Слышен серебряный перезвон колоколов.
Необозримое лазурное небо.
Необозримые равнины, залитые ярким солнцем.
Необозримые тучные стада.
Изумрудные по пояс травы.
Пастух в холстинной до пят рубахе, расшитой узорами, играет на свирели полонез Огинского.
Русь.
Нивы, пажити, овины.
Высокие статные юноши в узорных рубахах с песнями косят травы. На выкошенных лугах высокие статные девицы в узорных сарафанах и кокошниках с песнями водят хороводы.
Рассветы, просторы, узоры.
Праздник урожая. Песни, пляски, игрища.
Изобилие.
Необозримые столы ломятся от яств. Разнообразные яства - вначале панорамой, затем медленно, крупными планами. Икра, крабы, гигантский судак под польским соусом.
Зал заполняется песней: - Лель, мой Лель… Средним планом - стайка снегурочек прыгающих через костер.
Игрища богатырей. Обнаженные по пояс могутные молодцы с песней и хохотом лупят друг друга десницами. Красны девицы обносят устоявших на ногах победителей ковшами с медовой брагой. Удалец двойного роста с розовым лицом тужится, крякает и с песней выдирает из земли вековой неохватный дуб. Дивится народ. Богатырь отводит в сторону ковш, поданный красавицей, и поднимает над головой бочонок. Пенная струя с унитазным бульканьем льется в широко открытый рот. Дивится народ, однако одобряет. Богатырь отбрасывает пустой бочонок и целует красавицу. Ликует народ.
Кривичи, болотичи, вятичи.
Сусло, прясло, чресла.
Старичок лукавый в треухе надорванном тут же вертится. Веселит народ словом метким, сыплет прибаутки, байки, лукавинки: - кубыть, мобуть, ядрена штукатурка. Смеется народ, однако и задумывается, чувствует в словах старичка мудрость вековую исконную.
Поет, пляшет, играет Святая Русь.
Бубны, гусли, кегли.
Ходит по кругу ковш с игристым золотым медом. Благолепие.
Ан хмурится небо. Наползает с запада туча черная, закрывает Солнце.
Насторожился старичок, приложил ухо к земле, принюхался, забормотал неразборчиво: - кубыть, мобуть, ядрена штукатурка. Однако и народ и зрители понимают старичка. Ополчился супостат. Грядут на Святую Русь бусурманские полчища несметные, беды великие неминучие.
Панорамой - несметные полчища. Звучит марш Шостаковича. Крупные планы супостатов. Темные горбоносые лики. На головах шеломы рогатые. За плечами плащи черные аки крылья диавола. Закованы в сталь. Вооружены единообразно - до зубов. За несметными бусурманскими полчищами - несметные стаи оскаленных собак. Ждут добычи. Кошмар!
Пики, луки, суки.
Лютует враг. Огнем жжет терема узорчатые, скиты тайные монастырские, города белокаменные. До тла выжигает Русь супостат, расходует смету. За кадром слышится стон и горькие причитания заведующего постановочной частью. Закованные девицы с грустными песнями грациозно идут в полон. Среди них целованная розоволицым богатырем красавица. Старичок суетится в кадре, утирает глаза треухом, тайно от стражи подмигивает целованной красавице, подбадривает, обнадеживает: - кубыть, мобуть, ядрена штукатурка. Красавица сквозь слезы улыбается.
Однако поднимается народ. Собираются дружины молодецкие. Идут встречать бусурманов рати русские.
Крупные планы ратников. На экране русоголовые, светлобородые, сивоусые. Вооружены - разнообразно. Над шагающими покачиваются косы, вилы, мотыги, клюшки. Однако кое у кого - и мечи, и кольчуги. Большинство - в рубахах. Хмурятся, крепчают, идут на супостата.
Вятичи, кривичи, болотичи.
Латы, булаты, заплаты.
В зале звучит: - А мы просо сеяли, сеяли… Но в песню уже вплетаются аккорды марша Шостаковича. Гудит, стонет набатный колокол.
Вот сошлись, сшиблись, схватились.
Жутко стало на экране. Крупные планы. Мелькают искаженные злобной яростью лица супостатов и лица ратников в благородном гневе. Падают пронзенные. Былинный молодец, поплевав на ладони, орудует неохватной дубиной, штабелями укладывает супостатов. Секут лютого ворога мечи булатные, звенят кольчуги, хрипят кони, хрустит реквизит под богатырскими ногами, рыдает зав. постановочной частью. Старичок тут же вертится, слова заветные шепчет: - кубыть, мобуть, ядрена штукатурка. Тем и победили врага.
Апофеоз. Общее ликование. Народ пирует, пляшет, играет в лапту. Красны девицы плывут меж ратниками, привечают. Обносят чашей и полоненных супостатов. Те кручинятся, но пьют. Старичок чешет голову под треухом поучает: - кубыть, мобуть, ядрена штукатурка. Мол сидели бы дома в своих поганых силезиях. Супостаты кручинятся и пьют.
Фильм завершается общим ликующим хором. Экстаз. Поют все: - ратники, краснодевицы, режиссер, супостаты и старичок. Мощно плывут в зал, падают на головы зрителей мудрые слова: - каким ты был, таким остался… В последних кадрах в ликующий хор врывается голос Аллы Пугачевой: - То ли еще будет! Ой, ой, ой!
:::