that I’m crying. You’re always doing what bad girls do. I’m alone. You left me alone. Should I say I have no money. Okay—I have no money!»,-- раньше ему казалось, что эта песня написана специально для Делайлы. Фазиль опять усмехнулся про себя—он никогда не ругал Делайлу, даже разговаривая сам с собой, он никогда не обвинял её ни в чём..ведь Делайла—Нежная, Шелковистая.
Делайла была проституткой в том самом баре. Не такой проституткой как Эльза. Делайла была проституткой по образу мыслей, по образу жизни. Делайла была бабочкой с крыльями цвета каппучино. Делайла умерла от спида через год после того, как рассталась с Фазилем. Странно, но его она не заразила, хотя больна была уже во время связи с ним. У Делайлы было красивое лицо и Фазилю всегда хотелось посадить ей на пеереносицу бабочку с огромными красивыми крыльями. Бабочка бы распахивала крылья и они закрывали бы глаза Делайлы. Делайла лилась. Делайлу хотелось выпить и наверное кто-то выпил её до конца, оставив что-то другое взамен, и Делайла умерла..
На обед Марта приготовила суп на первое и жаркое из баранины на второе. Десерт Марта готовила только по праздникам. Зная особое отношение Фазиля к супу, его ему никто не предлагал. Фазиль нехотя ковырял вилкой баранину—есть ему не хотелось и он принялся рассматривать соседей. Около него сидел маленький и худощавый Марк—журналист из местной желтой газетёнки. Фазиль вообще предвзято относился к жёлтой прессе, к журналистам раздувающим несуществующие скандалы и перемывающим кости знаменитостям и политикам, а тем более к Марку—в его тщедушном теле потрясающим образом уживались желчность, цинизм и невероятное самолюбие. «Я непризнаный гений»,--любил говорить журналист. У него была светлая бородёнка и голубые водянистые глаза, он вечно щурился и ухмылялся. «Премерзское существо»,--говорила о нём Эстэр. Видимо, жена Марка, Матильда, была того же мнения и выгнала его из дому, как только ей подвернулся более выгодный в материальном плане кавалер. От этого Марк стал ещё более желчным и язвительным, особенно по отношению к тем, кто был слабее него. За столом он часто подшучивал над Эльзой высказываниями вроде: «Вы сегодня, Эльзочка, с работы по-раньше вернулись?» или «Вам за вредность и риск нужно молоко выдавать», при этом ехидно посмеиваясь и, толкая локтём в бок, сидящего рядом Люмьера. Фазиля невероятно раздражало поведение этого мерзавца, который при всём при этом ещё и умудрялся приставать к Эльзе, намекать и грязно присвистывать вслед. Пару раз Фазиль сажал Марка на место, после чего тот перестал это делать, во всяком случае в присутсвии Фазиля. Эльза смотрела на него с благодарностью и считала «самым интеллигентным жильцом всего квартала».
Рядом с Марком за столом сидел Люмьер—студент, тихий и забитый юноша, питавший к Эльзе плотанические, нежные чувства. Если он случайно касался её рукой или плечом, его бледное лицо заливала краска и он как ребёнок начинал путать слова. Грязные шутки Марка очень задевали Люмьера, но он ничего не мог поделать со своей робостью и был безумно благодарен Фазилю за его помощь. Люмьеру было наплевать на то, чем занимается Эльза—он знал какая она на самом деле «чуткая и скромная девушка» и собирался, скопив денег, сделать ей предложение.
Во главе стола сидела Эстэр—хозяйка Дома, а слева от неё—Анна—молодая многодетная мать-одиночка. Их у неё было шестеро и все маленькие и сопливые и от всех пахло супом. Фазилю казалось, что все они на одно лицо и зовут их всех одинаково—Вусалами (крайне сопливое имя), хотя дети были от разных отцов. Они вечно бегали по коридорам Дома с криками, не давая сосредоточиться. Их хотелось взять всех вместе за шиворот и утопить как котят. Анна не выглядела на свои 27. У глаз уже собрались лучики морщин, она располнела и выглядела на все 40—дети и тяжелая работа брали своё. Она работала на химическом заводе, от чего редели волосы и портились зубы. Но Анна не жаловалась—родители и старший брат помогали, и только иногда, делясь с Эльзой, она позволяла себе выплакаться, а потом, грустно улыбаясь, говорила : «Ничего, ничего, Эльзочка, всё будет хорошо». И Эльза верила этой женщине.
Закончив с бараниной, Фазиль встал из-за стола и вышел прогуляться. Стоял октябрь. Фазиль любил осень, любил парки в листьях и дождь. Он глубоко вздохнул и завернулся в своё любимое серое пальто—напоминание о прошлом— дорогая вещь от Armani, подарок тёти на день рождения. Вдруг защемило сердце—он почувствовал то, чего не чувствовал уже давно—тоску по дому. Фазиль положил руки в карманы и прибавил шагу—он знал, что дорога домой была закрыта для него. Родители да и все родственники считали его позором семьи, гадким наркоманом и авантюристом. С наркотиками Фазиль завязал тогда же, когда от него ушла Делайла—деньги да и тяга к ним куда-то улетучились. Организм Фазиля обладал странным качеством—полным отсутствием привыкания к чему бы то ни было, единственным его наркотиком когда-то была Делайла. После связи с проституткой, Фазиль был автоматически «отлучён» от семьи и только старая бабушка с материнской стороны продолжала до самой своей смерти тайно принимать внука у себя, подкармливать его, отдавать часть пенсии (она ей была не нужна, потому что дочь и зять и так хорошо заботились о ней). В прошлом году бабушка умерла и Фазиль остался «один». Он шёл по осенним улицам и напевал песню, которую, казалось написали для его бабушки.
I’m walking down your street. I’m looking in your window. Thank you for everything you gave me, thank you for everything you wanted to give but could not. Forgive me, I’m so sorry.. I’m so fuckin’ sorry.
