Я не вернусь через тысячу лет.
прошу прощения за незнание якутской реальности.
(здесь это обобщенный образ
далеких труднопроходимых пространств)
якутов и Якутию я лично весьма уважаю.
В кладовке пахло сухой пылью. Он чихнул и посветил на стенку фонариком. Луч осветил стены, на которых были развешаны предметы военного снаряжения, накопленные пятью поколениями офицерской семьи - начиная от шинели без погон с ромбовидными петлицами и заканчивая камуфляжными маскировочными комбинезонами. Однако ни шинель, ни камуфляж его не интересовали. Сразу же слева от входа он нашел то, что искал - черный танкистский комбинезон с капюшоном. Итак, начало было положено.
Теперь необходимо было обуться и найти какой-нибудь вещьмешок. Разнообразной военной обуви под ногами валялось много, он остановил свой выбор на почти новых укороченных сапожках старшего брата. Тот их получил за полгода до того, как армию переобули в ботинки на высокой шнуровкеи износить не успел. Сапожки оказались в самый раз.
С вещмешком вышло труднее. На стене висело несколько отечественных (из тех, что завязываются узлом на горловине), однако своей вместимостью они его не устраивали. Он перерыл всю кладовку, пока на гвозде под потолком не нашел трофей второй мировой - немецкий ранец из телячьей кожи.
Оглядевшись вокруг, он понял, что ему понадобятся солдатское одеяло, лежавшее свернутым в трубочку, противогазная сумка и длинная - генеральская - прорезиненая плащ-накидка. сложив все, что нашел, в ранец, он уже собирался уходить, когда, потянув за конец офицерского ремня (ремень он тоже посчитал нужным захватить с собой), свисавший с полки, заваленной фуражками, пилотками, и прочей такой уставной мелочью, он уронил что-то твердое, обернутое в сукно. "Фляга", понял он и положил ее в ранец вместе с ремнем. Однако от фляги отделилось нечто темное, круглое и суконное. Он посветил флнариком и увидел, что это черный морпеховский берет старшего брата, причем тот самый, которыйц был на нем на церемонии выпуска из училища десять лет назад - еще с курсантской кокардой.
Бросить берет в угол рука не поднялась. "Если отцепить кокарду, будет в самый раз", подумал он и тоже сунул берет в ранец.
Принеся все это в дом, он прежде всего тщательно вычистил вещи и заштопал разошедшиеся на комбинезоне швы. Тот оказался ему несколько широковат, но он любил просторную одежду. Сапоги, берет и плащ-накидка оказались в самый раз. В зеркале отразился восемнадцатиелтний подросток, особенно угловатый в широком комбинезоне. "Сын полка", усмехнулся он, поглядев на это.
За окном бушевала середина мая. Пора было собираться. он сложил на дно ранца припасенные консервы, крупу и сухари. Сверху положил пару теплого шерстяного белья и купленный на толкучке противогаз с запасной коробкой. Сняв комбинезон, он сложил его во вторую противогазную сумку. На себя же он надел отцовскую однотонную "афганку" песочного цвета. Положив на самы верх ранца одеяло, он закрыл его и выдвинул верхний ящик стола. Оттуда он извлек дедеовский наградной пистолет и трофейный эсэсовский кинжал с орлом и свастикой на рукояти. Подумав, он положил пистолет обратно в ящик, а кинжал засунул на самое дно ранца. "Там оценят", усмехнулся он.
Приспособив котелок с ложкой и кружкой, плащ-накидку в скатке и пенопленовый коврик на свои места, нарезав портянок из старой фланелевки, он понял, что полностью готов. Зарядив в машинку лист, он застучал по клавишам:
"Не бойтесь, я не самоубийца. я очень люблю жизнь и собираюсь жить еще долго (будем надеяться). Однако я не могу так жить. Это не жизнь, это погоня за призраком, который еще и злой к тому же. Я не могу общаться с однокурсниками, с ними не о чем говорить, поскольку у них две темы - чем "девяносто восьмой" круче "девяносто пятого" и "где больше платят". Они даже не умеют нормально говорить по русски.
Единственный человек, который живет - все время с каким-то очередным безумным проектом. Он слишком нереспектабелен, чтобы за общение с ним не показывали пальцем."
