Иди ко мне. Я – твоя земля. Хворост последних событий. Одиночество красит, но убивает. Без тебя оно становится безысходным. С тобой - постоянным. Ты плывешь ко мне, твои очертания становятся все более ясными и насыщенными. Ты, как копия в Photoshop, более или менее контрастная, точная копия самой себя. Вверх и вниз. Погружение в воду и освобождение от оков. Лес шумит, пытаясь выхватить тебя из моих объятий. Ты далеко от меня, но я глажу твои плечи, пытаясь дойти до сгиба руки. Там что-то есть, сладкое и приятное на ощупь. Сгиб руки, такой манящий и, вместе с тем, настораживающий, превращается в событие не столь давнее. Твои мысли гремят по асфальту. Кто-то уронил четырнадцать стрелок уходящего года. Из них пять новых добавилось во время твоего отплытия. Еще один нырок и ты в верхней границе понимания. Больше тебя может только Бог и только он может говорить с тобой почти на равных. Ведь ты далеко от всех, и даже от Бога. Соки листвы текут по деревьям, превращаясь в нектар, сладкий, как синяя вишня в имбирном мороженом. Мы идем с тобой в стильный ресторан, и заказываем там еду, которую съедаем, оставляя место друг для друга. Затем мы идем в дорогую гостиницу и съедаем друг друга, оставляя лишь хвосты на наших красивых серебристых платьях.
- А кто платит за эту гостиницу? – ее вопрос заставил меня выйти из забытья.
- Да ты его не знаешь, но если ты хочешь, то я тебя обязательно с ним познакомлю. Он такой симпатичный парень. – Мне не хотелось человека, вкладывающего в меня свои деньги.
- Ты с ним спишь? – вопрос из разряда «Уж я-то знаю всю правду, можешь не отвечать». Улыбка была соответствующая.
- Совсем не хочу об этом говорить.
Она посмотрела на меня своими синими и глубокими, как у невинного ребенка, глазами. Ее непослушная челка нежно прикрывала значительную часть ее гладкого, словно изготовленного с использованием тонких оптических приборов, и ровного лба. Черные прямые волосы, с небольшим рыжим отливом вообще прикрывали много того, что мне особенно в ней нравилось. Например, ее ослепительно красивые уши. На такие уши можно смотреть годами, и всякий раз кажется, что смотришь на что-то, виденное в первый раз. Мне и в голову не приходило дотронуться до ее ушей. Мне казалось, что они – ее драгоценность, которую не то, что затронуть, просто смотреть на них нельзя. Конечно, она совершенно к своим ушам относилась равнодушно, ее излюбленным объектом своего лица были губы. Им она придавала особое значение. Красила, облизывала, целовалась. Целуется она сверхъестественно. Так обычные люди не целуются. Я подозреваю, что она инопланетянка.
Я – угрюмая и материалистичная, вся из себя правильная жительница планеты Земля, и она, взбалмошная, но безумно красивая инопланетянка, которая великолепно умеет целоваться. Мы совершенно не похожи, но нам очень плохо друг без друга.
- А что, твой приятель не знает, что ты встречаешься со мной? – ее нежная улыбка превратилась в одну из разновидностей инфернальных ухмылочек, которые обычно используют ведьмы в своих многочисленных шабашах.
- Нет, он не знает, но я прошу тебя, давай больше не продолжать эту тему. – Она прекрасно знала, что я любила этого человека до тех пор, пока не встретила ее. Или мне казалось, что я его любила. Кажется, лесбиянки очень влюбчивы. – Кажется, лесбиянки слишком влюбчивы…
Она ничего не ответила. Ее огромные ресницы щекотали мое плечо. Она прекрасно целуется. Мне кажется, я так не умею. И мой парень не умеет. И вообще никто из тех, с кем я целовалась, не умеет это делать ТАК… Наверно, у нее талант. Должно быть, таланты бывают разные, в том числе и талант целоваться. Влажные губы, чувственный язык. Французский язык. Да, она была преподавателем французского, и в перерывах между нашими поцелуями, она давала мне уроки французского.
- Je suis ici.
- Voila.
- Pardonnez moi.
И снова поцелуи, безумные инопланетные поцелуи.
- У меня сломались наушники. – Почему-то сейчас она у меня вызвала поток жалости. Боже, подумала я, у человека сломались наушники, она не сможет нормально практиковаться во французском.
- Идем, купим тебе наушники.