Фазиль любил петь на английском, ему казалось, что этот язык очень песенный и хорошо ложится на музыку, хотя может быть он любил английский, потому что Делайла любила его. Делайла красиво пела английские песни. «Делайла была очень музыкальной».
Фазиль шёл к своему другу Мураду. Тот был вольным художником, жил в своей подвальной мастерской, которой безумно гордился (это была его первая собственная жил. площадь, купленная на деньги от продажи первых двух удачных картин—Мурад был очень талантлив, но ещё не признан искусствоведами), пропогандировал беспорядочные половые связи, носил длинные волосы и был вечно выпачкан масляной краской. Несмотря на пропогандируемые отношения, сам он их не практиковал и был безумно влюблён в не отвечающую ему взаимностью студентку юрфака—Полу. Пола была красива и от поклонников у неё отбоя не было, но Мурад любил в ней не красоту, а что-то, что сам не мог объяснить и, отличаясь абстрактностью мышления, говорил Фазилю: «Понимаешь, она как море, она и есть море. Наверное и губы у неё солёные.». Полу хотелось рисовать. Пола была морем. Пола сбивала с курса, пола уносила в безбережье. Мурада давно уже унесло в открытый океан.
--как ты?,--спросил Фазиль, усаживаясь в низкое кресло у камина
--никак. Рисую на память эту суку. Не могу больше. Без неё не могу.
Фазиль огляделся и действительно—первым, что бросалось в глаза, были большие и маленькие портреты Полы.
--А когда твоя выставка? Налей-как мне чаю
--В ноябре, числа двенадцатого..,--Мурад стоял на «кухне» у плиты,—вот твой чай,--сказал он протягивая Фазилю круглую чашку для какао.
--спасибо
--Хотелось бы всю выставку посвятить Поле и выставить только её портреты, но никто не заинтересуется тогда моими работами,--Мурад грустно усмехнулся,--Я по-твоему идиот?
--Да нет..Идиотия—последняя стадия слабоумия, а оно врождённо. Ты просто дурак.
--Молчи,--Мурад зажёг сигарету,—как твой роман?
--Да никак, Мурад, ни слова не написал. Что буду делать—ума не приложу..
--Схалтурь
--Не умею, да и не хочу. Мне нужен толчок, понимаешь? Роман должен быть о любви—по глупости сказал редактору первое, что пришло в голову, а писать о Делайле я не хочу. Боюсь. Мне нужен образ.
--О, кстати, приходи на следующей неделе ко мне—будет скромный творческий вечер.. и не смотри так скептично
Фазиль улыбнулся—скромные вечера Мурада всегда плавно переходили в шумные пьяные дискотеки.
--Нет, Фазиль, я серьёзно, приходи—не пожалеешь—стихи будут, музыка.
--Я подумаю.
Фазиль посидел у Мурада ещё пару часиков и отправился Домой, когда уже начало темнеть. Любимым временем суток Фазиля были сумерки, дождливые осенние сумерки. Он с удовольствием прогулялся до Дома. На пороге стоял синий карлик, пахнущий супом, он пригрозил Фазилю гадким слизистым кулачком и исчез. Фазиль успел к ужину.
Глава III
Лия была красива, по-восточному красива. Лия была японкой. У неё была белоснежная кожа с приятной фарфоровой матовостью, жгуче-черные прямые волосы и чёрные-причёрные удлинённые раскосые глаза. Она была миниатюрной словно фарфоровая балерина, тонкая и одновременно округлая—без острых углов в плечах и коленях. У неё были округлые белоснежные икры, гладкие ручки и чуть-чуть розоватая кожа на щеках. Лия сводила с ума. I’ve got eyes and hair as black as Japanese cold nights, I’ve got skin as white and smooth as Chinese porcelain.
Лию невозможно было не любить и Гарри любил её, а Лия любила Гарри, но ещё больше она любила Грэтту—свою сокурсницу. У Грэтты были рыжие волосы и много веснушек, от которых белоснежная Лия была без ума. Гарри любил Лию и ненавидел рыжую Грэтту и всех остальных её друзей, любовников и любовниц. Гарри сходил с ума от ревности. Он говорил Лие: «Я убью тебя!», а Лия смеялась своим смехом хрустального колокольчика, запрокинув голову и кусала его плечи, и щекотала его спину ресницами, и целовала его шею. Гарри сходил с ума от любви, Гарри сходил с ума от обладания Лией, Гарри сходил с ума от ревности.
Фазиль протёр глаза. Он недавно начал замечать, что зрение ухудшилось и глаза стали быстрее уставать. «Старею что-ли?». Он сохранил документ и встал из-за компьютера. Болела голова. Этой ночью Фазиль опять видел Делайлу во сне—один и тот же сон приследует его со дня её смерти: Делайла сидит на диване, положив руки на колени—неподвижно как статуя. На переносице у неё сидит бабочка, распахнутыми крыльями, закрывающая её глаза. Розовые губы Делайлы что-то шепчут, розовые губы Делайлы куда-то зовут. Фазиль прислушивается и слышит песню: «You will never catch me—I’m the rain falling. You will never catch me—I’m the wind blowing. I’m your never ending dream. I`m colorblind, I`m colorblind.». Потом Делайла поднимает руки с колен и протягивает их Фазилю: «Ты хочешь меня, Фазиль? Ты хочешь меня? Ты хочешь меня? Ты хочешь меня? Ты хочешь меня?». Фазиль прикасался к её руке и его обдавало ледяным холодом, он просыпался. В голове пульсировало «тыхочешьменя». Фазиль боялся. Фазилю было холодно. Он знал этот сон наизусть, он видел его каждую ночь на протяжении четырёх лет, но всё равно просыпался, дрожа от страха.
Мама, ты не представляешь, как я по тебе скучаю. По тебе, по нашему дому, по няне Мэри, по садовнику Брайану, по нашим с тобой разговорам у камина. Мама это нестерпимая тоска гложет меня изнутри. Мне так много нужно рассказать тебе, прошло ведь четыре года. Мама, я стал писателем, как ты всегда мечтала, помнишь? Правда, из университета меня исключили, но печатают меня и без диплома. Ты наверняка встречала в нашем любимом книжном магазинчике на 12 авеню мой «Дневник Улиц». Знаешь, я хотел посвятить его тебе, но не решился—ведь вы не хотите, чтобы кто-либо знал, что у уважаемых людей вроде вас с отцом, такой отвратительный сын..
