Чесма

Братья Аловы
ЧЕСМА. ГЕРОИ "НОН ГРАТА".

Мы живём в смутное время, когда исторические события едва ли не каждый день трактуются по-новому, а порой и выворачиваются наизнанку в угоду конъюнктуре и вкусам политических групп, которые к ним апеллируют. Это особенно заметно, когда речь заходит об истории России, тем более о её военной истории. Здесь даже самые мелкие факты проходят жёсткую селекцию, и в зависимости от того, устраивают или нет очередного заказчика, апробируются или отметаются.
Настало время обратиться к событиям отечественной истории без предвзятости, без модного недавно крена в охаивание с одной стороны, и без квасного патриотизма с другой.
Три белые полоски на синем воротнике матросской форменки, гюйсе, символизируют три главные победы русского флота: при Гангуте, Чесме и Синопе. Каждая победа неразрывно связана с именем победителя, полководца или флотоводца. Так у полуострова Гангут в Балтийском море в 1714 году царь Пётр I нанёс шведам сокрушительное поражение и очистил от их кораблей воды Финского залива. В 1853 году в ходе последнего в истории сражения парусных флотов вице-адмирал Нахимов полностью уничтожил в Синопской бухте турецкую эскадру, чем исключил Турцию из участия в Крымской войне, а Англию и Францию лишил возможности вести войну чужими руками.
Чесменская баталия состоялась в 1770 году. Ей в немалой степени обязан своим блеском "золотой век Екатерины II". В память об этом событии остались Чесменская церковь и Чесменский дворец в Санкт-Петербурге, Чесменская колонна на Большом пруду в Царском селе, памятные медали, оды, картины. Вольтер сравнивал поход россиян на Турцию с походом Ганнибала на Рим.
Почему же имена чесменских триумфаторов сегодня остались достоянием лишь справочной и специальной литературы?
Обратимся к истории.

ПОЛИТИКА

Первый пробный и неудачный шар пустил Иван Грозный. Спустя век с четвертью эстафету принял царь Пётр I. Сталин называл это потребностью "военно-феодально-купеческой верхушки России в выходах к морю, морских портах, в расширении внешней торговли и овладении стратегическими пунктами".
Петру I удалось вывести Россию к Балтийскому морю и основательно там закрепиться. То же самое он пытался проделать и на юге, но здесь его ждала неудача. Прутский поход едва не закончился катастрофой. Царя, окружённого вместе с армией,
спасла от плена крупная взятка, переданная великому везиру, турецкому главнокомандующему. В итоге царица лишилась своих драгоценностей, великий везир своей головы, а государь российский, и с ним вся держава, обретённых в результате Второго азовского похода Азова, Таганрога и выхода к тёплым морям.
Возвращение Азова не решило  проблемы:  мелководное Азовское море позволяло держать только флотилию небольших гребных судов, тогда как государству требовался крупный порт, способный принимать большие торговые корабли и служить базой военному флоту. Крым с античных времён славился своими прекрасными гаванями, кроме того его захват диктовался необходимостью лишить Турцию опасного агрессивного вассала, постоянно угрожавшего южным русским границам. К тому же Россия была не прочь раздвинуть эти самые границы ещё дальше к югу.
Земли эти были населены славяно- и романо-язычными народами преимущественно православного вероисповедания, комплиментарно настроенными к России. За исключением незначительного числа омусульманившихся коллаборационистов или каких-нибудь греков-фанариотов все они подвергались гнёту и несли тяжёлые повинности. Освобождение их от турецкого ига придавало войне справедливый характер и поднимало международный авторитет России.
Некоторые советские историки утверждали, что турки планировали в ходе предстоящей войны провести наступление в направлении Киев - Смоленск, а оттуда идти прямо на Москву. Смелая гипотеза, достойная отчаянных авторов. Из серии: на нас нападали - мы защищались, и приобрели шестую часть суши. Во второй половине XVIII века Турции было уже не до завоеваний, хотя оборонительный потенциал её всё ещё был очень высок. В войне с ней потерпела поражение Австрия, и теперь с опасением следила за ростом российского влияния. Общие интересы порождают порой странные союзы, и теперь Австрия и Франция толкали Турцию к войне с Россией.
Россия же хотела поделить Польшу и захватить Константинополь, во-первых в качестве наследников Второго Рима, а во-вторых овладение Чёрным морем без овладения Босфором и Дарданеллами не имело политического смысла. Таким образом войны хотели все, искали только повода. И " казус белли " не заставил себя ждать.
Русские войска в это время вели военные действия в Польше, подавляя мятеж Барской конфедерации, выступившей против польского короля, русского ставленника и любовника Екатерины II Станислава Августа Понятовского. После пограничного инцидента с запорожцами турки предъявили России ультиматум с требованием вывести войска из Польши. Правительство России ответило Дивану отказом. Русский посол в Стамбуле Обрезков, согласно обычаю, отправился на отсидку в Еди-Куле, Семибашенный замок. Политика продолжалась, но уже иными, как отмечал Клаузевиц, средствами.
Началась русско-турецкая война 1768-1774гг.

СТРАТЕГИЯ

Первый год войны прошёл без видимых успехов с обеих сторон. Но уже в 1769 году русская армия под командованием генерала Румянцева перешла в наступление.
