В нагретой солнцем выемке скалы лежать удобно и уютно. Я читаю саги викингов о плаваниях Лейфа Эриксона. Место для такого чтения самое подходящее – островок на озере в лесной глуши у канадской границы. Оторвавшись от книги, лениво рассматриваю неподвижные ветки деревьев над головой. Надо же – пихта, ель, туя и береза сразу.
- «Папа, у меня кажется клюет», - азартный шепот сына из-за куста. Поднимаюсь со своего гранитного ложа. Плечи полыхнули жаром. Да, подгорели, подгорели мы на солнышке. Завтра весело будет.
Яшка стоит на большом камне и взволнованно следит за поплавком. Неподалеку по зеркальной глади плывут две большие канадские утки. Время от времени перекликаются своим совершенно особенным мелодичным гуканьем. Его ни с чем не перепутаешь.
Шар заходящего солнца уже коснулся объемной тучи, нависшей над дальним островом. А пока слепит невыносимо.
На озере множество покрытых густым, почти непроходимым лесом островов. Этот мы выбрали, потому что к нему удобно причаливать на каноэ. Для путешествий по воде я бы предпочел родимую российскую плоскодонку. На каноэ перевернуться – раз плюнуть. Зато ходкая штука и легкая.
Мы приехали вчера после обеда и еще с вечера договорились с Яшкой, что уж на этот раз поплаваем в масках, если вода не слишком холодная. Прошлый раз нам не очень повезло с погодой – в Миннеаполисе было градусов двадцать семь, а здесь до двадцати не дотягивало. Куртки только к обеду снимали.
Удивляться нечему - это севера. До Канады три мили. Домик, который мы сняли, совсем недалеко от дороги. Но заметить съезд почти невозможно – просто прогалина между деревьями. Дорога тянется еще миль на двадцать, а потом исчезает. Называется она Gunflint Trail - «Тропа ружейного кремня». И все названия вокруг такие. Фенимор Купер сплошной и Чингачгук – Ба-альшой Зьмей!
Здесь окраина цивилизации. Озеро примыкает к заповедному лесному краю, куда запрещен въезд на машинах и где нельзя использовать моторные лодки. Это огромная система лесных озер тянется на сотни миль.
На остров мы высадились довольно рано. Света тут же забросила удочку и замерла в неподвижности. Сам я не рыбак, но испытываю глубокое уважение к фанатикам и подвижникам, способным часами зачарованно разглядывать поплавок в ожидании чуда.
С огромного валуна присматриваюсь, где лучше спуститься в воду. Скала круто уходит в глубину. Пробую ногой. Холодная! Пока я набираюсь мужества, Яшка уже бултыхнулся. Интересно, почему одиннадцатилетнему пацану куда легче плюхнуться в воду, чем взрослому?
Куда деваться - с внутренним «ой-й-й, мама» бросаюсь вперед и я. Ничего, терпимо. Вода почти такая же прозрачная, как в Верхнем, но там купаться вообще невозможно, градусов десять-двенадцать, не больше.
Опускаю голову и рассматриваю медленно проплывающие подо мной валуны. По внутренней поверхности стекла маски стекает струйка воды. Поганые они, все-таки - американские маски, поганые. И стекло запотевает, и текут. Не сравнить с нашими, особенно самыми первыми, сделанными в 60-х.
А раки здесь есть, точно есть…. Вон клешня валяется. Белая на зеленоватом камне. Нужно попробовать камешек во-он тот, плоский, перевернуть, посмотреть. Ныряю, но быстро поднимаюсь наверх – под относительно теплым слоем воды без всякого перехода просто ледяная. Плыву по поверхности и смотрю вниз. Там уже не гранитные валуны с мрачными тенями, а ветки огромного поваленного дерева - тянутся ко мне со дна. Видно метра на три, может и больше. Для пресной воды это просто здорово.
Приподнимаю голову и вместо зеленого мира передо мной солнечный. Высокие сосны в зеркальной воде отражаются, вон жена с удочкой на камне сидит….. идиллия.
Ну, вот, лето прожито не зря! Я люблю плавать с маской до такой же страсти, как Света рыбачить. Сейчас она гневно шипит на нас, что мы распугиваем рыбу.
На острове сажусь на нагретый солнцем камень и закуриваю. Наливаю из термоса кофе. Сейчас согреюсь.
Рассматриваю крохотные островки. За ними берег. Среди плотной зелени леса черная проплешина с несколькими обгорелыми стволами.
- «Ну что, поплыли?» -
Это Яшка. Мокрые светлые волосы дыбаром. Нетерпеливо улыбается. Ему очень хочется поймать рака.
- «Да подожди ты, сынок. Согрейся хоть – синий, как курёнок. Возьми полотенце, замотайся». -
Мне хорошо в этой заброшенности. В России с этим делом было просто. За поселком сворачиваешь на грунтовую лесную дорогу и все, ушел - ни домов, ни машин, ни людей. Лес и я, и покой. Подняв капюшон куртки, привалившись плечом к сосне, стою и рассеянно смотрю на маленький прудик, на мокрое от осеннего дождя поваленное бревно и огибающую его тропку….
Первые годы в Америке, когда мы жили в Иллинойсе, между мной и окружающим миром возникла невидимая стена. Я был чужаком среди чужой природы. Речка, трава, деревья сами по себе, а я - сам по себе. Можно было часами сидеть на берегу лесной речки, но стена не исчезала. Русский среди американских деревьев, на американской траве. Ну, почему? Ладно, я понимаю… города, люди – они действительно другие. Но природа ведь так похожа на нашу! Чего же не хватает, какого элемента?