--Чёрт побери!,--Фазиль стёр написанное.
В последнее время на Фазиля всё чаще нападала тоска по дому и, в особенности, по маме. Он сам себя не узнавал—где его потрясающее «непревыкание»?—и, недолго думая, списывал это всё на осеннюю меланхолию.
--Meow. Hello. How is it going?
Красная кошка сидела перед ним на столе и поправляла очки, спадающие с «носа».
--Ничего. Жив пока. У тебя тоже зрение испортилось?
--It’s awful.. Just imagine—I went to my oculist, he examined me and guess what was his verdict?
--Not guilty.
-Not funny, Fazil. He said: “Lady, you really have to wear glasses. It`s -5 dptr”..I was puzzled, you know..
--Ужас..мне тоже стоит сходить к врачу, может капли какие пропишет..
--Я капала—ничего не помогает. Очки—лучший выход. Могу даже посоветовать хорошего окулиста.
--Ok,--вздохнув согласился Фазиль—он не любил врачей.
-- Мистер Дик Кьюкэмбэр—он работает в глазной больнице. Третий этаж, десятая дверь налево. На двери два значка—«не курить» и «животным вход воспрещён». Сразу найдёшь.
--Don’t get offended, but how were you allowed to come in then?
--Что за вопросы? Во-первых я не животное, а сама интеллигентность, а во-вторых, я красная и грамотная. Я с ним на латыни поговорила, он сразу растаял,--кошка расплылась в улыбке.
--Я в тебе никогда не сомневался, Генриетта, тебе только в Университете преподавать.
--Thank you, honey. I was so glad to see you. I’ll drop in in about two days. By the way, you promised to write a story about me. See you.
Кошка, коснувшись щеки Фазиля, махнула хвостом и прыгнула в окно. Её звали Принцесса Генриетта II, она была очень умна и часто давала Фазилю важные советы. С ней всегда было приятно поговорить—она скрашивала одинокие вечера , когда от него ушла Делайла.
В дверь постучали. На пороге стояла Эльза, робко держа перед собой торт в картонной коробке.
--Вот, я вам торт принесла к чаю..
--Ой, Эльзочка, проходите, проходите, не стойте в дверях.
--Вы такой хороший, Фазиль. Спасибо вам большое.
Фазиль смущенно улыбнулся и пошёл заваривать чай. Доброта и застенчивость этой девушки растрогали Фазиля—денег у неё было мало, а она потратилась на торт. К тому же каждое утро Фазиль видел из незаколоченного окна, как Эльза приносит нищему старику, живущему в подвале напротив, припрятанную за ужином половину своего обеда. Он обязательно напишет об этом когда-нибудь.
--Знаете, я так счастлива. Я хочу поделиться своей радостью с вами, ведь вы всегда так хорошо ко мне относились,--запинаясь начала девушка.
Она рассказала Фазилю о том, что Люмьер устроился на новую работу, где платят гораздо больше и сделал ей предложение. Они ещё долго говорили—до самого ужина. Эльза обещала прочитать его книгу. К ужину они спустились вместе.
--Вы по-ближе познакомились?,--не приминул съязвить Марк.
--Вы бы за своей женой присмотрели, вам есть чью нравственность блюсти, Марк,--выпалил Люмьер, покраснев до кончиков ушей.
Марк замолчал Ужин проходил в молчании, прерываемом лишь высказываниями Эстэр о том или ином блюде.
Фазиль поднялся к себе. Он печатался в одном местном литературном журнальчике и пора было отсылать туда очередную вещь. Редактор требовал короткие легко-читаемые и понятные молодёжи миниатюрки, особенно он любил «письма». Фазилю надоело писать на заказ, но приходилось переступать через себя. Хотя даже создавая миниатюру на заказ, он не отступал от своих литературных принципов и стиля и обязательно пускал в текст подводное течение—скрытый смысл—«Не поймут—так и быть, поймут—тем лучше»,--улыбаясь говорил Фазиль, садясь за компьютер.
Поющее Письмо
Здравствуй, Я люблю Тебя
но это так..невзначай ..не обращай внимания
правды-букашки бегают по клавиатуре--не могу их поймать, вот и пишу тебе всякие нелепости..но ты не сердись, я ведь с правдашками (сокр.) не дружу..
а хочешь, я напишу тебе поющее стихотворение? Оно влетит в конверте тебе в окно, скользнёт мимо ладоней, но ты успеешь подхватить его в воздухе. откроешь конверт, а оттуда--музыка.нет.стихи.какая разница--главное что только для тебя. а потом ты подумаешь: а кто прислал его?—нет обратного адреса. Письмо ответит, что это черноволосая девочка, а ты улыбнёшься, потому что всегда любил черноволосых, не рыжих, не блондинок (Боже упаси!) и даже не шатенок и не русых..и совсем не нравились тебе альбиноски, а только брюнетки..вот.
И ты подумал, что она наверное не в себе, что пишет поющие письма, так и подумаешь: "Дурочка!",-- но это так, чтобы слышал конверт, а сам ты очень даже заинтригован и не отпирайся..она тебе уже понравилась.
И вдруг ты понял, что хочешь найти эту девочку и так и сказал: "Я хочу найти эту девочку!",-- надел башмаки (а на самом деле босоножки, но девочке нравились стоптанные башмаки и ты назвал босоножки башмаками, чтобы понравиться ей)..вот. и пошёл по улицам. а улицы были похожи на целующихся и что-то такое было в воздухе, что ты подумал о том, поцелуешь ли её когда-нибудь, да, так и подумал: "Поцелую ли.." и поймал себя на полумысли о том, что уже почти влюбился в эту девочку. "Дурак я что-ли"--подумал ты.."Дурак.."--вздохнул сам себе в ответ.
