Так уж вышло, что после того, как я купил машину, моя жизнь изменилась. В ней появились новые обязанности. Одной из них стали еженедельные поездки с мамой на базар. Сам я оставался в машине, она любила делать покупки одна, чтобы никто не отвлекал ее от полного погружения в атмосферу рыночных взаимоотношений. В это время я читал газеты, разгадывал кроссворды и просто размышлял, благо — мама никогда не делала покупки наспех, иногда времени хватало даже выспаться. Честно признаться, для меня это была единственная возможность, когда я мог спокойно побыть с собой, работа, карьера, нервы и постоянный груз проблем, в общем, я был даже рад этим поездкам. Вот в один из таких выходных я и стал свидетелем любопытной истории.
Базар находится в старой части города, более того, его вообще, по-моему, не коснулось время. Древние дома вокруг, наспех приколоченные вывески, мешки, тележки, загоревшие лица торговцев и горы товаров на прилавках.
Мама растворилась в пестрой толпе покупателей, а я потянулся на заднее сидение за заготовленной заранее книжкой. Но прочитав три страницы, я с сожалением обнаружил, что чтиво не в моем вкусе — поездка не удалась. Я закурил и стал оглядываться по сторонам, наблюдая за хаотичным движением тысяч людей. Напротив, в десяти метрах от меня стояла старая колонка, из которой тонкой струйкой текла вода. Вода сверкала на солнце и манила прохладой. Мне представилось, что эта колонка стояла здесь, когда по улицам ездили нарядные конные экипажи и телеги торговцев, а наши прапрадеды утоляли жажду в жаркий день, носили воду ведрами в дом, раздували самовар и большой семьей пили чай, дуя на блюдца. Я не удержался — вышел из машины, задрал штанины, чтобы не забрызгать, и надавил на отполированную чугунную ручку. В глубине что-то заурчало и мне в лицо хлынула ледяная струя. Пару глотков я все-таки успел сделать, хотя голова была вся мокрая. Все произошло неожиданно. Рядом оказался какой-то мужичок восточных кровей, в руках были пластиковые бутылки. Он весело смеялся беззубым ртом, глядя на мою мокрую физиономию.
— Эх, малай, тут двоим надо — один пьет, другой осторожно потихоньку давит.
— Ага, я уже понял, — меня это тоже как-то развеселило.
— Давай, я чуть-чуть жать буду, а ты попьешь, — любезно предложил мой новый знакомый.
— Да нет, спасибо, я уже напился, — вытираясь платком, ответил я.
Он еще больше рассмеялся.
— Ну, тогда ты подержи, а я себе вода в бутылка налью.
Я снова взялся за рычаг, но на этот раз давил осторожней, снова внутри забулькало, и из крана потекла спокойная струя искрящейся влаги.
— Вот, научился уже, — мужичок весело смотрел на меня, — здесь вода очень вкусный, силы дает. Ее здесь все любят! По двадцать копеек бутылка торговцам продаю, хвалят.
Он наполнил бутылки, сказал «Рахмат» и скрылся в гуще людей. Я снова уселся в машину. Размышляя о предприимчивом водоносе, и о том, что вода, и вправду, вкусная.
Мимо прошла парочка космополитов, дедок был в меховой полинялой шапке, на ногах резиновые сапоги, спортивные трико рванные на обеих коленках, коричневая болонья куртка из-под которой торчала, сомнительной чистоты, рубашка. Спутница — почти в том же самом, или, по крайней мере, так казалось. Правда, у нее был еще синяк под глазом, но и тот был несвежим. Они шли под ручку, мило улыбаясь друг другу, но завидев колонку, не сговариваясь, направились к ней. Как настоящий джентльмен, он давил на рычаг, а она, сняв куртку, подставила сложенные ладони под струю воды. Когда дама закончила умываться, кавалер предложил ей свою куртку в качестве полотенца. Затем они поменялись местами, дедок при этом разделся по пояс, кряхтя и взвизгивая, он обливал себя ледяной водой, барышня неудержимо смеялась. Пока он вытирался курткой, его подруга развязала какой-то узелок, расстелив его тут же неподалеку, в нем было полбуханки ржаного хлеба, и куча каких-то маленьких кусочков. Усевшись напротив друг друга, они приступили к трапезе. Чинно, ни на кого не обращая внимания, за неторопливой беседой, они поглощали свои запасы.
