Таракан.
(армейские байки)
Полковник Дуровец разъяренно шагал по помещению солдатской столовой. Его красное лицо блестело от пота, очки грозно сверкали, шаг был почти твердый.
- Кто посмел запретить к выдаче первое блюдо, да вы знаете сколько стоит приготовить другое, кто заплатит? – следом за полковником семенили дежурный по части и его помощник.
- Так ведь, товарищ полковник, доктор приходил, сказал, что приготовлено из перекисшей капусты, её давно пора было выкинуть, а не в щи, - подполковник Педора, дежурный по части, во время своей речи тыкал пальцем в сторону стоявших на столах бачков с первым блюдом.
- Дежурный по кухне, прапорщик Очкан, эту капусту должен был получить ещё с вечера и за ночь вымочить, а он, зараза ленивая, получил её сегодня утром, и сразу в котлы, вонь стояла, весь наряд на улицу выскочил, - поддакивал помощник дежурного, капитан Гоменюк.
- Мы как на пробу пришли, сразу почувствовали что-то неладное, Лазуткин, он сегодня дежурный врач, выехал в госпиталь, повез кого-то, вот мы и вызвали Руткова, чтоб дал свое заключение, - продолжал Педора.
- Это какой Рутков, гражданский, что ли, из пиджаков? Нашли кого звать, что он понимает в воинской дисциплине, он службы ещё не нюхал, его место в лазарете, пусть таблетки выдает, да клизмы ставит, - гремел Дуровец, - Меня командир поднял, орал почем зря, это вы ему доложили, не могли сначала мне позвонить? Совсем забыли воинскую субординацию, вы бы ещё министру обороны сообщили, мать вашу, все платить будете, вместе с доктором.
- Так ведь мы не знали, что так все закончится, думали доктор начальника столовой вздрючит, ну и старшому по кухонному наряду даст слегка по кумполу за бестолковость, а он взял и сразу отписал запрет в книге выдачи, ещё бегал в цех, смотрел где эту капусту разделывали, и в квасильню бегал, в чаны заглядывал, чуть от вони внутрь не свалился, - оправдывался дежурный по части.
Полковник Дуровец, заместитель командира части по тылу, вдруг остановился, по военному сделал «кругом» и вперил горящий взгляд в окружающих офицеров.
- Доктора и начпрода ко мне, бегом!
- Есть, товарищ полковник, сейчас будут, - Педора посмотрел на Гоменюка и рявкнул, - чего стоишь, приказа не слышал?
Через 15 минут перед начальником тыла стояли навытяжку старшие лейтенанты Рутков и Ложкин. Первый, из двухгодичников «пиджаков», второй из семьи потомственных банковских служащих. Начпрод Ложкин был в фуражке индивидуального пошива, напоминающей авианосец, тулья высокая, поля широкие, ткань особая. Рубашка на нем была полковничья, галстук генеральский, сразу видно, не простой старлей, а из «блатных».
- Ну что, допрыгались, товарищи офицеры?
- Товарищ полковник, у нас этой капусты осталось… - начал начпрод с виноватым выражением лица.
- Молчать, когда я вас спрашиваю, - рявкнул начальник тыла, - меня меньше всего интересует сколько у нас чего осталось. Делать что? Может мне самому эту тухлятину съесть? Да я тебя сгною, сопляк, будешь меня учить, сам все сожрешь. Как протушил, так и сожрешь!
Начпрод сник, его генеральский галстук висел уныло, шитая фура уже не напоминала авианосец. Доктор несколько взбодрился, кажется тучи пошли в сторону от него.
- А ты чего молчишь, айболит хренов, - внимание начальника тыла переключилось на Руткова, - Понаписал тут, понимаешь, писатель что ли? Не мог по тихому решить? Будешь на пару с начпродом жрать это дерьмо, останешься жив, получишь благодарность за бдительность, а не сможешь переварить, похороним вас вместе, в одной оградке, оркестр у нас есть, сыграет «Марш славянки», стрельнем тройку раз в небо, и вся недолга.
- Товарищ полковник, так ведь как же такое есть можно? – разволновался доктор, - Траванутся, а отвечать кто будет? Эту капусту не только есть нельзя, её даже нюхать опасно!
- Нюхать, говоришь, я сейчас вам покажу, что опасно нюхать, - полковник схватился за гульфик своих галифе, старлеи шарахнулись в стороны, - Ладно, проехали, шуток не понимаете, что ли. Значит так, командир в курсе, его распоряжение следующее, возьмете пробы капусты из квасильни, отправите их в санэпидотряд, признают сей продукт пригодным для употребления, ты, доктор, платишь за весь обед, ну а если признают непригодным, ты, начпрод, пойдешь под трибунал. Исполнять!