Одна за другой пали турецкие твердыни: Хотин, Яссы, Бендеры. Крым был блокирован и отрезан от главных сил турок. Но Екатерине этого было недостаточно. "... Я Турецкую империю подпаливаю с четырёх углов", - писала императрица в Лондон послу графу Чернышёву. Тайный совет по предложению графа Григория Орлова разработал небывалое дотоле в российской истории предприятие: экспедицию кораблей Балтийского флота в Средиземное море, в Архипелаг.
Подготовка к ней велась давно. В Италии, в Ливорно, уже долгое время находился брат всесильного фаворита граф Алексей Орлов. Официально считалось, что он приехал на лечение, с ним был и третий брат, граф Фёдор. На деле же граф Алексей занимался тем, что сегодня мы называем активной подрывной работой. Обстановка на Балканах, особенно в южной Греции и на островах была накалена до предела. Мамелюкский правитель Египта Али-Бей готовился поднять восстание против власти Турции. Поэтому задача графа состояла не в том, чтобы склонить их к борьбе, а в том, чтобы координировать общие действия и не допускать преждевременных выступлений.
Тайный совет утвердил план военных действий в Архипелаге. Граф Алексей Орлов был назначен командующим всеми морскими и сухопутными силами в районе Средиземноморья. Императрица пожаловала ему "кейзер-флаг", и новоявленный генерал-адмирал стал ждать прибытия вверенных ему сил.
В июле 1769 года первая эскадра русских кораблей покинула Кронштадт. Командовал ей адмирал Спиридов. Для успеха задуманного предприятия требовалось содействие двух стран: Дании и Англии.
Дания контролировала проливы из Балтийского моря в Атлантику. С ней у Екатерины были наилучшие отношения. Датчане не забыли, что переворот, устроенный Екатериной для захвата российского престола, спас их от войны с объединёнными силами России и Пруссии, в подготовку которой по уши втянулся голштинский самодержец Пётр III. Кроме того, от Екатерины зависело, сможет ли Дания приобрести Гольштейн обратно. Одним словом, поддержка Дании была обеспечена.
С Британией было сложнее, но в целом тоже терпимо. Англо-русские трения и конфликты(1780, 1801, 1808гг.) были впереди. А пока русские гардемарины и мичманы проходили практику на английских военных кораблях, английские отставные капитаны и даже адмиралы, сидящие в своём отечестве на половинном жаловании, охотно, с разрешения короля, нанимались на русскую службу. И так же охотно на неё принимались.
Этот факт и по сей день вызывает зубовный скрежет квасных патриотов. Им горько сознавать, что учителями российских моряков стали люди, двести пятьдесят лет кряду бороздившие воды мирового океана, и в силу природной необходимости, а не по произволу правителей, освоившие морское дело. Да и какой опыт мог быть в то время у российских моряков, за исключением поморов, если театр действий флота простирался не дальше Балтики? Но ученики оказались достойны своих учителей. И подлинным триумфом российского флота послужило то, что корабли под андреевским флагом после первых робких попыток вышли в океан, обогнули земной шар и открыли Антарктиду, что оказалось не по плечу ни англичанам, ни французам, ни голландцам, равно как и прочим морским нациям.
Но квасным патриотам этого мало. Скорее всего они об этом и не знают, потому что вообще знают мало, а время проводят не за книжками, а на митингах. Им просто хочется, чтобы российские моряки родились уже готовыми, в тельняшках и брюках клёш, по указу Петра.
К счастью экипажи судов Архипелагской экспедиции остались в неведении относительно такой нелицеприятной критики со стороны суровых потомков, и не гнушались "западной" поддержкой, полагая, что поступают вполне патриотично. Благодаря этому экспедиция состоялась.

АРХИПЕЛАГСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

В октябре 1769 года вторая русская эскадра покинула Кронштадт. Её возглавил англичанин на  русской  службе контр-адмирал Эльфинстон. Пока обе эскадры находятся в плавании, останавливаясь по нужде ( запастись свежей водой и провести ремонт) в портах Дании и Британии, у нас есть время вспомнить, с чего мы начали, и познакомиться с кандидатами на звание чесменского победителя, тем более, что некоторые имена уже названы.
Первый из соискателей, а официально именно он получил к фамилии прибавку "Чесменский", граф Алексей Орлов. Он не просто брат всесильного фаворита. Ему обязаны были Екатерина II и другие заговорщики решением самой сложной проблемы при свержении злополучного императора Петра III: что делать с развенчанным венценосцем.
Алексей Орлов организовал его убийство и взял на себя всю ответственность. В год переворота ему было всего двадцать пять лет. К началу войны с турками ему исполнился тридцать один. В морском деле он ничего не смыслил, и не скрывал этого. Ему не удалось оттянуть восстания греков в Морее (бывшая Спарта) и мамлюков в Египте, и теперь в Ливорно, в обществе одного лишь брата, графа Фёдора Орлова, свеженазначенный генерал-адмирал всех морских и сухопутных российских сил Средиземноморья с нетерпением эти самые силы ожидал.
Излишне говорить о том, что, будучи выскочкой-цареубийцей с одной стороны и вельможей с другой, он никаким боком не годился в герои исторической битвы ни в императорские, ни в советские времена. Историки отвели ему место номинального лидера и пассивного участника событий.
