Глава третья
МАРИЧКА
“Крепость и красота - одежда ее,
и весело смотрит она на будущее”.
Книга Притчей Соломоновых, гл. 31.
Накануне рождества, Антона ожидал приятный сюрприз. Он получил письмо от Марички, его дальней родственницы, с которой познакомился летом:
“ Здравствуйте Антон, тетя Лариса, дядя Виталий и Алеша. Получила твое письмо, Антон, и даю ответ. Мы все были рады твоему письму, и все шлют тебе привет (все кто знал). Немного о себе. Можешь меня поздравить, двадцать пятого ноября, вступила в комсомол. Учусь хорошо, готовлюсь к первому в жизни экзамену, хотя до него еще далеко. Ну что еще? Ах, да. На зимних каникулах наш класс едет на экскурсию в г. Донецк - Украинский. В следующем письме расскажу об этой, предстоящей поездке.
Скоро, в школе, карнавал и на нем я буду Снегурочкой. Но, а если заговорили о Новом годе, то поздравляю тебя с этим праздником. Только не торопись прощаться со старым годом в полночь, подумай, все ли ты сделал в этом году... Когда получила от тебя письмо, было еще три. Настроение поднялось, а щека, как у хомячка, - у меня флюс третий день.
Иван работает в колхозной слесарне. У него был “роман” с одной “дамой”. Но эта “дама” уже почти месяц не отвечает на его письма. Живет она в районном центре. Ты писал, что не легко студенту, я тебе сочувствую. Но все же пиши, в другой раз, пожалуйста, поразборчивее. Очень прошу, а то, у меня тоже времени в обрез, а твое письмо с полчаса, наверно, читала.
Не прими это за укор, здесь есть чувство юмора... Дома все хорошо, только мама работает сейчас дояркой, бабуля часто болеет, однажды так схватило сердце, что при смерти лежала. Ну, вот и все. Да, забыла ответить на твой вопрос: “Соскучилась ли?” Отвечу, что не совсем. Я тебя плохо знаю, а вот помнить, помню и часто вспоминаю лето. Тогда было все гораздо проще. А как считаешь ты?
До свидания. “Привет всем тем, с кем была знакома”. Это строчки из твоего письма.
Маричка. 20.12.81 г.
Извини за ошибки:
“Увидишь ошибки,
Прими за улыбки””.
Антону было очень приятно оттого, что эта милая девушка помнит о нем, о проведенном вместе лете. И то обстоятельство, что он кому - то нужен на этом свете, делало его счастливым.
Наступил новый, тысяча девятьсот восемьдесят второй год, год его двадцатилетия, возвращения друзей. Можно так сказать, переломный год. Все как будто вернулось на круги своя. Антон словно очутился в детстве. Об этом говорили многочисленные увлечения, - почти всеми девушками факультета. Со временем, на это явление перестали обращать внимание. Но результата это не дало, - почувствовав холодность Марины, Антон тут же влюблялся в Галю, а после в Олю, или еще в кого-нибудь.
Но среди множества этих, коротких “романчиков” выделялась одна, весьма забавная девушка; вернее, только что защитившая диплом, красивая, с большими испуганными глазами, - преподаватель философии. Антон хорошо запомнил это первое знакомство: когда она появилась в аудитории, - студенты подумали, что это новая студентка, но когда, эта испуганная девушка, представилась, как преподаватель, многие замерли в недоумении и если бы не староста, поддержавший молодого педагога, трудно было бы представить, что произошло.
В группе, где учился Антон, было еще четверо взрослых ребят, и это обстоятельство показалось ему весьма забавным. Марина Викторовна, - так звали нового преподавателя, - была приятной внешности, средней комплекции, со струящимся детским голоском. Робость и нерешительность противоречили ее профессии.
Может быть, от такого красивого преподавателя, может от чего-нибудь еще, Антону очень нравился этот предмет, и он с удовольствием посещал лекции, семинары, консультации, и библиотеку, - все, что касалось философии. Очень скоро эти старания были вознаграждены. Он стал любимым учеником молодого педагога. Впрочем, в это время, он любил только одну Олесю, да завязалась переписка с Маричкой:
“ Здравствуй Антон!
Получила твое письмо, чему была очень рада. Всегда твои письма приносят радость. Если бы ты, хоть на секундочку, оказался на моем месте, то узнал, как интересно мне, с тобой, переписываться. Да, действительно, не следует обращать внимание на будущую профессию и изучать людей независимо от этого. Сегодня - мой день и я решила, хоть полчасика, подарить тебе. День веселый, вот и решила нарисовать. Когда у меня хорошее настроение, хорошо получаются рисунки (не берусь судить этот). Но прошу не обсуждать его, а принять как подарок. Хорошо?
Начала с пустяка и забыла о главном. “На сегодняшнем уроке” изучаем современного юношу.
Если ты хорошо знаешь себя, то хорошо понимаешь, каким должен быть современный юноша, ибо ты - современен. Но мы обсуждаем не нас, поэтому читай дальше. Современный юноша должен быть человеком, а не животным, - не понимающим людей. Должен верить людям. Не пить и не курить с раннего возраста. Должен заботиться о женщинах, девушках, друзьях. Должен иметь авторитет среди друзей. Немаловажно, занятие спортом и радиотехникой. В самом деле, не девушкам же настраивать радиоузел. Должен хорошо знать правила этикета. Пожалуй, и все. Но дело в том, что судить о современности можно по-разному. Я думаю, каждый юноша нашего времени, может понять мое описание.
Еще я хотела ответить на твое описание современной девушки. Сравнивая, пришла к выводу, что только на половину современна сама. В описании твоем, есть такое: “... и особенно впечатлительной к юношам, которые в нее влюблены, чтобы не нанести не поправимую рану...” и т.д., и т.п. Так вот, Я, к сожалению, эту “рану” уже нанесла. Но рассказ, об этот, в письме излишен. Далее, я горда и мне кажется слишком, а это признак не современности, - в общем, там есть еще кое-какие качества. Еще хочу сказать, что я внутри себя сама не разбираюсь, поэтому трудно понять, - современна я или нет. Да, наверно, у каждого современного юноши будет что-то свое, не свойственное другим: упрямство, настойчивость, хитрость, острота и т.п.