- Есть, товарищ полковник! – доктор и начпрод приложили руки к фуражкам, выполнили «кругом» и рванули к выходу.
В центре обеденного зала одиноко стоял дежурный по части. Он держал перед собой ложку и задумчиво, то ли разглядывал, то ли принюхивался к её содержимому. Увидев начальника тыла, он приблизился к нему, неся перед собой ложку так, словно это была мина.
- Товарищ полковник, вот, смотрите, таракан, - и он сунул под нос начальника тыла ложку. В ней, как-то отрешенно и уныло, лежал таракан. Его лапки и усы высовывались из вонючего капустного бульона. Вид его был совсем неживой.
- Ну и что? – полковник аккуратно, даже нежно, взял насекомое за одну из лапок и вынул. Разглядывал он его долго. Выражение лица полковника приобрело философский вид, взгляд стал задумчивым. Полковник крутил таракана, разглядывая его с разных ракурсов, осмотрел его со всех боков, сверху, снизу… - Ну и что, что таракан? - ещё раз спросил полковник, - Он же вареный! – и резким движением, сваренное насекомое было отправлено обратно в бачок со щами.
Направившись к выходу, начальник тыла дал понять дежурному по части, что считает инцидент исчерпанным. Проходя мимо дежурного по столовой он бросил:
- Получите на складе сухие пайки на весь личный состав, первое блюдо в помойку, второе блюдо оставить на ужин, исполняйте!
- Есть, - ответил прапорщик Очкан, и побежал исполнять распоряжение.
А тем временем, в квасильне, у края чана с переквашенной капустой стояли начпрод и доктор. Чан представлял собой емкость цилиндрической формы размерами в диаметре около 3-х метров и глубиной около 4-х метров. Стенки этой емкости были бетонными, вниз вела лесенка. На дне находилась недоиспользованная перекисшая капуста, поверх которой лежала байдачина, шириной около 50 сантиметров. Бетон был покрыт черной коркой из ссохшейся капусты. Все эта картина напоминала болото, - капуста пузырилась, булькала и издавала невыносимую вонь. Неподалеку сидели три бойца и курили.
- Эй, вы, трое, ну-ка оба подойдите сюда! – распорядился начпрод.
- Зачем они тебе? - удивился доктор.
- А кто полезет внутрь, ты, или я? Я туда не полезу, это точно, если хочешь, можешь, конечно, и сам слазить, - и начпрод повернулся к подходящим солдатам.
- Значит так, задание номер раз, вот вам банка, мухой вниз и наполнить, все ясно, вопросы есть?
- А то, кто нам выдаст противогазы? Химсклад закрыт и прапорщик Ипритов сегодня в отгуле, а без противогазов мы внутрь не полезем.
- Какие неженки, а в бою, вы тоже будете кивать на закрытый склад? А как же Родину защищать? Уклонисты, вашу мать! Под арест захотели, сейчас я вам по трое суток губы организую, за невыполнение приказа!
- Да погоди ты, не горячись. Одно дело, получить по шее за протухшую капусту, и совсем другое дело, если с бойцами что-нибудь случится. Я сам возьму пробу, - сказал доктор и начал спускаться вниз.
Встав на байдачине, Рутков начал черпать ложкой капустную жижу, выбирая где почернее и поослизлее, несколько раз он скребанул, практически, со стенки, где присохшая капуста имела вид черной бесформенной корки. За этим процессом сверху наблюдал начпрод и давал координирующие советы:
- Ты не там, не там черпай, когда получают капусту, то берут её вон из той прогалинки, где посветлее, - указанная прогалинка отвечала бульканьем крупных зловонных пузырей, а Ложкин продолжал выдавать целеуказания, - Зачем ты со стенки скребешь, оттуда никто не набирал, ты бери, где посвежее.
- Щас, посвежее… ты хочешь сказать, что в одной и той же емкости может одновременно находится и съедобный, и несъедобный продукт, как же, – доктор упрямо продолжал набирать все подряд, - ему очень не хотелось из-за бестолковости продслужбы оплачивать обед всей части, - Если не нравится, лезь сам и скреби где считаешь нужным, а я буду набирать так, как учили.
- Ты что, хочешь меня под трибунал отдать? – начпрод не на шутку обеспокоился.
