Покупки - любимая тема всех здешних русских. Сосед пожаловался недавно, что перестал ходить в гости:
- Там только и говорят: о, эти ботинки я видел за двадцать долларов, а твои штаны из такого-то магазина, а вот таких рубашек никогда не покупай... Не понимаю я этого. Ты мужик- говори о спорте, о выпивке... о бабах... о работе... вот это мужской разговор.
Ну он-то, положим, живет здесь уже семь лет, а я – полтора месяца. Поэтому в меня никто не кинет камня, если я без конца говорю о магазинах. Шоппинг становится вопросом жизни и смерти, если ты сидишь дома, и муж у тебя – аспирант, и платят ему... биииип! Здесь должен, по идее, звучать зуммер, каким в телерепортажах перекрывают матерные слова. Верх неприличия – иметь такой семейный доход.
Да и разговоры о покупках у неофитов совсем другие. Они напоминают немного грустную комедию.
- Стол мы через Интернет купили, у китайцев. Договорились с ними встретиться. И вот звонят они нам из автомата и говорят, что никак не могут нас найти. Я им объясняю на своем плохом английском, где мы находимся, а она на еще более плохом английском отвечает, что ничего не понимает и сейчас позовет другую китайку. Уже не помню, сколько их сменилось на телефоне; но в конце концов мы их увидели. Вообразите картину: стол стоит прямо перед входом в банк, а китайцы ходят кругом банка, как в карауле...
Кровать, опять же, нужна была. В один магазин зашли – смотрим, стоит. Нормально, спать можно. Но за две тысячи долларов. Мы пошли в другой магазин – там была похуже, но за двести. Мы ее сразу на радостях купили. Жалко денег, конечно, но по сравнению с двумя тысячами – еще ничего.
- Две тысячи, двести... Вот что значит иметь дело со мной! - сказал мне муж, когда гости разошлись. – Я купил за двадцать надувной матрас, и нет проблем.
- Не хвастайся. Это обычно кончается плохо.
(Давно заметила: стоит только заявить, что у тебя что-то есть – здоровье, чувство юмора, хорошие отношения с ребенком – как это что-то не замедлит исчезнуть. Я начинаю верить в разумность нашей национальной традиции – никогда не отвечать «хорошо» на вопрос «как дела?».)
И точно: следующей ночью матрас начал сдуваться, и под утро нас качало на нем, как в штормовую погоду.
- Может, ты бы все-таки попробовала найти дырку? Не могу же я заниматься всем сразу...
- Я уже смотрела. Дырка слишком маленькая. Единственное, что можно сделать с этим матрасом- затащить его в бассейн и посмотреть, где будут пузыри.
- Ты с ума сошла! Тебя сразу арестуют.
- Почему? Плавают ведь на таких же матрасах, только поменьше...
Я знаю, что мне его не переубедить: ему проще надувать матрас дважды за ночь. Просто он консерватор по своей природе. Пройдет неделя, и он сделает, как я говорила. Помню, когда я сварила свое первое американское варенье, муж долго не знал, прилично ли это и как на это реагировать. Через неделю он явился с двумя сумками персиков и с порога поинтересовался:
- Сколько сахара кладут в варенье?
- Я клала один к двум, - ответила я, несколько ошарашенная его внезапным интересом к кулинарии.
- Так, полтора за сахар... три за фрукты... Шесть килограммов, кладем один на испарение – ну, пять. Считая, что магазинное два доллара за килограмм... ну да, ДЕШЕВЛЕ. – закончил он наконец свои расчеты, и я отправилась к соседям за большой кастрюлей.
Надо же, когда-то я пилила его за то, что он много и без нужды на меня тратился. Просто тогда он еще не был моим мужем. А сейчас он не просто муж – он husband. Как-то, пролистывая от скуки словарь, я наткнулась на глагол to husband. Означал он, как выяснилось, «экономить»...
Все-таки полезно пользоваться словарем. Если бы не это – вопрос, для чего нужны мужья, так и оставался бы для меня таинственным.