Пиратская кровь отважно стремится в красные горловины водоворотов. Час пробил. Устав не соблюдался уже полтора года и потому висельников не снимали с рей месяцами, пока у них не отрастали крылья из собственной мандрагоровой тени и они не улетали прочь сами, оборвав веревки и осыпая своих мучителей и прежних товарищей крепкими проклятиями мертвецов и горячим гуано.
Пора поднимать паруса и сниматься с якоря – мы слишком плотно увязли в этом поганом болоте, жгущем своей кислотою наши истончившиеся борта.
Наши люди исчезают время от времени. Некоторые появляются вновь, но таких немного и выглядят они не то, что прежде – у их ног суетятся бирюзовые тени.
Рты наши, высохшие от морской воды, стали как норы тарантулов в потрескавшейся земле. Голод и жажда делят сутки надвое. Жажде – день, голоду – ночь. Мы пытались ловить облака дырявыми парусами, что бы набить свои утробы их жемчужной розовой кашей. Нам повезло только однажды, но прежняя удача надежно, как гвоздь, загнала надежду в наши изголодавшиеся сердца.
Раньше гимны в честь капитана, нашего одноногого святого, составляли основу нашего времяпрепровождения, ведь он мог дать нам ключи от логова кока. Оно всегда на запоре и все подступы к нему полны капканов и коварных ловушек. – Кок очень боится, что кто-то может проникнуть в его мучную келью.
Вся наша команда была некогда сотворена самим капитаном из вязкой глины разговоров и грубых удовольствий, замешанных на
морских водорослях. А теперь мы валяемся на палубе, закинув руки за головы и мечтаем о беге, свободном беге сквозь лес.
И глаза наши закрываются на рассвете и открываются уже только вечером, когда совсем стемнеет, продолжая все так же ничего не видеть. И слышно как звезды проплывают мимо, едва касаясь ресниц. А из шипящей как бокал с дешевым ядом пучины за бортом всплывает с воем древний город-Левиафан, погрузившийся в тартарары еще во время первого потопа. Улицы его медленно сохнут – временное неудобство. Но нет. Кольцо лагуны поднимаясь вокруг - охватило нас. Мы в ловушке. И вдруг на палубе возникает Ангел Утонувших("...sea monsters, upward angel, downward fish..."), весь обсыпанный пеплом. Увенчанный нимбом, вращающимся со ржавым скрипом, и то гаснущим, то разгорающимся вновь. Вслед за этим – удар в борт и мы идем ко дну. Невольники в трюме - стопроцентные мертвецы. Свидетели торжества на изгибе цинги. Оставь же нам эту маленькую радость – идти ко дну медленно. – Что еще? – Нужно будет как-то дать знать родным о том, что случилось со всеми нами...
Океан, опускаясь все ниже
усмехается
отпуская на волю
пару утопленников.
Все кто пройдет следом за нами по этим широтам! Все кто стремится связать в один крепкий узел все облака, радуги и горизонты – в дорогу! Вперед! К Ночи-Вспышке на неведомых побережьях! Где маяки кривыми позвоночниками раскачиваются на скалах, когда новозаветные приливы врываются в их подводные пещеры, бывшие некогда залами королевских дворцов. Мы же, загнанные в пасть смерти скитальцы (слушайте!), станем теперь восхвалять нашу продуманную тощую старость, захлебнувшуюся вместе с нами. Эти несколько оставшихся у нас коротких ночей мы будем листать как безымянные книги, больше уже никуда не торопясь и понимая каждую букву-звезду. Братья, следуйте же за нами! ибо всем нам уже не обойтись без вашей глупости и ваших несуразных безрассудств.