- А какого черты ты протушил эту капусту, не мог её раньше скормить, уже месяц, как на улице плюсовая температура, она же продолжает киснуть, это тебе не холодильник, - доктор нервничал, ноги его скользили на доске, того и гляди, нырнет в это «болото», а какова глубина этой жижи он не знал. Не хватало ещё погибнуть геройской смертью на дне чана с протухшей капустой.
- Куда ж я её дену, знаешь сколько её тут еще осталось, она же вся на мне числится.
- Да затолкал бы ты её себе в ж-пу, глядишь, и в мозгах чего-нибудь прибавилось бы, маленький что ли? Тушенку воровать научился, а как капусту протухшую списать - не знаешь как. Продай её соседнему колхозу за три копейки, чтоб не числилась, они её свиньям скормят. И им хорошо, и у тебя ничего «висеть» не будет.
Доктор выбрался из чана, баночка была полная. Теперь можно было вздохнуть полной грудью.
- Куда ты её? – продолжал волноваться начпрод.
- Куда, куда, в сейф запру, чтоб ни одна зараза не могла приблизиться до санэпидотряда, - и доктор зашагал в сторону лазарета.
- А когда вы её повезете на анализ? – спросил вдогонку Ложкин.
- Завтра и повезем.
На пороге лазарета Руткова встречал фельдшер-санинструктор, младший сержант Бублей. Надо отдать должное, фельдшера любили доктора, так как он не гнушался практической деятельности, по человечески относился к среднему и младшему медперсоналу, никогда не стремился переложить свои обязанности на подчиненных. Служить и работать с ним было легко.
- Бублей, слушай сюда, вот это - проба капусты из квасильни, уберешь её в холодильник до утра, да не ставь на видном месте, спрячь с глаз долой. Чтоб ни одна сволочь не знала, где эта банка находится. Будут спрашивать, скажешь, что я её домой забрал.
- А для чего это все, товарищ старший лейтенант?
- Завтра отвезем в санэпидотряд, анализ будем делать на пригодность в пищу. Признают годной, мне придется платить за обед, признают непригодной, начпрод получит по заднице кованным сапогом начальника тыла. Обещали под трибунал его, но я думаю, откупится.
- А может действительно домой, а, товарищ старший лейтенант?
- Какой домой? Да меня жена на порог не пустить с этой вонью, пусть здесь хранится.
Бублей любил старшего лейтенанта, и поэтому пошел старательно выполнять его распоряжение. Постояв перед холодильником пару минут, он решительно поставил банку на подоконник, за занавеску, на самый солнцепек. Подумав ещё пару минут, он словил жужжащую на стекле окна муху и засунул её в самую середину банки. Он очень любил доктора и не хотел, чтобы того наказывали за излишнюю бдительность. Кроме этого, его подталкивала элементарная солдатская мстительность, так как ему самому приходилось не раз есть варево из данного продукта. Справедливость должна была восторжествовать.
Поездка в санэпидотряд была запланирована на шесть утра, так как надо было действовать с опережением. У продслужбы были слишком «весомые аргументы», противостоять которым было трудно. Их «тяжелая артиллерия» в виде ящика тушенки могла таким дивным образом повлиять на результаты анализа, что перекисшую капусту признали бы наисвежайшим овощем, только что снятым с грядки.
В лазарет вошел начальник медицинской службы части, майор Налбад. Его внешний вид послужил причиной для клички, которая шла с ним рука об руку на протяжении всей военной службы, вся часть «за глаза» звала его Унылый. Он подошел к Руткову, поглядел на него печальными глазами и тяжело вздохнул.
- Я от командира. Он уже успокоился, так что поездка в санэпидотряд отменяется.
- А как же проба?
- Да выкинь ты её, вместе с банкой. В общем, тебя записали в «перестраховщики», а Ложкину дали сутки, чтоб избавился от протухшей капусты. Так что, «контузить» никого не будут, можешь спать спокойно.
Таким образом, инцидент, который мог закончиться трибуналом, крупными денежными удержаниями или великим поносом, был исчерпан. Придя на следующее утро на службу, Рутков увидел идущую по асфальту полосу вонючей капустной жижи, которая начиналась у квасильни и терялась где-то далеко за пределами части, наверное в соседнем колхозе. «Бедные свиньи, - подумал Рутков, - дебильность армейских продуктовиков добралась и до вас. Вот и сравнялись, - российский солдат и российская свинья, кормят вас теперь одинаково».
16.05.2003, г. Тверь.