В летнем парке было тихо, лишь изредка пели воробышки на деревьях, и пахло спелой травой. По аллейке прогуливались влюбленные пары и светило высоко над головой солнце. Все говорило о спокойствии и безмятежности и ничто не предвещало наступавшую на город грозную тучу. Только вечером по всему небу прокатилась волна грохота, и на шумные оживленные улицы полились струи дождя. Повсеместно то тут, то там замелькали круги зонтов, словно кто-то специально устроил хоровод. К полуночи гроза немного поутихла, но дождь продолжал заполнять мостовые и тротуары, иногда постукивая своими каплями по стеклам окон.
В эту ночь Виктору Миронову не спалось. Он вспоминал свое детство, когда ему было очень мало лет, и веселый ветерок заполнял здоровые легкие и ворошил на голове копну черных как смоль волос. Еще ему вспоминалась старая ветхая школа далеких восьмидесятых и конечно его первая любовь.
Было это в девятом классе, и познакомился он при очень странных обстоятельствах. В середине учебного года в соседний класс пришла новенькая. Ее родители переехали из другого города, и кто-то посоветовал им именно эту школу. О новенькой Вите рассказал одноклассник Колька, но Витек не обратил на это внимание. Лишь спустя месяц после этого разговора, скучным зимним вечером, когда он выходил с друзьями из школы, бойкий Колька шепнул ему, тыча пальцем в сторону удалявшейся девушки:
- Вот она, новенькая.
- Ага, - кивнул Виктор и как-то машинально обратился к приятелям:
- Я счас, туда и обратно.
Что-то почувствовал Витька в этой невзрачной девице, закутанной в недорогое пальтецо. Пальто фабрики "Большевичка",- подумал он и невольно улыбнулся. Нагнал он ее через два дома и как бы невзначай спросил про время. Она обернулась, и он ощутил на себе колкий взгляд ее серых глаз. В облике ее была некоторая изюминка: овальное лицо с четко выраженным подбородком, чуть вздернутый нос и небольшие малиновые губы. Сам Витек был тоже далеко не уродом и про себя отмечал, что девушкам он нравится. В свои семнадцать он был строен, немного как все тогда занимался спортом. В чертах его лица угадывалась некоторая серьезность: брови сходились к переносице, нос был прямой и острый, а выразительность его облику придавали высокий лоб и карие глаза. Девушка на вопрос Виктора немного смутилась, а затем улыбнулась и, не глядя на часы, ответила:
- Уже половина седьмого.
Ответив, она зашагала прочь, а Виктор, озадаченный, простоял еще минут пять. Весь идиотизм происшедшего он понял только тогда, когда обернулся назад: на здании какого-то НИИ висело табло, показывающее время и температуру воздуха.
Виктор сам по себе был человеком с некоторыми странностям, не склонный к насилию, он, тем не менее, создавал в своей голове жестокие сцены. Кто-нибудь может возразить, что в нашем мире это не странность, а скорее потребность, однако, уверяю тебя читатель это только малая толика из его странных увлечений. Он не умел рисовать, но все-таки рисовал и каждый раз, когда появлялся какой-то урод, писал: "Это урод, которого нужно всенепременнейше кастрировать" или вроде "БОМЖ и вонючая конфетка". Любимой группой его была "Машина Времени" и он просто тащился от этой группы и знал наизусть тексты всех их песен, короче дурачился парень.
После дурацкого эпизода со временем, Виктор решил узнать, где живет Настя Кортнева, так звали ту девушку. И вот, через неделю у него это получилось. Настя, не обратив внимания, что за ней следят, зашла в подъезд своего дома. Витя направился за ней, и через несколько секунд скрылся за полуразбитой дверью. Оказавшись в полутьме, он поднялся на несколько ступенек вверх и сразу же ощутил запах, резко бьющий в нос. Мне ли рассказывать про удивительные запахи наших подъездов. Наверное, каждый сталкивался с этим явлением и, тем не менее, обмолвлюсь парой слов об этом, скажу только, что Виктор чуть не проблевался, крепко матюгнулся и, зажав нос пальцами, ломанулся наверх. Его пассия жила на втором этаже. Она собиралась открывать дверь, но, услышав звук приближающихся шагов, инстинктивно обернулась. Увидев незнакомого человека, она от неожиданности ойкнула, выронив ключи, и звук падающего металла отозвался гулким эхом. Виктор продолжал зажимать нос пальцами и от этого вид у него был комический, поэтому девушка наверное и не стала кричать. Он поднял ключи, и, отдавая их, пробормотал:
- Извините, я не хотел вас напугать.