Если бы ты знал, Антон, как хочется это описание показать нашим мальчикам, одноклассникам. Они у нас такие вульгарные и пошлые, просто ужас. И среди них невозможно быть современной, - по твоему описанию. Трудно найти друга, может, поэтому я, с тобой, так откровенничаю.
Спасибо за поздравление. Оно, в мой адрес, пришло самым первым. Еще раз благодарю.
Ты просил, чтобы я сказала, с каких пор считаю тебя Идеалом. Хочу заметить, что ты неправильно понимаешь значение этого слова. Совсем не обязательно быть “идеальным”. Просто стараюсь найти в себе ошибки, равняясь на тебя (не зря же ты пишешь о себе в письмах). К тому же, у меня сейчас есть описание, какой должна быть Я. А это сделано тобой, значит, и равняюсь на тебя. Вот и все. Понял? - Родственничек.
До свидания. Привет всем. Маричка.
Кстати, прошу тебя ответить на мой вопрос: “Может ли человек любить кого-то, совершенно ненавидя его?”
09. 04. 82 г.”
+ + +
Получив это письмо, Антону захотелось что-то написать для нее. Так появилось стихотворение:
“ ДЛЯ ТЕБЯ.
Это прекрасно, ты знаешь прекрасно.
Жить и знать, что ты не один
И думать, что ждешь ты ее не напрасно,
Увидев вдали журавлиный клин.
Вспомнить лето, короткое лето.
Все увидеть в блаженном сне.
Вдруг любимая девушка где-то,
За туманом откроется мне.
Жаль, что люди не могут, как птицы,
Хоть бы Карлсон у каждого был,
Но всему есть предел и границы,
И всю ночь ты проводишь один.
Сочинять совершенство не просто,
Но чтоб строфы дышали душой.
Это сделать тем более сложно,
Мы не в силах, увы, управлять собой.
Будет лучше - я думаю, будет,
Вот увидишь - душа запоет,
И лира меня не забудет
Если в сердце душа поет!”
Переписка стала частью жизни. В письмах, он находил ответы на все, волнующие вопросы, задаваемые жизнью. Маричка не заставляла себя долго ждать и он, снова погружался, в захватывающую и интересную “страницу” жизни:
“ Здравствуй Антон!
Получила твое письмо и очень была рада также и стиху. Он мне очень понравился. Спасибо. А теперь о себе. Знаешь, Ани, у меня странная жизнь; она какая-то своеобразная и однообразная. Конечно, наполнена свежестью, волнением, как и положено, но повторяет все одно и тоже. В моей жизни сегодняшний день похож на вчерашний, но не похож, ни в коем случае, на завтрашний...
И так постоянно. А вся жизнь делится, как бы, на равные промежутки, периоды. Наступает период и мне на всем протяжении или грустно, или радостно и я не знаю, куда себя деть от счастья, или же меня накрывает “псих”. Вот, например, был на Восьмое марта, в классе “Огонек”. С самого начала у меня было приподнятое настроение; потом, когда началась торжественная часть (я была ведущей) меня накрыл “псих”, - должна была поздравлять сама себя. Смешно, но это было так. В середине вечера разобиделась на одноклассника за то, что невежливо вел себя во время танца. К концу вечера снова стала веселой и независимой. Вот так. Тебе даже может показаться странным, что я так подробно все описала. Но постараюсь объяснить.
Дело в том, что весь прошлый год вела дневник: - Записывала по дням, в виде писем, - некой девчонки Калинки. Калинка - это я. Вот и привыкла писать сама себе. А когда завязалась переписка с тобой, это стало залогом. Вот и все.
Нет, еще есть. Помнишь, когда летом был у нас разговор, я говорила, что ты внутренне похож на моего одноклассника, и я страшно заинтересовалась тобой. Ты знаешь, что мечтаю стать педагогом, поэтому люблю изучать людей. А потому, как ты, - “ странный, интересный для изучения и непонятный тип” (это строчки из твоего письма), - то мне интересно тебя изучить. Твои письма очень в этом помогают. Поэтому я и пишу о себе, задаю вопросы для размышления. Ты пишешь о себе и отвечаешь на вопросы, - задаешь свои.
И еще! Изучая тебя, я перестраиваю себя. И, с некоторых пор, считаю тебя Идеалом. Ты любишь рассуждать, а я люблю размышлять. Помнишь, в одном письме писал, что человека не узнаешь по письмам. Теперь, я думаю, ты сможешь в этом переубедиться.
У нас весна, бегут ручьи. Люблю это время года, которое приносит много чувств, радости, волнений! В апреле зазеленели поля, - слабыми всходами. В мае - листвой покроются все насаждения. А потом Лето, - знойное лето донской степи! Но это впереди, а скоро каникулы, переполненные радостью и счастьем. Да, я люблю это время года!
Но вот, кажется, и все. Письмо мое торопливое, с кучей ошибок, прошу извинить за них; “Увидишь ошибки, прими за улыбки”. Что много улыбок?
До свидания. Маричка. Жду ответа. Всем привет”.
Тем временем, любовь к Олесе, его одногруппнице, достигла своего апогея. Доведенный до крайности, собственным воображением, Антон тяжело переносил отказ, который Олеся уже перестала повторять. Единственное утешение, в таких случаях, находил в стихах.
Почему-то все интересное рождалось именно тогда, когда не ладились личные дела. Так и сейчас, написав что-то похожее, он зашел к Николаю, которого давно не видел. Рассказывая ему о своих проблемах с Олесей, показал написанное стихотворение и попросил подумать над музыкой к нему. Через несколько дней Николай показал песню:
“ МЕЛАНХОЛИЯ.
Ты не любишь, что же так случилось.
Ничего не в силах я сказать,
Предо мною как богиня ты явилась
И всю жизнь готов тебе отдать.
Ты ведь знаешь, свет сошелся клином
На тебе одной и навсегда.
Может быть над грешным этим миром
Одинокая любовь начнет летать,
Одинокая любовь начнет летать...
Припев: Одинокая любовь,
Плачет вместе с облаками.
