В один город широкими шагами вошла зима. Обычная зима, покрывшая снегом все в той округе. Жители этого города не ждали зимы; они, конечно же, знали, что независимо от их желаний она все равно наступит, но для этих людей зима была очень тяжелой порой.
Люди ждали чуда. И они знали, что чудо произойдет; кто-то даже объяснял это тем, что новое тысячелетие просто Должно принести с собой что-либо особенное, и среди них ходили слухи о том, что несколько сот лет назад с Небес спускался кто-то и являл всем чудные знамения. Чуда не нужно объяснять. Вполне достаточно его просто видеть.
А чудо все-таки произошло, но, как и бывает в подобных случаях, его никто не заметил, ибо на улицах не поубавилось серых лиц, причем каждое было серо по-своему и находило этому свое единственное оправдание: у кого болел сын, у кого – печень, у кого были неприятности на работе, у кого – в семье. И, конечно, чудом эти люди могли назвать только выздоравливание сына или печени, или же легкую ликвидацию всех проблем сразу.
Чудом же был человек, рожденный точно в день, когда люди встречали второе тысячелетие. Никто не знал, черезо что ему придется пройти, и никто ничем не отличал его от всех остальных. Никто также не знал, что появился человек, способный облегчить участь Всех Людей, гордо носящих свое Имя и ничего за ним не видящих.
Мальчик был наречен Илией, по имени пророка. Он, не торопясь, осуществлял свое назначение на Земле, о котором и не подозревал, пока одним вечером к нему не постучались в дверь.
Это был вполне уверенный стук; и было понятно по одному удару в дверь, что тот, кто постучал, пришел именно к нему и точно имел какое-то дело.
Некоторое время спустя в обитель Илии уверенно вошел человек, лица которого, несмотря на все старания Илии, не было видно.
Загадочным – вот каким в первую очередь был этот человек для Илии. Он назвал свое Имя, но вовсе не считал это в какой-либо степени обязательным, почему их диалог начался так странно:
- Кто вы? – спросил Илия, когда незнакомец без особого приглашения сел в кресло напротив Илии.
- А зачем это тебе? Это, будь покоен, не имеет значения, - на какое-то время он замолчал, и образовалась напряженная пауза; Илия ждал каких-либо объяснений и, по его мнению, он имел на это право. А неизвестный что-то сосредоточенно обдумывал. Затем он наконец заметил ожидающий взгляд Илии. Это немного разозлило незнакомца, но все же заставило его заговорить.
- Реже спрашивай меня, кто я и не желай узнать моего имени, хотя если это тебе так нужно, тогда…ладно, меня зовут Ионий, - это, сказать по правде ничуть не удовлетворило Илию. А он опять замолчал, и только когда Илия уже собирался спросить незнакомца непосредственно о том, что же заставило его пожаловать в столь поздний час, Ионий (а Илия сомневался в том, что это было его настоящее Имя) вновь заговорил:
- Итак, тебя интересует цель моего визита… Какая, право, глупость! Что за цель может быть у визита? – это непонимание удивило Илию, но он не хотел показывать этого, - Цель может быть в жизни, или, по крайней мере, в каком-нибудь важном действии, позволяющем что-то менять или решать. Перемена, Решение – вот это цель. А визит – обстоятельство, словом – мелочь, - по тому, насколько убедительно и убежденно говорил Ионий, становилось понятно, что это вряд ли какой-то шарлатан и что этому человеку и впрямь что-то нужно. Об этом же говорил и его наряд, который был очень странным, но любой наблюдатель счел бы, что такое обличие не лишено вкуса, пусть и выполнено по какой-то неизвестной и непонятной моде. - В данном случае, мой визит не важнее чем просто точка отсчета, но это, как правило, условность, а условностей огромное количество, и взамен одной всегда можно найти другую. А Перемены как таковой еще не было, поэтому ни цели, ни значения мой визит иметь не может. Важно то, что Я могу тебе дать, и опять-таки не важно то, что это Я.
- И что же это? Признаться, любой товар мне был бы интереснее утром…
- Товар? Что за бред? Не принял ли ты меня случайно за продавца какой-нибудь дряни? – глаза Иония сверкнули как янтарь на солнце, что заставило Илию отстраниться. - Скажи, ты ведь всегда хотел «хоть в чем-то быть лучше всех»? Итак, ты можешь пожелать себе ума и красноречия, получить неограниченную власть и богатство, стать самым привлекательным для женщин… все, что угодно по твоему выбору, с одним только условием, что, отказавшись от одного блага, ты обязательно попросишь другое?
