Воспаление личности
Моё наименование - Виктор Глазов. Свои наблюдения над собой я, не имеющий ника-ких специальных познаний, в осколках здравого ума, спешу оставить за несколько дней до сумасшествия. Тороплюсь потому, что предполагаю возможный срыв, нарушение внутренне-го равновесия, которое в любой миг может распылиться мириадами ничтожных психофизи-ческих элементов.
Пока баланс не разрушился, начну...
Я состою из безграничного количества нейтронов, протонов, электронов, атомов и вся-кой прочей нужной мелочи, о какой и не подозревал до старших классов общеобразователь-ной школы. Это всё чудесным образом компонуется во всевозможные молекулы органиче-ской и неорганической химии. Они, следует заявить, вот уже скоро 30 лет поддерживают за-видное постоянство и сплочённость, взаимокомпенсируясь бог весть какими силами, кото-рые именуются людьми особо сведущими, как природные...Несмотря на трёхкратное еже-дневное привнесение дополнительных веществ и ежесуточное удаление некоторого их числа, я, тем не менее, составляю в союзе этих молекул весьма сносный и работоспособный орга-низм.
Пока...
Я, один пятимиллиардный образец этого феноменального единения частиц, с недавних пор обременился непосильным вопросом: как обладатели примерно одного химического и физического набора так разнятся по другим категориям? Но это было бы ещё пол беды, пол ,так сказать, безумствия. Моя вобщем обычная комбинация составляющих всё же довольно оригинально взаимосвязана. Иначе ещё пять в десятой степени таких же Викторов Глазовых были бы попросту неразличимыми оловянными солдатиками.
Словом, я уже давно успел достоверно убедиться и доказать. Я уникален в своём ро-де. Я единственный и неповторимый. В пору бы слагать оду самому себе, да либо не успею, либо отсрочу это на послесумасшественный период. Тогда-то, во всяком случае, она будет более объяснима.
Так вот...Примеров своей эксклюзивности я знавал уже достаточно, что дало мне по-вод заключить При самых общих природных законах, дающих форму, всякий свои собствен-ные, являющие его содержание, создаёт так или иначе сам. Здесь, право, кто во что горазд.
Отслеживая длительное время себя, я определил прежде всего, что пребываю в ладах с собой, в равновесии физическом и психическом. Моё тело и рассудок повинуются мне. Но, что было уже отмечено, пока.
Как и любой цельный предмет, я нейтрален абсолютно, но относительно могу быть положительным или отрицательным. Мною экспериментально выявлено, что я устроен не-сложно: всего из двух противоположных Викторов Глазовых. С неодинаковыми взглядами, мнениями, со своей реакцией на окружающий и вращающийся вокруг мир. Первый, неслож-но догадаться, имеет цвет зияющей бездны, второй - сияющего поднебесья. Один зовётся Виктор Рассудительный, другой Виктор Впечатлительный. Они полностью разные, но не яростные враги. Да, они спорят, просто беседуют, иногда советуются, взаимно дополняются, а иногда подчиняют друг друга. Тут-то я случаюсь не таким уж и нейтральным.
Сперва мой доктор убеждал, что это пройдёт, затем вяло возражал, потом молча внимал и, наконец, после оздоровительного запоя, меня избегает. Подозреваю, что делаюсь психиче-ски заразными и, чтобы не распространять эпидемию далее, остаюсь наедине с собой и все-поглощающей бумагой...
Двуединые и неразъемные, они поровну вобрали добродетели и порочности, сохраняя всё же общую прочность. Чаще, конечно, они договариваются. Точнее, они уже давно опре-делились в самых проверенных сценах жизни и с дивной непреклонностью следуют утвер-ждённым схемам. Тот, что мыслит, называет это принципами, а тот, который ощущает - вы-нужденными уступками, и всё чаще - гнусной обязанностью. Сам же не уронит случая ими пренебречь, улучшив минуту колебаний партнёра. Впрочем, внешне я практически тих. Их тайная тяжба редко заметна.
Когда, например, в прошлом году Лариса, переслушавшись подруги, упрекала меня в невозможности радовать в праздники хоть отчасти бриллиантовыми подарками, как подоба-ет всем пристойным обывателям. Я был совершенно спокоен. Хотя, повиниться, поначалу рассвирепел было не на шутку, окрестив её весьма обидно и расшумевшись на всё обступав-шее нас пространство. Это Впечатлительный извергался Везувием, разбрызгивал далеко лаву ярости и выделял грузную сажу гнева, покрывая толстым слоем своего собрата, спасовавше-го перед неукрощёнными эмоциями. Но, как бы не требовало зудящее желание, всё же не до-пустил за унаследованные красные волчьи флажки, где томилась свобода примитивных дей-ствий.