Одинокая любовь,
Что ты сделала со мной.
Одинокая любовь,
Что же сделала ты с нами.
Одинокая любовь,
Не одна на шар земной,
Не одна на шар земной.
В радости полета будут стоны,
В муках сердце будет замирать.
Неизбежность гибели полета,
Ощутив в последний, скорбный час.
Все пройдет - останется немного,
Лишь росою выпадет слеза,
Пропадут сомненья и тревога...
Муки в ад, а радость в небеса,
Муки в ад, а радость в небеса.
Припев:
Ты не любишь, что же так случилось.
Не к чему теперь, увы, слова.
Счастье выбрать - это очень сложно,
У других лишь отбирать его нельзя,
У других лишь отбирать его нельзя.
Припев: ”
Антон всегда спасался от депрессии благодаря друзьям, - Николаю, Марички и, конечно, Митрию:
“Здравствуй Антон.
Письмо твое получил. Да, очень жаль, что ты пока духовно не удовлетворен жизнью. Я тебе уже писал: - “Проснись поэт, ведь жизнь кипит.” Коль сбылась твоя заветная мечта, поступил в институт, так держись за это крепко. А путь исканий подруги можно превратить не в трагедию, как мне кажется, а в интересный поиск. Тогда жить станет, намного веселей. А нужно для этого, всего лишь приложить немного силы воли, которая у тебя есть.
Сейчас я переписываюсь с одной незнакомкой, так для интереса; Подсунули мне однажды письмо, счастливому солдату, от некой Пичиц Томы (школьницы из Белоруссии, класс девятый, десятый). Уже два письма послал и два получил ответа, скоро должна выслать фотографию. Посмотрим, что она за человек.
Служба идет терпимо. Опять “летаю” по внутренним нарядам, заскочил на свое излюбленное место “тумбочку”. Скоро, чувствую, снова пойду в караул. Сейчас на моем счету двадцать пять отхоженных караулов и осталось сто семьдесят дней. Ерунда, думаю, они пролетят незаметно. Должны были ехать на батальонные, тактические учения, не поехали. За место учений рота стояла бессменно, трое суток, в карауле, а через сутки на “тумбочке”. На здоровье не жалуюсь, вот только с зубами плохо и чуть-чуть гниет левая нога - ниже колена.
Скоро придут Витька, Нестер, Князь. Если увидишь их, скажи пусть выпьют за меня, и за тех, кто в Группе Советских Войск в Германии.
Вот пока и все. Писать больше нечего. Всего тебе хорошего.
До свидания. Митрий”.
+ + +
У Марички начались экзамены, осталось сдать еще два, - русский и сочинение. А потом, как писала она в письме, - производственная практика и поход. Двадцать шестого мая, Ивана, ее брата - забрали в армию, пишет, что направляют в Азербайджан, в танковые войска.
“У тебя тоже сессия, а я тут баки забивают”, - писала Маричка, в очередном письме, - “Но уж если я пристану, то, навряд ли отвяжусь скоро. Обсудим мое счастье. Я схожу с ума оттого, что твое мнение так похоже на мое. “Быть счастливым, значит любить, доставлять радость человеку, которого любишь”, - цитирую твое письмо. Дополню это определение еще и словами Виктора Гюго: “Самое главное в жизни человека - уверенность, что тебя любят”. А герой фильма “Доживем до понедельника” сказал: “Счастье - это когда тебя понимают”. Я полностью согласна с этим потому, что для меня понимание и есть счастье. И только для меня, счастье - мои подшефные пионеры.
Твой вопрос достаточно обескуражил меня потому, что как раз над ним я ломаю голову последних два года. В жизни бывает так, что девушка влюбляется в совсем недостойного ее юношу. Много лет моей лучшей подруге нравился один мальчик, но она почти совсем не нравилась ему и не знала, что сделать, чтобы понравиться. А сейчас, все наоборот. Она ему нравится, а он ей нет. Я даже и не знаю, как ответить на твой, Антон, вопрос потому, что никогда не пробовала стать любимой. Знаешь, иногда люди любят, а сами не знают почему, а тех, которые любимы, этот вопрос терзает. Я думаю, нужно помнить, что если тебя не любят и сердце занято другим, то вряд ли смогут полюбить, тем более, если ты - третий лишний. Вот, пожалуй, и весь ответ. Еще раз напоминаю, что не пробовала заставлять себя любить и поэтому мог получиться не ответ на вопрос, а “городульки”.
До свидания.
Мой вопрос: “Как ты считаешь, во сколько лет приходит настоящая любовь? Настоящая ли школьная любовь, если больше не было любви?”
Маричка. 6. 06. 82 г.”
Стоял ясный, солнечный день. Играя, красно - желтыми листочками, солнечные лучи отражались в многочисленных лужицах. Наступила осень, пожухла трава, опавшие листья, похрустывая, что-то напевали вслед шагам. Антон, не торопясь, шел в гости к Кольке. Его жизнь, так невзначай, ушедшая своей дорогой, все же волновала Перегибова. Тем более теперь, когда он узнал о предстоящей свадьбе лучшего друга. Естественно он оказался в роли свидетеля. Николай познакомил со своей Невестой, Вероникой, с которой познакомился на танцах, при весьма случайных обстоятельствах. Подошел, пригласил на танец, проводил до общежития. Вроде все как обычно, но так Николай еще ни разу не знакомился, а уже женится, через полгода знакомства.
Закончив училище, он почти год работал электриком на “Электровозовагоноремонтном заводе”. Встречались друзья редко. Антон, учился, Николай работал, посменно.
Свадьба уже стремительно приближалась. Обговорив детали завтрашнего торжества и вернувшись, домой, Антон нашел письмо от Мити:
“ Здравствуй дорогой Антон!
Письмо твое получил и обнаружил, что дела у тебя нормализовались. Жизнь, значит - кипит. Колька, я скажу, поторопился, но ничего уже не поделаешь. Насчет музыкального училища, ты все-таки постарайся, но чувствую, что так и не успеешь и мне самому придется метаться. Осталось то совсем немного. Всего тридцать семь дней до приказа и там еще пол месяца до “партии”. А встретиться с Ивановой Таней очень хочется, иначе так настоятельно не стал бы просить, - заехать в училище.