А у девочки болела голова, потому что писать и отсылать поющие письма очень энергоёмкая работа. Она думала, что она дурочка, раз пишет такие письма незнакомым мальчикам и тем более умудряется испытывать к ним какие-то чувства. Так и подумала: "Я Дура"..её двухвостая красная кошка—Генриетта— подмигнула девочке и сказала: "Hey, calm down. Rely on me—everything will be okay. I think he loves tea—I’ll go and take care of that...” и кошка, картинно вильнула правым хвостом, резонно повязала фартук и, откинув чёлку назад, пошла на кухню, по дороге крикнув: "И шоколад тоже! Пойди купи что-ли плитку..Толку от тебя в хозяйстве—ноль!"
Стемнело. На город медленно опустилась ночь. Фазиль сохранил документ и лёг спать.
Глава IV
И однажды Гарри убил Лию. Просто задушил, пока она спала, уткнувшись в его плечо. Лия была безумно красива—кожа была по-прежнему фарфорно-матовой и уже начинала остывать.
«Ты будешь как статуэтка»,--улыбаясь говорил Гарри, одевая Лию к завтраку. «Нееет, Лия, этот цвет тебе не к лицу»,--и он снимал с неё голубое платье, надевая белую маечку с джинсами. Потом довольный перетаскивал её на кухню и они пили чай. Потом Гарри целовал Лию в губы и уходил на работу: «Никому не открывай дверь, красавица моя». Часам к шести Гарри приходил с работы, готовил им ужин, а потом он купал Лию и трахал. Менял ей бельё и опять трахал. Его любимые трусики были белые с кружевами—он накупил их Лие в магазине женского белья, где продавщицы смотрели на него с удивлением—молодой человек скупил все белые трусики, какие у них были. Продавщицы были довольны. Гарри был доволен. Он трахал Лию, когда хотел и как хотел, он одевал её во что хотел и самое главное—она была только с ним. Естественно, на следующий же день после их с Гарри «свадьбы» начала названивать Грэтта. Гарри сказал ей, что Лия уехала по работе и вернётся только через месяц. Как же он был счастлив...
Лия была безумно красива. Гарри говорил с ней. Гарри переодевал её. Гарри подолгу расчёсывал её роскошные тяжёлые черные волосы, подкрашивал чудесные глаза, красил губы, подбирал под каждый новый наряд очередной цвет лака и долго трахал Лию, кончая ей на спину, на ягодицы, на грудь, на живот, чтобы потом искупать и так целый день. Лия не капризничала как раньше, Лия не была против того, чтобы Гарри кончал куда хотел. Гарри был счастлив с красивой молодой «женой». А через несколько дней началось необратимое—труп начал разлагаться. Синяки, что Гарри оставлял ей не рассасывались, царапины не проходили, Лия стала твёрдой и посинела. Гарри выволок её на середину комнаты. Гарри целовал её одеревеневшие пальцы, растирал посиневшую кожу.
Гарри потянулся к телефону и набрал номер полиции: «Я убил Лиечку»,--Гарри выронил трубку из рук и разрыдался. Он обнимал холодное тело красивой фарфоровой Лии и плакал. «Я сейчас»,-- сказал он Лии и пошёл в ванную--« Я быстро».
А в участке уже определили адрес звонившего и скоро под окнами «молодоженов» раздастся вой серены. Но полиция там уже не нужна.
Фазиль, довольно улыбаясь, расправил плечи. Готово. Пока Жерар не начал опять разговор о романе, можно было раздобрить его миниатюркой. Жерар любил восточных женщин. Жерар вообще любил всех женщин.
Сегодня опять снилась Делайла с бабочкой на переносице. Фазиль пропустил завтрак. К обеду тоже не хотел возвращаться—«Пообедаю в городе». Он спустился вниз, мимо пробегающих по коридору Вусалов и бегущих за ними Анной, и вышел на улицу. Погода стояла приятная—моросил дождик. Однажды, когда Фазилю было лет десять, стояла точно такая же погода, и они с матерью шли в детский магазин на 10-й авеню, покупать ему долгожданную игрушку—настоящий двухколёсный велосипед. Маму звали тёплым именем Тамилла и она сама была очень тёплой, ярким цветом, впечатавшейся в детские воспоминания Фазиля. «Тёть Тома»,--так называли её его одноклассники. Ноги сами понесли его к магазину—теперь на месте магазинчика игрушек высился огромный торговый центр. Фазилю стало грустно. «Давно я не был в этих краях»,--подумал Фазиль, невольно смотря в сторону улицы, ведущей к дому, где он вырос.
--Пойдём туда что-ли?,--с улыбкой сказала Генриетта, спрыгивая с крыши стоявшего рядом форда.
--Ты думаешь стоит?
--Фазиль, пора проведать воспоминания.
--Ну пошли.
Фазиль с Принцессой Генриеттой на плече шли по улицам и переулкам его детства, часто останавливаясь и задерживаясь в магазинчиках и сквериках. Фазиль много курил. На углу 7-й авеню он остановился.
--Там наш дом, Генриетта,--сказал он, показывая пальцем в сторону уютных домиков с садиками и лужайками.
--Ну, чего ты ждёшь? Пошли!
Фазиль плотнее закутался в пальто и сгорбил плечи—он не хотел, чтобы его узнали соседи, хотя узнать его было практически невозможно—18-тилетний мальчик стал усталым молодым человеком. Фазилю было 23 года, но он выглядел старше, отпустил волосы и бороду (что взрослило его ещё больше). Фазиль был болезненным ребёнком—у него с детства болели суставы ( ревматизм), что влияло на сердце, а в последствии его организм был ещё больше ослаблен наркотиками. Он был единственным ребёнком в семье, его холили и лелеяли. История с Делайлой очень ударила по нервам и здоровью родителей, и, хотя Фазиль не признавался себе в этом— он очень винил себя за совершенные ошибки и скучал по родителям. Сейчас Фазиль шёл по родной улице, а вот его дом.
