От автора: (а)морально хардкорная история. Автор не несет ответственности за травмы и увечья органов нравственности читателя.
Оля любит Колю. Коля любит Олю. Уже три месяца. Они гуляют в парке каждый вечер после института. Они целовались уже девяносто раз. По тридцать раз в месяц. Они любят друг друга.
Коля – интеллигентный мальчик. Он обожает Олю, он уважает Олю. Он уважает ее желания, он уважает ее нежелания. Оля – приличная девушка. Они целовались девяносто раз – Оля боится Большего. Она не говорила Коле, что не боится Большего. Коля – интеллигентный мальчик.
Ночами Коля плачет, ночами Коля… неважно: об этом все равно никто не знает, даже мама!
Они снова гуляют в парке. Сегодня – особенный день. Сегодня случится Важное. Коле надоело то, что «неважно». Сегодня Коля решится – он решил решиться еще утром. А сейчас смакует предвкушенье. Они гуляют в парке.
Коля волнуется. Коля выпил пива для храбрости. Слишком много пива – Коля просит прощения. Оля ждет.
Коля испытывает блаженство больше минуты. Коля думает: «А может, ну его к черту?» Коля колеблется, Коля робеет, Коля не уверен в твердости намерения. Коля не уверен, что хочет Олю именно сегодня.
При мысли об Оле намерение твердеет – Коля воодушевляется, Коля успокаивается, Коля застегивается. Коля возвращается.
Оля не одна. Оля в окружении четырех парней атлетической конституции. Парни имеют короткие стрижки, парни имеют наглые рожи, парни имеют виды на Олю. Парни хватают Олю за локти, лапают за талию, изрыгают непристойности. Оля пытается вырваться.
Коля в шоке, Коля сатанеет, Коля размышляет. Коля собирается с духом и бесстрашно зовет:
- Оля, пошли!
Парни оборачиваются. На их лицах – удивление и презрительные ухмылки. У одного на подбородке белый шрам – он самый старший, он самый страшный. Коля понимает, что это гопники. Или даже блатные. Коля счастлив, что избавился от пива раньше. Поводов для счастья не много…
- Эт-чё еще за ****ёныш? – парень со шрамом задает риторический вопрос. Он считает ниже своего достоинства обращаться к Коле. Парень - недостойный ублюдок, но считает, будто у него есть достоинство. Нож есть точно, решает Коля.
Оле удается вырваться – она подбегает к Коле и хватает за руку:
- Это Коля, мой парень!
Гопник со шрамом обескуражен и разочарован:
- Так ты чё – не целка? Мы думали – целка. Мы только целок ****! Пропердоленные нам не в кайф!
Коля думает, что следует дать в морду за циничные слова. Он хочет вложить свое возмущение в мерзкую морду хама. Это удачное вложение. Это предприятие, дающее гарантированные дивиденды. Дивиденды многократно превысят взнос – Коля видит себя в реанимации. Коля не видит, что дальше. Коля чувствует прилив бескорыстия – он отказывается от дивидендов.
Оля тянет Колю за руку – Коля готов покориться и не ввязываться в драку. Только ради Оли.
Путь им заступает другой гопник, ростом пониже, но харей еще похабней. Он недоволен, он имеет возражение:
- Погоди-ка, пацанва! Так не катит. Я лично не вижу обручальных колец или каких-либо иных веских и неопровержимых доказательств интимных отношений, наличествующих между означенными персонами!
Это Коля так перевел – гопник сказал по-другому. Он сказал некультурно - у Коли пожухли уши. У Коли упало сердце. Душа уже не в пятках - она пропитала китайские гигиенические стельки и предательски почавкивает, когда Коля переминается с ноги на ногу. Коля продолжает переминаться, проклиная себя за малодушие.
- Верно! – парень со шрамом кривится в зловещей усмешке и обращается к Оле: - Скажи мне, дитя мое: поёбывает ли тебя сей фраерок?
- Поёбываю! – мужественно врет Коля, крепче сжимая Олину руку.
- Не тебя спрашивают, лошарик!
- Да… между нами… было… всё… - лепечет Оля.
Лепечет неубедительно: Оля не умеет врать. Оля – приличная девушка.
- Я, бля, не верю! – восклицает гопник со шрамом. Он вряд ли читал Станиславского. Ему не нужен Станиславский – он просто не хочет верить. Он хочет надругаться над Олей.
- Требуем доказательств! – подхватывают остальные. – Давай, уже вылюби ее прямо здесь и сейчас!
Коля вскипает, Коля вспоминает Довлатова и выкрикивает:
- Любить публично – это скотство! Есть специальный термин в сексопатологии…
Подонки не обижаются, подонки лыбятся:
- А мы и есть скоты: покроем тёлку всем стадом! Гы!
- А тебя привяжем к дереву и заставим смотреть! Гы-гы!
- Одну руку привязывать не станем: мы добрые скоты! Гы-гы-гы!