Насчет этой, твоей подруги, Олеси, скажу вот что; мне кажется, что она натура загадочного плана, обладающая, как и мы, многочисленными странностями. Пристально, и с каким-то недоверием относиться к окружающему миру, и к противоположному полу. Она лишена кокетства, погони за модой, носит то, что ей нравится. Действительность принимает в натуральном, не искаженном виде, как это модно сейчас делать. Человек она начитанный, умеет тонко ощущать лирические ноты высокого искусства. Вот пока все, что могу сказать.
В Германии, уже дембельская осень. На улице прохладно, желтые листочки понемногу падают на землю. Здоровье у меня, если честно, неважное (только это между нами). Опять лежу в сан. части, уже третью неделю. Болею “стрептодермией”. Это, когда на отдельных участках тела, от порезов появляются опухоли или гнойниковые пятна, из которых сочится гной. В Германии гнилой климат, чуть поцарапал руку, она уже гниет. Зубы тоже в кошмарном состоянии. Вот такие дела.
До свидания. 19 августа 82 г.”
Свадьба прошла весьма скромно. Антон сильно волновался, может потому, что это была его первая свадьба, да и свидетелем был впервые. На вечеринке, после регистрации, были только родственники и близкие друзья (невеста уже была на шестом месяце). Николай и Вероника сияли от счастья. Незадолго до этого, родители жениха, а семья у них большая, получили еще и новую, трехкомнатную квартиру и молодым осталась квартира. Складывалось все, как нельзя лучше, для спокойной и счастливой семейной жизни. Уже было поздно, когда Антон, поздравив еще раз молодых, ушел домой. По дороге ему вспоминались торжественные минуты, - вальс Мендельсона, волнующие моменты процедуры бракосочетания и многое другое.
Сочетая приятное с полезным, Антон регулярно посещал консультации по философии. Марина Викторовна, как всегда, ждала его, потому что никто из студентов больше не приходил. Беседы про Гегеля, Фейербаха, Канта, - постепенно, день за днем, переходили в новое качество. В конце - концов, о них забыли. Приходя, каждый раз, на следующую встречу, он, и Марина Викторовна разговаривали о жизни, о любви, и еще о многом, многом другом. Эти беседы заходили так далеко и были настолько интересны, что продолжались до позднего вечера.
Антон, как истинный джентльмен, провожал ее до общежития, а это было не близко. Что-то, в этой загадочной женщине привлекало, что-то тянуло к ней. Но что? - он не мог понять. Их отношения достигли такой степени открытости, что он, не стесняясь, рассказывал ей о Маричке, или еще о каких-то своих привязанностях, и внимательно выслушивал советы. Впрочем, Антон, не слишком- то их придерживался.
Теперь в его жизни существовали две женщины; одна - преподаватель любимого предмета, вторая - Маричка, переписка с которой, прочно вошла в его молодую жизнь:
“Здравствуй, Антон.
Получила твое письмо давно, но оно долго лежало открытым, дожидаясь меня. Открытым, потому что в хуторе есть Ежова Мария Константиновна, а так как ты поставил только М - К, то письмо бродило до тех пор, пока его не распечатали и не узнали, кому оно адресовано. О себе: Живу нормально, но это совсем не так. Ты можешь себе представить класс из девяти человек? В нашей маленькой школе такой класс есть, девятый. Из двадцати двух, после восьмого класса, ушло тринадцать и почти все поступили в техникумы. Такое случается редко.
Сейчас нас спрашивают каждый день и многие из “девятерых” жалеют, что не ушли тоже. Я тоже жалею, что не пошла в “спецшколу”. Но знаешь, парадокс: - я жалею об этом и не жалею потому, что сейчас жизнь, а не малина, когда сидишь и ждешь, - что тебя спросят. Да и когда учеников мало, легче с уроков сбегать и вообще... Думаю, ты понял. Но главное, в моей повседневной жизни, - подготовка в институт, комсомольская работа (я секретарь комитета ВЛКСМ школы), а также мои пионеры, четвертый класс. Я без вожатской работы жить не могу.
Вот моя работа, на которую не хватает дня, и даже ночи, иногда. Итак, твое письмо. Перед отъездом в гости я его ждала, как свободы птица, но не дождалась, а оно пришло через неделю после моего отъезда. В гостях было хорошо, много повидала, много узнала интересного, как всегда бывает в гостях, да еще в таком месте, как Белоруссия. А когда вернулась - сюрприз - твой вопрос. Ты наверно составил целую связку их, потому что этот, последний, есть продолжение предыдущего. Что ты не удовлетворился ответом, я поняла, но и ты должен меня понять. Трудно рассуждать о том, чего не знаешь. И вот теперь твой новый вопрос.
Я долго думала (признаюсь честно) и кое-до чего додумалась. Что лучше? Смириться или бороться до конца, если любовь безответная и бесполезная, но внутренне ты надеешься? Я думаю так: Если ты любишь и любишь по-настоящему, то никогда не смиришься. Даже если и смирился, но надеешься, то это говорит о том, что продолжаешь верить в любовь.
Но я уже говорила, что так может продолжаться очень долго, и, в конце - концов, тому, от кого ждешь любви, ты можешь опротиветь и тогда, - какая взаимность? Но... человек, не перестающий верить и любить, одного человека, мне нравиться. Это сильный человек!
Похоже, как у Тургенева, хотя там о другом. Ну вот, думаю, ты хорошо поймешь мой ответ. А теперь, твой ответ. На мой вопрос. Он меня вполне устраивает. А теперь подумай ты: “Как быть девушке, если она полюбила юношу, которому нравится подруга девушки?” Поступить, как Татьяна Ларина? (исключая современные приемы).
До свидания. Привет всем от нас.
У меня к тебе просьба, Антон. Нарисуй, пожалуйста, на листке набросок корабля с Алыми парусами, как у тебя в тетради, помнишь. Я же вожатая, а у моих подшефных газета называется “Алые паруса”. Ты нарисуешь, а я в больших размерах срисую. У меня, конечно, не такие таланты, как у некоторых, но...
Адью? Заранее благодарна”.