И мы пошли покупать ей наушники. С моим молодым человеком мы бы так не пошли. Он просто заказал бы их по каталогу, и они пришли бы ему по почте. Вообще-то, мы встречаемся с моим человеком очень даже редко, если сравнить с тем, сколько мы встречаемся с моей любимой девушкой. Познакомились мы с ним на кладбище, когда хоронили одну нашу общую знакомую. Он пригласил меня на ужин, и я не смогла устоять перед его обаянием. Этот человек невероятной душевной доброты, заботливый и любящий. Я не могла не влюбиться в него. Тем более, он был чертовски богат. Да, это не главное, но это очень даже значимо. Его отец владел целой сетью супермаркетов по всей стране, а сам он являлся одним из директоров этой сети, вместе со своим отцом. Он всегда давал мне столько денег, сколько мне нужно было, но, так как я сама неплохо зарабатывала (что говорить, по сравнению с ним, конечно, плохо), я и не брала у него много денег. Он сам мне их давал. Говорит: ты не должна в себе ни в чем отказывать. Вот я и не отказываю себе ни в чем.
- J’ai mal à la tête. – Мне нравился ее французский. Он был одновременно нежен и груб, и, вместе с тем, он вводил меня в состояние, близкое к гипнозу. Я уже не думала ни о чем, кроме нее. Наверное, она просто читала мои мысли, и знала, что я размышляю о своем молодом человеке. Поэтому и перешла на свой язык.
- Pourquoi? - мне не хотелось видеть ее страдания, поэтому я готова была сделать все, чтобы ей было хорошо. Где ты видела хорошие наушники?
- В супермаркете на соседней улице. – Она вглядывалась в меня, словно после этих слов я должна расплакаться и признаться ей в страшной тайне. Но меня позабавило то обстоятельство, что хозяином этого супермаркета и был мой приятель.
- Oui, собирайся, пошли, а то мне нужно кое-что по работе еще сделать сегодня. – я приняла стойку делового человека, так как прекрасно знала, что это очень нравиться мой подруге.
В магазине было очень много народу. Полностью занятые всякой различной аппаратурой стенды производили впечатление полного модельного ряда всего, что только выпускается той или иной фирмой. Одних наушников было позиций полутора сотен, не говоря уже о другой аппаратуре. Да, магазин одновременно радовал взгляд, и напрягал мозги в смысле выбора.
- А ты сказала своему парню, что мы с тобой встречаемся? – Спросила она как бы невзначай, держа в руках выбранные наушники и разглядывая их.
- Ты думаешь, в этом есть необходимость? Я не считаю, что он будет от этого в восторге.
Она замолчала, думая о чем-то совершенно отвлеченном, а я подумала о том, что действительно, надо бы сказать, а то как-то получается, что я его обманываю. Конечно, счастлив он не будет. Но, по крайней мере, это будет честнее по отношению к нему.
Потратив полчаса на выбор нужной модели, моя спутница решила-таки приобрести наушники. Пройдя к выходу, мы расплатились за покупку, и вышли из магазина. У меня в голове шумела мысль о том, каким образом мне сказать своему приятелю о том, что, оказывается, я лесбиянка, и в настоящее время встречаюсь с прекрасной красивой черноволосой девушкой, на которую заглядываются многие мужчины.
Возможно, говорить об этом вовсе не было никакой необходимости. Если он узнает, то, конечно, прекратит всяческие со мной отношения. А разве не это мне сейчас нужно? Ведь я счастлива со своей девушкой, а деньги – это не самое главное в жизни. Я посмотрела на любимую, и мы улыбнулись друг другу.
Одиннадцать сеансов шоковой терапии. Конец дороги, далее – бездна. Хотя там, несомненно, есть дно. В виде тебя. Я прыгаю и никак не могу достичь тебя. Это, наверное, невозможно, как невозможно достичь совершенства. Стремление до тебя – это стремление до совершенства. А мне, простой смертной, это сделать просто невозможно. Где-то пробегают машины, останавливаясь у пустого перекрестка, решая для себя, куда им двигаться дальше. Лишь бы не назад. Нет, это равноценно самоубийству в самом расцвете сил. Это состояние необъяснимого чувства, которое возникает, когда встречаешься с чем-то, с чем уже имел возможность встречаться. Некое чувство дежавю. Déjà vu. Уже виденное. Тоже французское и красивое, словно выгравированное изображение на надгробной плите, сделанное известным художником конца XIX века. Ты смотришь на меня из-под удлиненных с помощью L’Oreal ресниц, и в твоем взгляде я утопаю, словно в горячем источнике после обеда. Ты со мной. Ты далеко от меня. Он здесь ни причем. Я не хочу его втягивать в это. Он не виноват в том, что я встретила Ее. Это случай один из 300201. Я ведь могла ее и не встречать, и тогда бы мы были вместе с ним. Но ему просто не повезло. А может, наоборот.