Он прервался. Он вспомнил, как этот его друг полтора года назад впервые подкинул эту идею, поначалу показавшуюся совершенно безумной. Всего полгода анализа полностью подтвердили его мысль о том, что где-то в Якутии что-то происходит. Две экспедиции это полностью подтвердили. теперь он готовился сам уйти туда. Главное - попасть в Якутию, причем до начала якутского лета, а там он дорогу знает, друг рассказал. Лишь бы все получилось...
В общем, не волнуйтесь. Теперь мы вряд-ли встретимся. Я вас очень прошу, не объявляйте всероссийский розыск, если не хотите загубить чье-то счастье. К сожалению (а может, к счастью), из меня не получилось офицера-ракетчика, равно, как не получится и крутого программиста. Не хочу ни того, ни другого. Поэтому я ухожу, и вряд ли вы еще обо мне услышите. Если я буду умирать, я постараюсь сделать это незаметно, никого не впутывая. Удачи вам!"
настучав все это, он еще раз оглядел комнату. На глаза ему попалась любимая книга - "Я вернусь через тысячу лет". "А я никогда не вернусь, даже через тысячу лет". Однако он понял, что книгу им оставить не сможет. Он положил ее в ранец.
Он оделся, положил в нагрудный карман гимнастерки документы, обулся, надел ранец ("не так уж и тяжело"), оглядел комнату еще раз. "Книги жалко", подумал он, зная, что они окажутся в той же кладовке, где он нашел свое снаряжение.
Он вышел из дома и пошел на вокзал.
- До Якутска. Да, один плацкартный.
Главное - попасть в Якутию в начале навигации, а там по рекам... В общем, "все у нас получится". Если с поезда не снимут.
В поезд он сел благополучно. За окошком вагона буйствовал майский вечер. Он лег на боковую полку и уснул.
....Люди в серой форме готовились к очередному запуску. На пульте оцепления, как всегда, было все спокойно, как вдруг он заиграл яркими огоньками и на обзорном экране появилась точка, движущаяся точно к месту старта "изделия А-25".
- Год назад было так же. Нами кто-то заинтересовался.
- Кто? ПВО? ФСБ? Мы пятьдесят лет здесь прячемся ото всех. Наша система совершенна. Наверняка опять медведь или ламуты перепились.
Точка тем не менее приближалась к месту старта.
- Отставить запуск. Обгорелые трупы нам не нужны.
- Я вижу его. - воскликнул один из них, - он в черной форме и с ранцем вермахта. Да, он в противогазе.
- Умный... И что с ним теперь делать?
- Задержать. В любом случае полезно.
- Яволь.
.... Эвенки привели его к самому "гиблому месту".
- Дальше иди сам, однако. - в их азиатских глазах было желание поскорей смыться.
Он пошел. Почувствовав головокружение, надел противогаз. Головокружение прекратилось. Впереди расстилалась широкая равнина, изрытая дырами и ямами, то и дело из-под земли виднелись исполинские металлические конструкции. На горизонте змеилась река.
Он шел к реке. На его пути нподалеку оказалась яма с металлическими краями. В его душе пело. "Я дошел! Я увидел это!". Он был счастлив. Когда из-под земли появились люди в серой форме, он даже не удивился и не испугался. Люди взяли его за руки и повели под землю. Между собой они говорили по-немецки. Он не сопротивлялся.
Его ввели в подземелье, на стенах которого были изображения немыслимых летательных аппаратов. На борту они несли знак свастики.
Вошел человек в серой форме. Человек спросил у него, кто он такой, на неплохом русском языке. он отдал документы, лежавшие в нагрудном кармане гимнастерки. Другой такой же человек исследовал содержимое его ранца. Наткнувшись на кинжал, он показал его первому. Тот кивнул.
Все стало ясно. Друг не обманул, расчеты и анализы не соврали. И на самом деле бывшие нацисты стартовали в космос на своих кораблях с древнего арийского космодрома в 400 километрах к северо-востоку от Якутска. Он хотел стать одним из них. Видимо, он им станет. Он улыбнулся и заговорил по-немецки с человеком, смотревшим его документы.
Бывшие гитлеровцы запускали свои корабли, и ни ПВО, ни ФСБ это факт не трогал. Страна боролась сама с собой и с собственной экономикой. Некоторые политики уже цитировали "Mein kampf", сами того не зная.
Он выбрал самый простой путь. Он ушел к тем, кто уже перебесился.