+ + +
- Отслужил, слава тебе, Господи, лечу домой, - облегченно думал Митрий, покидая территорию Восточной Германии (ГДР). Позади остался “шмон” в Либерозах, электричка и “дембельский” аэропорт “Темплин”, напряженное ожидание на нарах, - в палатке.
- К черту! - незажившая нога, результат “беседы” с сержантом и сырого, болотного, Германского воздуха.
- К черту! После вопля “дембелей”, молодому поколению - “вешайтесь”, я лечу в самолете, несущем меня к родному дому.
- Да, для кого-то армия - школа мужества, а для меня она оказалась сущим адом! - размышлял Митрий, теребя дембельскую форму.
- Вот и Россия! - обрадовался он, выходя в аэропорту г. Челябинска.
- Сяльдятик, дявяй пагадяю! - восклицали цыганки. Пол дня, отслужившие ребята шатались по Уральскому городу, затарились “надцатью” флаконами дешевого вина и поездом поехали дальше, домой. Почти двое пьяных суток, от станции, до станции, просыпаясь между похмельем и “новым заходом”, Митрий ехал в родной город и размышлял: “По-немецки, интеллигентно, пить большинство из нас не умеет; жрем, как истинные русские свиньи - ведрами. Подыхаем, зверски - кроваво деремся и опять подыхаем, а все мало...”
Но вот и доехал, Митрий поспешил обрадовать маму. Она радостно бежит с работы домой, - “Главное жив!” Его друг - сослуживец, промотав все довольствие, остановился на сутки у него. Недовольные родители помогли отправить его дальше, - в Иркутск.
Первые дни “гражданки”, прошли в пьянствах. Однажды, чуть было не попал в вытрезвитель, но соврал, что служил в Афганистане, - сжалились и отпустили. Одумавшись, стал размышлять о дальнейшей жизни. С артистической карьерой вышла неувязка, факультет артиста оперетты закрыли и “ошпаренный” этим известием Митрий, забрав документы, пошел вставать на воинский учет, в бесконечно - длинную очередь. Но удача улыбнулась ему.
Разговорившись с сержантом милиции Валентиной Николаевной Видуновой, а поговорить он мастак, заинтересовался ее предложением и вот.., длинные полмесяца “ментовской” медкомиссии. Митрий Митрофанович Чудило - сотрудник милиции, по охране завода цветных металлов. Режим работы устраивал полностью, - сутки работаешь, трое отдыхаешь. Коллектив ему не понравился: наполовину женский, наполовину сексуально - озабоченных “ мужланов”. Знакомство с командиром отделения, бывшем “гаишником”, состоялось в салоне автомобиля, где Нач. Кар, после “балдежной” спорт. Подготовки учил пить водку молодого подчиненного.
Как обычно, нагулявшись на ноябрьских праздниках, кто, болея с похмелья, кто наоборот - люди спешили на работу. Включив радио, Антон услышал противную, заунывную музыку.
- Что-то случилось, - подумал он, - умер кто-то что ли!
Немного погодя сообщили:
- Десятого ноября, после тяжелой и продолжительной болезни, скоропостижно скончался, на семьдесят шестом году жизни, Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР, Леонид Ильич Брежнев. Председатель траурной комиссии - Юрий Владимирович Андропов и так далее...
- Хм, вот и власть сменилась, - проговорил Антон, может порядок в стране наведут?
Шестнадцатилетнее правление “монарха” кончилось, хотя он и после смерти противился этому, говорят, гроб с телом уронили во время похорон. Было абсолютно все равно, от перемены власти. Да и эти перемены не сильно изменили жизнь Антона и его друзей.
Бывший председатель КГБ начал свою деятельность с перетряски органов МВД, КГБ, Вооруженных Сил. Многие начальники лишились своих должностей. В подразделении, где работал Митрий, начались служебные спец. подготовки, сдачи зачетов на проф. пригодность, огневые, строевые смотры и рейды по охране общественного порядка.
Антон был доволен торжеству справедливости. Вздохнув с облегчением и надеждой на будущее, он читал очередное письмо от Марички:
“ Здравствуй Антон!
Ты не сможешь представить, как я была рада твоему письму. Предыдущее письмо получила, но тоже после недолгого его блуждания по хутору, пока Любка, дочка почтальона, не подсказала, что это мне письмо. Я на него не ответила, извини. Но сейчас, я как белка в колесе. А свои слова, что жизнь - малина, беру назад, потому что жизнь - это жизнь и ничем другим быть не может. Но мне, моя жизнь, очень нравится...
Ладно, а то от темы отошла. Хочу заметить, что то, предыдущее, письмо меня очень удивило. Мне показалось почему-то, что наша переписка тебе не безразлична, тем более что ты мог бы уже и обидеться, не получив, через несколько дней, письмо...”
- Правильно тебе показалось, - подумал Антон.
“... Да и я тебя не забыла, и помню, что живой, потому что мне, наша переписка тоже небезразлична, и если бы перестал мне писать, я бы на тебя очень обиделась, хотя не имею привычки обижаться на людей, которые от меня не зависят.
Знаешь, сейчас, у меня, все устроилось как-то само собой и уже не помню, о чем спрашивала совета. Да, ты действительно оказался прав в том, что в чувствах нужно разобраться. Я разобралась еще до твоего письма и пришла к мысли, что нужно оставить всех в покое и оставаться самой собою, потому что ужасно надоело “строить из мухи слона” и скрывать свои чувства. Сейчас я ни о ком не думаю, кроме тех, кто мне необходим.
Признаюсь честно, когда читала последние твои письма, очень захотелось преодолеть все и приехать к тебе, чтобы, пообщавшись, понять, что ты за человек. Прошел уже год и мне стала казаться наша дружба и переписка нереальной, - словно спишь, и снится хороший, долгий сон. А ты еще размышляешь над какими-то проблемами, взял бы, да и приехал летом. Я видела ваш Красный Яр по телевизору, очень большой и красивый город. Хочется к Вам, но мечта может осуществиться только по окончании десятого класса. Как трудно поверить в такую мысль, что нам так и переписываться еще два года, а может даже и больше, пока не встретимся. Но так может и надоесть эта скучная канитель, так мы и не узнаем друг - друга, тем более что мне еще предстоит учиться и я, может быть, так и не смогу к Вам приехать. Хотя, предложение, приехать учиться к Вам, оставило какой-то след.