--Вот мой дом, Генриетта
--А это наверное ваш садовник?
--Да,--улыбнулся Фазиль,--это наш старый Брайан
К дому подъехала машина, из которой вышла миниатюрная красивая женщина лет сорока и поспешила к дому—дождь усилился и лил как из ведра.
--А это моя мама,--у Фазиля в горле встал ком,--«Ма-ма»,--сказал он по слогам.
--Она красивая. Ты похож на неё.
--Да, мне все говорили, только глаза у неё серые, а у меня карие.
--Пойдём сядем где-нибудь, а то я заболею, зонтики ты естественно не любишь.
--Терпеть не могу,--улыбнувшись ответил Фазиль.
Фазиль с Принцессой Генриеттой забежали в кафе неподалёку. Тут Фазиль вспомнил, что не обедал—было уже 5 часов вечера.
--Ты видимо голоден, закажи себе что-нибудь.
--Ты не хочешь?
--Meow... No... Didn`t I tell you I’m on diet?
--Про диету ты мне не говорила, но фигурка у тебя хорошая, скажу я тебе,--и Фазиль, подмигнув кошке, подозвал официантку.
--Если бы ты был красным котом, я бы тебя не пропустила
--Спасибо
Девушка, принявшая заказ, шепталась с другими официантками, подозрительно поглядывавшими в сторону Фазиля. «Странный тип»,--пробормотала одна из них,--«Интересно, а платить он будет?»
Фазиль расплатился, кошка показала язык официанткам и они вышли. Погода успокоилась, ветра не было, моросил приятный утренний дождик. Была уже половина седьмого вечера, Фазилю пора было домой.
--Ты проводишь меня, Генриетта?
--Сначала мы ещё кое-куда сходим, хорошо?
--Куда?
--У нас ведь сегодня ретроспектива?
--Ну?
--Нужно попрощаться со всеми твоими занозами..Сходим на кладбище?
У Фазиля похолодели руки—он всего лишь один раз был на могиле Делайлы—принёс ей её любимые калы. Этого одного раза ему хватило надолго—у него после этого кружилась голова, его тошнило и рвало—как раз после этого случая ему и начала сниться Делайла с бабочкой на переносице.
--Это обязательно?
--Уж поверь мне
--Пошли.
Фазилю вдруг показалось, что если он сейчас пойдёт к Делайле на могилу—произойдёт что-то важное.
--Пойдём,--сказал он кошке,--давно пора
На пол пути до кладбища Фазиль увидел Делайлу сидящую на скамейке в скверике. Она резко поднялась и подбежала к нему.
--Фазиль, любимый, ты куда?
--Я—к тебе..хех..на могилу.
--А я хотела сказать тебе, что возвращаюсь,--Делайла протянула к Фазилю руки
Фазиль остановился и улыбнулся. Улыбнулся сам себе—Делайла больше не пахла каппучино. Делайлу больше не хотелось. Делайла больше не лилась—она скорее делала дискретные отталкивающие движения. И самое интересное—от Делайлы пахло супом..Фазиль улыбался. Он сам отпустил Делайлу.
--Чему ты улыбаешься?
--Уходи Делайла. Просто уходи.
Фазиль с Генриеттой двинулись дальше, оставив Делайлу за спиной. Она кричала и ругалась, топала ногами и приказывала Фазилю немедленно вернуться. Фазиль улыбался.
Фазиль купил калы и подарил на прощание Делайле, оставив их на её могиле. Фазилю было хорошо. Он пять лет носил в опухшей голове Делайлу, он устал. Теперь Фазиль освободился и шёл Домой налегке. В голове была приятная пустота. Падали листья. Фазиль улыбался. Фазиль шёл Домой.
My documents Misli Proza Poyushee Pismo
Мальчик шёл по целующимся улицам, мимо целующихся деревьев, точно зная, куда и зачем он идёт. Он, кстати, уже понял на какой улице её дом и какой номер у её квартиры ..и очень удивлялся тому, откуда у него эта мистическая информация..а потом плюнул на это и пошёл быстрее.Так он и сказал:"А плевать откуда!"
Мальчик увидел нужный дом и начал подниматься по лестнице.
"Шоколад говоришь? Ладно, пойду куплю, денег дай, а?"
"Там на полке в коридоре в книжке Станислава Лема, я вместо закладки оставила, смотри не потеряй место, где я читала, страничку загни..ой, хехе, а что это у тебя руки дрожат..хехеехх..нервничаешь?"
"Молчи! Я пошла."
Девочка надела туфельки (хотя она любила ходить босиком) и открыла входную дверь.
Мальчик занёс руку для стука.
Тут дверь отворилась и он увидел черновласку.
Опешил и поздоровался. Вот так взял и поздоровался: "Здррравсвуйте"--даже заикаться начал, как в последствии заметила Генриетта..
Опешил и понял, что уже никуда не денется
Она открыла дверь и увидела его с торчащим из кармана конвертом поющего письма..она оттолкнула назойливую красную кошку ногой и одновременно осознала, что быть авантюристкой всё-таки чудесное занятие, правда?
вот!
P.S. Представь, я подружилась с правдами-букашками и теперь они помогают мне—указывают на пропущенные в спешке буковки, кушают лишние предлоги и хвостиками сметают нелепые обороты.
Вот!
Пока. Ответ можешь написать обычным письмом. Целую.
«Вот тебе и письмо»,--Фазиль улыбаясь распечатал миниатюрку,--«Самый любимый стиль нынешней молодёжи». Завтра Фазиль отнесёт миниатюрку в издательство, а послезавтра она появится в литературном журнале. «А теперь пора спать»,--сказал Фазиль сам себе. Сегодня ему было «медленно». Это потрясающее ощущение—меня поймут люди, в процессе познания хоть раз испытавшие экстаз. Это происходит когда ты осознаёшь что-то важное. «Познание—самый сильный наркотик»,--подумал Фазиль. Познание даёт медленность. Сегодня Фазиль осознал что-то важное. Ему было «медленно». Он спокойно заснул, впервые за пять лет ни разу за ночь не проснувшись.
