Я брел по берегу моря, оставляя за собой неровную цепочку недолговечных следов – волны, мирно нашептывая что-то, слизывали их меньше, чем за минуту. Ноги то уходили почти по щиколотку в податливое, теплое и влажное тело песка, то шлепали прямо по наступающей на мгновение и вновь убегающей затем воде. Чайки воздушными змеями повисли в бесконечной синеве безоблачного неба и перекликались издалека между собой – до меня им, разумеется, не было никакого дела…
Может быть, мне все это приснилось вчера ночью, когда в духоте неубранной комнаты я ворочался, пока не уснул тяжелым, нездоровым сном. Или явилось на запыленном мониторе, сразу после того, как повесил телефонную трубку, или на несколько секунд раньше, после короткого щелчка, разорвавшего тонкую ниточку нашего разговора.
Я уныло тащился вперед, стараясь ступать по границе между ласковой, но опасной водой и жестким, но надежным берегом. В голове толкались, безобразно ругаясь между собой, обрывки когда-то услышанных или прочитанных фраз, фильмов, музыки, снов и воспоминаний…
Наверное, стоило написать еще одну сказку, про то, что все будет хорошо. Про обретенную веру и нашедшихся ангелов, про полеты во сне и наяву, про капельки дождя, попадающие в промокшие сандалии. Но образы уныло перетекают из одного в другой, царапая периодически обнажающимися острыми гранями будто бы давно забытых мгновений из теперь уже полных двадцати лет и одного года моей жизни. Из них не слепить ничего цельного, они обманчиво красивы или уродливы напоказ, они стоят на грани, за которой или жестокая истерика, или глубокая апатия.
Солнце за спиной заставляет песочно-желтую тень ползти, причудливо изгибаясь на неровностях сказочного пляжа, всего в паре сантиметров передо мной. Голову не печет, потому что она еще не высохла – я, видно, недавно искупался, а длинные, чуть выгоревшие волосы, сохнут медленно…
Всего через семь часов, летним утром понедельника я пойду на работу. Целых семь часов ожидания твоего звонка. И мерцание курсора перед глазами.