Глава ПЕРВАЯ, она же ПОСЛЕДНЯЯ.
Двадцатый век. 70-й год. Февраль. 18 часов 16 минут. В мировой музыкальной атмосфере назревает кризис всеобщей серости и безлошадности. Нет «The Beatles». Нет Джими Хендрикса. Подустали The Doors. Всех достали пьяные выкидоны Мика Джаггера и Кейта Ричарда. Марк Болан и Дэвид Боуи с вялотекущим энтузиазмом стреляют друг у друга сигареты, кокаин и краску для волос. Ничего не слышно об Элвисе. У Элтона еще есть свои волосы. Только разгоняется Великий Триумвират британского хард-рока – LZ, DP и BS. В клубе «Средиземье», основательно подзаправившись диэтиламидом лизергиновой кислоты, глючат «Пинк Флойд» под художественным руководством Сида (Кейта) Баррета…
И тогда мировое электричество, дойдя до критической точки, персонифицировалось в истошном вопле человека с неровными зубами и еще более неровным характером, регулярно страдающего неудержимыми вспышками мании величия.
Очередной приступ разразился в не совсем подходящем месте – ларьке на Кенсингтонском рынке – и проявился на сей раз в не совсем традиционном вопросе:
- Где мое пальто???
Заметно было, что мысль о таинственном исчезновении пальто навязчиво преследовала его на протяжении последних 5 секунд, когда и была обнаружена пропажа оного.
Собеседник хлопнул большими эльфийскими глазами и икнул:
- За кого ты меня принимаешь, Фред?
- Пора бы уже уяснить, Блонди, что я тебя принимаю ни за кого!!! Где мое пальто?!
Роджер Меддоуз Тэйлор издал недоумевающее молчание. Потом икнул еще мучительнее:
- А оно у тебя какое было?
Последовало настолько детальное описание пропавшей вещи, что стало ясно – пострадавший имел самое непосредственное отношение к ее пошиву. Это криминальное повествование шло под аккомпанемент в такт икающего Роджера. Но на середине рассказа он сбился с такта и возвестил:
- Я тебе одну умную вещь скажу, только ты не обижайся… Сдается мне, твое величество, что мы его продали.
Над рыжей головой великого английского ударника нависла угроза поседеть в минуту от апоплексического удара по голове. Ибо в душе его неуравновешенного собеседника вовсю затрубили суровые повелители Багдада. Но в этот самый момент заговорщицки скрипнула дверь ларька, и в Багдаде стало все спокойно. В образовавшуюся щель, лукаво щурясь на свет, просочилась нескладная кудрявая голова. Оценив всеобщее непонимание, голова, по своему обыкновению, решила призадуматься:
- Своих не узнают? Богатым буду!
Удовлетворившись выводом, голова радостно втиснула за собой и остальные части тела. Оранжевые ботинки с зелеными шнурками вызвали эффект водородной бомбы.
- Брайан!!! – возопил Меркьюри, с истинно багдадским темпераментом бросаясь ему на шею, - Брайан!!!
Он – такая сволочь, Брайан!!!
Он меня не любит, Брайан!
И пальто мое, блин, Брайан!!!
Пропил он сегодня. Брайан!
Глянь, как он икает, Брайан!
Онемел ты, что ли, Брайан?
Да пошел ты на фиг, Брайан…
Брайан Мэй, весьма удивившись сему посвященному ему поэтическому произведению, стоящему на грани идиотизма и гениальности, аккуратно, двумя пальцами, снял Гения со своей шеи и мягко, но внушительно произнес:
- Вот ты здесь ругаешься, а потом – теми же руками за микрофон…
Фредди открыл было рот, чтобы повторить свой прочувствованный монолог, но на полпути передумал и только изящно взмахнул рукой; при этом лучи заходящего солнца сыграли очаровательную блюзовую гамму на его ногтях, покрытых черным лаком.
В эту минуту Роджер очнулся от своей временной забитости, взглядом обиженного кролика обвел всех присутствующих и, протянув руку за бутылкой водки, пробурчал себе под нос:
- И так кругом виноватый, дык еще ходют тут всякие…
И тут гитарист почувствовал, что наступил долгожданный момент перехода от кульминации к развязке. Подчеркивая важность сего момента, он театрально кашлянул, поправил отсутствующий зеленый (в тон шнурков) галстук, и негромко изрек:
- Вот че, мужики, я че пришел-та… - и неожиданно для себя выпалил стихами:
- Вот что я хотел сказать –
Надо группу создавать,
Вашу мать!
ЭПИЛОГ (завершающийся ритуальными плясками вокруг священного костра)
Двадцатый век. 71-й год. Февраль. 23 часа 19 минут. Абстрактный гараж в центре Вселенной. Пилящие воздух звуки гитары смешиваются с завываниями северо-восточного ветра, сливаясь в ликующую симфонию декаданса, подкрепляемую Зевесообразными раскатами ударных.
Симфония нарушается писклявой дверью, в проеме которой рисуется неясный силуэт человека в пальто.
При этом явлении у присутствующих сами собой опустились руки и челюсти. Растерянно-странно в наступившей ваганьковской тишине прозвенела струна…
- Ой… Ты кто?
«Конь в пальто», - обиженно промолчал пришедший, заметив, что внимание троицы сконцентрировано не столько на нем самом, сколько на той реликвии полупомоечного вида, что висела у него на плечах.
Тишину неожиданно прорезал звук, напоминающий точение ножа о стекло. Это были Роджеровы мучительные воспоминания, воплотившиеся в хорошо нам знакомом художественном икании, грозившем перейти в элегическое заикание. Наконец Роджер, превозмогая себя, изрек голосом ливановского Шерлока Холмса:
- Сдается мне, Фредди, мы нашли твое пальто…
В это время гость пошевелился в надежде переключить внимание с пальто на его содержимое:
- Извините, пожалуйста, вас не затруднит мне сообщить: вам не требуется инженер по электроаппаратуре с красным дипломом? В свободное время я могу играть на басу и вышивать крестиком на обоях…
Долгое перечисление достоинств вновь прибывшего (в числе которых были почетная грамота за успешное проведение антиалкогольной кампании в детском саду и победа в чемпионате по переводу старушек через дорогу), постепенно убеждало троицу в собственном несовершенстве и полнейшей никчемности, а также пробуждало сомнение – а имеют ли они право находиться в обществе столь непорочного создания? Им казалось, что еще чуть-чуть – и создание потеряет вес, засияет, запоет неземным голосом и воспарит над грешною землей…
После того, как создание наконец-то заткнулось, а присутствующие переварили полученную информацию, Брайан вспомнил – среди достоинств было что-то вроде баса.
Фредди, взвесив все «за» и «против», отметил, что из всей плеяды их басистов только этот чудик умеет вышивать крестиком… Кроме того, еще и старушки…
Это решило дело.
Когда отгремели все пьянки, которыми Роджер, Фредди и Брайан отмечали вливание в их сплоченный коллектив нового, непьющего, товарища, как-то утром, с похмелья, Роджер спросил:
- Слышь, тебя ваще как звать-то?
- Дикон, - ответил тот.
Роджер минутку подумал, тяжело вздохнул и как бы про себя сказал:
- Жаль… Значит, это не тебе мы продали Фредькины носки… Очень жаль…
КОНЕЦ