Будущее – место, куда удобнее всего складывать мечты.
Закон Мэрфи
Очень трудно просыпаться утром. Трудно просыпаться, когда очень долго проспал. Хочется ещё поне-житься в спокойной тёплой постели, а не входить в этот сумасшедший холодный мир. Труднее всего вста-вать, когда проспал три века. Не столь от времени, сколько от остаточных явлений анабиоза. Сначала ты ничего не видишь, не слышишь, не чувствуешь запахов и прикосновений – это отходит твоя нервная систе-ма, потом начинаешь разминать окоченевшие конечности – всё же три века проспал, потом только пытаешь-ся встать. Смотришь на свой саркофаг, что был тебе домом эти три века, жмуришься и идёшь вперёд.
Примерно такие мысли посещали голову профессора Хвостова. Насколько он понимал, календарь сарко-фага был поставлен ровно на три века, выходит, что сейчас должно было быть 23 сентября 2238 года. Про-фессор потряс головой, успокоил урчащий желудок и посмотрел вперёд.
Он находился посреди огромной свалки, как раз в центре огромной воронки. Конечно институт, при-ютивший его в начале эксперимента, стал развалинами, и саркофаг просто выкинули за ненадобностью или бесполезностью, сами не зная, что эта «бомба» сработает в условленный час. Профессор вылез из свалки и увидел светлое будущее, ради которого он и залезал в саркофаг и вообще затевал эти эксперименты с ана-биозом.
Вдалеке стоял большой синий металлический город. Каждый дом которого напоминал гигантский гриб. Между домами были протянуты мостики, над самим городом стаями летали небольшие самолёты и другие летательные аппараты. Профессор зашагал к городу. Это было для него спасение. Во всяком случае, полу-чше, чем всё время трястись в ожидании, что тебя посадят и расстреляют. Странно было, что Москва, про-стоявшая восемьсот лет почти без изменений теперь так изменилась. Не было Кремля, Арбата и других дос-топримечательностей. А вдруг это не Москва, а тот город, который построили фашисты или империалисты на её месте. Этого не могло быть. Советский Союз не должен был дать себя в обиду. Видимо за те годы, по-ка спал профессор, мир изменился кардинально. И этот город вдалеке… Нет, Кремль они должны были ос-тавить, это всё-таки так красиво. Разумные люди будущего просто его куда-то переставили, чтобы не ма-шался.
Но до города профессор так и не дошёл. Его остановили два металлических летающих аппарата с окуля-рами фотокамер вместо глаз.
– Седьмой, – сказал один из аппаратов второму, – это что ещё за динозавр?
– Не знаю, Тридцать Третий, – ответил Седьмой. – Давай его спросим. Господин, вы кто? Таких костюмов даже в маскараде нет. Люди давно отказались от таких архаичных платьев.
– А почему «господин», а не «товарищ»? – ответил вопросом профессор.
– Кажется это из двадцатого века, – сказал Тридцать Третий Седьмому. – У них там Машину Времени изо-бретали?
– Такую, очень слабенькую, на уровне автомобиля, – ответил Седьмой. – Медленно и дорого можно было летать сквозь время.
– Значит, он не на Машине Времени прилетел.
– Конечно, нет. Тех мы давно обратно отправили. Вы из какого года? – спросил Седьмой профессора.
– 1938 год. 23 сентября. Москва Советский Союз, – ответил профессор.
– Тогда ясно, – сказал Тридцать Третий.
– Ясно, что он очень опасен, – добавил Седьмой.
– Почему? – спросил профессор.
– Во-первых, болезнями. У вас там всякие заразные болезни в вашем двадцатом веке. Оспа, чума, гепатит, туберкулёз, СПИД, пневмония, грипп, насморк. Мы от них давно избавились, так что ваше появление про-сто вызовет даже не эпидемию, а пандемию!
– Во вторых, – добавил Тридцать Третий, – ваше появление вызовет бурю сенсаций.
– Почему?
– Кто руководит вашей страной? Ну, когда вы улетали? Брежнев?
– Иосиф Виссарионович Сталин!
– Ну вот, видите. А у нас в учебниках написано, что Россией управлял тиран Никита Виссарионович Брежнев.
– Я не знаю такого.
– У нас его тоже мало кто знает. Давно это было. В-третьих, вы не так воспитаны. Вас просто придётся за-ново воспитывать, а это того не стоит. Вы даже не знаете курс обычной школы. Так что отправляйтесь во-свояси. Вы нам здесь не то чтобы не нужны, вы просто опасны.
– Подождите, у вас же гуманное общество…
– Самое гуманное в истории человечества, – добавил Седьмой.
– …Вы не можете отправить меня обратно.
– Можем. Ещё как можем. Вы уже взрослый, сформировавшийся человек, вас только можно отправить обратно или… ликвидировать. Что вы выберете? Где ваша Машина Времени?
– Я проспал в саркофаге.
– Ещё лучше. Идите в свой саркофаг и ложитесь спать. Проснётесь лет через двести-триста. Тогда, быть может, общество к вам созреет. А пока что ещё рано. Рано вы появились.
– Идите, – добавил Тридцать Третий. – Если хотите, мы споём вам колыбельную.
– Не надо, – совсем расстроился профессор, он развернулся и пошёл обратно к свалке, подальше от этих железных истуканов. Это, конечно, мог быть просто бредовый сон. Быть того не могло, чтобы через триста лет никто не то чтобы не заинтересовался профессором из прошлого, а даже ненавидел его. Писатели пишут совершенно про другое. Чтобы проснуться, профессор ущипнул себя за нос, но свалка и светлое будущее остались на своих местах. Тогда профессор совсем расстроился и буквально побежал к саркофагу, подальше от этого бреда. И краем уха он слышал переговоры железных истуканов:
– Надо здесь всё дезинфицировать, неизвестно что он с собой принёс. Помнишь в двадцать третьем двое таких явилось, они надеялись, что в будущем найдут лекарство от их вируса, а в результате вымерло чет-верть города из-за этого их вируса, которого уже никто и не помнил.
– Вызвать бригаду?
– Вызывай. Надо ещё проверить этот саркофаг и оставить записку, чтобы разбудили через двести лет.
– Лучше триста. Чуть нам всё не поломал. А ведь мог бы и до города дойти и тогда нарушил бы историче-скую справедливость…