К колонке подошел плотный мужчина с ведром и попытался наполнить его, но веселая струя воды сбила ведро, брызги попали на голую спину дедка, тот от неожиданности вздрогнул, выронив кусочек хлеба, и инстинктивно выдохнул какое-то народное ругательство, дошедшее до нас еще от язычников. В ответ пузатый небрежно пнул ногой комок грязи, тот упал в аккурат, на импровизированный стол детей природы. Бродяга, в свою очередь, отвечал ему какой-то бранью, на этот раз вполне осознанно. Но толстяк напирал, и бомжи, в спешном порядке, собрав свои пожитки, ретировались. А победитель тем временем пытался приладить ведро, придерживая его одной ногой, он вновь решил его наполнить, результат — замоченные брюки. Обойдя колонку вокруг, он снова нажал на рычаг что было силы, и куда-то там вставил деревяшку, тем самым заклинив механизм. Неистовый поток низвергался на землю, в стороны полетели брызги и грязь. Толстый подставил ведро, оно в секунду наполнилось. Удовлетворенный результатом, он направился с ним к своей машине, окатил ее и вновь вернулся к колонке — снова наполнил и теперь уже неторопливо губкой стал мыть крышу машины. Вода тем временем молотила землю. Уже была лужа, когда «любитель чистоты» пытался набрать третье ведро, кое-как по кирпичикам он пробрался к колонке, наполнил и снова направился к машине. Вода в луже пузырилась и пенилась, мутные ручейки уже потекли на дорогу. Когда же он в четвертый раз решил наполнить ведро, подойти, не замочив ноги, было уже невозможно. Но тот проявил завидную настойчивость, пытаясь нащупать все те же кирпичики, он стал пробираться к колонке. Вот он уже у цели, ведро наполнилось. Мужчина развернулся и тут, потеряв равновесие — упал, ударившись о колонку головой. Все это было как-то нелепо, как в черно-белых фильмах Чарли Чаплина. Разлетелись брызги, и тяжелое тело замерло в луже, струя неистово била в лицо.
Прошло несколько секунд ожидания развязки, а упавший так и не пытался встать, он лежал без движения.
Когда я подбежал к огромной луже, вокруг начал останавливаться народ, но лезть в воду еще никто не решался. Первым оказался восточный водонос. Сначала он выдернул деревяшку, рычаг вернулся на место, и напор сразу пропал, стали слышны женские вздохи и гул базара. Тонкая невинная струйка текла на посеревшее лицо лежащего. По щиколотку в грязной воде, вдвоем с водовозом мы пытались поднять неподвижное тело, тут кто-то еще подхватил, и уже втроем мы все же вытащили его.
Приехала «скорая», осмотрев пациента, медики неспешно погрузили его на носилки.
Через две недели я снова поехал на базар.
День выдался непростым, разгневанные клиенты, невыполненные обязательства, пустые обещания. В общем, подготовиться к поездке я не успел — пришлось с работы, заехать за мамой и сразу отправиться за покупками. Она потерялась в толпе, а я стал шарить по салону машины в поисках чего-нибудь печатного. Единственное, что смог отыскать, была, недельной давности, газета, я вздохнул и стал листать ее. И вдруг я наткнулся на небольшой заголовок «Утопленник в центре города». Ниже следовал короткий рассказ, как мужчина поскользнулся возле колонки, потерял сознание, а мощная струя воды тут же наполнила его легкие водой, отчего потерпевший и скончался. Я отложил в сторону газету и закурил. Стоявшая напротив машина завелась и уехала, открыв вид на всю ту же почерневшую от времени колонку с изогнутым чугунным рычагом. Возле нее трое мальчишек наполняли какие-то стеклянные флакончики. Вдруг искрящиеся брызги взметнулись высоким фонтаном, и проказники со звонким смехом бросились врассыпную. Мимо шли люди.
Какая странная штука — жизнь. Сколько радости она может принести по-детски бескорыстно и как жестко наказать за злую шутку над ней.
Я продал машину. Бросил нелюбимую работу. Я наконец стал заниматься тем, чем всегда хотел. Конечно, достаток изменился, зато окружают меня дорогие мне люди. И когда вечером отрываюсь от монитора компьютера, и выхожу на улицу, то смотрю на небо. Раньше я не замечал, что оно всегда бывает разным, но непременно красивым. Конечно, когда-нибудь жизнь опустит глаза и скажет, что у меня ее не осталось, но я очень хочу верить в то, что ни у меня, ни у нее в тот момент не будет обид друг на друга.