- Я не очень понимаю, почему мне следует верить тебе, рассчитывать на тебя, что-то у тебя просить, и с какой это стати ты так заинтересован в том, чтобы непременно меня чем-то одарить? Истинное благо ли ты предлагаешь мне, и почему тогда мне может захотеться от него отказаться?
- Это не имеет значения и не приносит пользы….
- Что?
- Твоя демагогия. Итак, если тебе обязательно нужно оправдание, то считай, что это… ну скажем моя миссия. Более подробной информации тебе не нужно, ибо это будет простым любопытством. Тебе стоит доверять мне хотя бы потому, что я ничего не прошу взамен, кстати, что, по-твоему, значит «верить»? – Илия немного помедлил, потому что не знал, как кратко описать такое, казалось бы, простое слово, но Ионий только быстро посмотрел ему в глаза и что-то понял, почему и продолжил:
- Верить есть не требовать доказательств. Тебе же ничего от меня требовать, а я могу все доказать. Так как ты относишься к моему предложению?
- Это не тот вопрос, на который легко ответить.
- Что? – Ионий сделал такое лицо, словно вся фраза целиком ему не понятна.
- В смысле, что ты не спросил, который час, или что-то в этом роде. Кстати, ты знаешь, что уже далеко за полночь?
- Тем не менее, ответить следует скорее, - последнее замечание Илии как будто не было замечено, если только то нетерпение, которое Ионий начал выказывать крайне открыто, нельзя назвать ответом.
- Мне кажется, я мог бы согласиться, не будь сей…
- Не слишком уверенно. Ты допускаешь только вероятность.
- Тебя, по-моему, не затруднит подождать и до утра. Выспаться было бы кстати, хотя, боюсь, на это не стоит возлагать надежд.
- Откуда ты знаешь, что я могу здесь торчать до утра? Подумаешь, тебе было бы удобнее встретить меня утром! Есть такие люди…Им многие завидуют, они – никому…которые никогда не приходят слишком рано, или слишком поздно; они всегда вовремя.
- Жаль, что ты не один из них…
- Вовремя в том смысле, как нужно видеть; то есть ровно в тот час, когда это Им нужно, - ту реплику Илии, Ионий также оставил без внимания. В Илие заговорило самолюбие; ему надоел этот путешественник, ворвавшийся к нему посреди ночи и невесть чего от него требующий. То, что чужестранец вел себя так бесцеремонно и говорил таким тоном, будучи явно не в духе повлияло на продолжительность беседы не самым лучшим образом, и дополняло без того не самую тривиальную картину чем-то особенно нелогичным.
- Тебе не следует так со мной разговаривать, - тут Илия встал и гордо взглянул на Иония. Он надеялся, показав силу своей личности, произвести должный эффект. Эффект был произведен, пусть и не совсем тот, которого ждал Илия. Ионий замолчал, отвернулся и начал думать о чем-то очень напряженно. Казалось, что Ионий советуется с кем-то, одному ему видимым или сидящим где-то глубоко в нем.
Так или иначе, думать или советоваться было уже поздно, когда Илия, сделав красноречивый жест в направлении двери, сказал:
- Я сейчас слушать тебя не намерен, а если у тебя и впрямь есть какое-то дело, то приходи утром, - было понятно, что на этом разговор окончен, - До утра.
Загадочный человек в черном плаще с капюшоном медленно шел в сторону поля, которое кому-то принадлежит. Поведи он себя по-другому, вопрос был бы уже решен. Ругая свою судьбу, этот человек тихо устроился у одного стога сена и проспал оставшуюся ночь. Хорошо, что это в той части города, которая недалеко от дома Илии.
Когда солнце уже неприятно ярко светило в глаза, Ионий почувствовал сильный пинок в бок. Над ним стоял какой-то фермер и раздраженно что-то ему говорил. Еще не проснувшись, Ионий соображал медленно, и очередным пинком фермер не постеснялся его поторопить. Ионий поднялся и, не оборачиваясь на разбудившего его человека, пошел к Илие. Безумные возгласы этого старика долго еще его сопровождали.
У Илии он был встречен словами:
- Теперь, я точно знаю, ты проделал путь, а так как каждая дорога куда-то ведет, то из этого я делаю вывод, что все же была какая-то цель.