Ну вот, теперь ты знаешь, как и о чем, я думаю. Я не смогла бы ответить на твой вопрос, если бы спросил: “Как поступить, если... любимая девушка далеко?..”, но “Чем и как себя утешить?” принимаю и постараюсь ответить, хотя точного ответа не вижу, точно так же если вместо “девушка”, поставить “юноша”. Думаю примерно так:
прежде всего, нужно девушке все объяснить, а затем утешить себя, на время, - перепиской. Это, во-первых, во-вторых, постараться приехать к ней. Могу еще посоветовать, - распределить все, в своем трудовом дне, так, чтобы не было лишней минуты на мысли о том, что несчастен оттого, что любимая девушка далеко.
Вот я, примерно, ответила. Как думаешь ты насчет того, чтобы вместо “девушка”, поставить “юноша”, я не знаю. Антон, очень тебе благодарна за “Алые паруса” и юморески, которые меня развеселили. Что получится у меня, пока не знаю. Все хотела у тебя спросить. Вопрос может показаться нелепым. Но твои друзья, уже многие женятся (или собираются), а ты? Мне, почему-то, хочется представить тебя “женихом” и не получается. Что скажешь?
Вот, кажется, и все. В заключение хочу сказать, что дома, у нас, все хорошо, только бабуля болеет. Передавай всем своим привет, от всех нас, а от меня лично, Алеше. Может он меня уже забыл, а мы ведь расстались “врагами”. Как он там?
Все. До свидания. Жду ответа. Маричка.
Высылаю память о “Лете - 81”. Может забыл? У меня остался только твой один рисунок - экслибрис. А я, у тебя, так и не получилась (к счастью)...”
+ + +
Новый, тысяча девятьсот восемьдесят третий год, для Антона, оказался немного грустным потому, что заканчивался курс лекций его любимого предмета - философии. Приходилось расставаться с любимым преподавателем, Мариной Викторовной. Их беседы о “философии” зашли так далеко, что несведущий человек сразу бы подумал: “Какая прелестная, влюбленная пара?” Расстроенный, на последнем уроке, он ничего и никого не слушал:
“ПОСЛЕДНИЙ УРОК.
- М. В.
Глаза немного детские, улыбка чуть мила,
И взгляд горит надеждою, пронзает не коря.
Поддержку в одиночестве находите грустя,
За доброту, наверное, ругаете себя.
“Построже быть бы надобно, да в том вина моя,
Что все на понимание надеялась сама”.
А про себя мы скажем вам, спасибо что добры,
Что в этот раз не “мучили”, как в прошлые часы.
Быть может, пожалеет кто, что тему не прошли,
Что время зря потратили, зря протирал штаны..,
Глаза немного детские, улыбка чуть смешна,
Вы грустные уходите, ругаете себя.
23 января 1983 г.”.
И хотя совсем они не расстались (Антон все-таки заходил, иногда, в гости), это уже воспринималось как-то по-другому. Правда, Митрий пришел из армии, Колька, Маричка и другие.., все они не забывали его, и он не забывал их. Небольшие проблемы с донской подругой, вроде разрешились - судите сами:
“ Привет с Дона!
Здравствуй Антон. Получила твое письмо давно очень и сразу написала ответ, но не отправила. И знаешь почему? Потому, что боялась показаться смешной дурочкой, - письмо в конверте...”
Антон, с большим любопытством, уже читал это послание.
“...Здравствуйте Антон Сергеевич!
С уважением к Вам, Маричка Ежова. Не к чему скрывать, да и чтобы доказать, что в письмах необходимо писать правду, скажу: Очень ждала Вашего письма, но когда его получила и прочитала, очень обиделась, обозлилась и потеряла настроение. Что вызвало такую реакцию, Вы вряд ли поймете... Я своим долгом должна, в первую очередь, выспросить, - как дела у Вас в семье, в вашем доме, как настроение брата, здоровье папы и мамы. Ну вот, считайте, Антон, что это все я уже спросила. Теперь я буду писать о себе, поскольку Вы удостоили нас, нашу семью вниманием.
Отвечаю по всем пунктам. Дома, у нас, все, слава богу; все живы и здоровы, я тоже. Дела мои идут хорошо. К Вашему сведению, мне поставили, впервые за девять лет, “удовлетворительно” по поведению, за все полугодие. Я этому была ужасно рада, ведь мое само перевоспитание мне не удалось. Проанализировав Ваше письмо, хочу, напротив всем многочисленным и бурным чувствам, сказать только одно: Таких откровенных разговоров, переговоров, у нас не будет при встрече, только потому, что встречи этой не будет. Это, во-первых; во-вторых, наступил Новый год, а значит, я повзрослела и не буду больше говорить правду, с обострениями в худшую сторону; в-третьих, заведу новый дневник, куда буду писать письма-размышления к несуществующей Калинке, чтобы не отнимать у Вас время, милый Антон Сергеевич, своими детскими письмами, чтобы не приносить волнение их ожиданием, дабы не повредить Вашему здоровью и не издеваться над Вами.
Теперь я буду писать Вам письма в такой форме. Я заканчиваю, извините, Антон, что оторвала у Вас время.
До свидания. Жду ответа. С уважением, Маричка...”
“...Я хотела все понять, взвесить. Первое письмо написала под “горячую руку”, очень злилась, а потом опомнилась и не знала, что делать, поэтому, и медлила с ответом. И вот решила...
Я писала свое, прошлое письмо, искренне и чистосердечно. Да, ты прав оказался, когда у человека в душе творится что-то неладное, он, в порыве, может наговорить что угодно. А, в последствии, будет раскаиваться в содеянном. Я очень много написала тогда лишнего. Жалею очень, что расписала все в очень омрачительных тонах. Может, у тебя, сложилось нехорошее мнение обо мне, но, я думаю, - чем больше в юности ошибок и трудностей, тем легче будет потом.