Глава V
Мелек проснулась от знакомого запаха— отвратительного запаха пищи, помоев и супа!
Мелек боялась открывать глаза. Мелек знала, что увидит—Этэль—маленькую девочку, грязную, с посиневшей кожей, с запутавшимися в волосах водорослями, обдающую отвратительным смрадным запахом. Девочка одета в длинную до пят ночную рубашку, волосы, такие же длинные, падают на лицо, закрывая слепые глаза. Она сидит, подобрав ножонки, в кресле у её кровати и играет с куклой—отрывает ей руки и ноги, а потом обвязав бесконечным синим шарфом кладёт у изголовья Мелек и ждёт, пока она проснётся. Если Мелек откроет глаза, Этэль протянет к ней грязные холодные ручонки и рыдая будет рассказывать о том, что скучала по ней, будет называть её мамой и каждый раз по новому имени звать к себе. Девочка будет хватать её маленькими костлявыми пальчиками и тянуть за собой, её длинные грязные ногти будут впиваться в белую кожу Мелек, оставляя розовые царапины. Пока Мелек не откроет глаза, ничего не произойдёт и Мелек иногда часами лежала, претворяясь спящей. Мелек знала, что Этэль никогда не выходит за пределы спальни, она вскакивала с постели и неслась на кухню—и так каждое утро. Мелек пила на кухне чай и слышала, плачь и вой девочки—она пела страшную, унылую заупокойную песню на каком-то славянском языке. Девочка звала «мамочку» к себе. Мелек дрожала от страха. Мелек мало времени проводила дома. Но бывало, что девочка не появлялась и тогда Мелек могла спокойно проснуться и одеться, тогда Мелек могла вернуться домой, когда хотела, и не сидеть часами под своим же окном на скамейке. Девочка начала приходить ещё тогда, когда Мелек жила с родителями. Она никому не рассказывала об этом и заходила в спальню только ночью.
Постепенно Мелек заметила, что девочки ей бояться по большому счёту нечего. Мелек начала успокаиваться. Мелек набралась храбрости заговорить с Этэль и прогнала её. И скоро девочка перестала приходить. Мелек уже почти успокоилась, когда однажды не увидела Его—жуткого старика. Старик не боялся выходить из спальни—он преследовал Мелек повсюду. У него были безумные светло-голубые глаза с маленькой чёрной точкой посередине, он никогда не смотрел в одну точку, глаза перебегали с одного предмета на другой, он страшно улыбался отвратительными мокрыми губами. Старик был огромного роста, с длинной спутанной бородой, одетый в какие-то лохмотья и пахло от него тем же отвратительным запахом. Старик знал обо всём, что происходило с Мелек. Он орал, трясущимися руками хватая её, угрожал невообразимыми вещами. Он, брызжа слюной, кричал и ругался, проклиная её. Мелек боялась и плакала, забиваясь в угол. Старик приходил каждый день, преследовал её в Университете, ходил за ней по улицам, заходил в магазины и кафе. Часто Мелек дискретным движением, закрывая лицо или отодвигая стул, роняла посуду в кафе или университетском буфете—все воспринимали это как неловкость..
Но однажды старик не пришёл. Не появился он и на следующий день и через два. Через три дня Мелек разбирая сумку нашла там апельсин—её любимый фрукт. «Наверное выпал из сетки»,--подумала она. Старик появился в тот же вечер и на следующее утро. Всё началось с начала. А потом Мелек заметила, что старик никогда не появляется, когда она идёт с рынка с апельсинами и вообще, если дома есть цитрусовый рыжий аромат. Мелек стала носить с собой апельсины. Мелек купила цитрусовую парфюмерную воду. Старик исчез. А Мелек приобрела визитную карточку—апельсиновый аромат.
Мелек писала. Она была очень талантлива, ей и раньше приходили предложения печататься, заключить контракт с издателем, но Мелек не решалась, боясь угроз старика.
Мелек пришла в издательство с апельсинами в сумке. В следующем месяце её сборники появились на прилавках. «Девушка с апельсинами»,--называл её Жерар Филлип, он считал, что она не в себе, но отказываться от контракта с талантливой поэтэссой не собирался.
Глава VI
Фазиль проснулся от запаха супа и истошного крика своего синего знакомого.
--Эй, ты!!! Маменькин сынок! Молокосос!,--завопил синий Пармезан Устьеце с потолка. Он сидел на шкафу, свесив ноги и болтая ими в воздухе. Синий естественно распространял отвратительный запах супа, Фазиль не выдержал и бросил в него табуреткой—«Пошёл нах, подонок!». Малкольм, как ни странно, не стал ругаться и угрожать сексуальным насилием, а напротив разрыдался, поливая дешевый ковролит синими слизистыми слезами—«Я к тебе со всей любовью,а ты!»,--с этими словами он исчез, нырнув за шкаф. «Странный тип..»,--подумал Фазиль. Ему вдруг самому стало интересно, куда делся его страх, ведь, когда он увидел карлика впервые, у него недели две подряд дрожали руки и было какое-то нервно-истеричное состояние. «Человек—ко всему привыкает, даже к синим уродам у себя под потолком»,--улыбаясь сам себе, подумал Фазиль. Он встал на цыпочки и достал табуретку со шкафа, из-за которого раздавались приглушённые рыдания Малкольма. «Тихо сиди!»,--приказал Фазиль и всхлипы прекратились.
Фазиль посмотрел на часы. «Это сколько же я спал?!»,--спросил он сам у себя—было 3 часа дня. Он мысленно поблагодарил Пармезана за то, что тот разбудил его, оделся и побежал обедать. За обедом он задумался над тем, что ночью не видел Делайлу во сне. Фазиль улыбнулся и Эстэр подумала, что он улыбнулся ей, она растерянно улыбнулась в ответ.
--Не такой уж он и плохой, Марта, этот юноша. Книжки пишет..,--сказала она Марте после обеда, помогая убирать со стола.
--Да-да..Я всегда так считала. И аппетит у него появился.