Первую эскадру вёл адмирал Григорий Андреевич Спиридов. Опытный, к началу войны ему стукнуло пятьдесят пять, боевой адмирал, командовал на Балтике кораблями и соединениями, проводил десантные операции, был начальником Ревельского и Кронштадтского портов. В советские годы он был канонизирован как единственный организатор и исполнитель победы при Чесме. Как стратега и тактика его ставили в один ряд с Ушаковым и Нахимовым, а действия вверенных ему сил в Хиосском и Чесменском сражениях рассматривали как новаторство и слом шаблонов линейной тактики. Граф Алексей Орлов очень высоко оценил вклад адмирала Спиридова в победу над турками, он был награждён высшим в стране орденом Святого Андрея Первозванного.
Второй эскадрой командовал контр-адмирал Эльфинстон. Про него почти ничего не известно, даже имени. Возможно он приходился отцом или другим родственником Джорджу Кейту Эльфинстону, английскому адмиралу, корабли которого в 1815 году перехватили Наполеона на пути в Америку.
Эльфинстона - старшего очень любили историки советских времён, он служил им идеальным жупелом того, что может натворить иностранец на русской службе. Его обвиняли во всех грехах, начиная от недисциплинированности и некомпетентности и кончая трусостью и изменой.
Некоторые из обвинений были небеспочвенны. Неподчинение Спиридову Эльфинстон оправдывал полученными в Санкт-Петербурге устными инструкциями, согласно которым ему предписывалось по прибытии в Архипелаг поступить в непосредственное распоряжение Орлова. Как бы то ни было, за ошибки и упущения Эльфинстон ещё до окончания Архипелагской экспедиции был отозван в Россию и оставил службу.
Бригадир (на флоте это называлось капитан-командор) Грейг командовал в эскадре адмирала Спиридова кораблём "Трёх иерархов", в просторечьи "Трах-тарарах". Как и контр-адмирал Эльфинстон, он был выходцем из Англии, шотландцем, из семьи потомственных моряков. Он не был дворянином. Военно-морскую карьеру начал во время Семилетней войны. Россия и Англия находились во враждующих лагерях, но, согласно обоюдному соглашению, друг с другом не воевали. Грейг сражался с французами у Бреста, блокировал Тулон, штурмовал с моря французские крепости. После войны, оставшись не у дел, он принял решение перейти на русскую службу. Вместо английского лейтенанта Сэмюэла Грейга миру явился русский моряк Самуил Карлович Грейг. И если бы пятая графа не мешала ему стать русским национальным героем, он имел бы серьёзные претензии на лавры чесменского триумфатора.
Флагманским кораблём в эскадре адмирала Спиридова "Святой Евстафий Плакида" комадовал капитан первого ранга Александр Иванович Круз. Если кто-то подумал, что и он перешёл на русскую службу, как двое вышеназванных, то не угадал. Круз родился в Москве и детство провёл в хулиганских выходках на пару с соседом - малолетним Суворовым, будущим генералиссимусом. В юности стал морским кадетом, практику проходил на английских кораблях и воевал в Семилетнюю под командованием Спиридова. Из английских традиций Круз вынес твёрдую убеждённость в воспитательной силе рукоприкладства. Благодаря кулаку капитана и офицеров на "Евстафии" царил образцовый порядок. Заслуженная слава долго обходила Круза при жизни, и совершенно забыла о нём по смерти.
Помимо вышеназванных лиц на эскадрах были и другие, достойные упоминания. Ввиду ограниченности публикации мы будем говорить о них по ходу повествования.
Плавание было трудным. Первая эскадра добралась до Англии за шестьдесят дней. На её борту насчитывалось семьсот больных, сорок из них умерли. Вторая эскадра шла ещё дольше - шестьдесят четыре дня.
Французы решили было не допускать русские корабли до Гибралтара и напасть на них, но их король и кабинет министров не одобрили это из страха перед конфликтом с Англией. Англичане же были разочарованы. По этому поводу английский министр Рочфорд сказал послу Чернышёву:" Как бы я желал, чтоб мы были теперь в войне с Францией: два соединённых флота наделали бы прекрасных вещей!"
К концу декабря 1769 года главнокомандующий Орлов смог наконец увидеть часть своих сил. Из пятнадцати вымпелов дошли восемь. Граф был потрясён."Если бы все службы были в таком порядке и незнании,как и эта морская, беднейшее было бы наше отечество",- писал Орлов императрице.
Тем не менее уже в феврале 1770 года русская эскадра в полной боевой готовности появилась у берегов Пелопонесса. Десант овладел крепостями Наварин и Корон, городом Мизитрой и осадил крепость Модон. Боевыми действиями на суше руководил генерал-майор князь Юрий Владимирович Долгоруков, оставивший интереснейшие записки о походе, порой путаные, но с очень меткими замечаниями. Артиллерией командовал бригадир Иван Абрамович Ганнибал ( сводный брат пушкинского деда Осипа Абрамовича).
И всё же дела на суше шли плохо. Когда-то на земле Мореи жили спартанцы. Нынешнее её население сильно уступало им в стойкости и ратном деле. Греки были легки на подъём, но не признавали ни дисциплины, ни огнестрельного оружия. Турок они боялись даже пленных, и при первом нажиме неприятеля разбегались и бросали своих немногочисленных русских союзников на полное истребление.
При осаде союзными силами (пятьсот человек русских и две тысячи греков) Модона некоторые греки шпионили в пользу турок, а когда для деблокады крепости подошёл отряд турок и албанцев, исчезли за исключением нескольких храбрецов. Русский отряд был почти полностью перебит, князь Долгоруков тяжело ранен. Ввиду явной слабости сухопутных сил решено было перенести борьбу на море.
