невинной. ты будешь убийцей, а я – я. мы выйдем другими, но мы. или
Никогда не задумывайся. Всё об одном.
Я сижу и пишу и в пальце кусок стекла и полные ботинки снега. Мёртвые снежинки расщепляются. Холод становится теплее и брызжет по свежим простыням неба палевой кровью раненого заката. И кран течёт всё мимо, мимо меня. И точный кусок стекла, как твоё резкое, кинжальное тело, вонзается чисто и сильно. Сидишь в подъезде с ярко накрашенными губами. Чёрные слёзки бегут по лестнице, по поднебеснице вниз, вниз. Кап-кап - в развёрстую яму подъезда. Я выйду в мокром, сяду рядом. Вместе мы отлично безразлично смотримся в разложившийся труп дня. Прикосновения – то, что я делаю для тебя, подключаясь к тебе доступным абонентом. Когда ты умираешь или я в другом времени не ты не я плачем, а только ждём в подъезде. Ждём в подъезде. Ждём в подъезде. Не жалей его, не жалей никого. Время устраивать сцены: куда ты потратил(а) счастье? Взрослые – это дети, поднаторевшие делать друг друга несчастными. Она, как стайка воробьёв, пролетит одно мгновение и счастье такое глупое. Она тоже боги, как и ты. А другая в другом спит и бьёт третью по лицу наотмашь, чтобы запечатлеть момент пробуждения души: проснись. проснись. проснись, чтобы сделать хоть что-то, что ещё можно сделать. Верить в Будущее – целая религия. Все мы напуганы. Всё, что мы хотим - ЛЕДЕНЦОВ, КАРАМЕЛИ, ИРИСОК!!!
мы выйдем убитыми. и так воздух окажется нам ненужным. ты будешь чувствовать себя – никак, а я буду чувствовать себя Лужиным.