Они долго гоняли его по ржавым жестяным крышам каких-то полуразрушенных строений. Наконец, через узкое слуховое оконце он нырнул в темное нутро душного чердака. Тут же за его спиной выросли мощные силуэты. Он окончательно понял, что ему не оторваться.
Обессиленный метнулся под какую-то стреху прогнившего перекрытия, распластался там ничком и, уткнувшись лицом в засохший голубиный помет, затаил дыхание.
Всем своим существом он чувствовал их приближение. Сердце его затрепыхалось от грядущей неотвратимости. Комок, запирающий горло, рухнул вдруг вниз, и тягостный стон вырвался сквозь плотно сжатые зубы...
Как пузырь воздуха вырывается со дна водоема, так стон этот , внутри которого одномоментно сконцентрировалось все его сознание, вырвал его из глубин кошмарного сновидения в освежающую реальность.
Вздохнув полной грудью, он широко открыл глаза, но ничего не увидел. "Темно, словно в гробу" - была его первая мысль: "наверное, совсем еще ночь...". Он лежал на спине, в пиджаке и брюках, вытянув руки по швам, и холодные капельки пота покрывали его лоб. Он безуспешно попробовал смахнуть их ладошкой, но она всюду натыкалась на невидимую преграду. Тогда он рывком попробовал встать, но только с глухим стуком ударился лбом о низкий деревянный свод.
Сначала он был просто обескуражен. Потом, обследовав окружающее пространство, понял, что слева и справа его стесняют обшитые какой-то тканью доски, сверху тоже какая-то доска, а под головой - тощая подушка. Внезапная догадка пронзила его сознание, и тогда он, взрослый сорокапятилетний мужик, заплакал навзрыд, как дитя...
"Борисыч! Ты что, с ума сошел? Три часа ночи, детей разбудишь!" - отчетливо услышал он голос своего приятеля и собутыльника Филимонова, у которого частенько оставался ночевать после особо обильных возлияний. Он рванулся снова, и снова ударился лбом о доску.
- Филя, я в гробу... - сказал он.
- Охренел что-ли?
- Я встать никак не могу. И не вижу ничего.
- Да ты вниз немного отползи и встанешь. Это ты под пианинными клавишами спишь. Вчера, когда я тебе кресло-кровать раскладывал, изголовье как раз там оказалось. Ты что, все забыл с перепою?
Тут в его голове прояснилось, и он вспомнил, что они вчера так хорошо "посидели", что раздеться у него уже не хватило сил. И то, что Филимонов, несмотря на пристрастие к алкоголю, страстно мечтает выучить своих ребятишек игре на купленном по случаю раздолбанном пианине. И то, как узка в разложенном виде филимоновская кресла-кровать, укладываясь в которую неизменно оказываешься между боковинами, обитыми болотного цвета материей. И, выползая из мнимого своего заточения, он снова подумал о том, как было бы хорошо бросить пить и начать трезвый образ жизни.