К началу мая подошла наконец эскадра Эльфинстона. С тремя линейными кораблями и фрегатом он напал на турецкий флот, состоящий из одиннадцати линейных кораблей и шести фрегатов. Он загнал турок в залив Наполи-ди-Романия и вступил с ними в перестрелку с дальней дистанции. Убедившись, что его сил недостаточно, чтобы атаковать противника, он снялся с якоря и пошёл на соединение с главными силами.
22 мая обе эскадры соединились у острова Цериго. В течение месяца русский флот занимался активным поиском. Отряды кораблей сталкивались и вступали в перестрелку.
Турецкие корабли были самой совершенной в то время французской постройки, сплошь обшитые медью ниже ватерлинии. Их паруса шились из хлопка и были легче льняных русских, Имея преимущество в ходе, они неизменно уходили из боя и скрывались в голубой дали, либо под защитой своих береговых батарей.
У русских моряков была ещё одна серьёзная проблема: надо было эвакуировать население областей, охваченных антитурецким восстанием. С уходом русских турки вырезали бы их от мала до велика.
Наконец. 23 июня греческое судно доставило долгожданное известие: турецкий флот в Хиосском проливе.

СРАЖЕНИЕ В ХИОССКОМ ПРОЛИВЕ.

Остров Хиос отделён от материкового, анатолийского берега Турции нешироким, километров семь-восемь, проливом. Русская эскадра вошла в пролив с севера в шесть часов утра 24 июня (5 июля по-новому)1770 года, имея ветер норд-норд-вест ( по Грейгу норд-вест) в бакштаг правым галсом ( т.е. попутный справа в корму).
Корабли шли вдоль островного берега походной колонной, которую возглавляли граф Орлов на корабле "Трёх иерархов" Грейга и Эльфинстон на самом большом корабле эскадры "Святослав".
Турецкий флот стоял на якоре у азиатского берега, "спиной" к обширной Чесменской бухте, на берегу которой стояла крепость Чесма (Чешме - источник). С помощью специальных приспособлений на якорных канатах, шпрингов, корабли удерживались в нужном положении, или разворачивались для боя.
Шестнадцать линейных кораблей были выстроены в две колонны носами к северу, навстречу русским, в форме слегка вогнутого полумесяца. В первой линии находились десять кораблей: два сто-, пять восьмидесяти- и три семидесятипушечных корабля.
Вопреки информации некоторых исследователей, корабли не были скучены и не мешали друг другу стрелять. Дистанция между ними составляла два корпуса. Во второй линии, в интервалах между кораблями первой, стояли шесть шестидесятипушечных кораблей и четыре фрегата, по пятьдесят и сорок пушек.
В таком положении они, находясь под прикрытием более мощных кораблей, могли поддерживать их своим огнём. Между ними и берегом расположились галеры и мелкие суда. На берегу турки разбили лагерь, откуда собирались подбрасывать подкрепление на корабли: они готовились к долгому сражению.
Русская эскадра прошла мимо турецкой встречным курсом. На траверзе (адекватно и перпендикулярно курсу) замыкающего турецкого корабля "Эмир Мустафа" корабли легли в дрейф и привелись к ветру.
Адмиралы построили боевую кильватерную ( в затылок) линию. Русские корабли уступали турецким в количестве, размерах и артиллерии.
Первым спускался на неприятеля авангард из четырёх кораблей: "Европа", "Святой Евстафий Плакида" под флагом адмирала Спиридова, корабль "Трёх святителей" и "Святой Иануарий".
Кордебаталия (главные силы) уступала авангарду: корабль "Трёх иерархов" под кайзер-флагом генерал-адмирала графа Алексея Орлова, "Ростислав" и "Не тронь меня".
В арьергарде  находился контр-адмирал Эльфинстон на "Святославе" и корабль "Саратов".
Кроме восьмидесятипушечного "Святослава" все русские корабли несли по шестьдесят шесть пушек каждый. С учётом этого русская эскадра уступала турецкой в два раза.
В одиннадцать утра был дан сигнал "спуститься на неприятеля", через три четверти часа головная "Европа" подверглась обстрелу с дистанции в три кабельтова ( пятьсот-шестьсот метров). Не отвечая на огонь, русские корабли продолжали сближение с противником.
Теоретики военно-морского искусства почему-то решили, вопреки ими же составленной схеме сражения, что русская эскадра шла в атаку перпендикулярно линии турецких кораблей, и что именно в этом заключался гениальный тактический манёвр адмирала Спиридова, нарушившего "шаблоны линейной тактики".
В соответствии с этими шаблонами флотоводцу предписывалось со своими кораблями выйти на ветер, построить линию, спуститься на линию кораблей противника и вступить в артиллерийский бой.
Великими нарушителями линейной тактики стали позднее талантливые флотоводцы Ушаков и Нельсон. Если бы Спиридов, Грейг или Орлов были людьми такого типа, русский флот не стал бы дефилировать по проливу ввиду неприятеля. Скорее всего русские корабли в походном строю и встречным курсом прорезали бы строй турок и уничтожили их огнём, не дав им укрыться в Чесменской бухте.
Сейчас же линия русских кораблей вынуждена была атаковать противника почти против ветра, под углом и на небольшой скорости. При этом корабли в голове колонны подвергались интенсивному обстрелу всей турецкой эскадры.
Диспозиция, разработанная на совете адмиралов ( в марте и Грейг был произведён в контр-адмиралы), предписывала кораблям подойти к противнику на полкабельтова ( около девяноста метров), стать на шпринг и открыть огонь. Сделать это под огнём противника невероятно трудно. Турки стреляли с завышением, поэтому на русских кораблях почти не было потерь в людях, зато сильно пострадали мачты и паруса.