После обеда Фазиль поспешил к издателю. Тот принял его радушно и, с удовольствием прочитав «Поющее письмо», обещал завтра же опубликовать его. «Вот ведь как бывает»,--подумал Фазиль—«Я потратил на неё 3 часа, а у Франко счастья полные штаны». Он получил гонорар и побежал обратно Домой.
Фазиль отправил на e-mail Жерару предварительную версию «Лии». Жерар видимо ждал письма и, буквально через 15 минут, ответил, что очень доволен «Лией», но ждёт роман. РОМАН он ждёт.
Фазиль довольный собой начал собираться к Мураду—почему-то поднялось настроение и появилось странное предчувствие чего-то приятного. «Будет тебе роман»,--насвистывая подумал Фазиль. Оно усилилось, когда Фазиль вышел на улицу и в лицо ему дунул осенний ветер, поднимающий и кружащий жёлтые листья. Something`s gonna happen today. Your letter is torn, Iэm walking away. Это чувство не оставляло Фазиля всю дорогу до мастерской Мурада, он напевал, а на мосту даже начал пританцовывать. «Давно такого не было»,--заметил про себя Фазиль.
Из мастерской, как ни странно, не доносилось пьяных криков и громкой музыки—неужели он перепутал день..Внутри было темно, на низких подушках кругом сидели люди, внутри круга были зажженные свечи и стоял человек. Он читал стихи. Стихи лились и заполняли комнату каким-то туманом. Фазиль узнал его—это был их с Мурадом общий знакомый, он учился в литературном на курс младше и писал очень хорошие стихи. Фазиль называл такие стихи «качественными» или «морозными»--это была от него высшая похвала. Фазиль продолжал осматриваться—некоторые лица были ему не знакомы, а вот поодаль сидит сам Мурад с жутко довольным лицом..ну конечно—рядом ведь сидит Пола. Фазиль кивнул обоим. Справа от Полы—Андрей, тоже вольный художник и вообще хороший парень. Рядом—Мадлен—красивая блондинка, студентка консерватории, восхитительно игравшая на скрипке, она питала неоднозначные чувства к Фазилю. Любой другой бы этим воспользовался, но в ней чего-то не хватало. «Она какая-то мажорная, в ней нет грусти»,--говорил Фазиль. Мадлен жестом показала ему на свободное место рядом с собой. «Наверное она весь вечер держала для меня эту подушку»,--Фазиль вздохнув сел рядом с девушкой. Та тут же стала что-то возбужденно рассказывать, Фазиль кивал, не слушая. Его интересовало другое—запах, приятный запах, который встретил его, как только он вошёл в мастерскую—запах апельсинов. Фазиль поднял глаза и увидел источник аромата—девушку, сидящую напротив. Она сидела на полу, подняв колени, в зажатых между коленями руках она держала рыжий шар—апельсин. Свет свечи падал на её кожу, и она мерцала. Вся она мерцала и пахла, пахла апельсинами. Кожа—белая, бледное лицо, тонкие «первой тонкостью ветвей» черты. Удлиннённые чёрные глаза, волнистые чёрные волосы, роскошные брови, красивым изломом, подчёркивающие выразительность жгучих глаз, бледные, красиво очерченные губы, нос с небольшой горбинкой. «Как у Ахматовой»,--подумал Фазиль. Аристократка. Ей хотелось служить. Её красота не была такой как у Делайлы—обжигающей, льющейся или такой как у Эльзы—наивной и светлой, это была красота изнутри, аристократическая, тоскливая, интеллигентная. В её глазах сквозила печаль, неизбывная, глубокая печаль—мечта Фазиля. Ей было не больше 22-х-23-х лет, но она казалась усталой и взрослой. О ней хотелось писать, о ней хотелось думать, ей хотелось поклоняться. Она была будто высечена из камня—тонкая, «правильная», она сидела поджав колени, а в руках—апельсин. О ней хотелось писать . «Богиня»,--Фазиль подобрал нужное слово. Тут богиня встала и вышла на середину комнаты. Сердце Фазиля заныло, упало и куда-то покатилось, в грудной клетке что-то всасывало, падало, ломилось. Изящная тонкая рука коснулась волос и длинной фарфоровой шеи. Она была одета в шерстяное платье грубой вязки с большим высоким горлом. Платье красиво облегало изящную фигуру и доходило до середины икры. На ножках—плоские туфельки-лодочки. Фазиль вспомнил Делайлу, не снимавшую каблуков, узких коротких юбочек и обтягивающих брюк—рядом со строгой и изящной «девушкой с апельсином» она явно проигрывала. Богиня читала свои стихи. Она читала без пафоса и наигранности, читала как рассказывала историю за чашкой чая.
Лунные.
Мысли.
Растёгнуты.
Наверно ты тоже
бываешь
один.
Иногда.
Знаешь
звёздными
разными
чувствами
перечеркнуты вдоль.
Страхами.
Всем шизофреникам:
«Здравствуйте»..
А ещё я умею летать.
Хочется осени.
Больше.
Достань с дальней полки крылья,
Надень—пойдём полетаем,
Мне без тебя.
Одиноко.
Время—ничто.
Пространство—ничтожно.
Тихо.
И ты улыбаешься.
Видимо.
Я у тебя одна.
Может быть.
Единственный шизофреник,
Чтобы рядом был.
Хочется.
Ты.
Тебе.
Тебя.
Тобой.
Для меня.
Вся я.
Жажду.
Дышу.
Видишь?
Поправь крыло,
Да, да, вот так..
Давай на счёт три,
Чтобы вместе
Раз.два.триии.
Покури со мной.
Мои сигареты.
Просто посиди рядом.
В такую лунную ночь
Ты просто должен быть близко.
Говоришь, вечно будешь?
Неважно.
Ты главное сегодня побудь.