- Я только даю толчок, точку опоры, к цели пойдешь ты, но считай, что ты меня убедил.
- Теперь я готов принять твое предложение.
- Ты опять не даешь согласия, ты показываешь готовность. И меня ты выгнал, потому, что боялся своего выбора.
- Сейчас я могу его принять, а вчера ты мне надоел. Я считаю, что был прав.
- Ты и должен так считать, но если бы я сегодня не пришел, ты бы долго сожалел.
- Едва ли. Но я знал, что ты опять придешь. В этот раз ты пришел, когда Я хотел.
- Того, чего хочешь не всегда можно достичь именно так. Я все еще жду ответа, - Ионий сделал выразительную паузу.
- Я согласен.
- И вот только это – ответ.
- Я – человек, я могу колебаться, по крайней мере, если мне это ничего не стоит. Ночь на свежем воздухе сделала тебя мягче.
- Ты сможешь пожелать себе любое качество. Все можно вернуть и сделать «как было». Но, если тебе не понравится одно, ты обязательно должен будешь выбрать другое. Шесть раз. Если ты согласен, то выбирай, каким бы ты хотел стать.
- …Самым умным.
- Пусть – умным. Ты получишь разум, которого никогда не видела Земля. Ты будешь знать ответы на Все вопросы, ты будешь знать Все. Этого ты хочешь?
- Да.
- Тоже мне: Царь-Соломон.
На мгновение все поплыло перед глазами Илии. Но затем, как ему показалось, он стал видеть во много раз лучше. Мельком взглянув на книжную полку в противоположном конце комнаты, он уже знал, какие книги там стоят, прекрасно помнил их содержание и мог легко орудовать целой копной цитат.
Поначалу все выглядело неплохо.
- Если Я тебе понадоблюсь, то просто представь себе меня там, где Я и окажусь.
- И ты как джин передо мною явишься. Из воздуха, - в голосе Илии нельзя было не заметить иронии.
- Посмотрим, будет ли тебе до сарказма, когда Я тебе понадоблюсь…
- Раньше ты говорил «если», теперь же – «когда». Отчего ты так уверен в том, что я откажусь от того, чего хотел всю Жизнь?
- Ты мечтал не об этом. А пока – позволь мне откланяться, - и Ионий поспешно вышел из дома Илии. Ионий хотел скорее оставить его одного.
В полдень Илия вышел в город. И это не был большой город, с огромными небоскребами, широкими дорогами и огромными площадями. Это был такой обычный провинциальный городок с небольшим населением, одним, неведомо как сохранившимся, большим храмом (две неприметные часовенки, пожалуй, не в счет), со своей ратушей, одной – небольшой площадью, с узкими улочками и небольшим количеством затхлых, ветхих лавочек. В одной мясник продавал мясо, или рыбак – рыбу, в другой – пекарь торговал хлебом и другой выпечкой, в третьей устраивались швеи… Может, все было вовсе не так просто, но ощущение было, будто все именно так.
Обычные и повседневные происшествия никогда не трогали так, как раньше.
Всему хотелось дать оценку. У Илии появилась потребность решать проблемы.
Но он Все ЗНАЛ.
Для него любая проблема даже не была элементарной задачей. Все решения появлялись незаметно и бесконтрольно. Илия понял, что не может ничего решить, ибо теперь он, во-первых, не замечал этого несложного процесса, и, во-вторых, также получал от этого не удовольствие, но простое удовлетворение. Илия ЗНАЛ мысли всех людей.
Мимо Илии прошел до сухости худой уже немолодой человек с впавшими щеками и глазами; казалось, его кожа играет чисто косметическую роль, прикрывая череп, форма которого просматривалась отчетливейшим образом. Теперь Илия ЗНАЛ его мысли: «Что за тупая молодежь! Шляются тут, разинув рты и глазеют на всех подряд, идиот…» Теперь Илия ЗНАЛ, отчего у того блондина такой озабоченный вид, какие мысли тревожат ту тетку, и отчего та краснощекая сволочь на него смотрит с такой злобой.
Мелкие ссоры мелочных лавочников отчего-то обращали на себя большее внимание, чем прежде.
Теперь они казались особенно низменными, и вместе с ними ничтожными показались те торговцы, которые порой могли слегка «обвесить» какого-нибудь франта, но которые всегда прежде казались неплохими и в целом добродушными людьми. Теперь они были для Илии Ничем.
