Лизка уже и не помнит, откуда взялся среди ее многочисленных поклонников этот сумасшедший. То есть, он не был сразу сумасшедшим, это он постепенно таким становится. Лизка этого не хочет – Бог свидетель. Она просто ему улыбается. Или не улыбается. А он начинает сходить с ума. И требовать от нее, чтобы она тоже рехнулась.
Лизка хоть и младше усатого Хейно на целых девять лет, но ум терять не хочет - она все ищет выход из создавшегося положения. Надежды вывести из безумия своего поклонника остается все меньше.
Сегодняшний случай – тому подтверждение.
Лизка с приятельницей Танькой сидят на скамейке и обсуждают национальный вопрос - можно ли чувствовать себя рядом с мужчиной-иностранцем человеком, если не знаешь его языка? Танька говорит, что можно, если он зарабатывает кучу денег.
- А как же общение, Танька? – возмутилась Лизка и запнулась, увидев, что к их скамейке направляется Хейно.
Он плохо говорит по-русски, а понимает еще хуже. Ну, нерусский он человек. И между ним и Лизкой стоит языковый барьер и его ненормальная любовь.
- Начинается спектакль,- стонет девушка с надрывом.- Послушай, как мы общаемся, дети разных народов.
Хейно подходит. Одновременно улыбается и ямочками, и усами, и кошачьими глазами. То есть, всем видом показывает свою симпатию к Лизке.
Она знает о том, что Хейно - хороший, добрый, незлопамятный и все остальное положительное, но тошнит от его сумасшествия и невозможности объясниться.
Хейно садится рядом с Лизкой.
Танька замирает в ожидании очередного чуда любви.
Лизка внутренне напрягается, чувствуя всеми фибрами души неладное.
Хейно пристально смотрит в Лизкины глаза и начинает потихоньку сходить с ума:
- Я тебя люблю, - говорит он, прямо при Таньке, одну из выученных фраз на русском языке и напряженно улыбается.
- А я тебя - нет! - Лизка смотрит серьезно в его карие глаза.
- Не любишь? - Хейно перестает улыбаться.
- Нет! - твердо стоит на своей позиции Лизка.
- Так, да? - молодой мужчина возбужденно и угрожающе вскакивает со скамейки.
- Да, так! - Лизка смотрит в его глаза, чем еще больше сводит с ума.
Хейно начинает быстро оглядываться по сторонам в поисках чего-то. Он крутит головой и кружит на месте, как подбитая птица.
Танька пугается его нервозных движений.
Лизка сидит спокойная, готовая к любым сумасшедшим выходкам своего поклонника.
Хейно выдергивает полкирпича из ограждения цветочной клумбы.
Танька жмется от страха к Лизке.
Лизка с непритворным интересом за ним наблюдает.
-Нет?- еще раз он спрашивает у Лизки с вызовом, держа в руках половинку кирпича.Он нервно перекладывает его из одной руки в другую.
-Нет!- четко отвечает ему Лизка, глядя в его глаза и не мигая.
Танька зажмуривает глаза, чтобы не видеть начала убийства.
Хейно неожиданно с силой подкидывает кусок кирпича над своей головой и не сводит с девушки сумасшедшего взгляда. В его глазах дикий восторг и готовность умереть. Глаза фаталиста.
Лизка видит падающий кирпич и орет во все горло так, что вороны с деревьев с гамом и возмущением срываются:
- Да! Да, дурак!
Хейно успевает сделать шаг в сторону с блаженной улыбкой под усами и лаской в глазах. Половина кирпича шлепается на то место, где только что стоял несчастный влюбленный.
Он снова подсаживается на скамейку к любимой и такой чужой девушке, пытаясь ее обнять.
Лизка злая на Хейно за пережитый страх из-за его дурацкой жизни и отпихивает мужскую руку.
- Ты любишь меня? - он снова остро смотрит Лизке в глаза.
- У тебя красивые глаза, но я тебя не люблю,- грустно говорит правду Лизка.
Он заставил ее солгать, выкрикнув:«Да!», и она ему не может этого простить.
- Ах, нет?! - снова энергично вскакивает со скамейки Хейно.
- Нет, - уже не так твердо повторяет Лизка.
У нее останавливается сердце, когда опять видит кирпич в руке мужчины.
Хейно тут же подкидывает его высоко над своей головой, потерявшей разум из-за маленькой девочки.
- Да!- орет Лизка, срываясь со скамьи, и в ярости убегает от этого спектакля домой.
Танька семенит рядом, дрожа всем телом.
- Он точно рехнулся,- подруга ставит диагноз,- а ведь еще две недели назад был такой веселый и нормальный. Но он тебя любит, Лизка!
- А мне нужна его ненормальная любовь?- сердито сдвигает брови подруга.- От его любви выть хочется.
- Он не виноват!- защищает Хейно лизкина подруга.- Это все из-за тебя!
- Ах, я виновата, что не люблю его?
- Лиииииза!- раздается с улицы вопль Хейно.
- Лииииза!- ревет он, как раненный медведь.
Хейно страдает от своей любви.
Раздается звук заведенного мотора мотоцикла.
- Слава Богу, едет куда-то,- с облегчением вздыхает Лизка, подходя к окну.
Хейно что-то кричит Лизке, но она не может ничего разобрать из-за бешеного рева мотора.
- Любишь? - вопрос снова к ней долетает уже на третий этаж.
Девушка отрицательно качает головой. В ее глазах стоит печаль. Ей не нужна его дикая любовь. Пускай уезжает. И как можно - быстрее.
Но начинаются мотогонки во дворе Лизкиного дома.
Хейно мчится по кругу, прибавляя скорость. Он не спускает глаз с окна любимой и не тормозит на поворотах.
Лизка с Танькой, как завороженные, смотрят вниз, не в силах сойти с места.
Аттракцион похож на сумасшествие.
На одном из виражей Хейно вместе с мотоциклом падает.
Лизка вцепляется в Танькину руку.
Хейно молча выбирается из-под своего мотоцикла. Смотрит на окно третьего этажа грустными глазами покинутой собаки. Кожа на правой щеке содрана, сочится кровь из разбитого локтя. Он медленно поднимает мотоцикл с асфальта и, хромая на правую ногу, идет к мужскому общежитию.
Танька подвывает.
Лизка стоит окаменевшая от его очередного спектакля. Одинокая слезинка медленно сползает по детской округлой щеке. Что он придумает завтра?
Вечером Хейно упрямо стоит под дверью квартиры, где живет его любовь.
Мама Лизки беспрепятственно пропускает его в квартиру: Хейно - ее любимчик. Она ничего не знает о его проделках и Лизкиной реакции, иначе, женской жалости к нему не было бы границ.
Лизке очень тоскливо. Она смотрит на подсохшие ссадины на щеке и руке Хейно и почему-то испытывает бесконечное чувство стыда за свою нелюбовь к несчастному парню.
Хейно ждет и неуверенно улыбается на пороге ее комнаты.
Девушка подходит, осторожно касается его щеки кончиками тонких пальцев и чуть слышно спрашивает:
- Больно?
Хейно морщится, но тут же улыбается уже увереннее. Целует ее пальцы, ладонь, запястье. Он счастлив.
Лизке нравятся его мягкие губы, теплый собачий взгляд. Или кошачий? Ей - все равно. Девушке приятны нежные прикосновения рук Хейно. Сегодня она разрешает ему себя целовать. И ей тепло от его счастья.
У них нет общения. Есть просто сумасшествие Хейно от неразделенной любви к шестнадцатилетней девочке.