После поворота эскадра двигалась левым галсом, очень круто к ветру, имея противника с правого борта. Головная "Европа" под командой капитана Клокачёва уже поравнялась с головным турецким кораблём "Реал-Мустафа". "Евстафий" шёл в ста метрах сзади. На его шканцах ( надстройка между средней и задней мачтами корабля, место командира, здесь же на парусных кораблях находился штурвал) играл оркестр, расхаживал со шпагой в руках адмирал Спиридов и ободрял музыкантов "играть до последнего".
Морская война эпохи парусного флота требовала особой породы людей. Трусам и слабакам здесь не было места. Корабли, даже стопушечные, были невелики: шестьдесят метров в длину и пятнадцать в ширину. На этой площади, правда на трёх палубах, соседствовали люди, человек восемьсот, и пушки. Для офицеров в корме выгораживались крохотные каютки, большую часть которых занимали опять же пушки. В каждом бою эти переборки ломали, превращая офицерские каюты в батарейную палубу.
Во время боя случались и другие неудобства. Представьте себе две тяжёлые, особо крупнокалиберные батареи, бьющие друг по другу прямой наводкой с расстояния сто-двести метров, а вся защита состоит из полуметрового слоя дерева. И надо не просто выдерживать обстрел, но и самому вести при этом прицельную стрельбу.
Командирам ещё труднее. Да, они живут в отдельных каютах, питаются изысканными блюдами и лупят матросов почём зря. Но в бою на такой дистанции капитан и офицеры на верхней палубе в своих мундирах видны как на ладони.
По ним в первую очередь целятся из ружей с мачтовых площадок и надстроек вражеского корабля, из фальконетов, прочей лёгкой и не только лёгкой артиллерии. Они же не имеют права прятаться, напротив, должны быть на виду у всей команды и демонстрировать безразличие к летящим в них пулям, ядрам, картечи, а также сыпящимся сверху, с высоты примерно двадцатиэтажного дома сталинской постройки, горящим брёвнам - обломкам мачт, стеньг и реев.
С расстояния в полкабельтова пушки "Европы" и "Евстафия" открыли ураганный, два выстрела в три минуты, огонь. Манёвр по дипозиции, стать на якорь, не получился. "Европа" проскочила место постановки. Впереди и справа были камни. Капитан Клокачёв переложил руля влево, и корабль вышел из боя, описав поворот оверштаг. Позднее он вошёл в строй кордебаталии позади "Ростислава" и продолжил сражение.
- Клокачёв! - заорал на него в рупор Спиридов - Поздравляю тебя матросом! А ещё раз сплохуешь - за борт выкину!
Но через малый промежуток времени и Круз велел положить лево руля. "Евстафий" тоже не смог закрепиться. Хуже того: из-за экзерсисов "Европы" "Евстафий" потерял ход.
Кто сам ходил под парусом, знает, что для выполнения поворота оверштаг судну требуется значительная инерция хода, так как в определённый момент оно попадает в мёртвую точку, оказывается прямо против ветра. Если этой инерции не хватает, судно останавливается, дрейфует кормой вперёд и уваливается под ветер.
Высокий борт "Евстафия" усугубил положение. Его стало сносить ветром на "Реал-Мустафу". Возникла опасность абордажного боя. По уставу адмирал должен был перейти на другой корабль. Спиридов сошёл в шлюпку, но на "Евстафии" остался его сын. Капитан Круз приказал готовить абордажную партию, при этом "Евстафий" ни на минуту не прекращал стрелять с обоих бортов.
"Реал-Мустафа" был огромным восьмидесятичетырёхпушечным кораблём. Он возглавлял турецкий строй. На нём держал флаг алжирский пират, капудан-паша (адмирал) Хассан-бей Джезаирли. Он возглавил турецкий флот после того, как главнокомандующий Ибрагим Хосамеддин сошёл с борта своего флагмана, стопушечного "Капудан-паши" на берег, чтобы проинспектировать береговые укрепления, и больше не вернулся.
Но даже если бы на борту "Реал-Мустафы" оказался весь Диван, это вряд ли помогло бы. Матросы его начали прыгать за борт ещё в самом начале сражения. Когда же на них навалился изрыгающий пушечный и ружейный огонь корабль капитана Круза, сбежали и самые стойкие. Корабли свалились бортами, и "Реал-Мустафа" загорелся, подожжённый то ли самими турками, то ли ядрами "Евстафия".
Хассан-бей на приёме у султана высказал мысль, что количественное преимущество турецких кораблей позволяет туркам сходиться вплотную с русскими и взрывать свои корабли. Тогда оставшаяся в целости большая часть турецкого флота сможет отпраздновать победу. Возможно он приказал поджечь "Реал-Мустафу", исходя из этих соображений.
Сражение разгоралось. Корабль "Трёх святителей" шёл в кильватер "Евстафию". Он тоже потерял ход, и его капитан Хметевской даже пытаться не стал поворотить оверштаг. Напротив, он приказал увалиться под ветер, и прошёл сквозь первую линию турецких кораблей. Здесь, в самой гуще вражеского строя, он открыл убийственный огонь с обоих бортов.
Последний корабль авангарда "Святой Иануарий" прошёл вдоль строя турецких кораблей, поражая их бортовыми залпами, и удачно повторил манёвр "Европы": вышел на ветер и, описав циркуляцию, вернулся в бой. Закрепиться на якорях смог только корабль "Трёх иерархов".