На противной стороне улицы Илия увидел своего старого друга Карму. Тот сразу же перешел улицу, поравнялся с Илией и воскликнул:
- Давно тебя не видел, почему ты воскресным утром не был в церкви?
- Я понял, что теперь она мне не нужна.
- Да, не уж то? Прежде ты молил о прощении, если пропускал только раз, а теперь она не нужна тебе вовсе, странно, не так ли?
- Нет, обычно именно так и бывает.
- Значит, ты изменил вере?
- Скорее изменил веру. Веру в помешанных на богослужении и лишении людей на веру в Себя, в Счастье, в Человека.
- Теперь ты будешь всем верить?
- Нет, буду верить в то, что в них нет ничего плохого.
- И ты теперь оспариваешь существование Бога?
- Отнюдь. Только роль церкви. Не вижу также смысла вымаливать прощение у Бога. Я верю, что ВСЕ люди поступают так, как считают лучше.
- От этой твоей веры ничего не меняется: люди делают ошибки, совершают грехи…
- В этом смысле ты прав, но людям нужны ошибки, чтобы на них учиться, и им нужны грехи, чтобы лучше понимать, на что они способны. Я ЗНАЮ, что существует ВСЕ, во что я верю по-настоящему. Не фанатично. Просто верю.
- Итак, ты бросаешь вызов церкви?
- Да, но не очень дерзкий. Мне не нравится церковь, подавляюща человека, делающая его фанатиком, заставляющая его, склонив голову, молиться. Те, кто туда ходит, считают, что им это нужно. Это так и есть. Но это время можно тратить на то, чтобы доставлять кому-нибудь удовольствие, радость, делать счастливым кого-нибудь. Пусть даже самого себя. В счастье я верю потому, что оно осязаемо. Посмотри в глаза молящихся и скажи, кто из них счастлив. Они приходят молиться от бессилия, потому что не могут сделать ничего лучше.
- В твоих речах, а это речи атеиста, и впрямь что-то есть, но смешно отрицать то, что церковь – дом Божий на Земле?
- Я нормально отношусь к дому, хотя и не питаю к этой идее страсти, но меня пугает братство. Такое, какое сейчас можно видеть, состоящее из трясущихся старушек и мужиков с бегающими глазами. Хотя, признаю, есть священники, от бесед с которыми становится легче. Так, в церкви – Великий благодетель, но там же творятся худшие грехи.
- Это ты берешь грех на душу. Не говори так.
- Посмотри, кого, и что ты защищаешь!
- Когда-нибудь и тебе понадобится помощь. Может, ты одумаешься.
- Одумаюсь! Это же смешно. В трудную минуту мне итак помогут друзья, и даже в грехах лучше исповедоваться ближнему человеку, чем какому-нибудь нечестивому попу.
- Будучи верующим христианином, я не могу с тобой говорить об это больше.
- Мне же смешно говорить с тобой об этом.
- Но ты меня не убедил.
- Оттого, что ты бездумно повторяешь то, что тебе вбили в голову, словом, ты меня тоже не убедил.
Не самое дружеское расставание. Но, тем не менее, разговор был окончен и каждый пошел своим замысловатым путем.
Знание обладает таким свойством, что достаточно пройти всего лишь небольшому отрезку времени, и тебе уже кажется, что ты ЗНАЛ это всегда. Но, тем не менее, это знание удивило и самого Илию. То, что было для него свято, стало ничем, и вообще он начал спрашивать себя о том, что же свято. – « Все и Ничего. Все и Никто», - таков был ответ.
«Как он глуп! Как глупо Все!» - пронеслось в голове Илии, и как он не старался расстаться с этой мыслью, она все лезла к нему в голову, и все, что ни происходило вокруг возрождало эту идею с новой силой. «Зачем эта женщина купила эту абсолютно бесполезную траву? Ей нужно обратиться к врачу, хотя я итак знаю, что стоит ей полежать пару дней, и нога пройдет сама собой. А она безумная мотается по городу сломя голову.»
Все напоминало ему о бесконечной глупости. Люди не понимали того, что было очевидным для Илии. А для него ВСЕ стало очевидным, ведь он ВСЕ ЗНАЛ. Все люди уникальны, но тем, кто больше похож друг на друга (из них обычно собирается большинство) легче, чем тем, кто абсолютно индивидуален. Тем, кого много меньше. Тем, кому все завидуют, не показывая того. Илия и правда не думал, что это знание принесет с собой некоторые неудобства. Но он был готов их принять; он легко пошел на это. Ему льстило даже то, что он уже чем-то пожертвовал ради того, чтобы все ЗНАТЬ. Теперь казалось, что это Его заслуга. Он гордился тем, что сделал и полюбил то, чем стал.