Может ты заметил, что последнее время наш “письменный” разговор не ладится, разноголосит. А мне, представь, уже иногда и не хочется писать вообще. Если раньше я писала письма к тебе, то тайно, в себе чувствовала, что пишу Калинке. Калинкой я назвала свое второе “Я”. Поэтому, наверно, и ждала от тебя всегда писем в надежде, что Калинка ответит сочувствием на мои горести, а где нужно подскажет и посоветует. И, поверь, часто находила, в твоих письмах, то, что мне нужно. Но теперь...
Да, я, наверное, действительно повзрослела, потому что, с каждым днем, все меньше надеюсь на Калинку, мысли и чувства держу в себе, а если совсем не в мочь, рассказываю все маме. Да и тебе, наверно, уже не так интересно писать мне письма, как это было раньше. А еще и потому стал пропадать мой интерес к твоим, так сказать, мыслям, высказанным на бумаге, что в них ты каждый раз новый. Да-да, я была совершенно права, утверждая, что “юноша становится, для меня, ни тем, каким знала его”. А ты не прав, укоряя меня в “неправоте” потому, что юношу того я знала настолько хорошо, насколько можно узнать человека за короткий срок. А потом, по мере нашего общения, я узнавала его характер, и он становился ни таким, каким был, для меня, при первой встрече. Понял?
И вообще, я очень-то не расстраиваюсь из-за того, что ты не приедешь, просто это предвидела, просто теперь будет все сложнее переписываться. А вообще, не знаю... Дома все хорошо. В феврале, Иван обещал прийти в отпуск. Была, у нас, зима только с 31 декабря по 15 января, а потом: весна, оттепель и дождь, опять мороз, гололед и снег, опять оттепель, тепло.
Все и все, передавай всем привет, пиши.
Маричка”.
Это письмо заставило задуматься Антона: “Или наша переписка уже переросла просто переписку, или, действительно, мы стали взрослее? Поживем увидим”.
+ + +
Наступил период, когда свободного времени оставалось мало, - Сессия. Антон, почти каждый день, пропадал в библиотеке или на факультете, - чертил курсовой, писал реферат и так далее. Поэтому и не обратил внимание на небольшое письмо, чем-то напомнившее ему Дашу:
“ Здравствуйте Антон!
Пишет неизвестная Вам девушка, которая хотела бы с вами познакомиться. Однажды, в гостях у подруги, рассматривая альбом, прочла стихи. Узнав историю создания, решила познакомиться с автором, то есть с Вами. Меня зовут Лилия, учусь на третьем курсе Ачинского педагогического училища, очень люблю стихи и поэтому обращаюсь к Вам, как к Поэту, с просьбой написать мне Ваши стихи. Если не против, то мой адрес:
г. Ачинск 662100, ул. Ленина 10, Грядовой Лилии В. Если не желаете, напишите, пожалуйста, ответ.
До свидания. Жду ответа”.
- Тоже мне нашли поэта, - подумал Антон, - чепуха какая-то!
Он отложил письмо в сторону и вскоре, забыл про него совсем. Начинался период душевного опустошения. Иногда забегал к Марине Викторовне, иногда к Кольке. И там, и там, жизнь шла своим чередом, не торопясь и без всяких встрясок. Правда, Николай стал частенько выпивать и это, конечно, не нравилось его жене, Веронике. Разговоры с другом, на эту тему, не помогали, а недовольство жены выливалось на Антона.
Все надоело, поэтому Перегибов замкнулся в себе. В свободное время рисовал, читал, ходил в кино и ждал... А когда почти совсем успокоился, получил долгожданное:
“ Здравствуй Антон!
Очень долго не писала тебе и может, оскорбила этим, но ты извини меня. Я действительно не знала, что тебе написать, а потом, не было времени. Сейчас, еще раз, перечитала твое последнее, двенадцатое письмо, и просидела в раздумье около десяти минут.
Мой “душевный кризис” прошел, и я трезво все обдумала. Почти два года мы переписываемся и почти два года ты занимал позицию взрослого человека. И только откровение мое, детское, а твое, взрослое, делало нас равными. Но, все же, ты всегда сильнее отстаивал свое мнение, много и часто философствовал, подсказывал и обсуждал; гораздо чаще, чище и точнее меня. Наверно потому, что разница между нами все-таки немалая, - пять лет. Мое первое впечатление и мнение о тебе было, как ты правильно сформулировал. В последнем письме, “правдивее, искреннее, правильнее всех других, следующих”. Я многому научилась у тебя и, пожалуй все, что попыталась перенять, помогло перебороть мое ненужное “Я”, душевный кризис. Дело в том, что еще месяц тому назад я, внимательно и досконально, перечитала твои письма, ответы на мои реплики и заявки. Да, наш “почтовый” спор очень длинен, что складывается впечатление, - если бы мы об этом же спорили устно, было бы неинтересно. В одном письме ты пишешь одно, а когда я отвечаю (правда, не помню, как) ты заявляешь совсем другое. Ты, конечно, в последнем письме оправдался в этом, сказав, что пишешь то, что, думаешь. Не знаю, может и мне также придется оправдываться.
Пишешь, что обязательно приедешь, а если нет, то упадешь в своих глазах, будешь считать себя идиотом. В общем-то, ты прав, но... Я бы попросила тебя не приезжать. Не смогу объяснить почему. Но я уверенно и не ловко буду себя чувствовать в твоем присутствии. Очень хочу тебя видеть, хочу, чтобы ты привез мои письма, и мы бы их проанализировали, но не смогу этого сделать; заранее чувствую, что обижу тебя чем-нибудь, если ты приедешь к нам.
У меня, сейчас, все хорошо. На каникулах буду до четвертого апреля, а шестого поедем, всем классом, в г. Новочеркасск. И, как обычно, девятого буду отмечать совершеннолетие. Дома все “превосходно”. Бабуля не очень сильно болеет, только устает, потому что хозяйство большое, а мама почти целый день на ферме, папа целый день в бригаде, дома только я, да Андрей. Бабуле, восемнадцатого марта было шестьдесят лет. Я почти не изменилась внешне, только косы подрежу, да выросла немного.
Вот, пожалуй, и все. Передавай привет родителям и брату. До свидания. Пиши. Маричка.
