На старой больничной тележке, среди битых склянок,
насквозь провонявших мочевиной «уток», тряпья с запекшейся кровью, пластиковых бутылок из-под «PEPSI», на которых повсюду было приляпано безнадежно скучное «моча гринфельда», всякого прочего дерьма; пыли и грязи - располагалась голова человека.
Из головы торчали всевозможные трубочки, провода, висели пожелтевшие бирки с едва различимыми надписями на непонятном языке, и голова казалась таким же предметом, как и все заставленное вокруг нее на больничной тележке : никому не нужное, выброшенное и забытое.
Было тихо. Где-то капало ...
Вдруг веки головы начали медленно подниматься …
Из головы в дырочки глаз на мир смотрела Душа.
00:00
Булькает…
Или протечка в водопроводе, или поступает важная информация. О принципах бытия, например.
«Буль-буль …»
Пауза…
«Буль-буль-буль…»
Пауза…
«Буль-буль …»
«…точка-точка…тире…точка-точка-точка…тире…»
Надо бы вслушаться и попытаться понять возможный информационный кодовый носитель.
Или не вслушиваться.
В кое веки: лежу в тепле, в добре, с обширным инфарктом, дорогим электронным прибором над головой, весь в проводах, в трубочках, одна - в носу: дышу не мылопроизводством, а чистейшим кислородом.
С легким запахом горных фиалок.
Сестрички медицинские беленькие-беленькие.
Как ангелочки.
Я что-то еще кому-то должен?
Узнать бы, наконец - кому?
«Спать вредно для правильного образа жизни».
«Жизнь, Левочка, должна быть правильной! Для этого ничего такого особенного не требуется. Надо намного поменьше спать. Это, Левочка, во-первых! Во-вторых: надо умываться холодной водой. Это уже по утрам. Быть всегда бодрым, но не выпячивайся! И самое, конечно, кошмарное – если они будут про себя думать, что ты умней их. Это, Левочка, вот самое кошмарное. А уже потом ты сам увидишь, как тебе сильно станет легче».
Тихо.
Время от времени где-то булькает. Или начинает петь лесная птичка: иногда красиво, иногда хрипловато; спев, или смолкает или матерится. Иногда что-то говорит. Или пытается.
Но я так толком и не узнал: чем отличается та правильная жизнь, о которой папа меня всю жизнь предупреждал, от той, хрен поймешь какой, которую он прожил, царство ему небесное? Я его спрашивал, причем, конкретно. А что он мне отвечал? Конкретно! Папа закатывал глаза и широко разводил руки. И все! Я понимаю: он что-то знал. Для него этот жест была полон глубокого смысла. Ушел папа, прихватил с собой смысл, а что он оставил мне, своему единородному сыну, Леве Гринфельду, 1961 года рождения от рождества Христова и 17 мая по большевистскому календарю, свободно и очень много говорящему по-русски? Мне папа оставил немножко только ему когда-то нужных вещей и этот вот древний ритуальный жест! А смысл? Папа! Ты забыл мне оставить его смысл!
«Это только от умственной слабости людям кажется, - сказал Сема из «24ЧАСАКРУГЛОСУТОЧНО», - что все должно иметь такой смысл, чтобы его можно было потрогать руками. К сожалению, Лева, я тебе скажу, это не так. Если бы все имело именно такой смысл – мы бы с тобой жили совсем в другой жизни и ты бы там не пил все, что попадется под руку. Но, что делать? - мы живем в этой жизни. Хорошо, давай поищем тот смысл, который случайно забыл оставить тебе в наследство твой папа»; и мы пошли в его комнату (она намного пошире моей) и встали, и закатили далеко назад глаза, и сколько могли - широко раскинули руки. И так стояли, пока Сему не замутило.
Таким образом, в первый раз у нас ничего не получилось. Потом мы несколько раз все меняли: 1) Я один в абсолютном одиночестве и совершенно трезвый и 2) Мы вдвоем и оба абсолютно в хлам пьяные. 3) Потом мы несколько раз все меняли местами, но я так и не понял смысл оставленного мне папой наследства: информацию о принципах бытия вокруг.