От таких мыслей Илие вдруг стало смешно. Находясь прямо в толпе людей, он все равно не мог сдержать смех. Он смеялся так громко, как только может человек, потому что все казалось ему смешным и алогичным; каждое удивленно недоумевающее лицо, обращенное вдруг к нему, давало новый повод для безудержного смеха. Но люди продолжали смотреть на Илию, и уже скоро вокруг него образовалось кольцо людей, более редкое снаружи и очень плотное внутри. Он знал, что получит тумака, но продолжал смеяться, ведь и это было смешно. В центре, конечно, был Илия, а те, кто были к нему ближе, были более активными и агрессивными, остальным было просто очень интересно. Илия заметил, что добродетель робко смотрит на то, как его избивают. Почему она всегда в пассиве? Илия знал ответ. За свой смех он был готов заплатить такую цену.
Кто-то ударил его ногой в живот, - люди не боялись быть смешными, они боялись, что это кто-нибудь заметит, боялись, что он сметет в прах все их устаревшие иллюзии и предрассудки, - еще один жесткий удар по голове, - никто не был виноват во всех их бедах, кроме Илии; и это было смешно, - кто-то ударил по ногам, Илия упал, люди почувствовали себя удовлетворенными, словно они отомщены, и кто-то даже начал говорить, что с него достаточно.
Полицейский пришел точно тогда, когда Илия еще приходил в себя, но уже остался один на площади. Очень вовремя, но так и бывает. Илия ЗНАЛ: так и должно быть. Все стремления человека обезопасить себя, конечно, снижают риск, но все-таки не помогают толком. Этот человек хотел ему помочь, но Илия ответил, что с ним все в порядке и что только эти люди нуждаются в помощи. Полицейский еще долго стоял и думал над тем, что сказал Илия. Он силился понять, но ему это не было дано. Да и времени у него не было: он услышал крик и, пробежав три квартала, понял, что это одна пожилая дома просто испугалась крысы или ей и вовсе что-то померещилось.
Илия мог оценить то, что получил. Но он также чувствовал, что потерял что-то. Теперь он не был так близок с людьми; все было ниже его на один-единственный, но непреодолимый шаг. Илия постепенно становился созерцателем: «Так ли на нас с Небес смотрит бог?» - вот о чем он думал.
И все же был человек, который бы никогда не подвел Илию. Алина. Он был в ней уверен, и знал, что она поможет ему и сейчас, а это знание было ему особенно приятно. Илия решил, что если Алина сможет смириться с ним, с таким, каким он стал, то ни за что не откажется от этого дара, как не тяжело с ним мириться … Хорошо, что Илия мог Желать и Надеяться; он не видел будущего, только настоящее и прошлое. От дара Предвидения Илия отказался бы сейчас же, и заодно ему пришлось потерять свою память…Неудобно.
Итак, Илия быстрым и легким шагом шел к дому Алины. Он пел и приплясывал, а потом улыбался и все время следил за реакцией прохожих. Реакция была каждый раз уникальна, но предсказуема.
В этот воскресный день было еще не поздно застать ее дома.
- Куда бежишь, черт б тя побрал!
- Простите, - Илия не заметил одну старую деву и чуть не сбил ее с ног.
- Во, уроды! – тенденция рассуждать именно этим образом всегда веселила Илию, а сейчас и вовсе показалась ему сумасшедшей. Улыбнувшись,
- Дебильная улыбка, - он побежал дальше, и, увидев, что Алина как раз выходит из дома перебежал дорогу.
Она была нежна и прекрасна. Ее темные волосы легко поддавались налетавшим порывам ветра, и развивались во все стороны. Илия был счастлив, что встретился с ней, потому что она одна была теперь его достойна. Кстати, никакой разум не пошел бы вразрез с его индивидуальностью, и Илия с обычной легкостью терял голову. Вполне естественно, что она сразу спросила, почему он так выглядит. Вопрос был очень резонным и логичным, несмотря на то, что сначала поставил Илию в тупик, и он ответил, что просто шел по главной улице, и на него вдруг все набросились. Вряд ли Алина его поняла, хотя она знала, что Илия – единственный человек, с кем может такое произойти. Так или иначе ее больше заботил внешний вид Илии, пусть тот и сказал, что как только увидел ее, все прошло само собой, и сейчас он чувствует себя отлично.