Наверное, нужно ему все рассказать.
- Пошли на дискотеку. – Ее голос пронзил мои размышления о моем (любимом?) молодом человеке.
Я посмотрела на нее, как влюбленная дурочка и сказала, что с удовольствием составлю компанию.
- А когда же мы пойдем? Сегодня? – решила поинтересоваться я. Сегодня я уже была готова поговорить с моим парнем, что будет завтра, я не знаю. Поэтому мне бы не хотелось идти на дискотеку именно сегодня.
- Конечно сегодня, сейчас. – Голос ее был настойчив и я ничего не имела против. Сегодня так сегодня.
До дискотеки было еще довольно много времени, и мы решили зайти в неподалеку находившийся бар.
- Только знаешь, - сказала моя спутница, - ведь я по простым дискотекам не хожу.
- Вот как? – удивилась я, и хотя ответ ее я заранее знала, все же задала вопрос:
- И куда же мы с тобой пойдем?
- В гей-клуб. – объявила она с таким видом, будто мы намерены сегодня посетить сокровищницы Лувра.
Тоже мне, Лара Крофт. И что она там собирается делать? Дразнить меня? Строить глазки местным завсегдатаям? Меня это нисколько не задевает, однако, мне не хотелось бы вовсе, чтобы меня кто-то увидел из моей фирмы. Я не страдаю паранойей, но вдруг я кого-то увижу? Хотя, впрочем, это абсолютно неважно, я люблю эту девушку и пойду с ней куда угодно. Правда, здесь, наверное, надо подумать. Но в клуб пойду.
Мы заказали. По истинно мужскому напитку – пиву, и выжидали того момента, когда можно будет пойти в клуб.
- А я хотела сегодня своему парню рассказать, что встречаюсь с тобой.
- Неужели ты созрела? – удивление ее было какое-то неестественное.
- Да, но, думаю, это подождет до завтра.
- Да, я думаю точно так же. Aujourd’hui est notre nuit.
Сегодня наша ночь. До нее не было ничего, а после нее будет уже не так. Я чувствовала это, и мне казалось, что очень даже не зря. Мне было очень жаль, но я ничего не могла поделать. Кого-то из них я точно любила. Наверное, его. Тогда почему я здесь? А если ее, то все объясняется очень просто. Просто с кем-то мы не пара. НЕПАРА. Именно эта группа играла сейчас в задымленном баре, где мы с моей любовью грызли фисташки, запивая светлым, мужским пивом.
Утром ничего не случится
Утром будет все как вчера
Грезы, перелетные птицы
Тают, улетают с утра.
Но я не хочу думать ни о чем, кроме того, что сейчас мы с лучшей подругой идем в гей-клуб, где полным-полно женственных мужчин и мужественных женщин.
В клубе уже было много народу, и также задымлено, как и в баре. Яркая иллюминация ослепляла глаза, яркие одежды присутствующих сводили с ума. Мы сели за первый попавшийся столик, заказали по пиву и стали рассматривать местных обитателей. Наверное, самые забавные клубы в мире, это, конечно тематические. Чего здесь только не увидишь. И парней с накрашенными губами и с подводками. И девиц в униформе. В общем, полная страна непослушания. Бейте меня! Я самая плохая девочка! Я плохо училась в школе, а теперь я совершенно не так одета! Играла какая-то причудливая композиция в стиле Acid. Я немного разбиралась в стилях, но названия группы или исполнителя для меня запомнить было сущим наказанием. А вот моя подруга, изучавшая французский язык уже 14 лет, наверное, посчитала бы мои страхи глупостью и назвала бы не только название этой группы, а еще и все ее участников.
- Это Priunreh Vailferr. – Я уже давно догадывалась, что моя подруга умеет читать мысли. Название и в правду, было ужасным. Мне ни за что не запомнить. Все я его уже забыла. Единственное, у меня в ушах звучит ЕЕ голос, произнесший столь неблагозвучное слово так красиво.
Мы продолжали озираться. Я от такого разнообразия расцветок, моя подруга – в поисках своих знакомых. Периодически ее лицо становилось сладко-дружелюбным, и по ее широкой улыбке я догадывалась, что она кого-то приветствовала.