Через полвека этот приём в Наваринском сражении с блеском проделает вся русская эскадра, но сейчас для этого нет ни мастерства, ни опыта.
К тому же в клубах порохового дыма разок дали залп по кораблю "Трёх святителей", но, к счастью, быстро разобрались. "Трах-тарарах" открыл огонь по стопушечному гиганту "Капудан-паше"( он уступал ему ровно в полтора раза), и принудил его бежать. Получилось смешно: турки обрубили якорные канаты, но забыли про кормовой шпринг, и их корабль, как бы удерживаемый за хвост, четверть часа получал в зад бортовые залпы, будучи сам не в состоянии ответить. За "Иерархами" в бой вступили "Ростислав" и "Не тронь меня". Сзади издалека постреливали корабли Эльфинстона.
А корабль Круза, сцепившись с пылающим турком, продолжал вести по кораблям противника убийственный огонь.
Про "Евстафий" впоследствии сочинили немало легенд, в частности, про жаркую абордажную схватку на борту "Реал-Мустафы" и про матроса, который срывал турецкий флаг то правой, то левой рукой, но их ему последовательно отрубали, и он умирал, проткнутый насквозь, но с флагом в зубах. Автору этой повести мы предложили бы самому вцепиться зубами при свежем ветре в кормовой флаг и посмотреть, кто кого перетянет. Былинники речистые не интересуются реальными подвигами, им нужны мелодраматические, со слезой.
Реальность же оказалась прозаичной: осуществляя прицельный огонь, русские моряки заставили бежать численно и технически превосходящего неприятеля, занимавшего к тому же более выгодную позицию.
И никакого абордажа. Он вошёл в моду при римлянах, во время Первой пунической, и окончательно вышел из моды после разгрома Армады в конце шестнадцатого века. Иногда он применялся, скорее вынужденно, в отдельных случаях, но считать его частью тактического плана Спиридова могут только опившиеся квасом "патриоты".

ВЗРЫВ "СВЯТОГО ЕВСТАФИЯ ПЛАКИДЫ".

Причины случившейся трагедии до сих пор непонятны. Грейг отмечал, что турецкие корабли сгорали почти до ватерлинии, прежде чем взрывались их крюйт-камеры. Тем более странно, что от горевшего "Реал-Мустафы" раньше взорвался "Евстафий", и только спустя четверть часа сам "Мустафа".
Очевидцы свидетельствовали, что на палубу "Евстафия" рухнула горящая грот-мачта "Реал-Мустафы", сооружение семидесяти метров длины и в два обхвата толщиной. Капитан Круз, видимо, считал себя ответственным за случившееся. По чьей-то халатности огонь проник в открытую крюйт-камеру корабля.
Колоссальной силы взрыв унёс жизни тридцати пяти офицеров и четырёхсот семидесяти трёх нижних чинов. Круза взрывом выбросило за борт. Говорят, что проплывавшие в шлюпке матросы хотели его утопить в память о его драконовских методах воспитания, но он поклялся, что больше пальцем никого не тронет. Круз сдержал слово, и впредь на всех должностях, а закончил службу он адмиралом, запрещал подчинённым рукоприкладство.
Адмирал Спиридов оглянулся на столб дыма: на "Евстафии" оставался его сын. На корабле "Трёх иерархов" граф Алексей Орлов, преспокойно нюхавший табак под турецким огнём, выронил табакерку и охнул: "Ах, брат!.." Граф Фёдор Орлов также находился на корабле Круза.
Спиридов не знал, что, овладев "Мустафой", Круз отправил его сына в шлюпке с донесением на флагман, и во время взрыва тот был уже на борту "Иерархов". И Алексей Орлов не знал, что его брат Фёдор отчалил с "Евстафия" вместе с адмиралом. После сражения, по словам князя Долгорукова, "нашли графа Фёдора со шпагою в одной руке, а в другой ложка с яичницей; адмирала с превеликим образом на груди (императрица благословила Спиридова в поход иконой Иоанна-воина), а в руке превеликая рюмка водки".
Огромный костёр из двух линейных кораблей ветер нёс на турецкие корабли, как гигантский брандер (судно, набитое порохом и смолой, которое зажигали и пускали на вражеские корабли). Турки в панике рубили якорные канаты и бежали в Чесменскую бухту.
Грейг на "Иерархах" также обрубил канаты и бросился их преследовать. Вахтенный журнал "Трёх иерархов" лаконичен:
"... а в исходе второго часа весь турецкий флот снялся с якоря и пошёл в местечко Чесма, и стал там на якорь".
Русские корабли блокировали турок в бухте и стали готовиться к полному истреблению турецкого флота.
Кроме экмпажа "Евстафия" на русской эскадре погибло тринадцать человек. На геройски сражавшемся корабле "Трёх иерархов" не погиб никто, и только один человек был ранен.

ЧЕСМА. ОГНЕННОЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ.

По ночам с моря в Чесменскую бухту задувал свежий бриз. Грех было не воспользоваться этим и не пустить на турок брандеры.
Брандер был страшным оружием эпохи паруса. Успех линейной тактики отчасти в том и заключался, что её применение обеспечивало возможность борьбы с брандером. Но столпившиеся в бухте корабли были перед ним совершенно беззащитны.
Если не считать безделицы: у экипажа брандера шансов вернуться живыми было чуть меньше, чем у японских камикадзе.
