- у меня совсем нет бумажного тебя. есть плёнка и водка. приезжай.

каким-то чудесным чудом он верит,
и спускается по лестницам,
и просит таксиста выключить неблагозвучную му
и помолчать,
и не сбивать его дыхание бесцеремонно дешёвым, сладким дымом.

с наигранной уверенностью он открывает дверь,
и ведет себя… куда-то ведёт себя
за искуственно растрёпанной девочкой,
которую заебали уже свидания
не с тобой.

- научи меня переносить тишину.
- можно перенести её на следующую строчку.
- а чем заполнить ЭТОТ ряд белых клеток?
- случайным шумом.

****ая лирическая героиня впивается в губы, сталкивает взгляды лунными-парковыми машинками, за глаза меняя цвета.
если взять подвернувшуюся пару голубых,
вылить на них остатки внутреннего солнца –
можно в очередной раз нашарлатанить зелёный.

с невидимыми, непересчитанными по весне
тик-таками
и нечётными тактиками, приводящими
к честно-женской ненужности результата игры,
выйдет из берегов чёрное, внутреннее море.

и с рёвом проглотит тот
контрастный, вражеский свет,
способный менять лица.

и расплавит любую скалу
кипятком растворимого кофе,
оправдывающего бесконечность утренних сигарет,
сбрасывающего вниз
вскарабкавшийся в горло кашель.
 
будет раздражитель рассвета и звуковой транквилизатор
любимой му,
и распечатанная, разрезанная на минутки
летопись чб плёнки из первых строк.
на ней просто и светло угадывается ошибочная окраска глаз
и ненужная физиономия.