Для того, чтобы ввести вас в курс дела, скажу, кто такая была эта самая Эдуарда, незапланированная дочь местного священнослужителя от не менее местной девки, Элеоноры, которая время от времени подрабатывала в казино танцовщицей. В этой семье любили две буквы: «Э» и «Й». Поэтому всех девочек в ней называли на букву «Э», а всех мальчиков – на букву «Й». В связи с тем, что имен на «Й» не так уж и много, то мужские имена ограничивались Йоном и Йариком. А женские имена были более разнообразны. Так вот эта Эдуарда, была девушкой (?), лет девятнадцати (??), приятной внешности (???) и с хорошей фигурой (????). Больше никаких достоинств у нее не было, а о недостатках не принято говорить в столь приличном обществе. Эдуарда знала, что ее отец священнослужитель, но больше ничего о нем она не слышала. Из тех рассказов, что передавала ей мать со своим молоком, Эдуарда уяснила лишь, что ее отец подлец и неудачник, место которому в отстойнике КРС, и больше ничего.
«Вот плохо-то не знать своего отца» - думала Эдуарда, ложась в постель к очередному клиенту. Он был старше ее на шестьдесят четыре года и один день, но сквозь многочисленные морщины в нем можно было разглядеть, при большом желании, Кевина Костнера. Его черная бородка нежно ласкала возбужденные груди Эдуарды. Что она там делала, то есть бородка, прямо скажем, очень трудно объяснить, а вот сопли и слюни застарелого и полузагнившего бомжа растекались по ее нежному юному телу, от чего стоны расплывались по всей комнате, словно вопли дикой кошки, которая до этого общалась лишь с кастрированными котами.
Его сердце бешено колотилось, но чтобы его услышать, необходимо было прислушиваться, и это биение однозначно подавлялось стонами наездницы. Кевин Костнер уцепился своими синими когтями за правую ягодицу молодой обольстительницы, от чего бедняжка так завизжала, что соседка, которая подслушивала их через розетку, отстранилась от оной и начала нервно грызть огурцы, которых было у нее в изобилии разбросаны по всей кровати. Так, на всякий случай…
Итак, старичок обнажил левую ягодицу Эдуарды и ввел свой средний палец правой руки в задний проход девушки: другие пальцы он потерял в войне за независимость. Девушка застонала еще более эмоционально и стала биться в конвульсиях, когда старичок стал хрюкать и еще больше разбрасывать свои сопли. Старик разложился на девице, словно древний мастодонт на областях каледонской складчатости, и свой палец начал медленно вводить и выводить из одного и самых интересных и живописных мест своей партнерши, которое уже лоснилась от выделений рыльца пестика, запах которого нежно сливался с дезодорантом «Rexona» (Устраняет запах пота).
Кевин Костнер же не был знаком с чудо-дезиком, и поэтому от него несло помойкой, на которой он имел обыкновение проводить свое время.
Хрюкнув очередной раз от охватившего его удовольствия, старик вынул палец из ануса и обратился к другому отверстию, выделявшее уже столько влаги, что в этих выделениях модно было утонуть. Он подумал, что его львица обописалась, и он тоже решил не падать лицом в грязь и обмочился тут же, ни сколько при этом не смутившись.
От резко прилившего тепла Эдуарда чуть не кончила в пятый раз, но у старика его зубило было уже наготове, и он заменил свой средний палец на другой, который даже пальцем-то назвать можно с большой натяжкой. Девушка ахнула для приличия. Старик активно стал двигаться, и когда Эдуарда была саовсем готова кончить в шестой раз, Кевин Костнер внезапно заснул, словно его отключили.
Сначала Эдуарда подумала, что он умер, но тот храпел совсем не по-детски, поэтому от этой мысли девушка ушла почти также быстро, как и пришла к ней.
Эдуарда отбросила старика, и сама стала вводить свой палец себе в лоно. Только так она могла сделать себе приятно с седьмой попытки, после чего приняла душ и отправилась дальше.