Именно тогда, когда Алина, перевязав многочисленные раны на теле Илии, нежно его поцеловала, настало самое время рассказать о вчерашнем визите Иония и о том, за что в сущности его побили.
- Знаешь, вчера ночью ко мне в дверь постучался человек. Сначала я удивился, даже немного испугался – поздно все-таки, - но потом вдруг встал, оделся и открыл.
- С ума сошел! Посреди ночи открыть, - Алина оторвала свою голову от плеча Илии и пристально посмотрела на него.
- Соглашусь, это было опасно. А я даже не спросил «Кто?» Но меня охватило странное предчувствие… Я был уверен, что могу открыть. Это был довольно странный человек, одетый в черный плащ. Им же была покрыта его голова, и я долго не видел его лица.
- И что он сказал?
- Он неохотно начал говорить, что меня сильно раздражало.
- Пожалуй, ему следовало что-нибудь сказать о том, за чем он пришел.
- Я его спросил, я это вывело его из себя. Он считал, что это неважно. Потом он сказал мне, что я всегда мечтал быть лучше всех.
- И мне бы хотелось быть… самой красивой, или умной…
- Ты итак просто прелесть, но он говорил, что так как я этого никто не хочет.
- Правда?
- Ионий – кстати, он сказал, его так зовут – Ионий сказал, что тот, кто по-настоящему чего-то хочет, обычно добиваются своего.
- Я тебя не очень понимаю.
- Послушай, он сказал, что может сделать меня самым богатым, умным талантливым… Он сказал, что, отказавшись от одного, мне нужно будет просить чего-нибудь еще 5 раз.
- Что значит «еще 5»? Ты что – согласился?
- Ну, сначала я прогнал его, но он вернулся утром.
- Так ты принял его предложение?
- Ну, в общем, да. Теперь я наделен великим разумом. Я теперь Все ЗНАЮ.
- Ну и что же интересного ты можешь мне рассказать?
- Могу рассказать тебе обо всем, о чем ты только захочешь.
- Тогда, расскажи, за что тебя побили.
- О, это очень веселая история!
- Я, правда, так не считаю.
- Итак, после всего того, о чем я тебе уже рассказал, мне захотелось испробовать свою возможность. Был уже почти полдень, я вышел на главную улицу и направился по направлению к базару, и уже было благополучно миновал полпути, как наконец не смог удержаться от смеха и заржал, как сумасшедший, хотя с этим у меня все с порядке. Я просто понял, насколько глупо, алогично и иррационально подчас поступают все люди. И, поверь мне, это очень смешно. А люди не любят, когда над ними смеются, они боятся, потому что начинают чувствовать себя неловко, понимают, что делают что-то не так. Никому в голову еще никогда не пришло что-то исправить. Почти никому. Но это же смешно. Они думали, что если заткнут меня, то от этого что-то изменится, или думают, что никто не узнает, что девять десятых всего более-менее образованного населения земного шара – дураки, говоря грубо и откровенно. Но факт остается фактом, и раз за 5000 лет человек ничему не научился, то в ближайшие несколько тысячелетий едва ли модно ждать заметных перемен, - тут по выражению лица Алины, Илия понял, что потоки излияний подобного рода нужно будет впредь подавать порциями, а лучше и вовсе, как приправу к чему-то еще. Потому, что, высказываясь так эмоционально в этом тонком вопросе, несложно кого-нибудь обидеть.
Идея сменить тему пришлась кстати.
- И они начали бить тебя просто потому, что ты засмеялся?
- Правда, немножко дико? Многим казалось, что я сатана; те, кто встречался со мною взглядом, убегали, закрывая лицо руками.
- Наверное, они еще бормотали волшебные заклинания…
- Ты мне не веришь?
- Я верю тебе всегда. Но в целом история с определенным налетом странности.
- Отнюдь, очень естественно. Но очень смешно.
- Что же, все естество – смешно?
- Может и так, только к этому выводу, я еще не пришел.
- А попытки высмеять всех и вся увенчались успехом.
- Но ведь и тебе стало немножко смешно? Приятно завершить начатое так, как и планировалось.
