Голоса и музыка повсюду вокруг нас. Незримая колыбель духов раскачивается над улицей. Туман и стылый страх в проулках, налитых печалью. Отречение не состоялось. Мне удалось улизнуть из толпы на эшафоте, скользнув за занавес заката.
Я долго скрывался в подворотнях и подьездах, а когда совсем уже стемнело, подался на окраины.
Звук плаксивой гитары и вторяший ей гнусавый голос. Шарманщик на другой стороне улицы заводит свой аляповый ящик в надежде заглушить конкурента. Тихая грустная зверюшка на цепи у его ног тихонько вытаскивает кошельки у задержавшихся возле них прохожих.
Девушка идет мне навстречу с целой охапкой цветов. Они блестят и переливаются, словно этот букет подарили ей в царстве эльфов. Звук ее шагов заполняет все пространство улицы - у нее на ногах тяжелые деревяные сабо. Прежде чем она дойдет до своего дома - она успеет состариться и цветы тогда обратятся в драгоценные камни.
Свет из трактира и пьяные песни. Свирепый хохот девок, в котором чувствуется угроза хищниц. И ползучее облако густого хмеля вытекает на мостовую, обволакивая прохожих и детей, спешащих домой после игры.
Первое причастие, густым кислым вином и горсть крошек со стола, в жесткой лодони пьяницы. Красные лица вокруг со стекляными глазами.
Хозяин говорит, что пора уже закрывать. Ропот и гул недовольства в ответ. Тогда он говорит, что вызовет лягавых. Все недовольно встают и медленно и пошатываясь направляются к выходу. До выхода далеко - два дня пути.
Снова улицы и им нет и не будет конца, я знаю что где-то за окраиной они должны перелиться в пыльные дороги, те впадают в другие дороги, и так без конца.
Но мне нужно на окраину. Там опасно, но все же не опаснее чем в центре, где те же самые злодейства совершаются на ярко
освещеных улицах и площадях, мощеных, кажется, окаменевшими грехами.(Словно могильные плиты на болоте).
Там на окраине есть тихий дом, где, я знаю, меня смогут накормить и дадут, так же досыта, выспаться.