Гопник со шрамом резюмирует:
- Решайтесь – или история решит за вас!
Коля решается, он наклоняется к Олиному уху, шепчет: «Похоже, у нас нет выбора!»
Оля безвольно кивает и опускается на траву. Она сломлена, она подавлена. Она придавлена Колиным телом.
Коля машинально, как в тумане, расстегивает молнию и пряжку. Коля задирает Олину юбку и касается последнего кружевного рубежа.
Вдруг Коля чувствует на пальцах Олино возбуждение – Оля истекает вязким, жарким сладострастием.
Внезапно Колю обуревает злость: он зол на Олю, что стенает и сочится похотью, как шлюха, когда приличной девушке положено рыдать.
Он сам сочится похотью – и злится на свое моральное бессилие и нравственное унижение. Он ненавидит себя.
Он ненавидит себя за то, что не Стивен Сигал. Он ненавидит Сигала за то, что его нет рядом. Стивен Сигал добрый – он бы всем поломал ноги и выкорчевал кадыки!
Но больше прочего он ненавидит гопников за спиной. Коля приходит в ярость. Он рвет промокший кружевной чехол на Олиной невинности, он приспускает брюки и трусы. Пусть подонки видят его оскорбительную белую задницу!
Коля идет на штурм цитадели…
Ворота открываются без скрипа – они смазаны и, оказывается, даже не заперты на щеколду. Триумф дается легко. Коля – не первый конкистадор. Коля ненавидит Олю. Оля – шлюха! Коля ненавидит себя. Он – негодяй, он насилует любимую девушку на потеху пьяной гопне. Коля ненавидит гопников: он с отчаянным злорадством сверкает в их охальные глаза презрительной, неистово пляшущей в сумерках белой задницей.
Коля любит Олю – он спасает ее от банды насильников. Он – герой! Он сам насилует ее. Потому что любит. Любит и ненавидит.
Вниз – ненавидит, терзает... Вверх – любит, отпускает…
Ритм все убыстряется. Коля на пределе, он кипит и булькает противоречивыми чувствами. Он – сосуд любви и ненависти. В нем происходит бешеная эндотермическая реакция.
Коля не помнит себя. Оля не помнит себя. Она уже вообще ничего не помнит.
Оля стонет, Оля задыхается, Оля протяжно кричит.
Оли больше нет – она обратилась в крик.
Никто не помнит себя. Никого больше нет. Есть только Жар, Судороги и Крик…
Коля не выдерживает – реторта взрывается. Это напоминает пожар на складе боеприпасов под Владивостоком. У Коли накопилось много боеприпасов – взрывы следуют один за одним…
Коля истекает в Олю, Коля растекается по Оле. Оля почти не дышит. Коля дышит мелко и часто, как пес в жару. Он и есть кобель. Сильный кобель, могучий кобель. Коля гордится собой: сегодня случилось Важное, сегодня Коля овладел Олей.
Коля чувствует себя героем: он овладел Олей и бесстрашно показал задницу четырем здоровым гопникам. Коля даже не знает, чем гордится больше: он гордится всем. Он просто гордится собой.
Коля привстает на локтях и озирается: гопников не видно. Коля не знает, когда они ушли, он был занят, его вообще не было… Никого не было…
- Поле боя осталось за нами! – ободрительно улыбается Коля.
- Поле боя стало полем любви! – едва слышно шепчет Оля в ответ.
Коля счастлив. Коля счастлив, потому что Оля не плачет, Оля не сердится – она тоже счастлива…
***
Колышется мембрана микрофона, будоражит ток в телефонном проводе. Провод передает сердечную благодарность:
- Спасибо тебе, Тимур! Ты настоящий друг!
- Да ладно! – на другом конце провода парень со шрамом на подбородке усмехается и прижимает трубку плечом, чтобы прикурить от спички. – Бюро добрых услуг всегда открыто!
- Даже хрен знает, как без вас обошлись бы - без, э-э, форсирования сближения! - жалуется голос в трубке. – Это, блин, финиш, полный абзац! Три месяца, блин! И так, и эдак подкатываешь – и все без толку! Клинический, блин, случай! А напролом полезешь – вообще до смерти перепугается, чудо в перьях! Археоптерикс, блин, доисторический! Так что без «эротического форсажа» - никак!
- Сложно у вас все, у «антилягенции»… - философски замечает парень со шрамом.
- Слушай, а скажи честно… - голос, предложив быть честным, становится заговорщицким и аморально подхихикивает: - Вы за нами подглядывали?
- Вот еще! – Тимур фыркает. – Мы почти сразу удалились - мы не вуайеры! Хотя… - он задумывается, потом цитирует Бодлера:
Que j'aime voir, chère indolente,
De ton corps si beau,
Comme une étoffe vacillante,
Miroiter la peau!
- Знаешь, Тимур, ты отличный парень, но французский твой просто кошмарный! – Оля смеется.