- А я вас где-то видела, - сказала она, с некоторым подозрением глядя на него.
- Да, я сюда недавно переехал,- соврал Витя, собираясь, было уходить, но тут у девушки возникла проблема: ключ заел в английском замке, и дверь никак не хотела открываться. Виктор, вернувшись, предложил:
- Давайте я вам помогу.
- Да уж как-нибудь сама справлюсь,- ответила она, безрезультатно крутя связку в разные стороны
- Я в этом специалист,- возразил Витька, и девице ничего больше не оставалось делать, как уступить место у двери. После небольших усилий молодой человек справился с нехитрым механизмом, и дверь открылась.
- Ну, вот и ладушки, так бы сначала,- пожурил замок Витя и теперь уж точно собрался уходить.
- О, да у вас же ссадина на лбу,- вдруг заметила Настя, когда он отвернулся от двери.
- Да, пустяки, сама до свадьбы заживет
Ссадину он заработал в тот день, стоя на воротах, когда с пацанами играл в хоккей: кто-то из ребят, пытаясь забросить шайбу, нечаянно навернул ему клюшкой прямо по лбу.
- Нет, так я оставить никак не могу, пройдемте, гражданин, в операционную, наложим шов,- и она засмеялась, обнажая красивые белые зубы. А с юмором у нее в порядке, - отметил про себя Витек и шагнул в прихожую.
- - А как звать- то тебя, герой?- спросила она, разуваясь в прихожей, и добавила.- Кстати тапочки вон там, внизу.
- Виктором, - ответил Витек, надевая тапочки, - А тебя?
- А меня Настей,- сказала она и добавила,- Проходи в гостиную.
Накладывать шов ему, разумеется, никто не стал. Настя продезинфицировала рану перикисью водорода, а затем залепила ее бактерицидным пластырем. Виктор, пока она его “лечила” осмотрел квартиру и ничего особого в ней не заметил, кроме разве что картины “Три богатыря” Васнецова и огромного книжного шкафа, сплошь забитого классиками и фантастами. Витя очень любил читать, еще с детства любовь к книгам ему привила его покойная бабушка Валентина Павловна, которая умерла четыре года тому назад. Очень сильно переживал Витя смерть близкого человека, но что ж поделать, все мы смертны и все мы будем там. Да, время оно и лечит, оно и отнимает жизнь. После лечебной профилактики, Витька сказал Насте, что он вполне здоров и теперь может безбоязненно ехать покорять Арктику и, обведя взглядом обширный шкаф, спросил, нет ли у нее почитать братьев Стругацких, на что она, утвердительно качнув головой, ответила, что тут собрана вся коллекция русской и зарубежной литературы, и опять улыбнулась.
Вышел Виктор из подъезда только через час после того, как туда зашел. С томиком Стругацких “Путь на Амальтею” под мышкой он шел домой, насвистывая какую-то только ему знакомую мелодию.
С Настей Виктор встречался еще полгода, но потом их отношения стали какими-то напряженными, созванивались они уже редко, и он стал ревновать ее к другим. Дело двигалось к окончанию школы, и Витек с каждым днем становился все более раздражительным и нервным. Наконец, он решил прояснить ситуацию, и произвольно набрав знакомый номер, позвонил Насте. На другом конце трубку никто не брал, и Виктор позвонил еще раз.
- Алло,- послышался голос из трубки.
- Настя, это ты?
- Да, Витя это я.
- Знаешь, надо встретиться, поговорить. Ты как завтра?
- Думаю, что после шести освобожусь…
Им не было суждено встретиться. Всему виной была банальная смерть Насти. Самоубийство – перерезала вены. Не спасли.
Миронов поворочался, сон не приходил. Он встал, зажег светильник, задумчиво закурил, взглянул на часы – пол третьего, оделся и вышел на улицу. Снаружи никого не было, и он отправился куда глаза глядят. Виктор шел по безлюдной дороге, сбоку светили ночные странники – фонари. Постепенно тьма сгущалась, и, расширяясь, поглощала мраком окружающее пространство, каждый шаг давался с трудом, появлялось странное ощущение беспомощности. Он уже с трудом различал предметы вокруг себя, как вдруг к его щеке кто-то прикоснулся.
- Настя? Не может быть, ты умерла.
- Нет, не умерла.
- Выходит, ты меня любишь, раз пришла.
- Я тебя любила.
- Значит, мы будем вместе?
- Нет, пока нет. А теперь, извини, мне пора.
- Постой, не уходи.