! о н ь л е т а з я б о й а ж з е и р П”.
Однажды вечером, возвращаясь с рейда по охране правопорядка, Митрий разговорился с крашеной, кареглазой девушкой. Первое впечатление о ней складывалось, что “с приветом”. Ее чувственные губы, волосы пшеничного цвета, немного развязные манеры, страстные движения тела, грудей, а также средний рост; сглаживали небольшой недостаток - сутуловатость. Неожиданные развороты бедер, ягодиц, плавное покачивание внушительного бюста, так взбудоражили, не целованного “Чудика”, что он почувствовал прилив сил. Людмила Завихруева (так ее звали) оказалась студенткой Медицинского училища. Проводив ее до общежития, Митрий собрался было уходить, но Людмила, страстно прижавшись грудью и взяв его за руку, завлекающее “пропела”:
- М - ы встре - ти - мся !!! М - ы до - лж - ны обя - за - тель - но вс - тре - ти - ться !!! Т - ы при - де - шь ?!
- Обязательно приду! - ответил Митрий и ощутил сильный приток крови к своему “мужскому орудию”.
Так начался его первый “послеармейский роман”. Митрий был в не себя от счастья! В пылу жара, страсти, восхищения и влюбленности рождались строчки:
“ Д у ш е в н ы й ж а р.
Так вот, пишу стихотворение,
Тебе, Людмила, да тебе.
Хочу связать стихотворение,
Словами о своей душе.
Ты спросишь, почему душа.
Поверь, ведь это не случайно.
Душа сказала мне, пора
Открыться эмоционально.
Теперь, Людмила, воскресим
Начало нашего знакомства.
И твой, лукавый, чуткий взор.
И неосознанное беспокойство, Моей души.
Да, да, души, моей души,
Которая мне подсказала что - то...
Потом, ты подошла ко мне,
В автобусе, где, в общем-то, народа мало было.
И первая со мной заговорила,
И быстро мне симпатию внушила.
Сначала был ошеломлен я,
Потом стал приходить в себя
И, с интересом, слушать стал тебя.
Решив при этом, под предлогом,
С тобой проехать до конца.
Когда приехали мы к месту,
Ты вдруг доверилась мне,
Как будто - бы своей родне!
Ну, думаю, вот это да.
Родня, так значит неспроста!
Затем, с тобой, простился чинно
И гордо в сторону пошел,
Но десять метров даже не прошел,
Когда, услышав голос твой,
Вернулся я к тебе, с душой.
Узнали мы, как звать обоих
И снова тут решили мы идти,
Но вновь услышал голос я души:
“Постой, ее останови,
Свои услуги предложи!”
Я предложил, обрадовав тебя,
Что мне прельстило очень сильно,
Меня ты быстро под руку взяла
И сжала ты ладонь мне так,
Что пуще голову вскружила.
Придя, назначила мне час,
Когда нам встретиться, с тобою.
Потом прижалась ты ко мне,
Окутав будто - бы морской волною...
Простились вскоре мы, с тобой,
Остались лишь надежды наши.
Четырнадцатого встретились Душой -
Надежды, компасы Вы наши!
Мы прогулялись и решили,
В беседку садика пойти.
Пришли, сидели и смотрели,
Пытаясь, мысли прочитать,
А, в общем - то себя понять.
Ты намекнула, очень тонко,
Что ближе надо нам сойтись.
Тебя я понял, также тонко
И губы сразу же сошлись,
Сошлись в едином поцелуе,
В едином, жарком, как искра,
Что пламя жизни разожгла!
Тобой, Людмила, восхищался,
Когда и боль стерпя,
Ты все - равно осталась собой,
Ни кем другим, собой.
Вот это Мужество,
Вот это Красота!
И в нашем жарком поцелуе
Мы не заметили, как ночь пришла.
И монолитный поцелуй,
Она расторгнуть лишь смогла.
Зачем так быстро ночь пришла?!
Признаюсь я тебе, Людмила,
Что многим был по сердцу Я.
Но жара, вот такого Жара
Не ощущал я никогда!
23 апреля 1983 г.”
События развивались стремительно. Однажды, разгоряченный и очарованный Митрий, в пылу страсти, дома, еле сдерживал желание. Это было невыносимо и вдруг: его руки машинально стянули с Людмилы одежду, плавки...
- Не надо, - блаженно прошептала подруга, сильно обхватив его бедра, - у меня на поясе заговоренная лента с молитвой!
Густые волосы ее темного лобка и набухшие соски привлекательной груди так “захватили” Митрия, что он не почувствовал, как стал “мужчиной”. Отношения становились все жарче и жарче. Половая связь продолжалась везде, где можно и где нельзя, даже на стройплощадке. Люда пылко влюбилась, но психический “сдвиг” давал о себе знать. Он, видя ее болезнь, потихоньку стал остывать, моля бога, чтобы не произошло зачатие.
Когда, однажды, посетил ее общежитие, вахтер сказала, что приезжала мама Людмилы и забрала ее домой насовсем, а из училища отчислили за профессиональную непригодность.
- И что у тебя с ней было общего? - спросила, вслед уходящему Митрию, вахтер.
- И, правда, что? - сказал он, думая о так неожиданно закончившемся “романе”.
Жизнь продолжалась. Она уже перешагнула двадцатилетний рубеж. Нисколько не сомневаясь в светлом, спокойном будущем, Антон принес свое очередное творение другу. Польщенный, он с удовольствием читал его:
“ - Митрию Чудило.
Зачем тревожные тучи клубятся,
Это я - двадцать первый живу.
Процветает сильнее всемирное братство
- Это я - к коммунизму иду!
Почему безразличие все покрывает?
Убирайся скорее - долой,
Тех, которые правде глаза закрывают,
Вызывай на решительный бой!
Тех, которые мрачные - в жизни уроды,
Поднимай, исправляй и буди,
Как и в музыке правой, застывшие ноты,
В нашей жизни совсем не нужны!
Пусть нависли тревожные, мрачные тучи,
Мы живем для того, чтобы быть,
Лишь борьбой нетерпимой, упрямой и жгучей
Коммунизму даровано жить!
25 июня 1983 г.”.