Так или иначе, продолжать любой разговор было бы уже глупо.
- Ионий? Привет.
- Я знал, что мы еще увидимся, Илия, и все-таки мне это приятно.
- Почему это ты знал, что мы встретимся опять? Ты и впрямь забавный малый, но, по моему мнению, в нашей встрече должен был быть больший элемент случайности.
- Но этот элемент отсутствует начисто. Я думал, что, получив то, о чем мечтал, ты сможешь понять хотя бы то, что каждое явление в любом масштабе и значении одновременно причинно и следственно.
- То, что все происходит от чего-то и дает какие-то результаты, это я знал. Каждое явление – причина и следствие другого. Трудно избавиться от всех предрассудков. Я не совсем это имел ввиду.
- Ты думал, что мы больше не встретимся, или не хотел, чтобы мы встретились. Этого достаточно, так зачем же ты пришел?
- Я не шел к тебе.
- Неужели?
- Точно.
- И ты вполне доволен тем, что получил.
- Есть свои минусы, но кое-чем можно пожертвовать.
- Свои минусы? – уже неплохо. Тебе не кажется, что ничего не изменилось?
- Я как будто вижу весь Мир другими глазами.
- Как будто? – это – сильная иллюзия. Хотя ты мог с ней справиться лучше.
- И ты тоже Все Знаешь?
- Не мог же я дать это только тебе! Это было бы жестоко.
- Или тебе просто было страшно одному… Как ты думаешь я бы прошел этот путь один?
- Нет. Но можешь попробовать.
- Ты хочешь, чтобы я выбрал что-то другое?
- Отнюдь. Только если этого хочешь ты.
- Понимаешь, обладая таким интеллектом, я могу получить Все остальное.
- А это тебе не будет мешать? А чувство превосходства? Ты – один на этой планете. И я еще. Я пошел за тобой.
- А передо мной ты идти не можешь? Кроме того, я не один. У меня есть Алина. Она будет всегда со мной.
- Тогда у тебя есть преимущество.
- Но этого достиг я сам. Ты тоже мог.
- Не всем так везет…
- Везет только тогда, когда ты этого хочешь. Не все так слабы.
- И все же, тебе никогда не будет недоставать того чувства, что ты – часть этих людей, а не человек из другого Мира? А ведь оно и впрямь точно так: ты теперь как из другого теста слепленный. И она, обычная девушка тоже не сможет тебя понять.
- Я всегда был таким. Просто теперь я это понял. Алина понимает меня даже тогда, когда я сам не уверен в своих словах. Мне очень жаль, что теперь ты так одинок.
- Кстати, ты в этом тоже виноват.
- Нет, только ты сам.
- Я не могу просить другого дара без тебя, а с этим я не могу жить.
- Значит, ты просто не удался.
- Что?
- Если бы ты получил такой интеллект, ты рассуждал бы по-другому. Ты чем-то ограничен. Может тем, что существует другой такой же разум, а то и тем, что есть более совершенный.
- Человек никогда не изменяется. А этот дар дает возможность понять себя и природу человека вообще. Ты не стал не на йоту лучше. Ты – такой же, каким был раньше. Тебя просто подключили к ресурсам Вселенной.
- Это я знаю. Даже больше: я знаю, что я – часть Вселенной в той же степени, в какой и Вселенная – часть меня. Значит, что Все это я знал и раньше. Странно, что я понял это только теперь.
- Значит, прежде между тобой и Вселенной все же была какая-то граница.
- Может это и есть цена, которую мы заплатили? – Илия почувствовал, что Ионий не очень хорошо его понимает. «Может, совершенный разум – самый ограниченный? Может, он не способен ни на что больше, кроме как оценивать Все со своей позиции?»
- Как это? – Ионий Знал, о чем думал Илия.
- Знание Вселенной дает возможность знать Все о любом событии или объекте не глядя на него, но только думая о нем. Но она не дает знания о себе самой. Сидя на одном месте ты можешь быть везде и всюду. Тогда люди, от которых ты так естественно отстранился, не нужны совсем и значения лично для тебя не имеют. Любое общение идет на межличностном уровне; его достаточно. Пойди, сядь где-нибудь и закрой глаза. Не пройдет и часа, а ты уже забудешь о том, где ты сидишь. Ты же обладаешь воображением Вселенной. Ты сможешь получить Все, как во сне. Сегодня ты – персидский шах, завтра гениальный художник, потом – Аристотель Онасис. Все, что хочешь. А твоя идея просить следующего дара – безумие. И что же ты попросишь?