Для брандера выбирали обычно крупный трёхмачтовый торговый корабль. У него должен был быть приличный запас плавучести, ведь противник расстреливал его в упор при подходе. Внутри корабля выбивались все переборки, и трюм набивали бочками с порохом, смолой и прочими горючесмазочными материалами. На палубе располагали каркасы и брандскугели, зажигательные снаряды, в деревянной упаковке, чтобы можно было приколотить к борту вражеского корабля. Затем набирали "охотников" - добровольцев - одного офицера и нескольких матросов.
Остаток дня 24 июня и весь день 25-го бригадир Иван Абрамович Ганнибал возился с брандерами. Греческие священники с Хиоса братья Дмитрий, Афанасий и Степан Гунаропуло предоставили русским четыре судна для этой цели.
На совете решено было, что операцию по уничтожению турецкого флота в Чесменской бухте возглавит и будет осуществлять контр-адмирал Грейг. Он отправился для рекогносцировки положения неприятеля ко входу в бухту.
Турецкие корабли отнюдь не сбились стадом. поперёк бухты выстроились шесть самых больших кораблей. Два корабля прикрывали фланги. С северного и южного мысов бухту защищали береговые батареи.
После гибели "Евстафия" и "Реал-Мустафы" численный перевес турок ещё более увеличился. Оценив узость входа в бухту, Грейг решил, что для обстрела турецкого флота хватит трёх кораблей, четвёртый будет сзади, в резерве. Для борьбы с береговыми батареями хватит двух фрегатов.
В одиннадцать вечера 25 июня (по-новому 6 июля) Грейг отдал приказ своему отряду сниматься с якоря. Спиридов снова наорал на Клокачёва (ни в какие матросы он его, конечно, не разжаловал), поэтому "Европа" снялась первой, опередив фрегат "Надежда", который по диспозиции должен был заранее связать боем северную береговую батарею.
В отличие от предыдущего сражения, в этот раз все корабли сумели занять свои места и закрепиться на якорях. Грейг держал флаг на "Ростиславе". При ярком лунном свете закипело ожесточённое сражение. Позади русских кораблей стало на якорь бомбардирское судно. По приказу Грейга оно начало обстреливать турок бомбами и зажигательными снарядами через голову впереди стоящих кораблей.
Через час с четвертью интенсивного огня с обеих сторон удалось зажечь стоявший посреди бухты большой турецкий корабль. От него огонь понесло ветром на соседние корабли. Но против ветра огонь не распространялся, А там была ещё добрая половина турецкого флота.
Грейг подал сигнал идти в атаку брандерам. Задача их затруднялась тем, что горела ближняя часть турецких кораблей, и брандерам надо было миновать их на ярко освещённом луной и огнём пространстве.
Первый брандер повёл капитан-лейтенант Дугдаль. Очень часто отечественные историки упрекают англичан на русской службе во всевозможных грехах, перечислять которые не имеет смысла. Никто и не думает утверждать, что без англичан (как без варягов в старину) мы сами ничего бы не совершили. Русским морякам довольно их славы, её никто не оспаривает. Но замалчивать вклад тех же англичан в нашу победу, это значит оскорблять память русских героев. Если кому-то кажется иначе, пусть попьёт квасу, авось отпустит.
Брандер Дугдаля вошёл в бухту, но был перехвачен двумя турецкими галерами. Экипаж брандера уже был в шлюпке и отвалил. Сам Дугдаль дождался, пока турки подойдут вплотную, поджёг фитиль и нырнул в воду.
Вторым брандером командовал лейтенант Макензи (опять пятая графа!). Он зажёг своё судно раньше, чем свалился с неприятелем, и не успел достичь неохваченной огнём части турецкого флота. Ему ничего не оставалось, как сойтись с уже горевшим кораблём.
Тем, кто упрекает Макензи в нерешительности и чуть ли не робости ( испугался и поджёг фитиль раньше времени), хотелось бы пожелать самим прогуляться при луне под парусом по глади залива, под свист ядер и картечи верхом на бочке с порохом.
И всё же для исполнения поставленной задачи нужен был человек без нервов, эпический герой. Им оказался командир третьего брандера, лейтенант Ильин. Он прошёл под шквальным огнём в самую отдалённую наветренную часть бухты, пришвартовался, осыпаемый свинцом, к борту восьмидесятичетырёхпушечного линейного корабля, поджёг фитили, затем помог матросам приколотить к борту корабля брандскугель, и только после этого отвалил от горящего брандера на шлюпке.
Брандер Ильина зажёг всю ранее не охваченную огнём часть турецкого флота, и четвёртому, брандеру мичмана князя Гагарина, уже нечего было поджигать. Он так же сошёлся с уже горящим кораблём.
От огня уцелели лишь два турецких корабля и пять галер, забившихся в самую наветренную часть бухты. Команды бросили их, и Грейг послал лейтенантов Карташёва и всё того же Макензи вывести корабли на буксире. Карташёву удалось вывести шестидесятипушечный "Родос", а следовавшему за ним Макензи снова не повезло: выводимый им корабль был засыпан горящими обломками взорвавшегося в этот момент судна, и загорелся. Пришлось его бросить.
К четырём часам утра 26 июня (7 июля) всё было кончено. Турки бежали, оставив крепость. Их флот перестал существовать. Десять тысяч (точно никто не считал) трупов плавали среди смешанных с кровью и золою волн Чесменской бухты.
