Сказка– реквием памяти поэта Жени Разина...
… Низко падали ангелы,
Я упал высоко…
(Евгений Разин, 1997г.)
Он стоял на самом краю балконного обрыва, устремив взгляд в черное изогнутое коромыслом небо, на котором, как ранние фонари, одна за другой загорались крошечные неоновые звезды.
Отсюда, с девятого этажа, они казались ближе и теплее, чем если смотреть с земли. Здесь до боли чувствовалось небо, и мальчишке – Магу казалось, что он парит в сумрачной серебряной высоте. А вдали, там, где внезапно обрывались в пустоту сумрачные скелеты многоэтажек, тяжело вздыхало море. Даже сюда, почти в поднебесье, ветер доносил йодистый запах водорослей.
Малая родина, черт бы ее побрал! Город- легенда, где жизнь и смерть порой приобретеют форму фантастической сказки. Насмешка природы над собственными законами...
Дальнее море казалось однотонной неподвижной пустыней темно – синего, почти черного цвета. Там, где взгляд пытался отыскать линию горизонта, оно совершенно сливалось с небом, образуя единое целое, полное звездных фонариков, то ли висящих в неизмеримой выси, то ли отраженных зеркалящей волной.
Все эти звезды были очень похожи друг на друга, все, кроме одной. Она, большая, одетая каким-то красноватым сиянием и почему-то мерцающая, походила на чадящий факел, освящающий сумрачную подземную пещеру.
Эта звезда давно уже манила Женьку. Ему хотелось зажать ее в ладони, как светлячка, и проверить, горячая она наощупь или…холодная. Он тянулся к ней неуверенной рукой, но Звездочка как будто смеялась над ним, ускользала, утекала, словно вода между пальцев.
Но со Звездой можно было разговаривать. Ее голос, звонкий, почти девчоночий, раздавался, казалось, в самой Женькиной голове. Она звала его, говоря: «А сможешь долететь до меня? Ведь ты – птица, у тебя тоже есть крылья, только ты их не видишь. Попробуй. Нам будет хорошо вместе!»
Но холодный и всегда логичный разум отметал всякую возможность полета, выдавая формулу земного тяготения – mgh, где “h» - была высота его девятого этажа.
Глядя в небо, Евгений всегда вспоминал о Боге. Когда-то давно Бог казался ему призраком, отвлеченной идеей, о которой говорилось в книгах. Кого бы он ни спрашивал, видели ли они Бога, все отвечали отрицательно. Тогда Женька решил узнать у самого Бога, есть ли он на самом деле, и крикнул в распахнутую Ночь так громко, как только позволял голос: «Ты есть?»
«Есть, есть!» - сразу откликнулось эхо.
«Тогда где ты?»
«В этом, в этом, в этом…», - эхо откликнулось снова.
«Ты – везде?» - воскликнул он, пораженный внезапной догадкой.
«Здесь, здесь, здесь!…» – подтвердило эхо.
Бог оказался рядом, в душе самого Женьки, надо было только бросить взгляд внутрь. Эхо лишь указывало путь, но сделать шаг надо было самому. Обернуться и посмотреть в глаза… самому себе.
Сначала это было страшно. Но потом настойчивый искатель тайны увидел в своих собственных глазах то, что столько времени тщетно пытался найти в других, - мерцающую пустоту, в которой висела одна – единственная, всегда манившая его Звезда. Теперь она казалась мягкой и теплой, как грудь любимой девушки, и ее звали Астра.
Астра, астрал… Да, именно астральный мир видел теперь перед собой Женька.
На фоне бархатного ночного неба проступали контуры каких-то неясных фигур, они все время меняли свои очертания, как будто играли какую-то неведомую пьесу. Они могли бы заворожить, втянуть в свою иллюзию, если бы… Если бы Женька не помнил всегда об одном – о той звезде, что звала его в глубину его собственной души. В этой глубине было все: тот же мир, который он привык считать чем-то внешним по отношению к себе, вдруг оказался таким крошечным, что его трудно было теперь разглядеть, а все остальное внутреннее пространство заполнял невидимый, неощутимый Бог, и еще там была его Звезда. Та Звезда, которую каждую ночь он видел на небе и которой шептал слова любви.