- Хочу быть любимым и счастливым.
- Кстати сказать, не много ли сразу? Но ты можешь просто закрыть глаза.
- И в этом мире меня никто не будет оплакивать?
- Смешно это твое чувство собственности! Да, никто не будет.
- Все-таки это будет нереально, а как бы понарошку.
- Реальность? – Абсурд! Нет никакой реальности, как нет смысла считать время в бесконечной Вселенной. Я, конечно, бесконечность отождествляю с постоянностью. Это одно и то же. Реальность нельзя понять и нельзя измерить. Ее нельзя определить. Увидеть. От нее нельзя уйти. Реальность – этот миг, когда мы сейчас с тобой разговариваем; это то, что ты чувствуешь сейчас; это то решение, которое ты принимаешь; это то, что происходит в данный момент, ибо только он так же значим, как и сама бесконечность.
- Ты оказался лучше меня, Илия
- Сильней. И только. То, что ты это признаешь, делает тебя лучше. Хотя я никогда бы не признал этого на твоем месте. Понятия лучше – нет; это зависит оттого, с какой стороны смотреть, так же, как сравнивать ноль, минус- и плюс-бесконечность, с той лишь разницей, что себя как действительное число выразить нельзя вовсе. Ты скорее буква. И я. Мы все. Буквы алфавита из семи-восьми миллиардов знаков, которые никогда не повторяются. Мы все – Вселенная. Нет начал, концов, абсолютов… Только этот момент и все остальное сразу. Проскользнувшая секунда, равная по значимости, и вообще равная всему времени, никогда не начинавшемуся и никогда не заканчивающемуся; равная всей Вселенной.
- Я хочу пойти дальше.
- Ты все-таки хочешь еще что-то?
- Сейчас этой земной жизнью мне трудно наслаждаться.
- В этом виноват только ты.
- И я ищу более легкий путь что-то исправить.
- Более легкий? То, о чем ты говоришь никак не легче. Это тоже будет чего-то стоить. Ты ведь знаешь, что еще дальше уйдешь от этого мира.
- Но я хочу попробовать.
- Давай. Но не исключено, что после ты уже даже не будешь человеком.
- Ты думаешь, это возможно?
- Вполне. Могут существовать мириады миров, но они существуют не соприкасаясь. Это просто невозможно – соприкосновение. Вообще, что такое бесконечно много? – Столько, сколько мы можем себе вообразить, поэтому возможность вообразить что-то уже говорит о вероятии его существования. Мне уже ничего не надо, кроме того, что я имею, разумеется. Я бы даже легко избавился от того, что получил, как легко достиг бы этого сам, пусть и через некоторое время. Ты же не знаешь, чего хочешь.
- Я хочу быть счастливым.
- Счастье – знать, чего ты хочешь. На самом деле тебе ничего не надо. Из зависти ты желаешь Всего, что имеют другие. Я, например. Попробуй отказаться от этого.
- Я не завидую. Не забывай, что так ты имеешь право говорить с кем угодно, кроме меня.
- Отчего ты теперь считаешь, что лучше других, Ионий? Ты же знаешь, что понятия «лучше» нет вообще.
- Так или иначе, я могу достичь сейчас чего угодно.
- Это твое великое заблуждение. Только того, что тебе дано, чего ты хочешь, что тебе нужно. И они тоже могут. Все и Каждый. Я доволен тем, что получил и другого не желаю.
Они оба знали, что больше не встретятся. Впрочем, каждый был рад этому по-своему.
- Ты ведь мог помочь ему! – это было именно тот вопрос, который Илия ожидал услышать после того, как рассказал все Алине.
- Принимать его предложение не имело смысла; правильный выход из ситуации он должен найти сам; решение потеряет смысл, если я ему его просто так скажу. Я уверен, что тот, кто подсказал Ионию, как достичь этого разума сыграл с ним глупую шутку. Ионий не был близок к этой идее даже так, как я. Сейчас ему лучше идти вперед одному.
- А к чему вы идете?
- Пробуем достичь своего субъективного совершенства.
- И что же это для тебя?
- Мне подойдет судьба Созерцателя. Для этого мне нужно научиться быть счастливым, просто глядя на этот мир.
- А есть и другие варианты?
- Наверное, есть, - это было то, чего он не знал.