Фазиль слушал её и ему казалось, что она читает ему. Фазилю казалось, что она писала это для него. И вдруг, впервые за пять лет, он задумался над тем, а за что же он любил Делайлу? Она не читала его рассказов и не любила стихов, она была глупа и не любила ничего кроме денег и песенок на английском языке. Да, Делайла обволакивала, Делайла лилась, Делайлу хотелось..и что дальше? Делайла была глупа. С Делайлой не о чем было говорить. Тут Фазиль понял, что и у Делайлы оказывается есть предел и Делайла закончилась..Делайла закончилась ещё вчера и он вспомнил приятное головокружение по дороге домой—отсутсвие в ней Делайлы.
Фазиль шёл Домой с Вечера, кутаясь в шарф, вокруг плыл запах апельсинов. Фазиль улыбался. Нет, он не заговорил с ней в тот вечер и единственное, что он узнал о ней было имя—Мелек (ангел). Ангел. Ангел. Ангел. Когда все начали расходиться и Мелек, накинув пальто, вышла, Фазиль подошёл к Мураду:
--Кто та девушка? «Всем шизофреникам--здравствуйте», помнишь?
--Ааа.. это Мелек, турчанка, видел как держится? Как королева..Очень талантлива. Перевелась в прошлом году в наш Литературный
--она божественна
--мм..Фазиль, знаешь, она со странностями, ёбнутая какая-то, носит с собой эти апельсины..не удивлюсь, если у неё психическое расстройство какое-нибудь..
--Мурад, она осенняя. Мурад, я умер.
Мурад смотрел на улыбающегося Фазиля и не мог вспомнить, когда его друг улыбался так в последний раз.
Фазиль то шёл, то бежал, ускоряя шаг. Фазиль путался в мыслях. Фазиль путался в чувствах.
Он остановился на мосту, зажёг сигарету. Он вспомнил, как однажды Мурад убеждал его поухаживать за Мадлен, на что Фазиль ответил: «Мурад, мне нужна ёбнутая девушка»..Он захохотал. Ему было хорошо.
«Мама.. я так давно не произносил этого слова вслух.
«Ма-ма»--как в детстве по слогам.
Я скучаю по твоему голосу и рукам и помню твой запах.
Помнишь, ты говорила: «Люди совершают ошибки и часто непоправимые»
Мама, я тоже человек.
Я знаю—всё могло быть иначе, прости, что не получилось..
Я очень люблю тебя и отца и очень по вам скучаю.
Простите, что я не могу ничего изменить.
Ваш Фазиль»
Фазиль запечатал конверт и сбежал вниз к почтовому ящику. Письмо упало на дно ящика и вместе с ним упал с плеч Фазиля пятилетний груз вины перед людьми, которые всё ещё были его родителями. Фазиль был полностью свободен.
Глава VII
Фазиль проснулся. Он видел приятный сон. Сон Фазиля был чёрно-белый :
Фазиль поднимается по лестнице Домой, но Дом не такой..Он старый, какой был наверное в детстве Эстэр—свежий вензель на пороге, красивые перила с двумя статуями в начале лестницы, на потолке—позолоченная лепка, на окнах—красивые шторы. Лифт с красивой резной перегородкой работает (!). Фазиль взбегает на второй этаж. У лифта стоит девушка с белоснежной кожей, жгучими глазами и волосами, с точенными руками и ногами. У лифта стоит девушка, а в руках у неё горят апельсины в прозрачном пакете. Огненные шары источают приятный аромат. Богиня зовёт Фазиля по имени. Фазиль просыпается.
Фазиль улыбается. Фазилю хорошо. Он видел черно-белый сон согретый и освещенный огнём апельсинов. Фазилю захотелось апельсинов.
Одеваясь и спускаясь вниз Фазиль повторял строчки Евтушенко
Ты будешь женщиной
усталой умной женщиной
По слову доброму и ласке голодна
И будет март и будет мальчик что-то шепчущий
И будет горестно кружиться голова
«Я наверняка путаю слова, но это про неё»,--улыбаясь Фазиль бежал на рынок. Фазилю хотелось апельсинов. Потом он бежал к Мураду, у которого встретил Мелек, забывшую на вечере шарф. Фазиль отдал ей апельсины. Фазиль взял её номер. Фазиль «умер».
В тот момент он ещё не знал, что через три недели он будет упиваться её цитрусовым ароматом. Не знал, как будет чувствовать тепло её тела в свете рассыпанных по полу свечей. Не знал, что узнает вкус её губ, языка, ощущения от прикосновений её мерцающей кожи к своей. Не видел ещё лебедей её рук, обвивающих его шею. Фазиль ещё не знал её кошачей грации и ощущения своих рук на её гладких бёдрах. Мелек будет танцевать ему настоящий турецкий танец живота, а потом позволять ему брать вишни из своих губ и пупка. Мелек станет для Фазиля самым дорогим существом на земле. Мелек станет его Богиней.
Фазиль будет улыбаться. У него будет всё—у него будет Богиня, сделавшая его Богом. Книги Фазиля начнут раскупаться после издания бестселлера «Помешавшись от запаха. Каппучино и апельсин». Синий станет приходить реже, Генриетта всё ещё будет навещать. Фазиль об этом умолчит, а Мелек итак всё будет знать. Мелек будет любить Фазиля. Но это всё будет потом, через несколько лет..
Фазиль подарил Мелек апельсины и бежал домой, через карман пальто его обжигал клочок бумажки с её номером, Фазиль улыбался. Он зашёл в свою комнату и увидел лежащий на клавиатуре конверт. Сердце яростно забилось—обратный адрес домашний.
«Фазиль, дорогой. Прошло пять лет—и я давно тебе всё простила. Я всё ждала и ждала тебя домой, а ты всё не появлялся и вдруг.. письмо..Я знала, что оно от тебя. Наша Мэри плакала вместе со мной. Мы все по тебе очень тосковали. Тосковал и отец. Он умер в прошлом году, от инсульта, так и не дождавшись тебя. Приходи домой, в свой настоящий дом..Брайан всё ещё выращивает в саду твои любимые тюльпаны, а я..»
Фазиль получил письмо от мамы. Фазиль плакал. Завтра Фазиль вернётся домой.