Эта Звездочка была по-настоящему свободна, она не зависела совершенно ни от чего в мире и просто висела в небе, потому, что ей так хотелось.
Этой свободы как раз – то и не хватало Женьке. Слова его несомненно талантливых стихов всегда тонули среди множества бессвязных выкриков, наполняющих эфир. Его неестественно – красивое лицо пытались стереть с запачканного холста мира тысячи ластиков чужого мелкого эгоизма. И поэтому Жене казалось, что в его городе все люди специально надели черные очки, чтоб не видеть друг друга, и завесили окно шторами, чтобы жизнь, не дай Бог, не заглянула в их полные мертвой мебелью комнаты…
Только стоя ночью на балконе, можно видеть, как бесконечно небо, чувствовать, как упруги воздушные струи, и слушать тихую музыку, звучащую в освободившемся от дневной суеты пространстве.
-Ты хочешь стать музыкой? – голос Звезды донеся откуда-то издалека.
-Конечно!!!
-Тогда оставь свои книги, оставь свой дом, и пойдем со мной!
-Куда?
-В небо…
-Но я не могу летать!
-Не бойся, я подам тебе руку.
Тонкий сверкающий луч упал в протянутую Женькину ладонь.
-Сейчас три часа. Это время, когда для ищущих усталых душ открывается Небо. Всего пара шагов – и мы будем вместе. Навсегда!, - голос Звезды струился, как звенящий ручей. – Посмотри, как прекрасна высота. Ты же хотел быть свободным? Так будь! Разбей черные очки мира! Хватит притворяться!
Перила балконе казались тонкими, как туго натянутый канат. Настоящая Голгофа. А что за ней – смерть или вознесение?
Шепот Звезды звучал все мягче, его бархатная нежность почти скрывала фальшь изрекаемых слов.
-Что же ты медлишь? Еще немного – и ты сожмешь меня в объятиях. Только один шаг – и ты ощутишь экстаз высоты.
Как завороженный, Женька стоял на тонкой жердочке перил, все никак не решаясь ступить в пустоту. Его сердце бешено колотилось, мир качался перед глазами, но тело уже наполняла неведомая ранее нега, непередаваемое, фантастическое блаженство на грани боли, а полуоткрытые губы, казалось, ощущали поцелуй далекой Звезды. Он, сам не понимая почему, испытывал чувственное влечение к этой сияющей песчинке, чей тонкий лучик дрожал в его руке как залог бессмертия. Что-то звенящее, безмерное, теплое позволяло окутывало Женьку, как дым. Это был Бог, которого он всю жизнь искал – почти физически ощутимый Бог Пустоты. И восторженный мальчик таял в нем, сознавая себя таким же безграничным и бесплотным.
-Ты хочешь меня? – еще нежнее спросила Звезда. Теперь она казалась настолько яркой и близкой, что не верить ей было невозможно.
-Конечно, хочу! – ответил Женька и, оттолкнувшись от кромки перил, прыгнул прямо в темноту, где с вызывающей улыбкой Горгоны парила его Звезда.
Он увидел широко распахнутые глаза неба, и когда ощутил в ладонях ту, единственную, любимую, понял, что , наконец, свободен!
Звезда была теплой и мягкой. Она не лгала, она действительно любила Женьку. Поэтому он почти не почувствовал удара и пронзившую тело боль принял за запредельный экстаз, навсегда соединивший его с любимой.
Утром его нашли на асфальте. Похолодевшие пальцы сжимали потухший хрустальный осколок того, что некогда было Звездой, а на все еще прекрасном лице сияла улыбка, говорящая о том, что смерти не существует.
А следующей ночью другой юноша стоял на балконе многоэтажного дома и искал взглядом самую яркую звезду небосвода, но ее больше не было. И от этого молодому мечтателю казалось, что мир утратил что-то очень важное, самое главное, им чему было ЛЮБОВЬ.