Мне порой, кажется, что я знаю ее уже вечность. Мы с ней познакомились полтора года назад в музее первой французской революции. Или, может быть, второй, это неважно. Она внимательно следила за губами лектора, который расписывал какой-то экспонат музея, и сама шевелила ими, будто шепотом повторяла заученные стихи. В ее туманном взоре было что-то вызывающее, и с этого момента мне стало жутко интересно наблюдать за ее мимикой, жестами, осанкой, походкой. Она, конечно, заметила это, хотя и не так скоро, но все же, видимо, я настолько не скрывала свой интерес к ней, что к концу лекции она подошла ко мне и спросила, какая эпоха в истории Франции мне больше всего близка по духу. Признаюсь, этим вопросом она застала меня врасплох. Я совершенно не знала, что ответить, я смотрела на ее широко раскрытые глаза, с любопытством глядящие мне в область третьего глаза. Однако, затем произнесла первое, что мне пришло на ум:
- Эпоха Людовика XIV. – ответила я.
- Как, оказывается, близки абсолютно незнакомые люди. – С нескрываемым восторгом произнесла она. – В ее голосе чувствовалась некая нотка, при ближайшем рассмотрении, оказавшаяся ничем иным, как долей сарказма, но мне польстило ее ответный интерес ко мне, поэтому я просто не слышала в ее голосе никаких нот, кроме тех, которые хотела услышать.
Я улыбнулась, и эта улыбка была разрешением продолжать общение. В тот вечер мы просто ходили по улицам города и тогда же, впервые, по-настоящему, я поцеловалась с женщиной. Чувственной и прекрасной, невинной и одновременно соблазнительной, как лепестки розы.
Мне вдруг пришло в голову, что любить женщину – это всего лишь поцелуи и прикосновения. И больше ничего не нужно. Все остальное будет примитивным и лишним, как испорченный кусок мяса. Нужно ли есть этот кусок? Я думаю, что это будет бесполезно, так как все равно вытошнит. Хотя, я не пробовала, не знаю. Наверное, я очень сильно устала от этого самого мяса, поэтому в моей жизни появилась она.
В клубе, как в любом другом уважающем себя заведении, было шумно, как в метро в час пик. То есть, мы пришли в самый разгар вечеринки, поэтому нужно бы еще пива, и понеслась. Вдруг я увидела нечто, заставившее меня застыть на месте и побудить мою подругу подергать за плечо. Я увидела моего молодого человека. Красивого, холеного, с хорошей фигурой и крепкими мускулами. И был он не один, а в обществе не менее симпатичного черноволосого паренька. Я посмотрела на свою подругу, затем на своего друга, обнимающегося со своим приятелем. Конечно, я ожидала здесь кого-нибудь увидеть, но Его. Меньше всего. Все Го. Все женщины с острова Лесбос. Лес. Босс. Все мужчины на планете – Голубые. Это было лишь моей первой мыслью. Далее был крик души, который никак не ожидал никто. Даже я сама. Я взяла свою подругу за руку, и сказав ей, что познакомлю ее со своим приятелем, повела ее к симпатичной паре, сидевшей на клетчатом диване и мило о чем-то переговаривающейся друг с другом. Мы встали перед ними, и я, улыбнувшись, произнесла:
- Это моя подруга. Мы лесбиянки.
Мой молодой человек будто не был удивлен моим выходом. Он прекрасно знал, что я ждала от него объяснений, но ничего не объяснял. Ему этого и не нужно было. И я не имела права его в чем бы то ни было обвинять. Сама хороша.
Через пару минут я успокоилась, обнявшись с моим молодым человеком, поцеловавшись с моей подругой и подмигнув любовнику моего молодого человека.
Повеселились мы в тот вечер славно. Я всегда знала, что самые веселые вечеринки проходят в гей-клубах.
Наверное, быть лесбиянкой не так уж и плохо.
Осень в глазах. Вечерами закрытая капюшоном, в плаще и с жестами героини Виктора Гюго я брожу по улицам, считая столбы освещения. Четырнадцать, пятнадцать, на шестнадцатом, как правило, сбиваюсь, потому что после него дорога сворачивает влево. Я следую дальше, размышляя о нестандартности этого мира. Где-то стучат дятлы, почему они все еще не спят, для меня было загадкой. Если бы я была дятлом, то, наверное, спала. Что за скучная жизнь? Все время вдалбливаться в дерево. И ради чего? Ради каких-то там червяков? Где искать смысл жизни? Наверное, в самом ее конце, когда уже его искать поздно. Люди живут и рожают детей, несмотря на то, что все не прочь попробовать однополой любви. А женщины прекрасно знают, как это сделать приятно и со вкусом. Французским, и немного приторным. Совсем немного, чтобы не успели забыть тот самый остров, откуда мы пришли.
Все женщины с этого острова.
Но там очень мало места и всем не хватает, поэтому все перемешалось. Грустно, и от этого непонятно.