В Миннесоте как-то перестал об этом думать. И не заметил, как стена ушла - исчезла, растворилась. Вспомнил о ней сейчас, в этой лесной и озерной умиротворенности середины лета.
Наверное, просто нужно было время. И нужно было приехать в Миннесоту. Я принял, впустил внутрь себя этот край и эту природу. А она приняла меня. Моими стали опять лесная малина и смородина. Маленький пятнистый, с трогательным белым хвостиком олененок у кустов, недовольно рассматривающий нашу машину бобер и лисенок на дороге уже не экзотические пришельцы в мой мир. Мы с ними здесь живем. И заяц рядом с нашим домом в Твин-Ситиз чувствует, что я не кинусь его убивать – просто так, чтобы доказать, что я человек и запросто могу это сделать. Подергивая носом, он глядит перед собой и быстро-быстро жует траву. Убежит только, если я подойду совсем близко.
Впрочем, без каких-то элементов такого воссоединения можно бы и обойтись. В наш прошлый приезд, пару недель тому назад, Света разложила парусиновый стульчик и расположилась рыбачить с крохотного причала. Рядом, уютно подобрав под себя лапы, устроилась серая дикая утка – как домашний кот в ожидании куска.
Мы с Яшкой спустили каноэ и решили обследовать ближайшие острова. Возвращаемся под вечер. Только подгребли к причалу, как из дома буквально выскакивают Света с Алиской. В руках почему-то крышки от кастрюль. Интересно, интересно. Может, к нашему возвращению дамы пляску разучили? И теперь хотят нас порадовать "Танцем с крышками"?
- «Слушай, что я тебе сейчас расскажу – ты не поверишь!» -
От рассказа я просто обалдеваю. Света мирно сидела с удочкой, когда сзади раздался непонятный шум. Оглянулась, и глазам своим не поверила. Между причалом и домиком, боком к ней стоял здоровенный черный медведь, обнюхивая что-то в траве - совсем как дворняга. Метрах в пяти, не больше. Отвернувшись от страшного видения, жена окаменела на своем стуле. От таких сюрпризов не то, что окаменеть – ошизеть можно. Одно дело добрые мишки в зоопарке, отделенные от тебя рвом с водой и очень забавные. И совсем другое, реальный здоровенный быстрый и опасный лесной зверь. Вблизи, рядом. И бежать-то некуда. В воду, без толку – медведь хорошо плавает. Залезть на дерево – вот оно, рядом – тоже не поможет, он ведь и по деревьям лазит (собственно, мы все знаем, что зверь ни с того, ни сего на человека не нападет. Но это мы знаем, а он?).
Опасливо медленно поворачивает голову – медведь, не торопясь, удаляется за угол дома. Бросив удочку, Света бежит в дом и зовет Алиску. От кухонного окна до нашего микроавтобуса рукой подать. А рядом с ним черный медведь обнюхивает траву.
Для встречи с нами жена и дочка вооружились крышками, чтобы стучать ими и отпугивать медведя.
Рассказ просто не укладывается у меня в голове. Ну да, глухомань, но, все же, не медвежья глухомань – даже дома на берегу озера есть. Однако, вот они – свежие следы. Огибаю дом. Ну, этот медведь просто подлец! Прямо за машиной он нагадил на дорожку.
На ночь выставляю мешок с мусором на закрытую сеткой от комаров застекленную веранду. Там же дрова для камина, а также весла и спасательные жилеты.
Утром выхожу на веранду, чтобы набрать дров и растопить камин. Однако, батеньки мои – сетка на двери разорвана, мешок растерзан. Более того, на металлической сетке здоровенный клок медвежьей шерсти. Когда же он нас навестил? Поздно вечером я несколько раз выходил на причал покурить и просто посмотреть на звезды и залитое ярким лунным светом озеро.
Яшка заботливо укладывает клок шерсти в пластиковый пакетик. Да, сувенир….
Близкое присутствие медведя придает определенный колорит нашему отдыху. Теперь, если вечером я выхожу к озеру, то беру с собой здоровенный полицейский фонарик. По весу, прочности и размерам это дубинка. Но я с медведем драться не собираюсь – шансы неравные. Просто надеюсь отпугнуть его светом. А свет у этого фонаря мощный.
На этот приезд медведь нас своим присутствием не почтил, о чем в самой глубине души я немножко жалею. Зато намного теплее и не нужно вечером растапливать камин.
…..
Рыбаков удалось оторвать от удочек только когда основательно стемнело. Осторожно располагаемся в каноэ, разворачиваемся в маленькой бухточке. Проходим мимо нескольких островов. Гребем, гребем. Журчит под днищем каноэ вода. Справа поднимается огромная желтая луна.
В сумерках уже можно различить наш причал, а за ним и деревянный домик среди деревьев. Сейчас поужинаем, а потом буду дочитывать про Лейфа Эриксона.
****
/Вернемся к медведям. В прошлом году я случайно познакомился с одним из двух специалистов по медведям, работающих в штате. Оказывается, в Миннесоте около 20 000 медведей. В самой медведенаселенной стране Европы, Румынии, их 5000.
Правда, непонятно, а куда, согласно этой статистике, отнесли Россию. К Скифии, что ли? Я так думаю, что в Европейской части России медведей должно быть побольше, чем в Румынии. Несмотря на все усилия населения страна, все же, слишком большая и не везде можно до зверья дотянуться заботливой рукой.
Но это я так, кстати/
Миннесота. Июль 2003 г.