Я также пребывал в целом невозмутим, когда она пыталась вернуться. Холодный расчёт отторгал бессмысленность повторов, тогда как вспышки чувств просто оставляли ду-шевные ожоги. Разделившись на две группы противоположных и сильнозаряженных частиц, мой своеобычный организм затаил мощный потенциал душевной энергии. Попадись на пути стул и, верно, не стоило бы труда отшвырнуть его нелегким взглядом. В такие часы возмож-но созидать вещи великие или опасно наделать великих же глупостей. Поэтому способы умиротворения Викторов и средства разрядки я нахожу в несложных наслаждениях. Увы, увы...И плотских и духовных...В удовольствиях опустошающих, истощающих, изводящих. Баня до изнеможения, вино до отторжения, еда до несварения, кино до отупения, спорт до изнурения, секс до отвращения...Покой и согласие вмещаются после надолго в мою воспри-имчивую русскую душу. Как она устроена, кстати, из чего состоит, где расположена сложно представить. Или не хватает аршина общего: знаний и воображения или это постигается чем-то другим. Даже размеры её бывают разные. Когда обидчиво молчишь либо исключаешься на несколько дней, она бывает маленькой грозовой тучкой. Когда прощаешь даже на буду-щее, возносишь безумные дары - оборачивается бескрайним белым облаком.
Но эти гады - Викторы отмечаются на ней своими распрями. Рельефными рубцами и многослойными заплатами. Она же, невесть как, подпитывается цветом волос. Чудны дела твои, господи. Эти ребята, честно сказать, мне уже изрядно надоели. Я измотан бесконечны-ми вопросами друг к другу, поиском истины, сомнением в ней, безответственными рассуж-дениями, взаимоуличениями. Очевидно, что мне вредно любое слишком глубокое осмысле-ние вещей. Во что мне обошлась, положим, попытка воплотиться только добрым, смирен-ным, участливым, справедливым. Думал испытаться и в этой ипостаси. Высказанная правда оказалась никому не нужна. Кротко выслушал тёщу и чуть не поплатился за это. Не осудил проворовавшегося приятеля и оказал ему дурную услугу. Простил давнего врага и тут же прослыл тюфяком. Не отвратился от слёзно занимающего соседа, который затем перепохме-лился и принудил вступиться за его жену. Странно, но косятся оба. В кои-то веки две добро-детели, два плюса давали минус. А два минуса - полный анус. Трудно поверить, но в ответ на ложное изложение Ларисы о её новом подарке, каковой я воспитательно спустил в сток, и вместо ожидаемого сопливого раскаяния, хватил толстый скандал, эффектную истерику и яркий запоминающийся финиш.
...Так я взошёл на первую ступень гармонии и абсолюта. Пристрастно попереживав и пофилософствовав, остался в конце концов целиком самодоволен. Всё что случалось со мной создало меня нынешним. Иным я просто и быть не мог. Добрым и злым, спокойным и раз-дражительным, идиотом и умным, расточительным и скупым, безрассудным и расчётливым. Всего этого во мне намешано в самых неожиданных, невероятных, невозможных пропорци-ях. То 10 к 1, то 50/50, то 1 к 1000. Всё это представляет Меня одного, самого индивидуаль-ного и самого настоящего. Но одного пятимиллиардного.
Однако, уже чаще замечается, что мои противоречащие парни непримиримы особо. Их жёсткая полемика облачается во всё более устную форму, привлекая прохожих, а иногда со-служивцев уже вполне внятным бормотанием. Но теперь то я знаю путь к истинному совер-шенству... По образу и подобию. Создамся великим или ничтожным, недосягаемым или низ-менным. Буду совершать и говорить вещи бессомненные. Либо их не вправе никто оспорить, либо будет некому по причине умственной и нравственной посредственности. Вы вглядыва-лись когда-нибудь в лицо мировой известности, жалующей истиной? А сколько правоты в безразличных зрачках нищенки, заиндевевшей на январском тротуаре? Разве кто-нибудь по-хвастает знакомством с сомневающимся юродивым? Вот он, рецепт лёгкого, безболезненно-го, уверенного существования! Стать нолём или бесконечно большой величиной: единицей в пятимиллиардной степени.
Итак, решено. Завтра я, должно быть, проснусь или полным идиотом, или гением. Это, не исключено, тоже самое, смотря откуда взглянуть... Надрываясь выяснением диагно-за, мой врач точно сойдёт с ума. Скорее отравится. А я, просветлённый, и, находясь всё же в полном неведении, ставлю многоточие и тянусь к выключателю, который вполне может ока-заться и курком...
28.05.97г.