"Трупы людей, обгорелые, плавали по волнам, и так ими порт наполнился, что с трудом можно было в шлюпке разъезжать", - писал князь Долгоруков.
В этом бою русские потеряли одиннадцать человек убитыми. После победы русский флот долго оставался в Средиземном море. Осаждали и бомбардировали турецкие крепости на островах, блокировали Дарданеллы, перехватывали отдельные турецкие корабли и целые отряды.
Не обходилось без подвигов. В сентябре 1771г. транспортное судно "Святой Михаил" под командованием мичмана А.М.Ушакова (не путать с Ф.Ф.Ушаковым, будущим адмиралом, в это время в звании лейтенанта тоже командовавшим транспортными судами, но в Азовской флотилии), шедшее с подкреплением для десанта, западнее Лемноса подверглось нападению пяти турецких галер. На "Михаиле" не было даже орудий, только лёгкие пушки десанта. Ушаков разворачивал своё судно с помощью шлюпок, т.к. на море, надо полагать, был штиль. Ружейным огнём и выстрелами десантных пушек он отбил две атаки противника и обратил его в бегство.
Вспомогательный крейсерский отряд  русских  кораблей действовал совместно с войсками восставшего против турок египетского правителя Али-бея. Вербовалось на русскую службу местное население для создания корсарских флотилий (один из участников этой войны генерал-поручик Заборовский позднее, в 1789г., вербуя в русские корсары корсиканцев, получит прошение о зачислении на русскую службу 20-летнего поручика Наполеона Бонапарта. Они не договорятся, так как будущий император не согласится быть зачисленным чином ниже, как это было принято в русской армии для иностранцев).
С Балтики шли подкрепления, но и турки поспешно купили во Франции пятнадцать боевых кораблей с оснасткой и полным вооружением. Только в 1775 году, через год после окончания войны, эскадра вернулась в Кронштадт.
Итоги войны известны: Кючюк-Кайнарджийский мир, отошедшие к России земли между Бугом и Днепром, независимость Крыма и свободный проход для русских кораблей Черноморских проливов. Меньше известны судьбы чесменских героев.
Триумф был грандиозным. Граф Алексей Орлов позаботился о достойных наградах для своих подчинённых, да и себя не забыл. Он был награждён учреждённым перед самой войной орденом Святого Георгия первого класса, наречён Орловым-Чесменским с пожизненным оставлением ему кайзер-флага и внесением оного в герб.
Адмирал Спиридов по представлению Орлова был награждён высшим российским орденом - Святого Андрея Первозванного и деревенькой в тысячу шестьсот душ.
Это опровергает мнение, что Спиридов вышел в отставку в 1774г. из-за того, что Орлов захватил все чесменские лавры себе. Скорее всего сказался возраст - адмиралу был шестьдесят один год, по тем временам немало.
Так же особо отметил генерал-адмирал Грейга. Орден Святого Георгия второго класса, дворянство и герб с девизом "Рази верно" были пожалованы ему императрицей в 1770 году. Позднее он дослужился до адмирала - командующего Балтийским флотом, и спустя три месяца после выигранного им у шведов кровопролитного Готландского сражения умер на борту всё того же "Ростислава", с которого громил при Чесме турецкий флот.
А вот кого невзлюбил Граф Орлов, так это капитана Круза. Тот, как мы помним, остался без корабля, и Орлов назначил его на захваченный трофей, турецкий корабль "Родос".
Графу очень сильно хотелось порадовать подарком императрицу. Круз осмотрел корабль и нашёл его к плаванью непригодным, но Орлов ничего и слышать не хотел. "Родос" затонул при первом же шторме, людей на этот раз Крузу удалось спасти.
Орлов обиделся. Следующее назначение Круз получил не скоро и... на фрегат. И наградили его Георгием лишь четвёртого класса, куда ниже, чем (фактически Хиосское сражение выиграли три корабля: "Евстафий", "Трёх святителей" и "Трёх иерархов") капитана Хметевского и проштрафившегося Клокачёва, их наградили Георгиями Третьего класса.
Зато граф Фёдор Орлов, присутствовавший на "Евстафии" фактически в качестве пассажира, и убравшийся с него до возможного абордажа, получил, как и Грейг, Святого Георгия второго класса. Правда Круза всё-таки кое-кто заметил и отметил. Сам турецкий султан Мустафа III прислал ему в награду за храбрость соболью шубу. Впоследствии Крузу удалось вернуть расположение императрицы. Как ни странно, любил его и Павел I. Круз переживал взлёты и опалы, отбил шведов от Петербурга и умер в возрасте семидесяти двух лет среди славы и почёта.
Кроме Круза Георгием четвёртого класса были награждены и другие капитаны кораблей, отличившихся в Хиосском и Чесменском сражениях, а так же командиры брандеров: Дугдаль, Макензи, Ильин и князь Гагарин. Из них самую громкую славу заслужил, конечно, Ильин. Воспетый Херасковым, принятый во дворце императрицей, он как никто вкусил из чаши триумфа. Она его и погубила. Явление, к сожалению, широко распространённое и в наши дни среди спортсменов, артистов и других выдающихся людей, не выдержавших бремени славы. Он вышел в отставку и жил в своей деревне, всеми забытый.
Увы, такому же забвению предана ныне и сама славная победа, подобно множеству других событий, когда-то волновавших умы. И, наверно, далеко не каждый матрос, носящий форменку, сегодня ответит, что означает средняя белая полоска на его синем воротнике, гюйсе.